Слепые беглецы

— Они понизили давление в орудийном котле, — пояснил Рик. — Как, по крайней мере, мы предполагаем — мы разнесли их башню через несколько секунд. Наверно, паром и так опалило всех, кроме серого хранителя, но олимпионики не стали рисковать.

Когда порченые услышали взрыв, они вновь устремились в брешь. Четверть верхних уровней превратилась в руины, ксоанеры едва успевали разбирать завалы. Выжившие Высокие начали впадать в забытье. А штурм не прекращался. Олимпионики убивали тварей тысячами, но на их место вставали новые. Мы поставили в строй Ятъяга и его людей, вернув им оружие — у нас просто не было выбора.

— Отец сражался лучше всех твоих Высоких воинов, — перебил Рика Ятхен. — Он прикончил демона из тех, кого ты зовешь серыми хранителями — я сам это видел, соленая пыль!

— И тогда, — на сей раз Рик не обратил на слова дикаря внимания. — Тогда началось самое скверное.

Родильные шпили заработали. Все как один. Пока мы пытались сообразить, что это значит, камеры открылись и выпустили порченых.

— Это невозможно, — Кен-Тагм побледнел. Шерсть Россаро вздыбилась от загривка до кончика хвоста. — Порча не может... Лект не допустит...

— Я сам это видел, — тихо сказал Кен-Фодо. — Из камеры выбралось создание, похожее на человека, но лишенное кожи и с одним глазом во лбу, с руками, сросшимися в длинное костяное острие. У другой твари вместо рта и носа был шипастый хоботок, им оно вырвало глотку Кен-Висму. Третье... — он поморщился и сплюнул.

— Камеры работали без остановки, чудовища выходили из них и убивали. Наши заслоны у бреши были окружены и смяты. К счастью, мы с Аланой в тот момент были недалеко от Зала Без Стен.

— Недалеко? — переспросила голема. — Мне показалось, скорее пол-лиги.

— Мне было не до подсчетов, — развел руками Рик. — Олимпионики удержали Зал за собой, и сумели вывести туда беглецов, кому повезло оказаться поблизости. Потом Банвиар организовал прорыв к взлетным площадкам.

— По твоему приказу, — снова напомнила Рику голема. — А еще это ты призвал жителей Прозрачного Города спасаться в Зале Без Стен. И прикончил одиннадцать тварей, включая Забирающего Руки, пока мы туда добирались.

— Хм! — Когар оглядел Рика с внезапным интересом.

— Их было две или три, — вот теперь Рик явственно смутился. — И я в основном лишь защищался, пока не появились олимпионики, и не утыкали их стрелами.

— Одиннадцать, не считая убитых олимпиониками и шеттанцами, — возразила голема. — Я могу воспроизвести схватку пошагово.

— Ладно, — махнул рукой Рик. — В общем, мы пробились к паролетам. Приняли на борт госпожу Фоксану и столько беглецов, сколько смогли. Банвиар и сатрап Скемзох тем временем направились к погребам с амат-ядрами. Мы взлетели вместе с "Затененной Мелодией", по нам били с поверхности и даже с башен — хвала Лект, только из аркебуз, мы тоже отвечали огнем и стрелами, заклинатели жгли тварей Порчи и защищали корабль туманом. В воздухе кружили ракетные когти и жалоперые птицы, и серые хранители верхом на шипоносцах. Они вывели из строя двигатели "Мелодии", и та рухнула вниз. Скайос принял командование над уцелевшими танцорами и с ними прикрывал наше бегство, пока мог.

— Пока мог? — переспросил Россаро.

— С наветра появилась кровавая туча. Они могли бы спастись бегством, но тогда твари догнали бы "Призрачную Песнь", — тихо проговорил Рик.

— Лект будет с ним, и он будет в Лект, — в унисон произнесли братья, и одинаковым движением закрыли правый глаз ладонью.

— Лект, Матерь, духи степей... — тяжело произнес леориант. — Он был хорошим искателем и другом.

— Три миллиона живущих погибло в тот период, — произнес грудной женский голос. — Я скорблю вместе с тобой, четвероногий, но моя скорбь о твоем друге не выше и не ниже, чем о всех павших. Твой друг говорит, что вы знаете путь, как спасшимся избегнуть Порчи. Это правда?

Искатели обернулись.

Неслышно ступая, к ним подошла высокая женщина в сине-фиолетовой с голубой оторочкой мантии советницы. Ее лицо было лишено возраста — не так, как у прочих Высоких, чьи тела всю жизнь соответствовали примерно возрасту смертных в тридцать тенециклов. Этой женщине можно было дать и двадцать тенециклов, и сотню — если посмотреть в исполненные мудрости пурпурные глаза. Из-под кожи лба и висков выступали полукругом слабо мерцающие кристаллы.

Но голос Советницы Фоксаны завораживал еще больше. Его хотелось слушать и слушать, а затем — радостно повиноваться приказам, отданным этим переливчатым голосом, лишь ради наслаждения услышать его вновь...

Кен-Тагм раздраженно тряхнул головой, освобождаясь от гипноза слов Советницы. Ему не впервые доводилось говорить с Советниками, и он знал, что дело тут не в собственно магии, а в действующих на подсознание обертонах голоса и тончайших нюансах пластики движений, походки и взгляда, вкладываемых в мозг носителя вживляемой короной. Он отметил, что голема и леориант тоже не поддались очарованию этого голоса. А вот оба Высоких и Рик смотрели на Фоксану, как щенки лара смотрят на хозяина.

— Это правда, Советница, — Россаро движением плеч раздвинул обоих братьев. Алана опустила руку на плечо Рика. Искатели встряхнулись, переглядываясь. — В недрах под храмом Великой Матери, стоящем посередине этой пустой страны, мы нашли древний путь, о котором знали мистики Города-Тени. Он ведет на изнанку пустонеба, в земли суровые и бесплодные — но живые и недоступные Порче.

— Ты сам видел эти земли, искатель? — мягко спросила Фоксана.

— Нет. Только она, — кивком Россаро указал в сторону Аланы, — может открыть проход. Он запечатан вратами, ключ к которым был известен лишь ее отцам из Города-Тени.

— Легенда, сложенная обитателями другой легенды, поведанная третьей легендой, — глаза Советницы сузились, в голосе прозвучала легкая укоризна — словно отзвук шторма, ушедшего к подветру. — Риант, на этом паролете две тысячи разумных. Еще не поздно поднять его как можно выше, понадеяться, что твари Порчи не достанут его, и лететь к океану. Ты готов вверить легендам эти две тысячи жизней?

Искатель тихо зарычал. Два олимпионика за спиной Советницы опустили руки на мечи, но Фоксана предупредительно подняла ладонь.

— Я видел ворота под храмом, — произнес леориант. — Мы все их видели. Я видел туннель за воротами, уходящий в бесконечную тьму. Я видел, как дочь Города-Тени облекалась в плоть и кровь, и я верю ей на слово и в остальном.

— А мне не остается ничего иного, как поверить вам, — Фоксана медленно наклонила голову. Кристаллы засветились сильнее. — Рик из Вегиша, отдавай приказы жителям моего Города. Последние периоды у тебя это неплохо получалось, — слабая улыбка появилась на губах Советницы. Она развернулась и направилась в глубь трюма. Толпа беженцев замерла в благоговении, расступаясь перед ней.

— Арр-гх, — после короткого молчания буркнул Россаро. — Во имя духов предков, наш план, похоже, принят.

Рик стоял у края лепестка. Беженцы расчистили площадку от стеблей, и лепесток молочно-белым мазком выделялся на буром ковре зарослей. Тень удалялась на ветер и влево, и самочки летучих цветов радостно подставляли солнечным лучам свои брачные опахала.

У края мира, в царстве разреженного воздуха, даже наряд этих красочных созданий словно выцветал. Вместо красно-синих пятен в листве проглядывали коричнево-зеленоватые. И все же это было напоминание о той торжествующей жизни, которую тщетно пыталась уничтожить Порча.

"Не тщетно", — напомнил себе Рик. Рассказ Аланы хорошо запечатлелся в его памяти. Он представил: переливчатая синева пустонеба будто вскипает, светлые и темные волны мчатся по ней в хаотическом ритме, то развеивая затенения, то сгущая их. Солнечный диск вздрагивает, покидая свое вечное место прямо в центре небес, меж двух истаивающих и почти сливающихся с пустонебом ниточек земного круга. Становится багровым угольком, а может быть — распухает и наливается светом. Сперва возвращаются времена Великой Бури, и яростные шквалы разоряют поля и выворачивают деревья с корнем, чудовищные торнадо сминают плетеные леса и обращают города в руины. Приходит холод, и сперва дождь начинает замерзать в воздухе, а потом — и сам воздух дождем из жидких газов выпадает на руины. А где-то по другую сторону земного круга кипят моря, и вспыхивает от жара высушенная зноем плоть мертвецов...

— О чем ты думаешь? — спросила голема. Рик узнал ее походку еще до того, как был задан вопрос.

— Посмотри, — он приобнял Алану за плечи, разворачивая к краю.

Земной круг простирался вокруг них, как огромная чаша. Плетеный лес уходил налево к ветру, ближе к границе пустонеба заметно редея, кое-где из чащи выступали скальные обнажения, на границе видимости сменявшиеся многоцветьем лишайников и блеском искристых мхов. Левоветренное пустонебо отсюда выглядело гораздо темнее, чем из населенных земель, иссиня-темным, почти черным, и зеркальные блики на нем смотрелись особенно ярко. Подветренней виднелась полуприкрытая облаками и размытая воздушным слоем пестрая мозаика Трехсот Сатрапий. Зелень лесов и белый облачный столб извергающегося аэровулкана, крохотные нити рек и пятнышки озер, квадратики распаханных полей, темно-зеленые массивы арбориталей и древесных гор, а в ясную погоду человек с хорошим зрением мог разглядеть и точки больших городов. И на всем этом пестром ковре — выжженые Порчей пятна, будто серо-черные оспины, на месте Шетта, Игрины, Вегиша, башен острова Кирм. Крупнейшая из оспин находилась там, где когда-то сверкал под солнцем Прозрачный Город, и видно было, как размывается по ветру темная струя — дым, поднимающийся из выжженых детонацией амат-ядер останков прекрасного небесного дворца. А еще дальше к подветру — красный покров прибрежных пустынь, и где-то там, высоко у дальнего окоема, почти скрытый голубоватой дымкой — яркий, металлический блеск океана. Морская гладь простирается слишком далеко, чтобы увидеть противоположный берег. Там, где становится четко различим изгиб земного круга, и воздух уже не препятствует зрению, видны перемежающиеся полосы континентов и морей, но деталей на таком расстоянии уже не разберешь. Полосатая лента, стиснутая темной синевой пустонеба, убегает вверх к солнцу, пока не истончается в узкую ленточку, а затем и в светлую нить.

— Все это, — Рик взмахнул рукой, словно охватывая пейзаж от устремленной к золотому диску солнца храмовой чаши высотой в тысячу локтей и многоцветных склонов Элирского хребта с наветра и до Подветренного океана. — Знаешь, я не хочу верить, что все это исчезнет. Будет погублено Порчей.

— Рик, — голема окинула земной круг взглядом. Заглянула ему в глаза. — Я уже видела подобное. Когда погибало Резервное Скопление — вы зовете его Городом-Тенью. Мы считали себя в безопасности от ухищрений паразитного кода. Наивно думали, что призрак околонулевого софического уровня никогда не прорвется через сложную цепь... — Алана произнесла несколько слов, которые не попадались Рику даже в секретных текстах Мистической Академии. — А затем его порождения свели с ума корректирующие зеркала, платформы взбесились, и ваша атмосфера дестабилизировалась, а мы рухнули в нее огненным дождем. Сложное хрупко, Рик. Развитые системы неустойчивы. Красота эфемерна и быстро распадается. Живое умирает.

— Противно, — сквозь зубы процедил искатель. — Я не хотел убегать. Я хотел найти способ, как остановить Порчу. Для того мы и отправились на поиски Города-Тени. А что мы нашли? Только собственное спасение?

— Не только, — Алана вновь отвернулась к краю лепестка. — Есть пути... старые и забытые. Рик, не нужно сейчас говорить о них.

— Скажи! — искатель развернул голему лицом к себе. — Скажи, — уже спокойнее попросил он. — Я должен знать.

— Есть надежда, — Алана помолчала. — Если выждать... мы в Резервном Скоплении создали целую стратегию выжидания. Рано или поздно паразитный код исчерпает себя, выжжет собственные защитные схемы, выродится и станет беззащитен. Но нужно время, Рик. Здесь мы его не получим. В полярной зоне — будем надеяться.

— Сколько времени?

— Много. Очень много. Больше, чем существует вся твоя цивилизация.

— Я понимаю. Спасибо.

— За что спасибо? Разве я сказала что-то утешительное?

— Нам будет легче знать, что однажды наши потомки выжгут Порчу до основания. Даже если это только надежда.

Они молчали, стоя у обрыва, слушая, как ветер, приходящий из-за склонов Элира, гудит между лепестками чаши и шуршит бахромой листвы.

— Советник, — почтительно обратился к нему сеньор-капитан олимпиоников, Рик не мог припомнить его имя. Искатель удивленно поднял бровь, услышав свой новый титул, но не стал перебивать капитана. — Мы начали прокладку опорных канатов.

— Пыльнокожие работают без понуканий? — уточнил Рик.

— Они ворчат, но повинуются. Вождь-щенок понимает, что не в его положении можно ставить условия.

— Хорошо. Сообщайте о ходе работ, капитан. Вы расставили дозоры?

— На земле и на верхушке чаши, Советник, — олимпионик наклонил голову. — И заклинатели во главе с равновозвышенным Кен-Фодо окружили лагерь охранными структурами, а инсектолюбы пыльнокожих выпустили сторожевых ос. Никто не пройдет незамеченным, будь то зверь, растение, разумный или тварь Порчи.

"Рик, услышь", — вдруг прозвучал под черепом голос Кен-Тагма. "Мы спускаемся вниз, к храму. Хотим осмотреть его еще раз, перед тем, как вести людей. Ты с нами или будешь командовать сверху?"

— Ребята идут к тоннелю, — пояснил он големе. — Думаю, ты им понадобишься, да и я не прочь составить компанию, — и беззвучно: "Рик слышит. Мы с Аланой идем к вам. Тагм, передай Кен-Фодо, что до моего возвращения он остается наверху за главного".

Затенение миновало, и лес снова наполнялся светом. Идти легче, однако, не стало — приземный слой покрывала пестрая мешанина теней и солнечных зайчиков. Далеко вверху ветер раскачивал стебли, и пробившиеся сквозь них отсветы устроили сумасшедшую пляску. В глазах рябило от этого мельтешения, человеческие силуэты почти терялись среди теней. Риант и вовсе превратился в невидимку не хуже многоцветки. Спускаться было тяжело.

Идти, к счастью, оставалось недалеко. Вот искатели ступили на землю — вернее, на кучу срубленного Когаром несколько периодов назад подлеска. Здесь он рос более обильно, не сдерживаемый тенью от стеблей верхних ярусов. Через пару шагов открылась предвратная площадка и выпуклость белой храмовой стены. В стороне виднелась палатка, вмещавщая скудные пожитки искателей.

— Шиала! — негромко произнес Кораг. Рик покрутил головой, вопреки здравому смыслу надеясь высмотреть многоцветку в зарослях.

Ответом стал только далекий шорох листьев.

— Где она? — проворчал Россаро. Обернулся, насторожив уши. Хлестнул по бокам хвостом и скосился на Кен-Тагма. — Вызови ее.

— Шиала, услышь, — дальноречь спрятала тон слов, но на губах Кен-Тагма играла насмешливая улыбка. — Мы сдаемся. И сейчас неподходящее время для игры в прятки.

Заклинатель подождал несколько секунд.

— Ладно! — он перехватил жезл поудобнее. С навершия сорвались туманные струйки, закрутились вихрем и растаяли в воздухе. Кен-Тагм замер, сосредоточившись на поисковой структуре.