Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай

Аилая обняла внука, крепко прижимая к себе и стараясь закрыть от него картину боя и вид чудовищ, а сама с ужасом застыла, завороженно разглядывая в узкую щель бойницы приближающегося грайла. Ей казалось, что волосы ее шевелятся почти так же, как червеобразные отростки на голове твари, вздыбившиеся сейчас, как бы ощупывая воздух.

Шай щедро раздавал сокрушительные удары, в каждый порыв воздуха он вкладывал часть себя. Пальцы деревенели, и оттого воздушные лезвия становились все менее острыми и эффективными. Он обрушил часть стены, когда грайл зацепился за нее когтями и пополз, помогая себе крыльями. Создание сорвалось вниз, а Мастер Стихий сбросил вдогонку два крупных фрагмента обваленного парапета, не давая грайлу расправить крылья и взлететь. Чудовище шмякнулось оземь. А тяжелые камни, все еще направляемые Мастером, тут же погребли тварь под собой. Шай знал, что та еще жива, и что выбраться не сможет — воины внизу ее добьют.

Он бил и бил. Шай устал. И воздух, казалось, тоже устал, не желая больше резать и стегать плоть... Эти клятые грайлы слишком живучи! Слишком... в отличие от него самого.

Шаю удалось покончить с тремя существами. Сил почти не осталось. Он тяжело дышал и поднимал руки для удара с таким трудом, будто к ним были привязаны тяжелые гири.

Оер, перед тем, как грайл ужалил его, убил одного.

Длинноносый Танас утыкал стрелами пятую тварь. Лучник, ловко уходя из-под ударов хвоста и бросков змееподобных отростков на голове, продолжал стрелять без передышки. Грайл слабел, взмахи кожистых крыльев становились все тяжелее. Его трудно убить из лука, но Шай не справился бы в одиночку с шестерыми — уж лучше стрелы, чем ничего. Танас перебежал чуть дальше, под прикрытие специально обустроенного козырька, и, передохнув пару мгновений, поразил монстра в отрывшуюся в визге пасть.

Выстрел, оказавшись последней каплей, добил грайла, и тот, сложив измятые крылья, стал падать, переворачиваясь в воздухе, и ударяясь о городскую стену.

Только теперь, дико уставшие, но еще держащиеся на ногах, стражи заметили, что шестой грайл заполз на башню, и прильнул к бойнице, запуская туда свои смертельно-опасные змее-волосы. Его хвост нашел другую бойницу и тоже шарил где-то внутри, отыскивая свою жертву. Башенка была узкой и тесной, а отростки на голове грайла достигали одного локтя в длину. Изнутри слышались крики зовущей на помощь Аилаи и звуки какой-то возни: видимо, бабушка с внуком пытались избежать крючкообразного жала на хвосте, а наипаче шевелящихся волос грайла.

Тварь по самый локоть просунула в отверстие руку и в этот миг башня, казалось, вздрогнула от женского вопля, перемешавшегося со стрекотанием и визгом грайла. Ему больно?.. Хвост существа с резким свистом рассек воздух, вырываясь из щели бойницы, и Шай с Танасом с изумлением заметили, что он обрублен на конце — лишен жала.

Танас, отбросил лук, метнул кинжал с широким лезвием. Сталь, сверкнув на солнце, вонзилась в затылок грайла. Воздушные плети Шая, обретшего в страхе за женщину и мальчика второе дыхание, крестом разрубили чудовище и, истекающие желтым гноем части, сползли на площадку боевого хода.

Стражи переглянувшись, бросились к двери, ведущей в башенку.

Перепачканная в крови Аилая рыдала навзрыд, держа на руках неподвижное тельце внука. Мальчик был весь изранен, глубокие порезы, явно от когтей грайла, алыми бороздами уродовали его грудь и лицо, голова была запрокинута, глаза закрыты, он едва дышал, но правая рука крепко сжимала нож, а левая — все еще извивающийся отрезанный кусок хвоста с жалом на конце...

Часть 1. Астри Масэнэсс

В трактире

1188 год со дня основания Города Семи Огней. Город Бирск.

Трактирщик протирал не слишком чистой тряпкой далеко не чистую стойку. Толку от такой уборки никакого не было: замасленная тряпка только размазывала многолетний слой заскорузлого жира по деревянной поверхности стойки. Зато совершая сие ритуальное действо, трактирщик в глазах посетителей выглядел чистоплотным и трудолюбивым хозяином.

Этих самых посетителей было не так уж и много: в левом углу сидел старый пьяница Шукрек, справа — компания из трех купцов уплетала фирменное блюдо трактира: баранину под соусом. Ели в три горла, и даже не морщились, несмотря на ядреную остроту соуса, приготовленного по горскому рецепту. За соседним столиком расположились охранники купцов, те больше пили, чем ели. Целыми кувшинами заливали в бездонные глотки пиво и брагу, а еще, не стесняясь, лапали его девиц-подавальщиц, поэтому трактирщик, недолго раздумывая, отозвал всех троих помощниц на кухню, а вместо них прислал косого и вечно хмурого парнишку Борка — тот и подавал пиво посетителям, одаривая неприветливыми взглядами. Когда девицы исчезли с глаз, охранники нахмурились и сникли — а нечего руки распускать, тем более, не заплатив за такое право!..

Со скрипом отворилась входная дверь, и в таверну вошли трое. Что чужеземцы — видно с первого взгляда. Чудные донельзя!.. Первый маленький и румяный — монах, это видно по одежде: серый неприметный балахон, подвязанный грубой веревкой; и по бритой голове, где только на самой макушке оставлен локон окрашенных в ярко-зеленый цвет волос, что заплетены в длинную косицу. У монаха было добродушное детское лицо, курносый нос, множество веснушек и улыбка от уха до уха. Трактирщику приходилось и раньше иметь дело с монахами с Хребта Дракона — они, как пить дать, странноватые, но безвредные.

Второй — обычный музыкантишка — менестрель. Оружия при нем никакого. Одет для музыканта скромно — сатиновая светлая сорочка с небогатой вышивкой у ворота, свободные шаровары, прихваченные широким поясом. Серый шерстяной плащ перекинут через локоть, так как на дворе припекает солнце, и не по-осеннему жарко. За спиной диковинная лютня из богато инкрустированного расписанного дерева. Черные глаза с чуть вздернутыми внешними уголками и такое выражение на физиономии, будто собирается гадость какую-нибудь выкинуть. Обычный... или из этих Мастеров Силы — непонятно. Для Мастера у него слишком коротки волосы, зато — седые, а лицо молодое, ему и тридцати не дашь... Трактирщик призадумался, присмотрелся: волосы пепельно-серые, кожа бледная, глаза черные... Конечно — междуморец! Как же он сразу-то междуморца не признал? Те еще проныры! Всем известно, что более ушлого народца, нежели междуморцы — не сыскать и за океаном!

А третий, точно Одаренный! Только этих здесь не хватало! А что самое скверное — боевой Мастер. Длинные, ниже бедер волосы, заплетены в семь черных кос, а из-за спины торчат рукояти двух мечей. Глаза злобные и опасные, так и шныряют по его корчме, словно ища, кого бы прирезать.

Троица уселась за столик у окна, и музыкантишка, — эти всегда самые наглые, — подозвал подавальщика небрежным движением руки. С них бы потребовать плату вперед, а то неизвестно, есть ли у них деньги. Обычно у такой компании, как говорят: ни искры, ни пламени, и в карманах ветер гуляет. Но с боевым Мастером связываться как-то боязно.

Вот на спор: Одаренный работу себе какую-нибудь ищет. Так, так... Желает господин-голодранец к князю их наняться! Только говорят, Одаренные эти столько берут, сколько князь здешний скорее удавиться, чем заплатит. Хотя... кто их знает этих господ — авось не пожалеет пламенной монеты на такого-то телохранителя?..

Они видно все втроем намериваются попасть к князю в услужение? Многие так делают. Скоро зима — надо искать хорошее место... теплое и сытое. Вот эта троица и предлагает свои услуги: менестрель мол, петь будет, монах — грехи замаливать, а этот вот — охранять господина или убивать кого надо.

Заказывали они много. Монах ел, как ни в себя, наворачивал за обе щеки. Вот будет убыток, если не расплатятся! Междуморец положил перед собой на стол лютню, протянул пару раз пальцами по струнам. Сейчас будет спрашивать, не нужны ли его услуги, мол, развлечь публику, потешить сердца добрых людей. Только этой публике его песни, что корове ложе с балдахином. Здешним посетителям поесть бы, поиграть в кости да отоспаться перед дорогой в комнатах наверху.

Трактирщик опасался, как бы не явились сюда вояки местного князя, и не началась драка. А как всегда случается, чего больше всего боишься, то и происходит — вояки эти не замедлили явиться. Числом — аккурат, дюжина. Завалились гурьбой в его таверну, и сразу же окружили столик с новыми гостями. Конечно — они-то против, чтобы этот Одаренный — боевой Мастер, тут ошивался. Говорят, он один может заменить двадцать обычных воинов. Еще поговаривают, что если господин нанимает этакого боевого Мастера, то мир и покой такому господину обеспечен — враги попросту опасаются с ним связываться. Мастеру даже не приходится сражаться за жизнь, честь или имущество князя — одна только слава делает свое дело. А этот пришлый видно, что опытный, еще и с двумя мечами... такой, наверное, и один против армии не побоится выйти. Если князь его наймет, то всех остальных повыгоняет к смарговым печенкам!..

— Слушай, ты! — закричал командир княжеских наемников, обращаясь к Мастеру. — Тебя здесь не ждали! Тебя сюда не звали! Вот и ступай подобру-поздорову!

Менестрель, услышав сказанное, ухмыльнулся, пакостно как-то, непочтительно...

— Мастер Судеб сотворил этот прекрасный мир для всех людей!.. — пафосно, несмотря на то, что с набитым ртом, высказался монах.

— А ты вообще молчи, череп с веревочкой! А то мы тебя за эту самую веревочку и подвесим!.. Слушай, ты, Одаренный! Как тебя?..

— Если вы таким невежливым способом пытаетесь узнать мое имя, то я Мастер Адонаш. А как вас величать, господин-грубиян?

— Командир Хпок, Мастер Бараш! Вот, что я хочу тебе сказать: у нашего князя Жмейса слуг достаточно, а военных больше, чем достаточно! В твоих услугах он не нуждается! Телохранители у него лучшие из лучших!

Трактирщик подумал, что зря эти княжеские ребята задирают Мастера Смерти... Или у них подмога на улице стоит?.. Как пить дать — разгромят таверну!.. И кровь потом отдирать придется...

— А я и не нанимаюсь в телохранители.

— А-а-а! Так ты коровье дерьмо из Клана Бешеных быков — душегуб!

Трактирщик вздрогнул, если этот еще и из гильдии убийц — Клана Бешеных быков, орудующих здесь на востоке, то неприятностей будет больше, чем он думал. Каким же дураком нужно быть, чтобы так грубо разговаривать с подобным человеком?.. Но Хпок никогда особым умом и не отличался...

— Такой Клан мне неизвестен, а если бы и был известен, то я вряд ли вступил бы в него, хотя бы потому, что мне не нравится название.

— Все вы, убивцы, так говорите. А коровье дерьмо оно и есть — коровье дерьмо. И вонять оно меньше не станет от слов!

— Что-то я не пойму связи между коровами, отходами их жизнедеятельности, убийствами и мною.

— Что ты дураком прикидываешься? Всем известно, что есть такой клан Бешеных быков, и всем известно, какие услуги он оказывает. А тех, кто к этому клану принадлежит, мы между собой именуем просто — "коровье дерьмо"! А ты вот сидишь тут и делаешь вид, что ничего не знаешь, а у самого на шее, небось, медальон рогатый висит.

Мастер удивленно поднял брови и надпил пива из кружки.

— Знаешь что, Командир Хпок, отвечу тебе твоими же словами. Вас здесь не ждали, вас сюда не звали. Идите-ка вы отсюда подобру-поздорову.

Хпок вместо ответа резко схватил менестреля, сидящего к нему спиной, стащил того со стула, благо, что междуморцу далеко было до плечистого, ростом больше, чем шесть с половиной футов, командира. У горла парня оказался внушительных размеров нож, но тот не смутился и продолжал так же пакостно, непочтительно ухмыляться.

— Если ты сейчас же отсюда не уберешься... — прорычал Хпок, — я дружка твоего прирежу. Певунов всяких мы тоже тут не жалуем!..

— К миру призываю вас! — воскликнул монах, который так и не перестал уничтожать еду на столе, и делал он это, надо сказать, с истинно монашеским усердием. Будто яства эти — враги всего человечества.

— И что? Даже не вступишься? — спросил междуморец ровным спокойным голосом, словно его не здоровенный детина приобнял, приставляя нож к горлу, а самая симпатичная из подавальщиц.

— За них?.. — откинулся на спинку стула боевой Мастер. — Не буду я за них вступаться! Они меня "коровьим дерьмом" обозвали и к какому-то дурацкому клану приписали.

"За кого это должен вступиться боевой Мастер?" — не понял трактирщик.

— Тем более, ты — безоружен, вряд ли их слишком уж сильно покалечишь...

— Я-то безоружен, — ответил междуморец, — но у них — смотри, какой выбор. Вот кинжал, например, у моего горла — очень даже неплохой экземплярчик. А на поясе у него — настоящий злой клинок! Кро-о-ови хоче-е-ет — выпрыгивает из ножен! Я даже сейчас его слышу.

— Врешь!.. — подался вперед боевой Мастер.

Трактирщик затряс головой — он вообще ничего не понимал.

— К миру призываю ва-а-ас! — повторил-пропел монах, откидываясь на спинку стула и поглаживая набитое брюхо.

— Злой клинок напоить, — снова сказал Мастер, — это любой дурак сумеет. А ты вот без оружия попробуй!

— Ладно... — вздохнул междуморец.

— И огонь не использовать!

— Ладно... — снова вздохнул междуморец.

— О чем это вы болтаете? Смарг вас сожри! — выругался Хпок и сплюнул на пол. — Ты что, не понял меня, Мастер Бараш? Уматывай отсюда! А то я сейчас дружку твоему пущу кровь!..

В это мгновение рука междуморца взметнулась, перехватила руку Хпока с кинжалом, выкрутила, и нож со звоном упал на пол. Менестрель ловко отпрыгнул в бок. Командир схватился за меч.

Охрана купцов и сами купцы, оторвавшись от еды и питья, развернулись так, чтобы все хорошо видеть, и, предвкушая зрелище, уселись поудобнее.

Боевой Мастер спокойно попивал пиво.

Музыканта окружили и в его сторону нацелились сразу дюжина клинков.

— Не позорить меня! — рыкнул капитан. — Убрали мечи! Что я, с менестрелем не справлюсь? Кто влезет, тому лично ухо отрежу! Поняли?

Лязг входящего в ножны оружия подтвердил, что — поняли. Воины отошли дальше, приняв позы зрителей. Кто-то стал у стены, кто-то непринужденно уселся на табурет за столом, а кто-то и прямо на стол.

Хпок наступал на менестреля, теснил. Тот протянул руку, не глядя, нащупал прислоненную к стене швабру.

— Ух, как поет!.. — весело воскликнул междуморец, выставляя швабру перед собой, и подмигивая Мастеру Адонашу. — Куда там злому клинку!..

Хпок рубанул по швабре, срезая горизонтальную перекладину.

— Спасибо, — сказал Междуморец и завертел палкой в руке, так быстро, что след от нее смазывался и превращался в сплошное мутное колесо. В другой его руке что-то сверкнуло, маленький светлячок поплыл вверх и застыл, притаившись между потолочными балками. Командир отвлекся на световой шарик, и в это мгновение палка в руках менестреля с быстротой, едва заметной человеческому глазу, замелькала, охаживая Хпока по спине, по предплечью, по кисти руки, в которой зажата была рукоять. Меч выпал, зазвенел. Хпок грязно выругался.