Дочь Вороньего Короля. Глава 8

Как выяснилось, через Лес Гарпий вела превосходная дорога, выложенная из мощных каменных плит, подогнанных друг к другу так близко, что между ними нельзя было просунуть даже кинжал. Учитывая близость Северных гор, ничего удивительного в этом не было, однако Лариэс по достоинству оценил масштаб проделанной работы.

И не он один — принц, едва только стало возможно, начал расспрашивать матриарха гарпий о ее стране. Главная гарпия, которую, как выяснилось, зовут Эрато, охотно отвечала, трясясь в седле небольшой спокойной лошадки.

Это, кстати говоря, стало настоящим шоком для Лариэса. Он ожидал чего угодно, но не того, что дети неба будут путешествовать верхом, как простые люди. Впрочем, принца этот вопрос также занимал.

— Высокочтимая матриарх, — начал он, — я всегда думал, что дети неба презирают путешествия по земле.

Перышко звонко рассмеялась.

— Нет, конечно же! Мы точно также перемещаемся на своих двоих, верхом, либо же в повозке. Наш лес достаточно благоустроенное место с большим количеством дорог и поселений.

— Но ведь граница с Дилирисом — непроходимая чаща, я лично видел ее.

— Увы, но виной тому — алчность ваших подданных, принц, — с горечью в голосе отозвалась гарпия. — Они пересекают реку, чтобы убивать редких животных и рубить деревья, то есть ведут себя, как враги. И мы поступаем с ними, как с врагами. Немалому числу воинов нашего народа приходится оберегать границу с Дилирисом.

Тут она бросила короткий взгляд на Блаклинт, и добавила:

— И границу с бывшим Фейрлиндом.

Принцесса густо покраснела и пролепетала слова извинения.

— Достопочтимая, а гарпии не используют каких-нибудь еще животных? — осторожно поинтересовался принц.

В ответ на этот вопрос Эрато звонко засмеялась.

— Так прямо и скажите, ваше высочество, что читали трактат небезызвестного Марка Тирония. Как там он называется: "О бестиях злокозненных, человека видом своим смущающих"?

Принц одарил собеседницу своей излюбленной улыбкой, от которой обычные женщины таяли, точно лед на солнце, и добавил:

— Ага.

Матриарх небесного народа снова рассмеялась.

— Ваше высочество, поверьте, эту книжку лучше выбросить куда подальше, или использовать как растопку. Мы не скачем верхом на гиганских жабах, мы не похищаем алчных купцов со всем их добром, и уж конечно мы не разрушаем христианские храмы.

Принц развел руками, давая понять, что не в ответе за виршеплета, жившего добрых две сотни лет тому назад.

— Что поделать, Марк Тироний был великим мыслителем своего времени, вот только он никогда не выбирался дальше, чем на милю от Салутэма, — признал юноша.

— Зато он лучше всех прочих знал, что творится в мире, — поддержала его Эрато.

Гарпия хотела сказать что-то еще, но ее неожиданно прервал приземлившийся рядом крылатый мужчина. Он с поклоном передал своей госпоже свиток, который та быстро развернула, и пробежавшись по тексту глазами, вернула со словами:

— Очень хорошо, доложи, что мы выберемся из леса уже завтра.

Крылатый отсалютовал и, резко расправив свои крылья, взлетел. При этом Лариэс успел заметить, как забугрились могучие связки мышц на его спине.

Телохранитель подумал:

"Интересно, а у женщин гарпий спины такие же мощные? Наверное, да, иначе они не смогли бы летать".

А вот принца взволновало нечто иное.

— Надо же, а я думал, что у гарпий нет мужчин, — проговорил он.

— О-о, узнаю другой трактат, — Эрато потупилась в притворном смущении и очень мило прикрыла лицо краешком крыла. — Великий и ужасный Перверса Педикабо с его "Женами похотливыми всех родов и племен". Не думала, что его высочество читал подобные, хм, произведения. Как там было? — она наморщила лоб, припоминая строки из книги, отчего стала похожа на маленькую, нахохлившуюся синичку. — А, вспомнила: "но самыми развратными на свете гарпии считаются. Сии девы ликом прекрасны, но пламень сжигает чресла их. А поскольку нет у гарпий мужчин, то не в состоянии оные огонь сей греховный погасить иначе, как похитив мужа достойного для утех плотских. И забирают они мужей достойных, прельщая одних персями своими, а иных — силой уводя из семей. И вступают в связи греховные, стаей налетая на несчастного. И ублажают его они, пока не отдает несчастный Богу душу свою бессмертную. И от союза этого нечестивого новые гарпии нарождаются".

Она умолкла и, склонив голову на бок, лукаво взглянула на принца.

— Неужели его высочество рассчитывал на нечто подобное?

Принц не выказал ни малейшего смущения.

— Если честно, то да, на нечто подобное как раз я рассчитывал. Не поверите, достопочтенная, но ни в одном борделе я не сумел найти жрицы любви из вашего народа.

Эрато, как ни странно, ничуть не обиделась, напротив, откровение Тариваса еще больше развеселило канцлера Вороньего Короля.

— Это связано отнюдь не с крайне высокой моралью моих подданных, — пояснила матриарх небесного народа. — Причина кроется в том, что мы мыслим иначе. Концепция, — она задумчиво почесала нос тонкими пальцами, — продажной любви непонятна большинству из нас. Мне самой понадобился не один год тесного общения с людьми, чтобы осознать ее. Принять же нечто подобное я не в состоянии до сих пор.

Эта новость была удивительной. Лариэс всегда считал, что нелюди думают точно также, как и люди, ведь он сам, будучи наполовину лунксом, не то, чтобы слишком отличался в плане мышления от остальных.

"Стало быть, я ошибался", — заключил юноша. — "Что ж, послушаем дальше, быть может, удастся выяснить что-нибудь еще".

И он слушал, а также — смотрел. Великий Лес Гарпий был тем местом, которое намертво запечатлевалось в сердце и сохранялось в памяти до самого конца. И часа не прошло с момента перехода через реку, как простые березы с осинами сменились огромными деревьями с раскидистыми ветвями и могучей кроной. В высоту каждый из этих гигантов достигал, наверное, с сотни человеческих ростов. А может, даже больше! Колоссальной ширины, с огромными листьями, чем-то похожими на многократно увеличенные березовые, с сучьями, по которым можно было ходить... Эти деревья именовались спити, и каждое из них стоило столько, что люди были готовы рисковать жизнями, лишь бы срубить пару веток, или найти молоденькое и невысокое деревце, которое можно быстро разделать на части, и, погрузив в телегу, дать деру, пока в воздухе не засвистели стрелы гарпий.

Сами дети неба торговали этой ценнейшей древесиной, однако, насколько Лариэсу было известно, они продавали старые и больные деревья, которые либо падали сами, либо грозили упасть в скором времени. И юноша просто физически не мог себе представить, каким образом маленькие и хрупкие гарпии — даже увиденный им мужчина был на три головы ниже Лариэса — умудрялись распилить нечто столь невообразимо огромное.

Впрочем, чудеса на этом не кончились. Спустя еще час езды путники наконец-то оказались в городе крылатого народа. Первом на их пути. Лариэс не сразу осознал, что случилось, а когда понял, то не сумел сдержать вздоха восхищения. Прочие спутники — кроме Древних — вторили ему.

Поселение крылатых существ ничуть не походило на человеческое. Все их дома располагались прямо на огромных ветвях. На ветвях же, как Лариэс сумел понять благодаря своему острому зрению, находились торговые площадки, мастерские, и даже местные, так сказать, скверы и парки. Все это было переплетено хитрой системой мостков, канатов и сетей и являло собой просто фантастическую картину.

Любопытство буквально распирало телохранителя, не позволяя думать ни о чем ином, рой вопросов, подобно злобным шершням кружился у него в голове. Наконец, юноша не выдержал и подал голос.

— Достопочтенная, разрешите обратиться, — произнес он, — подъезжая справа к гарпии и немного оттесняя одну из ее телохранительниц.

— Конечно же, люнкас.

— Вам хватает света?

Глаза гарпии расширились от удивления.

— Какой любопытный вопрос, — призналась она. — Ты удивил меня, юный люнкас.

— Наш Лариэс любит удивлять, — улыбнулся принц, подмигнув своему слуге. — Ага?

— Ага, — вяло отозвался юноша.

— Света нам хватает, — ответила ему матриарх гарпий, указывая вверх. — Там, ближе к кронам, даже вполовину не так темно, как у подножия деревьев. К тому же, некоторые ветки можно подрезать или полностью удалить, чтобы наслаждаться солнечными ваннами в любой погожий денек. А теперь не удовлетворишь ли ты моего любопытства?

— Конечно, достопочтенная.

— Что люнкас делает в услужении у антхропосов? У ваших народов не самая приятная история общения.

Лариэс помрачнел. Он не слишком любил касаться своего прошлого, но и отказать верховной гарпии, которая, взявшись лично сопровождать гостей, оказала тем высокую честь, не мог.

— Я — не чистокровный лункс. Моя мать была человеком.

— Благородная?

— Да, как и отец.

Видимо, на его лице отразилось нечто, потому как Эрато сразу помрачнела, а в птичьих глазах появилось выражение сочувствия.

— Их убили анхтропасы?

— Отца. Мать покончила с собой.

Лариэс и сам удивился, как это его голос звучит так ровно. По-хорошему, ему следовало на этом остановиться, но юноша продолжил.

— Но еще до того, как это случилось, оба рода — и матери и отца — отказались и от них, и от меня. Только ее величество сочла полукровку достойным своей милости, а потому я служу ей и его высочеству.

Матриарх покачала головой и ее выразительное нечеловеческое лицо погрустнело.

— Наш мир жесток и в нем много ненависти. Я и сама не свободна от этого чувства, она бросила короткий взгляд в сторону Блаклинт. — Ненависть глупа и слепа, она не разбирает, кто прав, а кто виноват. Даже лучшие из нас подвержены этому недугу.

— Госпожа, — в разговор включилась Кларисса, ехавшая рядом с ними и всю дорогу с интересом слушавшая гарпию, — вы ненавидите ее высочество из-за вторжения ривеландских наемников в Лес Гарпий?

Эрато неопределенно махнула рукой, после чего ответила:

— Не совсем. Я ненавижу всех Иссонов за их проклятый дар, ты же ведь знаешь, что может сотворить магия воды на коротком расстоянии?

Кларисса кивнула.

— Мой народ считает любые формы магического контроля разума, либо тела, совершенно недопустимыми. Каждый менталист — наш самый злейший враг, любой чародей, практикующий магию, позволяющую превратить живое существо в марионетку, не получит от нас ничего, кроме стрелы в голову!

Она говорила все громче и громче, в какой-то момент речь матриарха начала походить на клекот разгневанной совы, ее перья распушились, а в глазах зажглись опасные огоньки ярости.

— Госпожа моя, — тихо, едва слышно, прошептала Блаклинт, — но я не умею контролировать жидкости в телах живых существ.

Эрато резко обернулась и удивленно воззрилась на девушку.

— Ты из рода Иссонов, дитя. Проклятая кровь рано или поздно возьмет свое и ты сумеешь остановить ток крови по сосудам, сможешь заставить конечности двигаться так, как это нужно тебе, научишься разогревать жидкость внутри тел. Ты — дочь безумной королевы, Блаклинт Иссон, а кровь, — она грустно усмехнулась, — не вода.

Лицо северянки в этот момент приняло такое жалобное выражение, что даже у Лариэса заныло сердце. Эрато же, неожиданно поравнялась с девушкой и погладила ее по голове. Этот добрый материнский жест резко контрастировал с жестокими словами, произнесенными всего секунду назад, но виконт уже успел убедиться в том, что эмоции гарпий меняются со скоростью урагана.

— Прости мою грубость, дитя, — с грустью в голосе произнесла Эрато. — Я бы и рада не злиться на твой род, но не могу. Иссоны принесли слишком много зла моим подданным и моим друзьям.

"Кажется, она имеет в виду вполне конкретного друга", — промелькнуло в голове у Лариэса. — "Маги воды убили кого-то, кто был ей дорог"?

Блаклинт, казалось, готова была разрыдаться и держалась лишь на остатках силы воли, именно в этот момент ей на помощь пришел Таривас.

— Госпожа Эрато, — наследник престола мило улыбнулся матриарху, — скажите, а как скоро мы окажемся в Кастэллуме?

Перевод темы был весьма грубым, но Эрато, которая, по-видимому, и сама хотела закончить обсуждение ривеландцев, с радостью подыграла его высочеству.

— Не больше пары дней, ваше высочество, — ответила она, — очень скоро мы покинем Лес Гарпий и окажемся в предгорьях, а там уже рукой подать до столицы Волукрима. Уверена, вам там понравится.

* * *

Матриарх не соврала — путешествие, действительно, продлилось два дня. К вечеру они выбрались из леса и заночевали в предгорьях, окрыленные восхитительным видом устремляющихся в небеса горных склонов, увенчанных белоснежными шапками, и теряющихся где-то за облаками.

И уже утром небольшой отряд оказался на землях Волукрима.

Неведомая земля... Оказалась на удивление разочаровывающим местом. Едва только лес закончился, как пошли изумрудные холмы, на которых паслись огромные отары овец, охраняемые самыми обыкновенными пастухами. Пару раз дорога утыкалась в небольшие деревеньки из пяти-шести дворов, а один раз нырнула в небольшую долинку, расположенную на берегу живописного озера, и буквально усеянную стройными рядами яблонь.

Путников на тракте было не слишком много, в основном — торговцы, чьи груженые волукримским добром телеги мерно скрипели по каменным плитам. Несколько раз попадались группы всадников, патрулирующих дорогу, но и тут Лариэса постигло разочарование — все они были людьми.

— Достопочтенная, — вновь обратился он к Эрато, от которой в последнее время не отходил ни на шаг, и которую буквально засыпал сотнями самых разных вопросов.

— Да? — матриарх отвлеклась от изучения кончиков перьев на своем левом крыле и повернула голову к юноше.

— Почему всадники, которых мы встретили, были людьми?

Гарпия сразу поняла, что он имеет ввиду.

— Предгорья между Лесом Гарпий и Кастэллумом патрулируются в основном легкой конницей из армии генерала Гэленуса Клавдия.

— Аэетрский патриций? — с интересом уточнил принц, ехавший рядом.

— Его далекий предок, — уточнил гарпия. — Так уж повелось, что род Клавдиев, перебравшись в Волукрим, взял на себя обязательства по защите и патрулированию этих земель.

"Им доверяют", — подумал Лариэс. — "Отсюда рукой подать до столицы".

— Стало быть, вы наблюдаете за нами исключительно с небес? — улыбнулся Таривас, указывая вверх.

Лариэс проследил за его пальцем и различил в небе несколько точек.

"Надо же, стало быть, нас ни на минуту не оставляют без прикрытия. Интересно, как быстро гарпии могут спикировать на высоту, достаточную для выстрела? И сколь острое у них зрение"?

Второй вопрос он озвучил вслух, и Перышко, рассмеявшись, ответила.

— Получше вашего, люнакс.

— Госпожа, — подала голос Мислия, которая весь прошедший день сидела нахохлившись, точно мокрая курица, и не произнесла и пары слов.

— Да, первая Тень?

"И опять — демонстрация силы", — подумал Лариэс. — "Кажется, эта гарпия знает о нас куда больше, чем мы о ней".

Тут ему крайне некстати вспомнился разговор во дворце с Мислией.