|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 8.
Они гостили у ясновидящей еще день, после чего в сопровождении все того же эскорта пустились в дорогу. Все, кроме троих — Мелис наотрез отказался приближаться к Лесу Гарпий, сославшись на то, что даже его мощи и доблести не хватит, чтобы пережить встречу с Вороньим Королем. Возражать ему никто не стал, а потому принц условился с оборотнем о месте встречи, и оборотень поскакал на юго-восток в сопровождении двух гвардейцев, которых Лариэс, не доверявший Древнему до конца, выделил тому в качестве соглядатаев. Одного звали Ларсом, и этот светловолосый здоровяк, не блиставший умом, однако, был одним из самых преданных и надежных людей Щита, в котором тот не сомневался ни на одну секунду. Второго сопровождающего назначил Марк. Его звали Галитом, и это был невысокий худощавый воин в легкой броне, вооруженный арбалетом. Виконт помнил, как Галит управлялся этим старомодным оружием на последнем королевском турнире, а потому был спокоен за Ларса — с таким напарником тот точно не пропадет.
Три дня пути до Леса Гарпий пролетели, точно один миг, но Лариэс не мог не заметить, как менялось настроение спутников по мере приближения к землям Вороньего Короля.
Кающийся и Целительница заметно приободрились: Орелия даже пару раз пошутила, да и бледные губы Ридгара несколько раз приподнимались в жалком подобии улыбки, а вот у остальных настроение явно не улучшалось. Мислия стала еще более нервной и подозрительной, принц все больше молчал, обдумывая что-то в гордом одиночестве, Эрик с видимой тревогой то и дело поглядывал в небеса, да и остальные нет-нет, да и задирали голову вверх.
Вилнар, с которым у Лариэса в последнее время не получилось обмолвиться и парой слов, также выглядел напряженным, вероятно, беспокоясь за свою госпожу — Блаклинт в последнее время выглядела откровенно напуганной.
Да еще и этот уход Мелиса, больше напоминавший позорное бегство... Безусловно, за Непобедимым велась охота, но все-таки, надо быть честным, велась она уже не первый год. Лариэс ни на секунду не сомневался, что, если бы Охотник с Вороньим Королем действительно желали смерти Мелиса, тот давным-давно был бы мертв, несмотря на всю свою доблесть.
"А может, мне спросить у тех, кто точно знает ответ на этот вопрос"? — подумал Лариэс. — "Тем более, что мы путешествуем вместе"!
Сказано — сделано, и уже на ближайшем привале он обратился к Ридгару с вопросом.
— Господин, расскажите, почему его величество Корвус жаждет смерти Непобедимого?
Кающийся задумчиво почесал переносицу.
— Сперва я хотел бы услышать твою версию, — ответил он.
— Она будет короткой, — пожал плечами Лариэс, усаживаясь рядом. — Мелис — один из оборотней, чудом переживших бойню в Темном Лесу. Скрывается от гнева Вороньего Короля. Почему? Черт знает.
— Что ж, тогда стоит для начала немного рассказать о нашем непобедимом друге. Мелис — один из детей-оборотней, которых Корвус пощадил в дни Третьей Войны Гнева. Их отправили в Волукрим и попытались вырастить, не такими, как отцы и деды. Скажем так, из этой затеи ничего не вышло, как и предсказывал в свое время Изегрим. Звереныши сбежали и даже одно время пытались пакостить, но Охотник, пускай и крайне жестоким, но весьма действенным способом отучил их от этого. В результате на сегодня по миру бродит не больше десятка оборотней. Самых сильных, умелых, талантливых и везучих.
— Мы с Ридгаром, да и Катержина, — подключилась к разговору Орелия, — были против крайних мер, но переубедить Изегрима, когда тот принял решение, практически невозможно. А потому смертный приговор для каждого из оборотней все еще в силе, хотя, замечу, что в последние десятилетия ловчие сбавили прыть и занялись более важными делами.
— Да, — кивнул Ридгар, — это так, но нужно понимать, что ручные волчата Охотника ни секунды не будут колебаться, если встретят оборотня, а потому он до сих пор вынужден прятаться.
— Что делает не слишком хорошо, — усмехнулся Таривас, также прислушивавшийся к беседе, — ага.
— А прочие выжившие оборотни, что с ними?
Ридгар пожал плечами.
— Кто знает? Скрываются они, правда, лучше, чем Мелис. Мир огромен, не так просто найти того, кто не хочет, чтобы его отыскали.
— И все же, вы были против его смерти, — заключил юноша, — несмотря на решение Вороньего Короля и Охотника?
— Я, Орелия, Катержина, да, мы были против, — согласился Древний. — А что, ты думал, что каждый из нас — марионетка, беспрекословно подчиняющаяся воле повелителя Волукрима?
— Нет, конечно же, — горячо запротестовал Лариэс, считавший именно так.
Его слова, определенно, не убедили Древнего, потому что тот продолжил:
— Для меня с Орелией Корвус — это мальчишка, не разменявший даже четырех сотен лет. Впрочем, я — точно такой же ребенок с точки зрения Ори, если так подумать. Ведь она не так давно разменяла свою первую тысячу лет жизни.
— Ридг, чтобы ты знал, неприлично сообщать возраст дам, — заметила Орелия и Кающийся рассмеялся.
— В душе ты все еще юная дева, и это — самое главное.
— А ты все такой же льстец, как и в молодости.
Ридгар грустно улыбнулся.
— Увы, уже не такой. Впрочем, это все неважно, давай вернемся к теме разговора. — Он не дал Лариэсу вставить и слова, явно не желая, чтобы тот начал задавать вопросы. — Мы следуем за Корвусом не потому, что боимся его и не потому, что он — ученик и преемник Айнрита. Мы следуем за ним, потому что разделяем идеалы Корвуса и хотим наконец-то покончить с засильем невменяемых Ступивших на Путь Вечности.
"И, судя по всему, у вас неплохо это получается" — подумал Лариэс, вспоминая прочитанный когда-то манускрипт со списками Древних, нашедших вечный покой со времен Первого Переселения и до настоящего времени.
Из этого списка выходило, что именно за последние три сотни лет число Древних сократилось с тысяч до десятков. Стало быть, планы Вороньего Короля, несмотря на все противодействие Генерала, продолжали воплощаться в жизнь.
"Впрочем, ничего удивительного. Имея таких убийц, как Изегрим с Ридгаром, а также — массу свободного времени, нетрудно пропалывать грядки".
Эту мысль, конечно же, Лариэс озвучивать не стал, возблагодарив небеса за то, что надо было возобновлять движение, и можно было не поддерживать разговор, зашедший в опасное русло.
Остаток пути до границы герцогства прошел в пустой болтовне, и уже совсем скоро путники вместе со своим почетным эскортом совершенно без проблем добрались до пограничной реки Латы. Лариэс уже бывал возле этой реки, определявшей северную границу Дилириса, и все равно не сумел сдержать невольный вздох восхищения.
— Красота-то какая, — прошептала остановившаяся рядом Кларисса.
Щит принца бросил короткий взгляд на девушку и едва не поперхнулся. Суровая воительница улыбалась до ушей, точно маленькая девочка, которую родители отвели на кукольное представление.
И он прекрасно понимал чувства подруги.
Лата полностью оправдывала свое название — эта река была неимоверно широкой. Стоя на одном ее берегу юноша мог лишь различать слабые очертания берега противоположного, а громады деревьев сливались для него в непроходимую черную стену. Даже великолепное зрение лунксов не позволяло различить что-либо на стороне детей неба, и то, что через подобную реку был проложен мост, ужасало и восхищало юношу одновременно.
Естественно, создателем единственного моста через Лату был все тот же Архитектор, который вообще очень любил Виннифис и построил в герцогстве немало зданий и сооружений. Мост, как и любое его творение, до сих пор остался непревзойденным. Широкий настолько, что на нем могли разъехаться четыре телеги, выложенный из массивных каменных блоков, он был щедро украшен орнаментами и барельефами, изображающими сцены из сражений прошлого, в которых Архитектору приходилось принимать участие. Могучие опоры покоились на рукотворных островах, поднятых их речной пучины силой другого Ступившего на Путь Вечности — Отшельника, бывшего императора Аэтернума и лучшего друга Архитектора.
Возле моста значительно позже была выстроена дозорная башня, в которой нес службу гарнизон. Около башни пристроился домик чиновника, взимающего налоги с торговцев, желающих отправиться в земли Вороньего Короля. Оба эти строения выглядели настолько неуместными, что у Лариэса аж зубы свело, а Кларисса рядом с ним тихо выругалась, причем словами, совершенно непозволительными для юной и благородной девы. По недовольным выражениям лиц остальных он понял, что многие в отряде не в восторге от подобного опошления замысла великого мастера.
"С другой стороны, Архитектор умер давно, а налоги нужно собирать здесь и сейчас", — подумал юноша, подходя к первому пролету моста и опускаясь на корточки.
Он коснулся камней, отполированных тысячами ступней, и ощутил легкое приятное покалывание на кончиках пальцев. Магия великого чародея все еще дремала внутри и защищала детище Архитектора от обветшания и разрушения.
"Наверное, в этом есть какая-то ирония", — с горечью подумал Лариэс. — "Величайший из созидателей в истории нашего мира бессмысленно погиб в ловушке, пытаясь спасти свою дочь, а его творения продолжают служить людям до сих пор. Надеюсь, он сейчас счастлив на небесах".
— Господа, — барон спешился, прерывая его размышления. — Путешествовать с вами было честью, но теперь, увы, я вынужден буду попрощаться. Долг зовет обратно, в то время как ваша судьба лежит за горизонтом. Надеюсь, что когда менестрели станут воспевать ваши подвиги, в их стихах найдется место и скромному служителю Видящей.
Он тепло попрощался со всеми, после чего отряд принца вновь был предоставлен самому себе.
Копыта лошадей звонко цокали по камням и Лариэс с любопытством смотрел на приближающийся лес. Что же их ждет под кронами могучих деревьев? Предупреждены ли дети неба, а если и да, то будут ли они любезны к пришельцам из не самых дружных краев?
Оставалось надеяться, что да.
* * *
Владения гарпий встретили путешественников тишиной, напряженной тишиной, которая бывает перед очень сильной грозой. Или перед не менее сильным боем.
Лариэс непроизвольно поежился и еще раз проверил, как пистолет выходит из седельной кобуры.
— И где все? — задал назревавший вопрос принц. — Спрятались?
— Дети неба не прячутся от чужаков, — ответил ему Ридгар. — Они наблюдают и совещаются.
— О чем же, позволь узнать, о Древний?
— О том, стоит ли начинить нас стрелами, или все-таки сперва — поговорить, — мрачно отозвался Кающийся, выезжая вперед.
Он высоко поднял левую руку, сжав пальцы в кулак.
— Ридгар Кающийся приветствует детей неба! — покричал он. — Мы пришли с миром и держим путь в Кастэллум, чтобы предстать перед Корвусом Энофтером.
Он умолк и замер, сложив руки на груди.
Долго ждать не пришлось — в кроне деревьев зашумело и на берег грациозно приземлилось пять гарпий.
Лариэс во все глаза разглядывал этих удивительных существ — сам он никогда не встречал нелюдей, кроме лунксов, конечно же. Гарпии были молоды, миниатюрны — с тонкими руками, лебедиными шеями и осиными талиями, а также -птичьими ногами, оканчивающимися когтями. За спиной у каждой трепетали внушительных размеров крылья, достигавшие в размахе, пожалуй, добрых шести-семи футов, и Лариэсу было решительно непонятно, как же эти существа умудряются лавировать в лесу, каким образом им удается избегать встречи с многочисленными ветками и толстыми стволами деревьев.
Гарпии были одеты в платья, и четыре из пятерых держали короткие составные луки с наложенными на тетивы стрелами. Несмотря на некоторую комичность их вида, смеяться Лариэсу не хотелось — он остро ощущал десятки или даже сотни незримых лучников, метящих в их небольшой отряд.
— Привет, Перышко, — широко улыбнулся Кающийся, обращаясь к безоружной гарпии.
— Привет, Бледный, — столь же весело ответила та.
Гарпия эта, надо сказать, производила неизгладимое впечатление. Единственная брюнетка в своем маленьком отряде, с длинными иссиня-черными волосами и такого же цвета перьями, с дружелюбной улыбкой и озорными огоньками в изумрудно-зеленых глазах с вертикальными птичьими зрачками. Казалось, что она вот-вот пустится в пляс, распевая какую-нибудь озорную песню, после чего на спор опрокинет пару рюмок горячительного, а затем — совершит что-то безумное.
Все в отряде сразу как-то расслабились, а на лице принца появилась хорошо знакомая Лариэсу улыбочка, знаменующая желание венценосного господина устроить проказу, которая, определенно, должна закончиться в постели.
И тут взгляд гарпии скользнул по лицу Блаклинт и все веселье пропало, точно его ветром сдуло.
— Что это делает тут? — яростно проклекотала она, отступая на шаг. — Юпэрэтэс Ту Тхантау, как это следует понимать? Северная ведьма в твоей благородной компании? Когда мне донесли люди Видящей, я подумала, что она шутит, теперь вижу, что нет. Объясни.
— Госпожа моя, — начал принц, но гарпия шикнула на него, не давая продолжить.
— Молчите, ваше высочество. Вы будете говорить, когда я дозволю.
От столь резкой отповеди у принца пропал дар речи, а в душу Лариэса начали закрадываться нехорошие подозрения. Кем может быть эта гарпия, что она так запросто общается с Древним и повышает голос на лицо королевской крови?
Ответ поступил почти сразу же и был он оглушающим, точно удар грома.
— Матриарх, она — спутник в нашем опасном путешествии. Я прекрасно понимал, на что иду, соглашаясь предложением его высочества, и считаю, что поступил правильно.
"Матриарх? Она"??? — Лариэс был не просто ошеломлен, нет. Он был выбит из равновесия, словно принял удар турнирного копья! — "Верховная жрица и правительница гарпий? Канцлер Вороньего короля? Что она тут забыла? Как лицо столь высокого ранга вообще может принижать свое достоинство, встречая гостей на границе государства? Как она может быть столь простой и непринужденной в общении"?
Целый сонм мыслей в одночасье обрушился на него и не только на него — остальные выглядели столь же сбитыми с толку.
— Архонтас будет недоволен, — со вздохом произнесла, наконец, гарпия. — Но если ты готов поручиться, что такая разношерстная ватага собралась по важному делу, и это действительно необходимо...
— Готов.
Последовал еще один тяжелый вздох.
— Хорошо. Я дозволю Вам пройти через лес и посетить дворец Архонтаса.
— Спасибо, Перышко, ты, как всегда, очаровательна, — улыбнулся Ридгар.
Комплимент вновь самым разительным образом изменил верховную гарпию, вызвав на ее лице радостную улыбку. Лариэс слышал, что народ неба неспособен лгать, и что их эмоции меняются по десять раз не то, что на дню, а в минуту, но даже он был сбит с толку такой сменой настроения.
"Как же она выполняет государственные функции"? — пораженно подумал он. — "Как правит собственным народом? Как они вообще не поубивали друг друга в приступах минутной ярости?
— Ты все такой же сердцеед, Мэтаниомэнос, — весело хихикнула она. — Дорогие гости, прошу вступить в мой дом, в знак уважения я лично проведу вас до Кастэллума, ведь Архонтас уже ждет гостей! — Она бросила короткий взгляд на Блаклинт и добавила. — Хотя некоторых из них лучше бы и не было.
Как выяснилось, через Лес Гарпий вела превосходная дорога, выложенная из мощных каменных плит, подогнанных друг к другу так близко, что между ними нельзя было просунуть даже кинжал. Учитывая близость Северных гор, ничего удивительного в этом не было, однако Лариэс по достоинству оценил масштаб проделанной работы.
И не он один — принц, едва только стало возможно, начал расспрашивать матриарха гарпий о ее стране. Главная гарпия, которую, как выяснилось, зовут Эрато, охотно отвечала, трясясь в седле небольшой спокойной лошадки.
Это, кстати говоря, стало настоящим шоком для Лариэса. Он ожидал чего угодно, но не того, что дети неба будут путешествовать верхом, как простые люди. Впрочем, принца этот вопрос также занимал.
— Высокочтимая матриарх, — начал он, — я всегда думал, что дети неба презирают путешествия по земле.
Перышко звонко рассмеялась.
— Нет, конечно же! Мы точно также перемещаемся на своих двоих, верхом, либо же в повозке. Наш лес достаточно благоустроенное место с большим количеством дорог и поселений.
— Но ведь граница с Дилирисом — непроходимая чаща, я лично видел ее.
— Увы, но виной тому — алчность ваших подданных, принц, — с горечью в голосе отозвалась гарпия. — Они пересекают реку, чтобы убивать редких животных и рубить деревья, то есть ведут себя, как враги. И мы поступаем с ними, как с врагами. Немалому числу воинов нашего народа приходится оберегать границу с Дилирисом.
Тут она бросила короткий взгляд на Блаклинт, и добавила:
— И границу с бывшим Фейрлиндом.
Принцесса густо покраснела и пролепетала слова извинения.
— Достопочтимая, а гарпии не используют каких-нибудь еще животных? — осторожно поинтересовался принц.
В ответ на этот вопрос Эрато звонко засмеялась.
— Так прямо и скажите, ваше высочество, что читали трактат небезызвестного Марка Тирония. Как там он называется: "О бестиях злокозненных, человека видом своим смущающих"?
Принц одарил собеседницу своей излюбленной улыбкой, от которой обычные женщины таяли, точно лед на солнце, и добавил:
— Ага.
Матриарх небесного народа снова рассмеялась.
— Ваше высочество, поверьте, эту книжку лучше выбросить куда подальше, или использовать как растопку. Мы не скачем верхом на гиганских жабах, мы не похищаем алчных купцов со всем их добром, и уж конечно мы не разрушаем христианские храмы.
Принц развел руками, давая понять, что не в ответе за виршеплета, жившего добрых две сотни лет тому назад.
— Что поделать, Марк Тироний был великим мыслителем своего времени, вот только он никогда не выбирался дальше, чем на милю от Салутэма, — признал юноша.
— Зато он лучше всех прочих знал, что творится в мире, — поддержала его Эрато.
Гарпия хотела сказать что-то еще, но ее неожиданно прервал приземлившийся рядом крылатый мужчина. Он с поклоном передал своей госпоже свиток, который та быстро развернула, и пробежавшись по тексту глазами, вернула со словами:
— Очень хорошо, доложи, что мы выберемся из леса уже завтра.
Крылатый отсалютовал и, резко расправив свои крылья, взлетел. При этом Лариэс успел заметить, как забугрились могучие связки мышц на его спине.
Телохранитель подумал:
"Интересно, а у женщин гарпий спины такие же мощные? Наверное, да, иначе они не смогли бы летать".
А вот принца взволновало нечто иное.
— Надо же, а я думал, что у гарпий нет мужчин, — проговорил он.
— О-о, узнаю другой трактат, — Эрато потупилась в притворном смущении и очень мило прикрыла лицо краешком крыла. — Великий и ужасный Перверса Педикабо с его "Женами похотливыми всех родов и племен". Не думала, что его высочество читал подобные, хм, произведения. Как там было? — она наморщила лоб, припоминая строки из книги, отчего стала похожа на маленькую, нахохлившуюся синичку. — А, вспомнила: "но самыми развратными на свете гарпии считаются. Сии девы ликом прекрасны, но пламень сжигает чресла их. А поскольку нет у гарпий мужчин, то не в состоянии оные огонь сей греховный погасить иначе, как похитив мужа достойного для утех плотских. И забирают они мужей достойных, прельщая одних персями своими, а иных — силой уводя из семей. И вступают в связи греховные, стаей налетая на несчастного. И ублажают его они, пока не отдает несчастный Богу душу свою бессмертную. И от союза этого нечестивого новые гарпии нарождаются".
Она умолкла и, склонив голову на бок, лукаво взглянула на принца.
— Неужели его высочество рассчитывал на нечто подобное?
Принц не выказал ни малейшего смущения.
— Если честно, то да, на нечто подобное как раз я рассчитывал. Не поверите, достопочтенная, но ни в одном борделе я не сумел найти жрицы любви из вашего народа.
Эрато, как ни странно, ничуть не обиделась, напротив, откровение Тариваса еще больше развеселило канцлера Вороньего Короля.
— Это связано отнюдь не с крайне высокой моралью моих подданных, — пояснила матриарх небесного народа. — Причина кроется в том, что мы мыслим иначе. Концепция, — она задумчиво почесала нос тонкими пальцами, — продажной любви непонятна большинству из нас. Мне самой понадобился не один год тесного общения с людьми, чтобы осознать ее. Принять же нечто подобное я не в состоянии до сих пор.
Эта новость была удивительной. Лариэс всегда считал, что нелюди думают точно также, как и люди, ведь он сам, будучи наполовину лунксом, не то, чтобы слишком отличался в плане мышления от остальных.
"Стало быть, я ошибался", — заключил юноша. — "Что ж, послушаем дальше, быть может, удастся выяснить что-нибудь еще".
И он слушал, а также — смотрел. Великий Лес Гарпий был тем местом, которое намертво запечатлевалось в сердце и сохранялось в памяти до самого конца. И часа не прошло с момента перехода через реку, как простые березы с осинами сменились огромными деревьями с раскидистыми ветвями и могучей кроной. В высоту каждый из этих гигантов достигал, наверное, с сотни человеческих ростов. А может, даже больше! Колоссальной ширины, с огромными листьями, чем-то похожими на многократно увеличенные березовые, с сучьями, по которым можно было ходить... Эти деревья именовались спити, и каждое из них стоило столько, что люди были готовы рисковать жизнями, лишь бы срубить пару веток, или найти молоденькое и невысокое деревце, которое можно быстро разделать на части, и, погрузив в телегу, дать деру, пока в воздухе не засвистели стрелы гарпий.
Сами дети неба торговали этой ценнейшей древесиной, однако, насколько Лариэсу было известно, они продавали старые и больные деревья, которые либо падали сами, либо грозили упасть в скором времени. И юноша просто физически не мог себе представить, каким образом маленькие и хрупкие гарпии — даже увиденный им мужчина был на три головы ниже Лариэса — умудрялись распилить нечто столь невообразимо огромное.
Впрочем, чудеса на этом не кончились. Спустя еще час езды путники наконец-то оказались в городе крылатого народа. Первом на их пути. Лариэс не сразу осознал, что случилось, а когда понял, то не сумел сдержать вздоха восхищения. Прочие спутники — кроме Древних — вторили ему.
Поселение крылатых существ ничуть не походило на человеческое. Все их дома располагались прямо на огромных ветвях. На ветвях же, как Лариэс сумел понять благодаря своему острому зрению, находились торговые площадки, мастерские, и даже местные, так сказать, скверы и парки. Все это было переплетено хитрой системой мостков, канатов и сетей и являло собой просто фантастическую картину.
Любопытство буквально распирало телохранителя, не позволяя думать ни о чем ином, рой вопросов, подобно злобным шершням кружился у него в голове. Наконец, юноша не выдержал и подал голос.
— Достопочтенная, разрешите обратиться, — произнес он, — подъезжая справа к гарпии и немного оттесняя одну из ее телохранительниц.
— Конечно же, люнкас.
— Вам хватает света?
Глаза гарпии расширились от удивления.
— Какой любопытный вопрос, — призналась она. — Ты удивил меня, юный люнкас.
— Наш Лариэс любит удивлять, — улыбнулся принц, подмигнув своему слуге. — Ага?
— Ага, — вяло отозвался юноша.
— Света нам хватает, — ответила ему матриарх гарпий, указывая вверх. — Там, ближе к кронам, даже вполовину не так темно, как у подножия деревьев. К тому же, некоторые ветки можно подрезать или полностью удалить, чтобы наслаждаться солнечными ваннами в любой погожий денек. А теперь не удовлетворишь ли ты моего любопытства?
— Конечно, достопочтенная.
— Что люнкас делает в услужении у антхропосов? У ваших народов не самая приятная история общения.
Лариэс помрачнел. Он не слишком любил касаться своего прошлого, но и отказать верховной гарпии, которая, взявшись лично сопровождать гостей, оказала тем высокую честь, не мог.
— Я — не чистокровный лункс. Моя мать была человеком.
— Благородная?
— Да, как и отец.
Видимо, на его лице отразилось нечто, потому как Эрато сразу помрачнела, а в птичьих глазах появилось выражение сочувствия.
— Их убили анхтропасы?
— Отца. Мать покончила с собой.
Лариэс и сам удивился, как это его голос звучит так ровно. По-хорошему, ему следовало на этом остановиться, но юноша продолжил.
— Но еще до того, как это случилось, оба рода — и матери и отца — отказались и от них, и от меня. Только ее величество сочла полукровку достойным своей милости, а потому я служу ей и его высочеству.
Матриарх покачала головой и ее выразительное нечеловеческое лицо погрустнело.
— Наш мир жесток и в нем много ненависти. Я и сама не свободна от этого чувства, она бросила короткий взгляд в сторону Блаклинт. — Ненависть глупа и слепа, она не разбирает, кто прав, а кто виноват. Даже лучшие из нас подвержены этому недугу.
— Госпожа, — в разговор включилась Кларисса, ехавшая рядом с ними и всю дорогу с интересом слушавшая гарпию, — вы ненавидите ее высочество из-за вторжения ривеландских наемников в Лес Гарпий?
Эрато неопределенно махнула рукой, после чего ответила:
— Не совсем. Я ненавижу всех Иссонов за их проклятый дар, ты же ведь знаешь, что может сотворить магия воды на коротком расстоянии?
Кларисса кивнула.
— Мой народ считает любые формы магического контроля разума, либо тела, совершенно недопустимыми. Каждый менталист — наш самый злейший враг, любой чародей, практикующий магию, позволяющую превратить живое существо в марионетку, не получит от нас ничего, кроме стрелы в голову!
Она говорила все громче и громче, в какой-то момент речь матриарха начала походить на клекот разгневанной совы, ее перья распушились, а в глазах зажглись опасные огоньки ярости.
— Госпожа моя, — тихо, едва слышно, прошептала Блаклинт, — но я не умею контролировать жидкости в телах живых существ.
Эрато резко обернулась и удивленно воззрилась на девушку.
— Ты из рода Иссонов, дитя. Проклятая кровь рано или поздно возьмет свое и ты сумеешь остановить ток крови по сосудам, сможешь заставить конечности двигаться так, как это нужно тебе, научишься разогревать жидкость внутри тел. Ты — дочь безумной королевы, Блаклинт Иссон, а кровь, — она грустно усмехнулась, — не вода.
Лицо северянки в этот момент приняло такое жалобное выражение, что даже у Лариэса заныло сердце. Эрато же, неожиданно поравнялась с девушкой и погладила ее по голове. Этот добрый материнский жест резко контрастировал с жестокими словами, произнесенными всего секунду назад, но виконт уже успел убедиться в том, что эмоции гарпий меняются со скоростью урагана.
— Прости мою грубость, дитя, — с грустью в голосе произнесла Эрато. — Я бы и рада не злиться на твой род, но не могу. Иссоны принесли слишком много зла моим подданным и моим друзьям.
"Кажется, она имеет в виду вполне конкретного друга", — промелькнуло в голове у Лариэса. — "Маги воды убили кого-то, кто был ей дорог"?
Блаклинт, казалось, готова была разрыдаться и держалась лишь на остатках силы воли, именно в этот момент ей на помощь пришел Таривас.
— Госпожа Эрато, — наследник престола мило улыбнулся матриарху, — скажите, а как скоро мы окажемся в Кастэллуме?
Перевод темы был весьма грубым, но Эрато, которая, по-видимому, и сама хотела закончить обсуждение ривеландцев, с радостью подыграла его высочеству.
— Не больше пары дней, ваше высочество, — ответила она, — очень скоро мы покинем Лес Гарпий и окажемся в предгорьях, а там уже рукой подать до столицы Волукрима. Уверена, вам там понравится.
* * *
Матриарх не соврала — путешествие, действительно, продлилось два дня. К вечеру они выбрались из леса и заночевали в предгорьях, окрыленные восхитительным видом устремляющихся в небеса горных склонов, увенчанных белоснежными шапками, и теряющихся где-то за облаками.
И уже утром небольшой отряд оказался на землях Волукрима.
Неведомая земля... Оказалась на удивление разочаровывающим местом. Едва только лес закончился, как пошли изумрудные холмы, на которых паслись огромные отары овец, охраняемые самыми обыкновенными пастухами. Пару раз дорога утыкалась в небольшие деревеньки из пяти-шести дворов, а один раз нырнула в небольшую долинку, расположенную на берегу живописного озера, и буквально усеянную стройными рядами яблонь.
Путников на тракте было не слишком много, в основном — торговцы, чьи груженые волукримским добром телеги мерно скрипели по каменным плитам. Несколько раз попадались группы всадников, патрулирующих дорогу, но и тут Лариэса постигло разочарование — все они были людьми.
— Достопочтенная, — вновь обратился он к Эрато, от которой в последнее время не отходил ни на шаг, и которую буквально засыпал сотнями самых разных вопросов.
— Да? — матриарх отвлеклась от изучения кончиков перьев на своем левом крыле и повернула голову к юноше.
— Почему всадники, которых мы встретили, были людьми?
Гарпия сразу поняла, что он имеет ввиду.
— Предгорья между Лесом Гарпий и Кастэллумом патрулируются в основном легкой конницей из армии генерала Гэленуса Клавдия.
— Аэетрский патриций? — с интересом уточнил принц, ехавший рядом.
— Его далекий предок, — уточнил гарпия. — Так уж повелось, что род Клавдиев, перебравшись в Волукрим, взял на себя обязательства по защите и патрулированию этих земель.
"Им доверяют", — подумал Лариэс. — "Отсюда рукой подать до столицы".
— Стало быть, вы наблюдаете за нами исключительно с небес? — улыбнулся Таривас, указывая вверх.
Лариэс проследил за его пальцем и различил в небе несколько точек.
"Надо же, стало быть, нас ни на минуту не оставляют без прикрытия. Интересно, как быстро гарпии могут спикировать на высоту, достаточную для выстрела? И сколь острое у них зрение"?
Второй вопрос он озвучил вслух, и Перышко, рассмеявшись, ответила.
— Получше вашего, люнакс.
— Госпожа, — подала голос Мислия, которая весь прошедший день сидела нахохлившись, точно мокрая курица, и не произнесла и пары слов.
— Да, первая Тень?
"И опять — демонстрация силы", — подумал Лариэс. — "Кажется, эта гарпия знает о нас куда больше, чем мы о ней".
Тут ему крайне некстати вспомнился разговор во дворце с Мислией.
"Ох, надеюсь, что мы не загоняем себя в ловушку на радость Вороньего Короля".
Впрочем, даже если и так, отступать уже было поздно — Лариэс не сомневался, что, если дети неба пожелают, в Дилирис путешественники не вернутся. Поэтому он решил узнать, что же так заинтересовало Мислию, раз та решила заговорить.
— Скажите, госпожа, — Мислия проигнорировала неприятную информированность высокородной гарпии, — почему в предгорьях так много людских поселений?
— Это просто. Нашему народу предгорья ни к чему, мы любим деревья. Каррасам — тоже, они — обитатели гор. Поэтому долгое время эти земли были практически пустынными. Когда Архонтас объединил нас, в Волукриме постепенно стали появляться антхропасы. Они приходили голодными, слабыми и жалкими, ища крова, защиты, справедливости. Об этом мне рассказала моя мать, а ей — ее мать, и так до десятого колена. Архонтас в милости своей не бросил ни одного страждущего, он приютил, накормил и обогрел всех их. Так было раньше, так есть теперь, так будет впредь. Каждый, кто того желает, может стать подданным Архонтаса, для этого лишь надо принять его, как своего отца и не злоумышлять против него.
Матриарх выразительно посмотрела на первую Тень, и во взгляде ее птичьих глаз, перехваченном Лариэсом, явно читалось обвинение.
"Естественно, она знает про шпионов. Возможно даже, что эта гарпия — первая Тень Вороньего короля, поспешившая на встречу не потому, что любит знакомиться с новыми людьми, а для того, чтобы за эти два дня выудить из нас как можно больше сведений".
Лариэс вспомнил все, о чем они говорили в пути. Вроде бы, ничего серьезного, но кто знает, что в состоянии извлечь из таких вот непринужденных бесед профессионал?
Первая Тень, к ее чести, ни капли не смутилась. Она лишь кивнула в знак согласия и произнесла, глядя прямо в глаза матриарху:
— Я полностью согласна с вами, достопочтенная. Нет ничего ужасней детей, предающих своих родителей.
Две женщины, наделенные властью и могуществом, несколько мгновений неотрывно следили одна за другой, а затем одновременно рассмеялись. Мислия первой протянула гарпии руку.
— Мне было очень приятно встретиться с вами лично, госпожа. Не каждый раз выпадает возможность пропутешествовать пару дней вместе с легендарной правой рукой Вороньего Короля. Скажите, как вы узнали про рыбака?
Эрато озорно погрозила Мислии пальцем и произнесла:
— Мне тоже всегда хотелось посмотреть в лицо чародейке, сумевшей раскрыть сапожника.
И вновь они рассмеялись, после чего, отъехав немного в сторону, принялись жарко что-то обсуждать. Лариэс сразу понял, что за наигранным весельем прячется холодный расчет. Хотя юноша и не исключал взаимного уважения, но он прекрасно понимал, что каждая из двух собеседниц сейчас пытается выудить что-нибудь у другой.
"Хоть убей, не могу себе представить гарпию в роли шпиона. У нее же на лице отражается каждая эмоция, каждая мысль, а настроение меняется по десять раз в минуту! Полагаю, Мислия сумеет узнать массу нового".
Несмотря на то, что последнее было бы полезно для короны, такой разговор означал для Лариэса конец возможности приятно общаться с гарпией, чередуясь в этом благом деле с принцем. Судя по всему, Тариваса это также расстроило, потому как он подъехал вплотную к Лариэсу, и, указав на женщин, шепнул.
— Ну все, это надолго.
Телохранитель улыбнулся своему господину.
— Думаю, не остановятся до самого замка Вороньего Короля, — точно также шепнул он.
— Кстати, что думаешь о ней? — едва слышно спросил Таривас, заговорщически подмигивая.
— Ваше высочество...
— Да ладно тебе, неужто никогда не хотел сделать этого с такой пташкой? Она же, наверное, в самый ответственный момент может не только руками спину расцарапать, но и пощекотать ее перьями.
Лариэс закашлялся, подавившись слюной, внезапно возникшей во рту, а Таривас, довольный произведенным эффектом, хихикнул, словно мальчишка.
"Эх, вот что точно никогда не изменится, так это его страсть к противоположному полу".
— Так что? — не унимался Таривас.
Лариэс понял, что проще будет согласиться, чем продолжать, а потому сказал:
— Ну, пару раз думал об этом.
— Всего-то? — насмешливо усмехнулся принц. — Эх ты.
Виконт за долгие годы успел привыкнуть к любвеобильности своего господина, но иногда тот умудрялся ставить своего слугу в неловкое положение. Как сейчас, например.
Телохранитель выдавил жалкую улыбку, после чего скомкано извинился и поспешил перебраться в хвост колонны, где Ридгар с Орелией беседовали о чем-то. Едва только он поравнялся с Древними, как те закончили разговор и выжидающе посмотрели на юношу.
— Неужели река твоих вопросов наконец-то иссякла, юный Лариэс? — спросила Орелия, и вновь юноше показалось, что за равнодушным механическим голосом таятся ехидные нотки.
— Нашу достопочтимую спутницу украла Мислия.
— О да, первой Тени будет о чем пообщаться с хранительницей большой печати Корвуса, — согласилась Орелия. — А принц, как я понимаю, решил, что сейчас крайне удачным момент для того, чтобы обсудить возможное пополнение своего гарема?
Лариэс взохнул.
— Да. Его высочество будет думать о противоположном поле даже на смертном одре.
— Не получится, можешь так и передать своему господину, если спросит. Какая-нибудь гарпия, быть может, и пожелает ради интереса возлечь с ним, но ни одна не станет жить в клетке, даже золотой. Эти существа мыслят иначе, чем мы, в чем ты уже должен был убедиться.
— Госпожа Эрато говорила об этом, но я так до конца и не понял, что же она имеет ввиду, о Ступившая на Путь Вечности.
Целительница задумалась.
— Точно я не смогу ответить. У них иные ценности, например, взять те же деревья спити. Знаешь, почему дети неба не рубят их?
— Все знают, о Древняя. Гарпии считают деревья священными.
— Нет, это не так.
Лариэс был удивлен.
— А как же?
— Деревья для них — друзья, а друзей негоже продавать.
— Но они же отпиливают ветви и рубят больные деревья, — не сдавался Лариэс. — А также продают упавшие от старости, чем это лучше продажи трупа своего друга?
Орелия покачала головой.
— И снова не верно. Для них это, скорее, удаление больного зуба, который вполне можно и продать. Повторюсь: они думают по-другому. Пожалуй, для начала стоит рассказать немного о детях неба. Вот, взгляни.
Целительница задумчиво извлекла откуда-то из недр своей рясы перо и протянула его Лариэсу. Тот механически принял его и стал разглядывать, не понимая, что именно он должен тут увидеть.
— Это... перо гарпии? — несколько неуверенно проговорил он.
— Не понимаешь? — спросила Орелия.
— Не очень, госпожа, прости.
— Перья — не мех. Ты же видел гарпий, у них нет подкожного слоя жира, как у птиц, остающихся зимовать. Этот народ очень теплолюбив и когда они появились в Интерсисе, то постарались найти какие-нибудь места потеплее. Изначально гарпии жили возле залива Трех Костей.
Лариэс вспомнил длинные одинокие пики, торчащие из воды, и нахмурился.
— Там хорошие места. Теплое течение, богатое море, мягкие зимы. Что могло выгнать гарпий с побережья?
— Демонопоклонники. — Коротко и емко ответила ему Орелия. — Детям неба пришлось бежать на север, и сперва они поселились в Седых горах, но и оттуда пришлось уйти.
— Каррасы? — догадался Лариэс.
— Да, в те далекие времена племена каррасов не отличались особой терпимостью, и едва только крылатый народ осел в горах на территории одного из них, началась война. Гарпии ушли в Северные горы — в те времена там почти не было каррасов — и кое-как приспособились к жизни среди заснеженных пиков. Они охотились в долинах, ловили рыбу в горных реках, собирали ягоды и плоды с немногочисленных фруктовых деревьев. Но была одна напасть, с которой гарпиям не получалось сладить — холод. В пещерах было тяжело согреться, и за первую же зиму их племя понесло огромные потери. И тогда разведчики крылатого народа сумели найти тихое укромное место лишь немногим южнее. Место, огромные деревья которого, могли стать превосходным пристанищем. Ты ведь знаешь, почему спити ценится так высоко?
Лариэс знал. У этого дерева было множество достоинств: приятный запах, красивый цвет, долговечность, жаропрочность, устойчивость к влаге. Но главным, безусловно, являлось умение удерживать тепло и не пропускать холод. Комната, обитая тонкими — с монету толщиной — панелями из спити, за считанные часы набирало тепло и не отдавало его днями, даже если комнату совершенно не топить. При этом летом в такой комнате сохранится приятная прохлада, для чего достаточно лишь открыть окна на ночь и закрыть их днем.
— Гарпии делают свои дома на деревьях и из этих же деревьев, — заключил Лариэс.
— Именно. Спити — это деревья, которые спасли целый народ, и народ благодарен им, как верным товарищам. Гарпии заботятся о молодой поросли, удобряют и поливают, борются с паразитами. Они сосуществуют с лесом, понимаешь?
Лариэс кивнул.
— Поэтому каждый браконьер или лесоруб — враг для них? — пришел юноша к выводу.
— Злейший враг, — согласилась Орелия. — Ведь люди убивают их друзей.
Лариэс сокрушенно покачал головой. Он и представить себе не мог, что деревья — простые деревья! — могут стать для кого-нибудь больше, чем просто строительным материалом, растопкой, или товаром на продажу.
— Это заставляет задуматься, о Древняя, — произнес он.
— Правда? Это хорошо. Когда человек думает, он развивается, так что ты на верном пути, мой юный друг.
Лариэс хотел сказать что-нибудь в ответ, но в этот момент они перевалили через очередной холм, и юноше стало не до болтовни. То, что открылось его взору, поражало своей величественностью и мощью.
Огромные — в восемь или девять человеческих ростов стены, могучие круглые башни, чуть выступающие вперед, и флаги — полотнища зеленого цвета с раскинувшим крылья филином на них, — гордо развевающиеся на ветру. Они достигли Кастеллума, столицы Волукрима.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
