Матаи

— Да, мать-настоятельница. Мы вас понимаем, — и женщина, которая обещала моей матери, что позаботится обо мне, потянула меня на себя, — мы попробуем в Кархолде. Да хранит вас Господь!

— В городе епископа Витолли?!

— Да, ему нужны работники на шахте...

— Но... девочка — матаи! Её предназначение другое! — возразила стоящая рядом с настоятельницей монахиня помоложе, закутанная в белое с ног до головы.

— Мы не отрицаем этого, сестра. Когда она подрастёт, она сама постучится в двери вашего монастыря.

— Если она подрастёт, — со странным шипением сказала другая спутница среброголовой женщины.

— На всё воля Господа, отца нашего, — и меня потащили к воротам. Монастырь, в который меня привели, уже не казался мне таким страшным местом, по сравнению с холодом мрачной ночи за его стенами. Меня уже посадили в повозку, когда раздался голос:

— Стойте! Мать-настоятельница... согласна. Она возьмёт девочку. Но это в первый и последний раз, так и передайте Великому инквизитору.

Как же она ошибалась. После меня, уже наступившей весной в монастырь привезли еще троих, моего же возраста, а позже двух девочек-близняшек чуть постарше. И дальше уже никого не удивляло, что возраст послушниц резко упал до пяти-шести лет.

Именно тогда, мать-настоятельница собрала всех послушниц в трапезной — в самом большом помещении главного корпуса монастыря. Нас, маленьких, вывели вперёд. Кто-то из девочек хныкал, кто-то крутил головой, озираясь вокруг, но большинство терпеливо ждали, что скажет среброголовая женщина.

— Сёстры мои, мы собрались здесь, дабы почтить память ушедших от нас сестёр и принять в свои ряды тех, кто стоит сейчас пред вами! Ввиду возраста будущих послушниц, мы не будем требовать от них покаяния и молитвы, но испытание они пройти должны. Внесите чаши!

В зал внесли четыре огромные чаши, накрытые полотном. Что в них, мы не видели. Поставив их перед нами, женщины в белом отступили назад и замерли за ними в паре шагов.

— Завяжите девочкам глаза! — в следующий миг мне на голову накинули повязку, и вот я уже ничего не вижу, — поставьте их друг за другом. Хорошо.

Я очень волновалась, но страшно мне не было. За время пребывания в монастыре, я ощущала со стороны сестёр только искреннюю заботу и участие.

— Девочки, не бойтесь! Сейчас мы с вами поиграем! — и ласковый голос матери-настоятельницы стал убаюкивать нас, — каждая из вас должна совершить выбор, слушая... своё сердце, этот мир, Бога. По звуку гонга каждая первая из стоящих должна сделать два шага вперёд и идти в ту сторону, куда подсказывает ей её чутьё. До тех пор, пока её не возьмёт за руку сестра. Вам ясно?!

Нестройный хор наших голосов убедил мать-настоятельницу, что мы все слушали её внимательно.

— Открыть чаши! — и прозвучал гонг.

Я не была первой, но и не плелась в самом хвосте. Когда пришёл мой черёд, и я вышла вперёд... со мной что-то произошло. Я не знаю что, но словно ... сам Создатель заговорил со мной. И я пошла, уверенно, будто и не с завязанными глазами. Я слышала вскрики удивления и возгласы возмущения, но остановилась только тогда, когда пришла к своей цели. Меня взяли за правую руку чьи-то прохладные пальчики, которые едва подрагивали.

— Сними повязку, девочка! — я узнала этот голос. Мать-настоятельница. Открыв глаза, я увидела, что стою у стены, в одной из ниш, а моя левая рука лежит на одном из камней. На этом камне был вырезан какой-то странный символ. Я молчала, понимая, что это отнюдь не то, что от меня ждали.

— Ты знаешь, что это? — я отрицательно замотала головой, — это... древний символ истины. Далеко-далеко отсюда, в землях, благословенных Отцом нашим всемогущим, на горе Синай стоит Храм истины. Истина — вот, что означает этот символ.

— Я выбрала что-то не то? — неуверенно спросила я, ибо остальные девочки, уже сделавшие первые шаги, стояли у чаш. В той, что ближе ко мне — была вода, во второй — едва теплившиеся угли, в третьей — земля, а последняя и вовсе была пуста.

— Нет, ты сделала всё правильно, — меня подвели к остальным, — эта девочка выбрала... камень! Впредь мы будем звать её... Синай.

Вот так меня и нарекли. Горой. Хотя аббатиса потом часто повторяла, что я своё имя полностью оправдываю — молчалива, в убеждениях тверда как камень, а если что задумала, меня не сдвинешь. Как гору.

Где-то рядом заржала лошадь. Я вздрогнула и очнулась. Воспоминания часто преследуют меня. И это не осталось не замеченным.

— Эй, матаи! Не спать! — воин, что ехал рядом со мной, толкнул меня в плечо, — Приказ командующего спешиться.

Я молча спрыгнула с лошади и, взяв её под уздцы, пошла вперёд. За небольшим холмом предо мной предстала ужасающая картина: тракт, проходящий между двумя крутыми холмами, был завален обломками телег, а также всевозможного скарба, который всегда в дорогу брали купцы да паломники. Части их тел, как и туши животных, полусгнившие и полу обглоданные виднелись в кучах мусора — жалких остатков провозимого через Хмарь ценного товара.

— Смарги?! — воины обнажили оружие и настороженно осматривали возникшее препятствие на нашем пути.

— Похоже на то! — предположил Бригг и сплюнул, — Эти отродья ничем не гнушаются. Мерзкие ящеры!

— Руваль, отведи коней подальше! Остальные — ко мне! — лорд-командующий привычно отдавал приказы, — Перегруппироваться, щиты держать наготове! Среди смаргов встречаются крылатые!

— Лорд Торнхейм, сомневаюсь, что это сделали смарги! Обглодать-то трупы они могли, но вот остальное... вряд ли.

— Сэр Харн, поясните!

— Смарги — падальщики, нападают открыто крайне редко. И тем более, не способны возводить баррикады! — рыцарь, который присоединился к нашему отряду в самый последний момент, еще в Мейерхолде, обнаженным клинком перевернул останки человека, по всей видимости, охранника каравана, — Смарги не забирают оружие, оно им не к чему, учитывая их ядовитый язык и непробиваемый панцирь...

— Матаи, держись в стороне! Остальным — разбирать завал!

Оттащив обломки первых двух телег, рыцари с удивлением уставились на образовавшийся проход. Откинув тряпьё и полу сгнившие сундуки, воины медленно двинулись вглубь.

— Бригг, Шиман — идёте первыми! — лорд Торнхейм, пропустив воинов вперёд, последовал за ними, — Девчонку берегите, она нам ещё понадобится!

Труха сыпалась нам на головы, паутина и грязные лоскуты ткани свисали по обе стороны прохода.

— Странно всё это! Зачем было делать баррикаду и оставлять в ней проход?! — бородатый гигант, медленно водил из стороны в сторону тяжёлой секирой.

— Что верно, то верно, Шиман! Будьте начеку! Щиты держать наготове! — лорд Торнхейм скривился, убирая с лица клок липкой паутины, — Впереди наверняка засада, потому не спешите лезть на рожон!

Мы почти выбрались из завала, когда кони заржали и стали вырывать поводья из рук воинов, идущих последними. Сверху над нами послышался нарастающий гул, будто что-то тяжёлое летело на нас с невероятной скоростью. Миг, и треск сминаемых обломков оглушил нас.

— Вперед, быстрее! Сейчас здесь всё рухнет!

Тяжело дыша, стараясь не глотать пыль, я бежала за рыцарями, в надежде успеть вырваться из этого ада, прежде чем я погибну под копытами взбесившихся лошадей или же под обломками кибиток.

Вырвавшись на свободу, под палящие лучи солнца, я глотала воздух, вознося молитву Создателю.

— Лучники! Там, на вершине холмов!— кто первый из рыцарей крикнул, предупреждая об опасности, я так и не поняла, а вот в кого первого вонзилась стрела, видела. Шиман едва успел увернуться, когда Бриггу в плечо влетел арбалетный болт.

— Боевое построение!

Пригнувшись, воины кругом обступили меня и лорда-командующего, закрывая щитами от стального дождя. Оставленные без присмотра кони ускакали вперед по тракту, но очередная преграда не дала им вырваться из западни.

Грохот от топота ног нарастал в моих ушах, а рыцари всё ещё не двигались.

— Сто-я-ять! — отдавал приказы лорд-командующий.

Я чувствовала, как земля сотрясалась подо мной. Нечто неслось с холмов, с диким гиканьем и криком.

— Стоять! Еще рано! — тела рыцарей, примкнувших друг к другу, дрожали от напряжения.

Не видя, я ощущала опасность как никогда ранее. Мои ноздри подрагивали, втягивая гнилостный запах бегущей нам навстречу смерти.

— Давай! — и в тот же миг рыцари, выбросив щиты вперед, отшвырнули первую волну... людей?! Схватив обломок копья, я отбивалась от грязного оборванца, наседавшего на меня с топором в руках.

Шиман и Руваль бились неподалёку, ловко управляясь с тремя разбойниками. Лорд-командующий, весь забрызганный кровью, рывком вынул меч из груди человека в кожаном доспехе, снятого явно с чужого плеча. Чуть левее меня Харн только что снёс голову здоровенному детине в стальных накладках по всему телу. Горячая кровь хлестнула меня по лицу.

Я же уворачивалась от тощего мародёра в лисьей шкуре. Смрад исходил от моего противника посильнее, чем от умертвия. Фолкен ловко снимал стрелами лихих людей, бегущих на подмогу своим товарищам. Как подкошенные они валились на ходу, но укрывшихся с арбалетами за грядой холмов он достать не мог. Я слишком увлеклась, следя за разворачивающейся битвой, потому, поскользнувшись на чьих-то кишках, чуть не лишилась головы. Пора это заканчивать. В три удара оглушив грязного мужика, я выбила из его рук топор.

— Шиман, сзади! — тощий оборванец полз на животе к рыцарю, сжимая в одной руке клинок, в другой железный крюк. Он уже занёс руку, чтобы ранить Шимана в ногу, под коленом, когда гигант обернулся на мой крик и обрушил секиру на тело врага.

Бригг орудуя двумя лёгкими мечами, привезенными им с Востока, снёс уже вторую голову.

— Матаи! — я вздрогнула и обернулась. В тот же миг я ощутила, как мимо меня проносится смертоносное лезвие и впивается в горло разбойника, занёсшего надо мной ржавый меч. И только срезанная прядь моих волос скользнула мне на плечо, напоминая, что Смерть прошла мимо, опалив своим дыханием.

— Не зевай! — и Бригг снова рубит направо и налево, ловко управляясь уже одним клинком.

Отдышавшись, я выдернула меч и ринулась на помощь Рувалю и Харну, под градом стрел взбирающимся на холмы, чтобы прикончить оставшихся арбалетчиков. Отбивая железные жала, я, лавируя между сухим кустарником, старалась не сбавлять темп.

— Матаи, пригнись! — чей-то окрик спас мне жизнь. Припав на одно колено, я смогла выбросить меч вперёд и скользящим движением подсечь ноги одного разбойника. Хорошая сталь. Кость рубит словно травинку. При случае похвалю Бригга.

Выхватив из-за пояса скулящего мародёра нож, я метнула его в соседа, уже направившего на меня арбалет, а затем вонзила лезвие в горло калеки.

— Ну, вот и всё! — подняв самострел, я осмотрелась. На мёртвых телах разбойников проступили алые пятна крови. Цвет смерти, во всяком случае, в моём мире.

Я знала, что рыцари уже справились с остальными, расположившимися на соседнем холме. Их предсмертные хрипы доносились даже сюда. Внизу бой уже был предрешен.

К тому времени, как я спустилась, воины Торнхейма уже расправились больше, чем с дюжиной. Толкнув носком сапога мародёра, первого напавшего на меня, я уже занесла клинок Бригга для удара, как мою руку перехватили.

— Стой... — Харн хрипло дышал, утирая куском ветоши лицо, -... твой... живой?!

— Да, — вырвав руку, я подошла к Бриггу и вручила оружие его хозяину.

— Спасибо.

Присев на кучу мусора, я стала озираться вокруг, каждую минуту ожидая следующую волну нападающих.

— Хорошо... а то мои все... сдохли! — и рыцарь той же тряпкой отёр залитый кровью меч, — Лорд Торнхейм, здесь для вас подарочек!

— Все живы?! — лорд-командующий, сняв шлем, подошел ко мне, — Пей, девке в битве делать нечего. Но раз пришлось...

Мне в руки кинули серебряную флягу с водой.

— Фолкен, Гилькар, осмотреть местность!

Жадно отхлебнув, я стала ждать, какая же участь ждёт уцелевшего разбойника. А то, что это были они — мародёры и лихие люди, нападающие на купеческие обозы, сомнений не оставалось. К несчастью для него, он пришёл в себя.

— Ну, что друг, говорить будем?!

— В пекло! — и смельчак, приподнявшись, плюнул в лицо Торнхейму. Зря он это сделал, был шанс испустить душу быстро.

— Харн! — одного слова было достаточно, чтобы рыцарь вонзил свой меч в живот мародёра, и стал медленно его проворачивать. От воплей несчастного остальные лишь поморщились. Я же хотела зажать уши. Не всегда обострённый слух есть благо.

— Достаточно! — наклонившись к раненному, лорд-командующий зашипел, — Ты сдохнешь, это я тебе обещаю. Вопрос в том, как скоро и как мучительно для тебя будет смерть. Ну, говори!

— Милорд... кхе... — изо рта закашлявшегося разбойника потекла струйка крови, — я не виноват... я не хотел... никто из нас не хотел... это голоса! Это всё они! Они заставляют нас! Голоса... в голове...

— Кто?! Кто заставляет вас?! — не дождавшись ответа, лорд Торнхейм махнул рукой Харну.

— Они... — стон и снова кровавый кашель, — мы... всего лишь люди, взятые ими... в плен! Мы просто хотели... жить!

— Где ваш лагерь?! Ну, же! — рыцарь сурово посмотрел на воина, удерживающего меч в теле разбойника, — Харн, довольно! Он отправится в Ад раньше, чем надо!

— Лагерь?! На север... отсюда... в двух милях, за третьим холмом с каменными богами...— он уже хрипел, когда лорд-командующий притянул его за грудки к себе, — Спасите... остальных... женщины... дети...

— Кто вам приказал?! Кто?!

— Они... я... наконец-то, — и посеревшее лицо исказила кривая улыбка, — я... свободен...

— Кто?! Кто они?! — Торнхейм всё еще пытался добиться ответа от уже бездыханного тела.

— Он мёртв, лорд-командующий!

— Я вижу, Харн! — поднявшись с колен, командующий приказал, — Воины, найти лошадей, рассредоточиться и осмотреть здесь всё! То, что вам покажется подозрительным, не трогать и немедленно доложить мне! Скоро закат, до ночи нам нужно найти лагерь!

— Лорд-командующий, там, за холмом связки оружия!— Руваль махнул рукой на северо-запад от нас.— Их явно готовили к перевозке!

— Собрать всё ценное! Надо выяснить, что за чертовщина здесь творится!

Солнце клонилось к закату, когда оставшиеся рыцари смогли растащить баррикаду из опрокинутых кибиток, чтобы отряд смог пройти вперёд и провести лошадей.

— Гилькар и Фолкен, скачите вперёд, осмотрите местность по тракту! В драку не влезать! Вернуться до заката! Мы будем к северу от дороги мили на три, не более... поищем этот их лагерь!

Я устало поднялась с колен. Расчищая завал, мои руки покрылись пылью до локтей, а ладони слегка чесались от заноз. По мне, так остались бы здесь, какое-никакое, но убежище от ночных гостей. Выставив на обоих холмах часовых, смогли бы спокойно пережить ночь, обороняясь от нежити. Если что, скормили бы им трупы мародёров, до утра смаргам и прочей местной живности хватило бы.

К сожалению, рыцари не прислушиваются к разумным предложениям. Их они считают проявлением трусости.

— По коням! До наступления ночи осталось пара часов!