Матаи

Матаи

Пролог.

Королевство Габор.

Проклятая Хмарь.

Костёр почти догорел. В ночи мерцали две-три головешки. Озябшими руками я ощущала их слабое тепло, едва-едва согревающее пальцы. Но я продолжала сидеть напротив него и всматриваться в тлеющие угли. Совершенно бессмысленное занятие.

Дремлющие кони всхрапывали во сне, вздрагивая всем корпусом. Вокруг костра спали воины. Сейчас Рыцари Красного креста отдыхали, набираясь сил перед предстоящим сражением.

— Отец наш сущий... — молитва успокаивала меня, особенно перед рассветом, когда тьма становилась еще непроглядней, еще зловещей. Ночь для рыцарей помеха. Как ни старалась Святая Церковь, но поделать с природой ничего не могла. В отличие от рыцарей мне было совершенно всё равно, какое было время суток, ибо я во тьме — всю мою жизнь, сколько себя помню. Моими глазами всегда были уши.

Шорох за кустами привлёк моё внимание.

— Сигарн?! Дуко?! — странно, но часовые не отвечали. И я знала, что заснуть они не могли... разве что вечным сном.

— Лорд-команду...! — мой крик захлебнулся.

С невиданной силой Нечто толкнуло меня вперед. Схватив за ноги, что-то тащило меня туда (я это чувствовала!) — в сгущающийся ледяной мрак. Попыталась кричать, но иссохшая глотка издала лишь невнятный хрип. В панике вонзив свои пальцы в землю, я стремилась глубже зарыться в неё. Иногда мне удавалось зацепиться за мало-мальски крупный корень дерева или куста. Иногда за попадавшийся камень. Но чаще всего мои руки отчаянно сгребали влажный дерн, скользя по гнилой листве.

— Матаи! Ищите Матаи! — рев Лорда-командующего разорвал тишину осеннего леса.

Сквозь гул в моей голове я слышала лязг оружия и скрежет стальных доспехов. Кто-то пытался успокоить взбесившихся лошадей. Безрезультатно. Я чуяла носом их страх, едким потом проступивший на лоснящейся шкуре.

— Зажигайте факелы! И снимите с неё повязку, чёрт бы вас побрал!

— Её нигде нет, лорд Торнхейм!

— Найдите её, иначе нас не спасет даже Святая Дева!

Всем своим обостренным слухом я знала, что рыцари совсем близко. Телом, волокущимся по сырой земле, чувствовала дрожь еловых веток подо мной. Но нет, очередной воин прошел совсем близко от меня.

— Я здесь! — слабая и никчемная попытка обозначить своё местонахождение. Мою и так довольно изношенную одежду рвали шипы кустарников. Волосы, едва прикрытые съехавшей на плечи шалью, тянуло то в одну, то в другую сторону, каждый раз причиняя мне невыносимую боль.

— Если вы не стянете с неё повязку, мы все умрём! Слышите, сыны Господни?! Мы все отправимся в иной мир! — я едва улавливала голос командующего, и понимала, что шанс на спасение тает с каждым рывком демона. И тогда я приняла решение. Резко отпустив обе руки, я обломанными ногтями стала сдирать туго повязанную ткань с моих глаз. Отчаянно царапаясь и рыча, я рванула последний слой холстины и распахнула опухшие веки. И мир перестал существовать. Тот мир, который видит каждый зрячий.

Я вижу другой. Потому что я — Матаи.

Мир матаи сер и невзрачен. Очертание фигур в нем грубое и резкое, лишь схематично поясняющее мне, что передо мною. Природа в мире матаи — скупа на краски. И только оттенки серого и черного безраздельно властвуют в нем. Люди?! Все те, кого я встречала, лишь черно-белый слепок настоящих. Да что там люди, всё живое в моём мире — сумрачное и убогое. А вот мёртвые или Тёмные, пришедшие из Потустороннего мира, напротив — ярче не бывает. И в их облике собрана вся палитра красок. Они разные в своём обличии, но совершенно одинаковые в жажде убивать. В первую очередь — таких, как я. Тех, кто мешает им проникать в наш мир, мир Истинного Бога. А всё потому, что мы позволяем остальным, не матаи, их видеть. Для этого нам достаточно снять повязку с глаз и грани миров, реального и промежуточного, будут стёрты.

— Жива?! — от грохота голоса над моей несчастной головой я вздрогнула.

Рывком меня подняли на ноги и тут же отвернулись. Поверье гласит, что смотреть в глаза Лунным Девам не к добру. Да, я — Лунная Дева, в народе так называют матаи.

Мельком взглянула на поверженного демона — рогатая голова с тёмными провалами вместо глаз и рта валялась под сосной, тело же, исполосованное тардой — особым мечом рыцарей, лежало неподалёку от меня. С трудом передвигая свои израненные ноги, я медленно переступила через него и стала выбираться из зарослей колючих кустов. Шла я след в след воина, спасшего меня, потому потеряться не боялась.

Выбравшись на поляну, я не досчиталась троих. Осталось семеро, не считая меня. Немалые потери для элитного отряда Лорда-командующего. Значит, нас ждали. Засада.

Кто виноват, меня не касалось. Сейчас для меня главным было сидеть чуть поодаль от разворошенного лагеря настолько тихо, чтобы обо мне на какое-то время забыли. И тогда я смогла бы всё видеть. Хоть и в ущербном свете, но всё-таки это намного больше, чем жить на ощупь. Во всяком случае, для меня.

Бессмыслица, но люди суеверны и они верили, что глаза матаи должны быть закрыты. Говорят, что серебро глаз матаи — это хрустальная гладь, сквозь которую демоны наблюдают за людьми. А потому их лучше завязывать... чёрной тканью. Лорд-командующий хоть и был из знати, но учёностью святых отцов не отличался. Поэтому повязку с меня снимали только при острой необходимости.

Лодыжки кровили. Пришлось снять испорченные сапоги и размотать портянки. Отбросив уже ненужные мокрые тряпки, я оторвала от нижней юбки широкий кусок ткани и стала очищать раны. Внезапно в поле моего серого зрения возникла мужская рука с флягой.

— Возьми, тряпьём здесь не обойдешься, — в нос ударил кисло-горький запах давно немытого тела. Что делать, вторую седмицу идем по лесу и ни одного ручья. Скоро ощутим нехватку питьевой воды. С другой стороны, стычка с демонами дала нам шанс продержаться чуть дольше. Ртов стало меньше.

— Спасибо, — с заминкой произнесла я. Этот пожилой мужчина, большую часть лица которого скрывала темная борода, первый, кто добровольно заговорил со мной за время нашего двухмесячного путешествия.

— Лей, не бойся.

— Шиман! — окрик командующего заставил моего нового знакомого ретироваться. Я его понимаю. Лорд Торнхейм дважды повторять не будет. Просто снесёт голову с плеч и всё. И простые солдаты, и бывалые рыцари слушались его беспрекословно. Неудивительно. Через Хмарь, те места, по которым мы идём уже больше месяца, ходил только он. Не один, конечно, с отрядом. Потрёпанный, раненный или же вообще без единой царапины — но из Хмари выбирался только Торнхейм. И те, кто были с ним рядом. Это знали все. Потому суровый и немногословный лорд пользовался глубочайшим уважением... среди воинов, конечно.

— Завяжите ей глаза! Довольно Бога гневить! — вспомни чёрта, он и появится. Торнхейм. Ни минуты покоя.

Ко мне тут же направились двое. Не доверяют. Думают, сбегу?! Зря. С такими ранами мне еще долго ковылять вместе с ними по земле.

Уставшие и грязные рыцари явно не были настроены на приятное общение, тем более со мной. Потому, я даже слова не сказала — молча откинула волосы со лба и завязала остатком кожаного ремешка в хвост. С них станется — еще косы мне обрежут, лишив меня моего единственного достояния. В конце концов, я — женщина, хоть и матаи.

Грубые мозолистые пальцы затянули повязку. И снова мир для меня — лишь звуки. Вздохнув, я откинула голову назад, прислонившись к шершавому стволу дерева. Что ж, ноги подождут до утра. Пытаться что-либо сделать на ощупь — пустая трата времени, а отдохнуть нужно. До рассвета не больше двух часов. Мой слух уже улавливает шорохи просыпающегося леса.

От прикосновения к коленям я вздрогнула. Сна ни в одном глазу. Хотела крикнуть, но не успела. Шершавая ладонь зажала рот.

— Тихо ты! Это я... Шиман! — и я снова могу дышать, — Во-о-от, молодец! Сейчас я твои ноженьки перевяжу...

Подол юбки был откинут, и я ощутила утреннюю прохладу.

— Торнхейм... с ним лучше не спорить... — попыталась образумить моего добровольного врачевателя, но, похоже, что без толку.

— Ты меня не учи, учёный я. Еще с дедом лорда-командующего в Хмарь ходил! И цену матаи знаю! — мои израненные ноги скоро обработали какой-то жгучей жидкостью, а затем стали бинтовать.

— Цену?! — удивилась я. Нас вроде бы не покупают. По распределению идём. Как мать-настоятельница скажет, в тот отряд Святой церкви и уходим. Служить щитом, что прикрывает спины верным сынам Господа Бога, выводя на свет Божий отродья демонов.

— Цену-цену... Матаи — залог наших жизней. Здоровая матаи — значит перейдём Хмарь без приключений. Смерть матаи — смерть всего отряда. А раны твои могут и к лихорадке привести, а дальше ты и сама знаешь.

На этом мой врачеватель меня покинул, прикрыв меня напоследок конским одеялом. Правильно. Нет до тебя им никакого дела. И забота о тебе — забота о себе, и ничто иное. Так и должно быть. Матаи — не человек. Матаи... это матаи.

* * *

Утро началось со знакомых звуков: громыхание оружия и бряцание конской сбруи. Лагерь спешно сворачивался. Серый плотный туман притаился в низинах и балках, не давая нам спокойно перейти Холмы Смерти. Я чувствовала сырость, идущую оттуда, и зябко куталась в свой плащ. В таких укромных и незаметных с первого взгляда местах таилась нешуточная опасность. Наш небольшой отряд, только переживший нападение демона, с облегчением вздохнул, выйдя к холмам. Но лорд-командующий умел испортить настроение:

— Воины Господни, будьте начеку! Холмы Смерти кишат нечистью и нежитью не меньше чем Хмарь! Отродья Сатаны здесь питаются друг другом, но с удовольствием сожрут и нас!

. А над Холмами занимался рассвет, окрашивая пожухлую низкую траву в серый цвет. Впрочем, все мои рассветы были либо серыми, либо с теми или иными оттенками этого безрадостного цвета.

Суровые рыцари, преисполненные чувством долга, в гробовом молчании следовали за своим предводителем.

Лорд-командующий, учтя свою ошибку накануне, снял с меня повязку. И я снова могла видеть, настолько, насколько видят матаи. Непривычные к слепящему белому свету глаза сильно слезились, но это было такой мелочью. Как и обонять амбре немытых тел воинов и их скакунов, которое доносил до меня ветер.

Я плелась в самом хвосте отряда, не имея никакого желания встречаться взглядом ни с одним из моих попутчиков. Но, по всей видимости, чем-то прогневила Создателя, и мой ночной собеседник присоединился ко мне.

— А как тебя зовут, девочка?!— в глаза он мне не смотрел, и я его понимаю.

Если серебристые зрачки моих очей пугали даже бесстрашных инквизиторов, привыкших иметь дело с нечистью, что говорить о людях, хоть и рыцарях.

— Никак.

— Что, совсем?! — серобородый гигант удивленно хмыкнул.

— У матаи нет имён.

— Но как-то же к тебе обращаются... твои сёстры?!

— Синай.

— Гора?! — и бывалый воин оглушительно захохотал, утирая слёзы бородой,— Что, на самом деле?! Синай?

— Да. Иногда зовут Син, сокращённо, — обронила я, мечтая о том дне, когда же я прибуду в монастырь и наслажусь тишиной и покоем.

— Шинан, приказ командующего был чётким, быть внимательным... и безмолвным! — в нашу беседу вклинился воин, ехавший перед нами. Худощавый и высокий, мне он с первого взгляда показался самым слабым среди рыцарей Торнхейма. Как же я ошибалась. Бригг был умелым мечником, владея сразу двумя стальными клинками.

Сплюнув, Шинан молча отъехал от меня, всё еще посмеиваясь. Бригг же задержался, внимательно всматриваясь в моё лицо. Что он на нём прочёл, мне неведомо, но слова, сказанные им, задели меня за живое:

— В отряде ты — лишь обуза, навязанная отцом Бенедиктом! Как по мне, так ты и приманиваешь все исчадия Ада. Сдохни, доставь радость.

— Прости, не могу! Приказ аббатисы Мейерхолда довезти твою тощую задницу до Санхейма невредимой, — грубо, но такие уроды, как этот, так и норовят оскорбить.

— Мелкая су...

— Бригг! Ко мне! — окрик лорда Торнхейма отвлёк моего любезного друга от поливания меня грязью.

Опасалась ли я его?! Безусловно, но показать свой испуг, а тем более страх, значит допустить роковую ошибку — это животное понимало только силу и безрассудную отвагу. Моя намеренная грубость была расценена им как бравада, что считалось мне простительным, иначе еще в первом сражении у Мокрого лога, в самом начале нашего путешествия, вонзили бы мне кусок стали под ребро, и никакие увещевания святого отца не помогли бы.

В кажущейся тишине, изредка нарушаемой всхрапами лошадей да бряцанием тяжелого доспеха рыцарей, мне были слышны все звуки, которыми жила холмистая степь.

Что-то хрустело, что-то стрекотало — обитатели Холмов ни на минуту не прекращали свою бурную деятельность. И это днём, когда солнце нещадно жгло, накаляя и так достаточно горячую почву под ногами. Наступившая осень здесь всё еще не чувствовалась.

Величественные Холмы — могилы Древних Великанов, цепью тянулись вдоль проложенного тракта. Их красота завораживала, их каменные божества, увенчавшие вершины искусственных насыпей, пугали. А я... я грезила о былом. О том, когда меня впервые окрестили Синай.

Двенадцать лет назад

Аббатство святой Вифинии в пригороде Мейерхолда

Мне было очень страшно. Впервые я осталась одна, в окружении совершенно незнакомых мне людей. Их мрачные фигуры, затянутые в чёрные сутаны, маячили предо мной словно призраки Ада. Но мама, утирая глаза платком, сказала мне, что с этими тётями я буду в безопасности. И может быть, будь на то воля Создателя, даже счастлива.

Смеркалось. Серые хлопья снега бесшумно падали на землю, покрывая дворик с фонтаном и каменными скамьями пушистым покрывалом. Я куталась в латаный плащ из козьей шерсти и ждала, когда же меня проведут к огню и теплу.

Три тени скользнули по стене серого строения без окон. Мне стало страшно. Очень. И я отступила на шаг, спрятавшись за тех, кто привёз меня в это мрачное место.

— Вечер добрый, сёстры!— поздоровались подошедшие.

— Благословлена Господом обитель сея!— мои спутницы почтительно склонили свои головы.

— Это она?! — уточнила высокая женщина с серебристыми волосами.

— Да, мать-настоятельница, — и меня грубо подтолкнули в спину.

— Скажи мне, девочка, сколько тебе лет? — женщина присела на корточки и тогда я увидела, что её глаза не такие как у остальных — они были без чёрных точек в центре глаз, а полностью серебристыми, светящимися в ночи.

Я подняла руку и разжала кулачок.

— Пять?! Такая кроха?! Не милосерднее ли было оставить её родителям еще на пару годков?! — спросила женщина у остальных, поднимаясь на ноги и беря меня за руку.

— Нет, мать-настоятельница. У её матери еще трое детей, нормальных... отца нет, погиб на войне. Девочку бы просто забили деревенские.

— Отчего же этого не случилось ранее?! — удивилась женщина.

— Домашние прятали её, она почти не выходила из дома, только по ночам.

— Но... вы должны понять и меня, таких малышек в монастырь мы не принимаем! Еще лет десять до посвящения, а это расходы, которые государство не берёт на себя!

— Да, мать-настоятельница. Мы вас понимаем, — и женщина, которая обещала моей матери, что позаботится обо мне, потянула меня на себя, — мы попробуем в Кархолде. Да хранит вас Господь!

— В городе епископа Витолли?!

— Да, ему нужны работники на шахте...

— Но... девочка — матаи! Её предназначение другое! — возразила стоящая рядом с настоятельницей монахиня помоложе, закутанная в белое с ног до головы.

— Мы не отрицаем этого, сестра. Когда она подрастёт, она сама постучится в двери вашего монастыря.

— Если она подрастёт, — со странным шипением сказала другая спутница среброголовой женщины.

— На всё воля Господа, отца нашего, — и меня потащили к воротам. Монастырь, в который меня привели, уже не казался мне таким страшным местом, по сравнению с холодом мрачной ночи за его стенами. Меня уже посадили в повозку, когда раздался голос:

— Стойте! Мать-настоятельница... согласна. Она возьмёт девочку. Но это в первый и последний раз, так и передайте Великому инквизитору.

Как же она ошибалась. После меня, уже наступившей весной в монастырь привезли еще троих, моего же возраста, а позже двух девочек-близняшек чуть постарше. И дальше уже никого не удивляло, что возраст послушниц резко упал до пяти-шести лет.

Именно тогда, мать-настоятельница собрала всех послушниц в трапезной — в самом большом помещении главного корпуса монастыря. Нас, маленьких, вывели вперёд. Кто-то из девочек хныкал, кто-то крутил головой, озираясь вокруг, но большинство терпеливо ждали, что скажет среброголовая женщина.

— Сёстры мои, мы собрались здесь, дабы почтить память ушедших от нас сестёр и принять в свои ряды тех, кто стоит сейчас пред вами! Ввиду возраста будущих послушниц, мы не будем требовать от них покаяния и молитвы, но испытание они пройти должны. Внесите чаши!

В зал внесли четыре огромные чаши, накрытые полотном. Что в них, мы не видели. Поставив их перед нами, женщины в белом отступили назад и замерли за ними в паре шагов.

— Завяжите девочкам глаза! — в следующий миг мне на голову накинули повязку, и вот я уже ничего не вижу, — поставьте их друг за другом. Хорошо.

Я очень волновалась, но страшно мне не было. За время пребывания в монастыре, я ощущала со стороны сестёр только искреннюю заботу и участие.

— Девочки, не бойтесь! Сейчас мы с вами поиграем! — и ласковый голос матери-настоятельницы стал убаюкивать нас, — каждая из вас должна совершить выбор, слушая... своё сердце, этот мир, Бога. По звуку гонга каждая первая из стоящих должна сделать два шага вперёд и идти в ту сторону, куда подсказывает ей её чутьё. До тех пор, пока её не возьмёт за руку сестра. Вам ясно?!

Нестройный хор наших голосов убедил мать-настоятельницу, что мы все слушали её внимательно.

— Открыть чаши! — и прозвучал гонг.

Я не была первой, но и не плелась в самом хвосте. Когда пришёл мой черёд, и я вышла вперёд... со мной что-то произошло. Я не знаю что, но словно ... сам Создатель заговорил со мной. И я пошла, уверенно, будто и не с завязанными глазами. Я слышала вскрики удивления и возгласы возмущения, но остановилась только тогда, когда пришла к своей цели. Меня взяли за правую руку чьи-то прохладные пальчики, которые едва подрагивали.

— Сними повязку, девочка! — я узнала этот голос. Мать-настоятельница. Открыв глаза, я увидела, что стою у стены, в одной из ниш, а моя левая рука лежит на одном из камней. На этом камне был вырезан какой-то странный символ. Я молчала, понимая, что это отнюдь не то, что от меня ждали.

— Ты знаешь, что это? — я отрицательно замотала головой, — это... древний символ истины. Далеко-далеко отсюда, в землях, благословенных Отцом нашим всемогущим, на горе Синай стоит Храм истины. Истина — вот, что означает этот символ.

— Я выбрала что-то не то? — неуверенно спросила я, ибо остальные девочки, уже сделавшие первые шаги, стояли у чаш. В той, что ближе ко мне — была вода, во второй — едва теплившиеся угли, в третьей — земля, а последняя и вовсе была пуста.

— Нет, ты сделала всё правильно, — меня подвели к остальным, — эта девочка выбрала... камень! Впредь мы будем звать её... Синай.

Вот так меня и нарекли. Горой. Хотя аббатиса потом часто повторяла, что я своё имя полностью оправдываю — молчалива, в убеждениях тверда как камень, а если что задумала, меня не сдвинешь. Как гору.

Где-то рядом заржала лошадь. Я вздрогнула и очнулась. Воспоминания часто преследуют меня. И это не осталось не замеченным.

— Эй, матаи! Не спать! — воин, что ехал рядом со мной, толкнул меня в плечо, — Приказ командующего спешиться.

Я молча спрыгнула с лошади и, взяв её под уздцы, пошла вперёд. За небольшим холмом предо мной предстала ужасающая картина: тракт, проходящий между двумя крутыми холмами, был завален обломками телег, а также всевозможного скарба, который всегда в дорогу брали купцы да паломники. Части их тел, как и туши животных, полусгнившие и полу обглоданные виднелись в кучах мусора — жалких остатков провозимого через Хмарь ценного товара.

— Смарги?! — воины обнажили оружие и настороженно осматривали возникшее препятствие на нашем пути.

— Похоже на то! — предположил Бригг и сплюнул, — Эти отродья ничем не гнушаются. Мерзкие ящеры!

— Руваль, отведи коней подальше! Остальные — ко мне! — лорд-командующий привычно отдавал приказы, — Перегруппироваться, щиты держать наготове! Среди смаргов встречаются крылатые!

— Лорд Торнхейм, сомневаюсь, что это сделали смарги! Обглодать-то трупы они могли, но вот остальное... вряд ли.

— Сэр Харн, поясните!

— Смарги — падальщики, нападают открыто крайне редко. И тем более, не способны возводить баррикады! — рыцарь, который присоединился к нашему отряду в самый последний момент, еще в Мейерхолде, обнаженным клинком перевернул останки человека, по всей видимости, охранника каравана, — Смарги не забирают оружие, оно им не к чему, учитывая их ядовитый язык и непробиваемый панцирь...

— Матаи, держись в стороне! Остальным — разбирать завал!

Оттащив обломки первых двух телег, рыцари с удивлением уставились на образовавшийся проход. Откинув тряпьё и полу сгнившие сундуки, воины медленно двинулись вглубь.

— Бригг, Шиман — идёте первыми! — лорд Торнхейм, пропустив воинов вперёд, последовал за ними, — Девчонку берегите, она нам ещё понадобится!

Труха сыпалась нам на головы, паутина и грязные лоскуты ткани свисали по обе стороны прохода.

— Странно всё это! Зачем было делать баррикаду и оставлять в ней проход?! — бородатый гигант, медленно водил из стороны в сторону тяжёлой секирой.

— Что верно, то верно, Шиман! Будьте начеку! Щиты держать наготове! — лорд Торнхейм скривился, убирая с лица клок липкой паутины, — Впереди наверняка засада, потому не спешите лезть на рожон!

Мы почти выбрались из завала, когда кони заржали и стали вырывать поводья из рук воинов, идущих последними. Сверху над нами послышался нарастающий гул, будто что-то тяжёлое летело на нас с невероятной скоростью. Миг, и треск сминаемых обломков оглушил нас.

— Вперед, быстрее! Сейчас здесь всё рухнет!

Тяжело дыша, стараясь не глотать пыль, я бежала за рыцарями, в надежде успеть вырваться из этого ада, прежде чем я погибну под копытами взбесившихся лошадей или же под обломками кибиток.

Вырвавшись на свободу, под палящие лучи солнца, я глотала воздух, вознося молитву Создателю.

— Лучники! Там, на вершине холмов!— кто первый из рыцарей крикнул, предупреждая об опасности, я так и не поняла, а вот в кого первого вонзилась стрела, видела. Шиман едва успел увернуться, когда Бриггу в плечо влетел арбалетный болт.

— Боевое построение!

Пригнувшись, воины кругом обступили меня и лорда-командующего, закрывая щитами от стального дождя. Оставленные без присмотра кони ускакали вперед по тракту, но очередная преграда не дала им вырваться из западни.

Грохот от топота ног нарастал в моих ушах, а рыцари всё ещё не двигались.

— Сто-я-ять! — отдавал приказы лорд-командующий.

Я чувствовала, как земля сотрясалась подо мной. Нечто неслось с холмов, с диким гиканьем и криком.

— Стоять! Еще рано! — тела рыцарей, примкнувших друг к другу, дрожали от напряжения.

Не видя, я ощущала опасность как никогда ранее. Мои ноздри подрагивали, втягивая гнилостный запах бегущей нам навстречу смерти.

— Давай! — и в тот же миг рыцари, выбросив щиты вперед, отшвырнули первую волну... людей?! Схватив обломок копья, я отбивалась от грязного оборванца, наседавшего на меня с топором в руках.

Шиман и Руваль бились неподалёку, ловко управляясь с тремя разбойниками. Лорд-командующий, весь забрызганный кровью, рывком вынул меч из груди человека в кожаном доспехе, снятого явно с чужого плеча. Чуть левее меня Харн только что снёс голову здоровенному детине в стальных накладках по всему телу. Горячая кровь хлестнула меня по лицу.

Я же уворачивалась от тощего мародёра в лисьей шкуре. Смрад исходил от моего противника посильнее, чем от умертвия. Фолкен ловко снимал стрелами лихих людей, бегущих на подмогу своим товарищам. Как подкошенные они валились на ходу, но укрывшихся с арбалетами за грядой холмов он достать не мог. Я слишком увлеклась, следя за разворачивающейся битвой, потому, поскользнувшись на чьих-то кишках, чуть не лишилась головы. Пора это заканчивать. В три удара оглушив грязного мужика, я выбила из его рук топор.

— Шиман, сзади! — тощий оборванец полз на животе к рыцарю, сжимая в одной руке клинок, в другой железный крюк. Он уже занёс руку, чтобы ранить Шимана в ногу, под коленом, когда гигант обернулся на мой крик и обрушил секиру на тело врага.

Бригг орудуя двумя лёгкими мечами, привезенными им с Востока, снёс уже вторую голову.

— Матаи! — я вздрогнула и обернулась. В тот же миг я ощутила, как мимо меня проносится смертоносное лезвие и впивается в горло разбойника, занёсшего надо мной ржавый меч. И только срезанная прядь моих волос скользнула мне на плечо, напоминая, что Смерть прошла мимо, опалив своим дыханием.

— Не зевай! — и Бригг снова рубит направо и налево, ловко управляясь уже одним клинком.

Отдышавшись, я выдернула меч и ринулась на помощь Рувалю и Харну, под градом стрел взбирающимся на холмы, чтобы прикончить оставшихся арбалетчиков. Отбивая железные жала, я, лавируя между сухим кустарником, старалась не сбавлять темп.

— Матаи, пригнись! — чей-то окрик спас мне жизнь. Припав на одно колено, я смогла выбросить меч вперёд и скользящим движением подсечь ноги одного разбойника. Хорошая сталь. Кость рубит словно травинку. При случае похвалю Бригга.

Выхватив из-за пояса скулящего мародёра нож, я метнула его в соседа, уже направившего на меня арбалет, а затем вонзила лезвие в горло калеки.

— Ну, вот и всё! — подняв самострел, я осмотрелась. На мёртвых телах разбойников проступили алые пятна крови. Цвет смерти, во всяком случае, в моём мире.

Я знала, что рыцари уже справились с остальными, расположившимися на соседнем холме. Их предсмертные хрипы доносились даже сюда. Внизу бой уже был предрешен.

К тому времени, как я спустилась, воины Торнхейма уже расправились больше, чем с дюжиной. Толкнув носком сапога мародёра, первого напавшего на меня, я уже занесла клинок Бригга для удара, как мою руку перехватили.

— Стой... — Харн хрипло дышал, утирая куском ветоши лицо, -... твой... живой?!

— Да, — вырвав руку, я подошла к Бриггу и вручила оружие его хозяину.

— Спасибо.

Присев на кучу мусора, я стала озираться вокруг, каждую минуту ожидая следующую волну нападающих.

— Хорошо... а то мои все... сдохли! — и рыцарь той же тряпкой отёр залитый кровью меч, — Лорд Торнхейм, здесь для вас подарочек!

— Все живы?! — лорд-командующий, сняв шлем, подошел ко мне, — Пей, девке в битве делать нечего. Но раз пришлось...

Мне в руки кинули серебряную флягу с водой.

— Фолкен, Гилькар, осмотреть местность!

Жадно отхлебнув, я стала ждать, какая же участь ждёт уцелевшего разбойника. А то, что это были они — мародёры и лихие люди, нападающие на купеческие обозы, сомнений не оставалось. К несчастью для него, он пришёл в себя.

— Ну, что друг, говорить будем?!

— В пекло! — и смельчак, приподнявшись, плюнул в лицо Торнхейму. Зря он это сделал, был шанс испустить душу быстро.

— Харн! — одного слова было достаточно, чтобы рыцарь вонзил свой меч в живот мародёра, и стал медленно его проворачивать. От воплей несчастного остальные лишь поморщились. Я же хотела зажать уши. Не всегда обострённый слух есть благо.

— Достаточно! — наклонившись к раненному, лорд-командующий зашипел, — Ты сдохнешь, это я тебе обещаю. Вопрос в том, как скоро и как мучительно для тебя будет смерть. Ну, говори!

— Милорд... кхе... — изо рта закашлявшегося разбойника потекла струйка крови, — я не виноват... я не хотел... никто из нас не хотел... это голоса! Это всё они! Они заставляют нас! Голоса... в голове...

— Кто?! Кто заставляет вас?! — не дождавшись ответа, лорд Торнхейм махнул рукой Харну.

— Они... — стон и снова кровавый кашель, — мы... всего лишь люди, взятые ими... в плен! Мы просто хотели... жить!

— Где ваш лагерь?! Ну, же! — рыцарь сурово посмотрел на воина, удерживающего меч в теле разбойника, — Харн, довольно! Он отправится в Ад раньше, чем надо!

— Лагерь?! На север... отсюда... в двух милях, за третьим холмом с каменными богами...— он уже хрипел, когда лорд-командующий притянул его за грудки к себе, — Спасите... остальных... женщины... дети...

— Кто вам приказал?! Кто?!

— Они... я... наконец-то, — и посеревшее лицо исказила кривая улыбка, — я... свободен...

— Кто?! Кто они?! — Торнхейм всё еще пытался добиться ответа от уже бездыханного тела.

— Он мёртв, лорд-командующий!

— Я вижу, Харн! — поднявшись с колен, командующий приказал, — Воины, найти лошадей, рассредоточиться и осмотреть здесь всё! То, что вам покажется подозрительным, не трогать и немедленно доложить мне! Скоро закат, до ночи нам нужно найти лагерь!

— Лорд-командующий, там, за холмом связки оружия!— Руваль махнул рукой на северо-запад от нас.— Их явно готовили к перевозке!

— Собрать всё ценное! Надо выяснить, что за чертовщина здесь творится!

Солнце клонилось к закату, когда оставшиеся рыцари смогли растащить баррикаду из опрокинутых кибиток, чтобы отряд смог пройти вперёд и провести лошадей.

— Гилькар и Фолкен, скачите вперёд, осмотрите местность по тракту! В драку не влезать! Вернуться до заката! Мы будем к северу от дороги мили на три, не более... поищем этот их лагерь!

Я устало поднялась с колен. Расчищая завал, мои руки покрылись пылью до локтей, а ладони слегка чесались от заноз. По мне, так остались бы здесь, какое-никакое, но убежище от ночных гостей. Выставив на обоих холмах часовых, смогли бы спокойно пережить ночь, обороняясь от нежити. Если что, скормили бы им трупы мародёров, до утра смаргам и прочей местной живности хватило бы.

К сожалению, рыцари не прислушиваются к разумным предложениям. Их они считают проявлением трусости.

— По коням! До наступления ночи осталось пара часов!

Вздохнув, я запрыгнула на свою кобылу.

* * *

Мужик не соврал. Лагерь был там, где он и сказал. Только когда мы въехали в него, нас никто не встретил и сопротивления не оказал. Некому было. Мёртвые не вступают в бой, во всяком случае, днём.

— Что с ними случилось?! Они все ... мертвы?! — Шиман носком сапога толкнул старика, будто от усталости прислонившегося к коновязи. Он тут же свалился в канаву. В груди его торчала деревянная гладкая ручка. Судя по рукояти — самое обыкновенное сапожное шило.

— Мертвее не бывает! — Бригг, спрыгнув с коня, подошел к двум женщинам, склонившимся над тлеющим костром, — Эти... уж точно! И, похоже, что-то не поделили.

Разомкнув объятия убитых, рыцарь вынул железный прут у той, что была постарше, из груди.

— Вертел... для кролика и прочей мелкой живности. Проткнули сердце... — наклонившись к еще молоденькой девушки, Бригг продолжил,— А этой красотке ... перерезали шею... вот этим.

Разжав ладонь женщины, он вынул нож. Покрутив его в руках, рыцарь отбросил его за ненадобностью.

— Осмотреть здесь всё! И будьте внимательны... Если все они мертвы, кто-то же их убил! И недавно... кровь еще не запеклась! — лорд-командующий проехал вглубь лагеря.

Спешившись, воины осматривали палаточный лагерь разбойников. Их окрики и восклицания были будто насмешка для давящей тишины этого странного места.

Мне же казалось, что сама жизнь замерла здесь. Вот дети играют в пыли на обочине, но шеи их неестественно вывернуты. А здесь молодая женщина вынесла сушить бельё... и весит на бельевой веревке с выпученными глазами. Чуть поодаль два пожилых мужчины устало откинулись на трухлявое бревно за их спинами... Отдыхают, умаявшись на жаре... если бы не их мозги, разбросанные рядом по земле кровавой кашей. Я огляделась, пытаясь понять, чем их могли убить. В нескольких метрах от мёртвых бедолаг у входа в палатку, собранную из двух стеганых одеял, я увидела женщину, сжимающую в руках... окровавленный топор. Она склонила голову на грудь, мокрую от крови, которая всё еще сочилась из перерезанного горла...

Я бродила по этому лагерю смерти и не могла понять, как они все оказались мертвы.

— Лорд-командующий, следов битвы нет! — Шиман недоумевающе смотрел на командира.

— Как и следов драки или хоть чего-то похожего на сопротивление со стороны жертв! — добавил Харн, — Такого я раньше не видел! Будто они все взяли и решили умереть!

— Ты еще скажи, помогли друг другу... — хмыкнул Руваль, выходя из крытой кибитки без колёс, — Чисто... их не грабили, а тела не ели... Если это и нечисть, то очень брезгливая...

Лорд Торнхейм, выслушав рыцарей, кивнул собственным мыслям.

— Вам двоим, — он указал на Шимана и Руваля, — стянуть тела убитых в центр, остальным копать яму. Хоть они и были разбойниками, всё же христиане. Мы должны их предать земле.

Я же молча стояла в стороне, зная, что и до меня дойдет очередь.

— Матаи, что ты думаешь обо всём этом?! Слышала о чем-то таком в своём монастыре?!

— Нет. Но я думаю, лорд-командующий, что они на кого-то работали, и этот кто-то избавился от них всех, не желая быть раскрытым! Более того, он обладает невиданной силой, чтобы заставить людей убить друг друга.

— С чего ты это взяла?!

— Характер нанесённых ран говорит сам за себя...

— Возможно. Только зачем?!

— Есть приказы, лорд-командующий, которым нельзя не подчиниться. Вам ли не знать.

— Что еще?!

— Возле баррикады мы обнаружили связки оружия. Куда бы их отнесли мародёры, если не в свой лагерь?! — Харн присоединился к нашему разговору, вонзив нечто похожее на кирку в землю.

— Лорд Торнхейм, вы видите здесь хоть один захудалый клинок?! Или ржавый доспех?! Куда всё делось?! — заметила я, медленно окидывая лагерь внимательным взглядом.

— Синай дело говорит... нечистая здесь погуляла, — Шиман сплюнул через плечо и осенил себя крестным знаменем, подтягивая за одну ногу мёртвого старика.

Тела с глухим стуком падали в уже вырытую яму, чтобы навечно быть погребенными в этой безрадостной земле.

— Да, ты права. Даже нападавшие были не слишком хорошо вооружены... И это при том, что обычно на одних охранниках караванов каленного железа столько, что можно лавку открывать...

— Милорд, может, мы их сожжем?! Чтобы к полночи нам не пришлось упокоить их снова, — Бригг в отряде отличался особой щепетильностью в отношении к мёртвым. Мужики болтали, что однажды его невеста пришла к нему на свидание... уже не свежей, если можно так сказать. С тех пор у него любовь к огню.

— Нет. Все христиане должны восстать из могил в Судный день. Достаньте соль из моих сумок и посыпьте их ею, это не даст им покинуть здешние места.

Честно говоря, я удивилась такой прозорливости лорда-командующего. Может и правда, с ним мы Хмарь перейдём без особых потерь.

— Матаи и Шиман, поищите здесь питьевую воду и что-нибудь из провизии!

— Это не подойдет?! — и Бригг приподнял освежеванного кролика, валявшегося ранее в пыли у потухшего костра. Ну, или нечто, похожее на кролика... только с рогами и жуткими клыками.

— Тебе всё шутки шутить! — процедил Шиман, жуя тростинку, — Сам жри эту падаль!

Мужской хохот несколько разрядил обстановку, но давящее напряжение, исходящее от земли, оскверненной убийством невинных, и близкий закат заставляли торопиться.

Закончив обряд упокоения, мы собрались вернуться на тракт. К этому времени объявились разведчики.

— Лорд-командующий, в четверть мили отсюда холм!

— Здесь везде холмы, Фолкен! Говори яснее!

— Этот холм с самой высокой насыпью, что я встречал! А на вершине... не знаю, нечто похожее на каменные колонны! — покрытый пылью с ног до головы, рыцарь с трудом переводил дух.

— И что?! Это языческие капища! Тут их тьма! — лорд-командующий не спеша подтягивал ремни своего доспеха.

— Но только на этом... горит огонь и кучей свалено оружие. Доспехи сверкают так, что видно из далека, не говоря уже за копья! Это могут быть...— уточнил напарник Фолкена, утирая пот со лба.

— Да, Гилькар, вполне могут быть! К бою, воины господни!

И кавалькада рыцарей понеслась вслед за Гилькаром и лордом-командующим.

— Шиман, что происходит?! О чем это они?! — впервые за время путешествия меня стало интересовать, почему мы свернули с намеченного пути. Ведь всё уже яснее ясного — лагерь проверили, пора вернуться на тракт.

Едва поспевая за бородатым гигантом, я пыталась не свалиться с лошади и разобрать ответ пожилого рыцаря.

— Отступники! В городах Габора, к северу от Хмари, поговаривают, что в Холмах Смерти нашли пристанище маги-отступники. Каким-то образом им удалось усмирить местную нежить, а с нечистью договориться. Лагерь наверняка их работа.

— А какое нам дело до магов-отступников?! Пусть этим занимается инквизиция!

И на меня глянули так, что мне захотелось вырвать свой поганый язык, сумевший произнести эту ересь.

— Священный долг каждого рыцаря Святой Церкви уничтожать поселения магов-отступников, поправших закон Божий. Оставшихся в живых передать в руки Инквизиции, карающей десницы Господа, Отца нашего.

Да, рыцари действительно в своём праве — праве защищать Святую Церковь и ее прихожан, а отступники... они хотели просто жить. Жить так, как жили тысячелетия до прихода Спасителя.

Я помню обрывок из старой потрепанной книжицы, упавшей мне на голову с верхних полок библиотеки аббатства, когда отбывала так наказание за излишнее чувство справедливости и ... умение постоять не только за себя, но и за слабых девочек.

Из дневника Храмового служки Ги Фюри

Из библиотеки аббатства Мейерхолда

Отступниками называли тех магов, кто не принял ультиматум новой набирающей силы — Святой Церкви. Требования заключались в том, что каждый некогда вольный маг или гильдия магов должны были войти в Ковен магов королевства Габор, получив лицензию на деятельность из рук самого Великого Инквизитора.

Признанные общественно неугодными маги должны были пройти перепрофилизацию. Всем согласившимся с новым порядком выдавали браслеты, удерживающие силы магов в узде, дабы они не смогли навредить людям.

Так целители, артефакторы, стихийники воды и земли смогли найти место под новым солнцем. Некроманты ввиду того, что каждый священник мог упокоить любое кладбище, проведя ритуал очищения, остались не удел.

Огневеки и боевые маги были слишком гордые, чтобы согласится на унизительные условия, жить в оковах. Воздушным, честно говоря, было просто наплевать. Они удалились в горы и стали вести жизнь отшельников, как и малая часть врачевателей душ или менталов.

Вот так из несогласных появились отступники. Не скованные нормами морали, а так же подстёгиваемые простым инстинктом самосохранения, маги селились там, где Святая Церковь не имела безграничной власти. Хмарь было идеальным местом...

К слову сказать, Ги Фюри и его откровения сыграли в моей жизни не последнюю роль. Никому не нужный дневник стал моей настольной книгой и самой читаемой, даже в большей мере, чем часослов.

* * *

Лошадей пришлось оставить внизу под присмотром Руваля, у подножия крутой насыпи. К вящему неудовольствию рыцаря, но он единственный, кого животные слушались с охотой. Цепью мы поднимались с подветренной стороны, хотя чуть левее нас виднелись выдолбленные в земле ступени.

— Глядеть в оба, ворон не считать! — одними губами произнёс лорд-командующий.

Кивнув, мы стали хвататься руками за попадавшиеся чахлые кусты. Еще на полпути до плато, на котором посланные на разведку рыцари видели огонь и оружие, я услышала заунывное бормотание и... почувствовала запах горелой плоти.

— Они... пытаются закончить призыв... это древний язык кхмеров... — слова вырывались с хрипом, но я надеялась, что лорд Торнхейм меня понял.

— Харн и Бригг заходите слева, — воины покинули цепь взбирающихся, — Гилькар и Фолкен, правей. Шиман, ты со мной.

Я так понимаю, меня даже в расчёт не берут. Чудесно.

А тем временем отступники явно к чему-то готовились. Припав к земле, я всматривалась в уже сереющие сумерки, пытаясь понять, что четверо мужчин в темных балахонах пытаются провернуть.

— Зачем им столько оружия и доспехов?! Им не набрать столько людей! — Шиман распластался рядом.

— С чего ты взял, что речь идёт о людях?! — и я кивнула на тела смаргов и других демонических созданий, сваленных в кучу у костра.

— Вы бы лучше обратили внимание на девку! — рыкнул лорд-командующий, и тогда я увидела её. Она была совсем молоденькой, грудь только-только стала наливаться. Обнаженная девушка была прикована к алтарю, вокруг которого совершали обряд маги.

Не успела я высказать своё мнение насчёт безумных адепток-фанатичек, как лорд-командующий зашипел:

— Шиман, стой! — но было поздно. Видимо, рыцарь не видел, что она совершенно не сопротивлялась, а даже была рада своей участи.

— Рыцари Господни, к бою! Свершите Суд над этими нечестивцами! — грянуло у меня над ухом. Поморщившись, я бросилась вперёд, спасать шкуру своему нежданному другу. Этот здоровяк даже не понимал, что маги могут убить его одним движением брови. Так и есть, фаербол уже летит ему в голову.

Схватив один из круглых щитов, сваленных в кучу, я запустила его вверх, срезая огневой заряд на подлёте к рыцарю. Только бороду опалило, так, ерунда.

Бригг и Харн были явно более опытными в стычках с отступниками, потому на рожон не лезли, укрываясь за каменными колонами древнего капища.

Шиман же, обрубив цепи, удерживающие девчонку, обнял руками каменный алтарь и, приподняв его, запустил его в мага, уже создающего в руках молнию. Отлично сработано, расплющенный отступник на лицо. Двух шокированных таким зрелищем магов атаковали рыцари, зайдя с боку. Торнхейм сражался на мечах явно с главным, магистром. Сталь так и сверкала в наступающей мгле.

Но что-то здесь было не так. Прикрыв глаза, я постаралась сосредоточиться. Резко их распахнув, я уловила мимолетное движение справа от развороченного алтаря. И поняла, что:

— Они кого-то прикрывают! Нечто тёмное и древнее... очень древнее зло! — ринувшись в бой, я помогла Фолкену и Гилькару расправится с мужчиной, плетущим новый ледяной щит. Подставив ему подножку, я рывком устремилась к сгущающейся тьме в образовавшемся провале в центре капища.

— Господь всемогущий, упустила! — свесившись в шахту катакомбы, я силилась рассмотреть хоть что-то. Но тщетно. Оно ушло. Я уже не ощущала Это здесь.

Битва закончилась также внезапно, как и началась. Казалось, что маги разом выдохлись. Девушку мы не смогли уберечь, поймала шальной фаербол, и её тело сломанной куклой лежало у подножия холма. Трое умерли. Тот с кем бился Торнхейм, был смертельно ранен. К его несчастью, отступник не был целителем.

Харн сурово нахмурив брови, потянул меч из ножен.

— Я расскажу вам всё сам! Не нужно пыток, я и так... слишком страдал, — седой старик предстал перед нами, когда Бригг откинул капюшон с его головы.

Указав жестом осмотреться, лорд-командующий направил свой меч на мага:

— Я тебя слушаю, отступник!

То, что поведал нам маг, не стало для нас новым. Нечто такое мы уже предполагали. Отступники, уйдя в Холмы Смерти, попытались обрести невиданную ранее силу и вызвали древнее божество, которому поклонялись еще великаны. Но они просчитались. На их зов пришло оно, нечто древнее, тёмное, злое, не поддающееся контролю. Захватив их разумы, оно стало управлять ими. Так отступники обзавелись ручными разбойниками, набранными ими из числа охранников, купцов и попутчиков каравана. Оно требовало кровавых жертв и... железа. Причем непременно освященного. Таким могло быть только оружие и доспехи. По заведенной традиции, все, кто шел через Хмарь, окропляли свои мечи святой водой. Зачем ему святая сталь?! Мы так и не выяснили, маг испустил дух. Быть может, он и не знал.

Тела магов лорд-командующий приказал скинуть в шахту катакомбы и завалить камнями. Сила Шимана нам здесь сослужила незаменимую службу. Когда Бригг тащил тело отступника, чтобы сбросить вниз, я отметила, что рыцарь замешкался.

— Возьми-и-и, сынок! Он убережёт тебя от восставших из моги-и-ил, — едва уловимый шёпот. Но не для матаи.

Спускаясь вниз, я схватила его за кисть.

— Надеюсь, ты ничего не взял из рук отступника?!

— О чём ты?! — бледное лицо рыцаря отливало серебром в свете луны.

— Ты знаешь.

— Нет, конечно, нет. Я ж не сумасшедший! — и вырвавшись, он пошёл вперёд.

Всё-таки мне стоило сказать обо всём лорду-командующему. Но я была в долгу перед Бриггом за случай на тракте. Если бы я только знала, чего будет стоить моё молчание.

Глава 1. Великий Инквизитор

Город Врейм

Башня блаженного Себастиана

Пять дней спустя.

— Снимите с неё цепи, это — лишнее! — этот голос. Было в нём нечто невообразимо властное и жестокое, то, чему нельзя было не повиноваться.

— Как будет угодно, милорд! — и тяжёлые кандалы рухнули вниз, как, впрочем, и я. Железные оковы поддерживали моё истерзанное тело в вертикальном положении, теперь же ничто не мешало ему ощущать желанную прохладу каменного пола.

— Оставьте нас! — шуршание тянущейся по полу сутаны, лязг железной двери и... в камере не осталось никого, кроме меня и ... моего загадочного гостя.

Я всем своим телом ощущало напряжение, исходящее от фигуры мужчины, стоящего предо мной. Давящая тишина, по всей видимости, отнюдь ему не мешала. Дыхание его было спокойно и размеренно, в отличие от моего. Я втягивала воздух, смакуя его, словно изысканный напиток. Железный ошейник, державший мою голову прикованной к стене, не давал дышать полной грудью, потому сейчас я наслаждалась представленной возможностью.

— Встаньте!

Медленно, подтягивая свои конечности к телу, я поднялась на ноги, чтобы тут же рухнуть на колени.

— Хотите пить?! — мой ослабевший организм, измученный жаждой за те дни, что я провела в башне, ничего так не желал, как глоток воды. И мужчине это было прекрасно известно.

— Да, — я с трудом ворочала распухшим языком.

— Тогда встаньте, матаи!

Собрав остатки сил и собственного достоинства, не позволявшего мне более стоять в этой унизительной позе, я поднялась.

— Пейте! — в мою руку была вложена железная фляга, обтянутая кожей. Сделав несколько глотков, я заставила себя остановиться. Вода тоже может убить, если её пить бездумно и жадно.

— Благодарю, — и я вернула вещь её хозяину.

— Что ж, пора нам поговорить.

— О чём?! — прислонившись к стене, я повернула голову в сторону мужчины. Я не могла видеть его, ибо железная полумаска плотно сидела на моих глазах, но этого и не требовалось. Кое-что я могла сказать о нём уже сейчас.

Лет ему около сорока, или слегка за сорок. Такая уверенность и властность приходят только с годами. Но голос еще достаточно силён, чтобы в нём прорезались нотки старческой хрипотцы. Высок, судя потому, под каким углом мне была подана фляга. Имеет достаточно мощное телосложение.

— О том, что на самом деле произошло в Холмах Смерти и Санхейме, — и еще, он прекрасно владел собой: ни излишних эмоций, ни движений. Военный из высшей знати?! Возможно, но скорее всего...

Я прислушалась к тому, как он ходит. То, с каким хрустом ломалась солома, устилавшая пол в камере, дало достаточно сведений, чтобы с высокой вероятностью сделать такой вывод. Он хромал на правую ногу, слегка приволакивая её при ходьбе. Возможно, еще вчера этот человек пользовался тростью.

— Дознаватели уже были здесь, спросите у них — я продолжала изучать моего незваного гостя.

— От чего вы считаете, что я не из их числа и не пришёл еще раз восстановить хронологию событий?! — и лёгкий намёк на удивление промелькнул в этом вопросе. Он также изучает меня, только у него возможностей больше, хотя бы потому, что он меня видит.

— Вы — не дознаватель. И не из лордов-командующих, — теперь я уверилась в этом.

— Тогда кто я?! — ожидание сквозило во всей его фигуре, стоящей чуть поодаль от меня. Этот запах, исходящий от одежды мужчины, что-то мне напоминал... что-то из далёкого прошлого... из детства.

— Инквизитор, — мой вердикт был встречен оглушительными хлопками аплодисментов.

— Браво, матаи! Вы превзошли мои ожидания, — я чувствовала усмешку в голосе мужчины, но не могла понять, допустила ли я ошибку, — я даже сожалею, что мне придётся... вынести решение не в вашу пользу. Воистину, вы весьма интересная... личность.

— Кто вы?! — мои голос сел. Теперь я ощущала не только интерес, но и угрозу, явную и неприкрытую, исходящую от мужчины, который удовлетворял своё любопытство, придя сюда.

— Великий инквизитор Святой Церкви к вашим услугам! — я понимала, что мои дела плохи, но до сего момента даже не представляла насколько. Что ж, теперь всё прояснилось. Мне не жить. Осталось молиться Создателю о скорой и безболезненной смерти.

— Александр д'Орсини, герцог Аркур?! — мой ужас был сравним только с чувством нереальности всего происходящего.

— Он самый! И раз уж мы выяснили, кто есть кто, не приступить ли нам к предмету нашего разговора?!

— Что вас интересует?! — козырей, припрятанных в рукаве, у меня не осталось, потому придётся тянуть время до приезда аббатисы. Одна надежда на неё.

— Меня?! Я бы сказал, многое, и не слукавил. Но я упрощу вам задачу, меня волнует только один вопрос: как вам удалось выжить?! — подтянув деревянный стул, инквизитор сел и вытянул свою искалеченную ногу.

— Что здесь интересного?!

— Вы не правы. Лорд Торнхейм и его отряд, сплошь состоявший из элитных воинов Святой Церкви, погибли все как один. Кроме вас, беспомощной молодой девушки.

— Я не человеческая девушка, и далеко не беспомощна. Я — матаи, как вам известно. А матаи всю свою жизнь готовятся к битве с исчадиями Ада, — пояснять прописные истины?! К чему эти странные вопросы?!

— Тогда почему, имея опыт уничтожения нечисти, вы не вмешались и не спасли своих спутников?! Думаю, не только мне, но и уважаемым судьям будет интересно узнать сей факт!

— Матаи не имеют право обнажать оружие в присутствии людей, не имея на то специальной буллы Святой Церкви. И вы прекрасно осведомлены об этом.

— У вас есть это разрешение?! — с некоторой ленцой в голосе спросил мой... инквизитор.

— Нет.

— Почему?!

— Задайте этот вопрос епископу Витолли, дважды отказавшему аббатисе Мейерхолда.

— Будьте спокойны, задам, — со смешком утешил меня мужчина, — что ж, тогда позвольте спросить, как вы оказались в боевом отряде Торнхейма, не имея возможности даже защитить собственную жизнь, не говоря уже о других?!

— По распределению, как и многие сёстры до меня.

— И это всё?!

— Всё. Всё, что знаю я, — уточнение — никогда не повредит... в разговоре с инквизитором.

— Вы достаточно откровенны, что я, безусловно, ценю, так будьте откровенны до конца. Вы осознавали, что идёте на верную смерть?! — аристократ, обличенный еще и церковной властью, поднялся и подошел ко мне. Я чувствовала его взгляд... на моих губах.

— Да.

— И всё же решились?!

— Матаи не может ответить 'нет'. Иначе будет изгнана из Ордена Святой Вифинии.

— Понимаю. И вот мы с вами снова вернулись к тому, что вы мне так и не поведали. Как вы выжили?!

— Обнажила клинок... когда люди были мертвы...

— Ложь.

— Что?! — опешила я.

— Вы лжёте мне, матаи. И это то ли величайшая дерзость, то ли грандиозная глупость с вашей стороны.

— Почему вы решили, что я лгу?!

— Вы вступили в бой... гораздо раньше. Тела некоторых из воинов... недостаточно истерзаны, что говорит о том, что демонам, как и низшей нечисти, помешали. Некоторые из тел совсем нетронуты. И я еще раз вас спрашиваю, как вы выжили?! Почему не защищали жизни рыцарей с момента нападения?!

Мне нечего было сказать. Вернее, нечего из того, что следовало знать Великому инквизитору.

— Молчите?! Я знаю, почему вы храните молчание. Аббатиса Мейерхолда. Так?! Та-а-ак, я вижу это по вам. Что ж, должен вас разочаровать. Вы более не принадлежите Ордену Святой Вифинии и не находитесь под защитой аббатства Мейерхолда.

Я с трудом сглотнула ком, подступивший к горлу. Этого не может быть! Просто потому... что не может! Сёстры никогда не бросают друг друга, на этом зиждется вся жизнь Ордена.

— Кому же теперь я принадлежу?! — прошептала я, когда хотела кричать. Кричать до боли в горле, до сорванных связок.

— Вы действительно хотите это узнать сейчас?! До суда?! — всё правильно, на суде объявляли защитника подсудимого. Как правило, эту миссию возлагал на себя сюзерен, господин преступившего закон божий или человечий. И часто подсудимому не говорили, кто будет вершить его судьбу... по многим причинам, одна из которых — милосердие, ибо высшей знати было наплевать на чернь, которую они судили. Для аристократов же был свой суд. Суд чести — равных и привилегированных.

— Да, — я сжала кулаки.

— Мне.

— Что?! Но это невозможно! — эмоции, низкие, непозволительные для матаи захлестнули меня.

— Возможно, поверьте мне. Когда достаточно влияния и сил, возможно практически всё, — спокойно возразил мой высокородный собеседник.

— Святая инквизиция не может владеть матаи. Это противоречить всем устоям Святой Церкви. Матаи ... на положении низших. Мы — дочери Луны, признанные отродиями Сатаны. Мы не можем быть в услужении карающей десницы божьей.

— А разве я сказал, что вы принадлежите инквизиции?! Нет, матаи. Вы принадлежите мне, герцогу Аркуру, лорду д'Орсини.

— Невероятно...

— Привыкайте, — я чувствовала, как его взгляд блуждает по моему телу... оценивая.

— Но... сюзерен не может быть и защитником, и обвинителем.

— В этом вы правы. Потому, кем я буду завтра для вас, зависит только от ваших следующих слов. Итак, почему вы остались в живых?!

Я была в тупике. Вот так просто меня обыграли. Предчувствие меня никогда не подводило. Я знала, с самого начала, что этого человека обмануть будет невозможно, потому я и не пыталась. Я лишь хотела скрыть некоторые из фактов. Но даже это я не смогла сделать. Теперь же я стою перед выбором, быть верной сёстрам, аббатству и ордену, сложив свою голову на плахе, или же заключить сделку с д'Орсини и, оставшись в живых, выяснить, кто подставил меня. Выбор не всегда лёгок, даже между жизнью и смертью, кто бы что ни говорил. Бесчестие, призрение своих соратниц и шанс найти истину или же добрая память обо мне в стенах аббатства и... безнаказанность поправших все человеческие добродетели и... жизни.

— Асшаи, — жребий брошен. Да простит меня аббатиса Мейерхолда.

В наступившей тишине я буквально слышала, как напряженно думает инквизитор, стоит ли верить мне.

— Высший демон?! Тогда почему вы стоите предо мной?!

— Асшаи появился внезапно, на крылатом кхарге, демоническом скакуне. Он влетел в самую гущу сражения и... уничтожил дюжину нечисти из низших.

— Дальше.

— Когда мои силы уже были на исходе, он призвал демонов к себе. Они беспрекословно послушались его, хоть были и из другого клана. Я не знаю, кто он, но Асшаи был невероятно силён.

— Что стало с вами?!

— Я была ранена. И моя кровь могла бы привлечь внимание низших. Асшаи забрал всех, на мили вперёд. Тем самым он дал мне шанс на спасение.

— Он что-то передал вам или же сказал?

— Нет. Но хотел... ему помешали. Он тоже был призван.

— Я верю вам, но хотел бы знать наверняка, — пауза, а затем я ощутила угрозу, исходящую от мужчины, с примесью брезгливости и настороженности, — Раздевайтесь.

Мне послышалось или...

— Снимите одежду, матаи! Всю.

— Я... не буду этого делать! Матаи не обнажают своё тело пред мужчинами! — об этом обете, который давала каждая из сестёр во время посвящения в Орден, знали все... и он-то прежде всего.

— Мне плевать! Или вы сделаете это сами или...

— Или?

— У вас широкий выбор: я могу позвать стражу, и тогда свидетелей вашего позора будет гораздо больше или же... я могу сделать это сам. Итак?!

Я молчала, всё еще надеясь на ... не знаю, на что. Но обнажаться я не желала.

— Что ж. Выбор сделан, — моё тело сковал стазис — редкое, но встречаемое умение у инквизиторов подчинять другого человека своей воле. Некоторые из карающих десниц Господа обладали нешуточными магическими способностями. И, по всей видимости, Великий инквизитор был из их числа.

Я чувствовала его дыхание на моих волосах и ощущала жар его тела. Он подошел слишком близко даже для того, чтобы раздеть меня.

— Вы передумали?! — горячее дыхание опалило мою щеку. Я молчала, сцепив зубы. Посмотрим, как он справится с кожаным доспехом матаи. Эти ленивые слуги правосудия даже не потрудились снять его с меня, прежде чем заковать. Теперь я была рада этому. Но умелые пальцы герцога д'Орсини справлялись споро — пряжка за пряжкой, шнуровка за шнуровкой сдавалась на милость Великого инквизитора.

Я резко втянула воздух, когда костяшки пальцев задели мою ключицу, стягивая с моих плеч жилет. Будто раскалённый клинок обжёг мою кожу, оставив саднящий след. Тяжёлый ремень с заклёпками из серебра и перевязь для метательных ножей звякнули, ударившись о камни. Следом корсет. И вот полы моей рубахи расходятся в сторону.

— Хватит!

— Ну что вы, мы только в процессе. Я и не предполагал, сколько всего носит на себе матаи, — с явным сарказмом заметил мужчина. Господь Всемогущий, мужчина!

— Перестаньте! — тяжёлая мужская рука распутывала завязки широкой шёлковой юбки, то и дело опаляя кожу живота прикосновениями.

— Нет. Вы сами вынудили меня...

— Я согласна. Только... отойдите. Не прикасайтесь ко мне.

Молчание. Но раздевать меня перестали.

— Прошу вас. Я сама.

Мужчина отошел от меня, сделав два шага назад.

— Будьте любезны, не томите меня ожиданием, — и я снова могла контролировать собственное тело. Как бы горько мне не было, но пришлось подчиниться.

Лёгкий ветерок из небольшого зарешеченного окна гулял по моей коже. Я стояла молча, вздернув подбородок вверх. Обнаженная. Совершенно открытая перед взором незнакомого мне мужчины. Полностью зависящая от его прихотей. Унижение, что я перенесла, я забуду не скоро. А может и вовсе — никогда.

— Поднимите руки! — что же, это не сложно. Марионетка покорно исполняет приказ хозяина. Горячие солёные слёзы всё-таки скользнули за край полумаски и сорвались вниз, на грудь. Но ни единым звуком я не показала, что мне есть дело до мнения инквизитора. Он шагнул ко мне ближе. Затем еще раз, подступив вплотную. Я чувствовала, что он рассматривает моё лицо. Затем его взгляд опустился ниже, и еще ниже.

— Повернитесь спиной! — слегка отступив в сторону, чтобы не задеть герцога д'Орисини, я развернулась на пятках.

— Наклонитесь вниз!

— Нет! — я обещала себе молчать, но слово вырвалось вопреки моей воли. Это уже слишком.

Широкая ладонь легла на мою спину, чуть ниже лопатки и надавила.

— Наклонитесь! — я дёрнулась и отскочила.

— Не прикасайтесь ко мне! Никогда!

Меня тут же схватили и прижали к сильному мужскому телу. Ворс его одежды колол мою кожу, а пряжка ремня врезалась в живот.

— Я буду делать с вами всё, что пожелаю! Вы слышите меня?! Теперь вы — моя собственность! И никто не в силах это изменить! — бешенство сквозило в каждом сказанном слове, в каждом обещании, которое мне выплюнули в лицо. Я знала, что предо мной опасный противник, тот, по желанию которого на костёр отправляли целые семьи, но ... вколоченные в аббатстве принципы не давали мне отступить.

— Я... убью вас! Чего бы мне это не стоило!

— Это лишнее! И без вас найдётся немало желающих, — меня тут же отпустили. Моё тело сотрясала мелкая дрожь, а слёзы, не переставая, катились по щекам, хотя этому уже не было причин. Моей чести и достоинству уже ничто не угрожало.

— Вы — чисты! Ни укусов, ни меток, ни следов проклятия! Одевайтесь!

Нашарив рукой одежду, грудой сваленной на полу, я спешно оделась.

— Не принимайте всё, что сейчас произошло, на свой счёт. Я был обязан проверить, прежде чем вы выйдите из этой камеры... Риск эпидемии или чего-то похуже был слишком велик.

Я молчала, затягивая шнуровку рубахи на груди. А вот с ремнями пришлось повозиться. Нервно стягивая пряжку на рукаве, я всё никак не могла найти отверстие для шнурка. Иногда слепота доставляет столько неудобств.

— Позвольте, — и мои руки отстранили. Я чувствовала, как инквизитор ловко расправился с пряжками и перешёл к крючкам стального корсета. Я же терпеливо сносила его помощь.

И вдруг... его пальцы метнулись к моей полумаске и раскрепили магический замок.

— Я всё хотел... увидеть вас... без этого ненужного аксессуара, — инквизитор расправил слипшиеся от пота пряди моих волос, а затем погладил мои опущенные веки. Я же... стояла, ни жива, ни мертва, — Я... прошу у вас прощения... за столь грубое с моей стороны поведение, но эта процедура... была необходима.

Подушечкой большого пальца герцог снял с ресниц запоздалую слезинку и растёр её. И снова сделал два шага назад.

— На этом я оставлю вас. Всё необходимое для вашего комфорта вы получите немедленно, — торопливые шаги и лязг кованой двери.

Наконец-то я одна. В заточении, но не во тьме.

* * *

Мелкий, холодный дождь моросил за окном, делая и так всегда серое утро еще более мрачным. Проснулась с головной болью. Но это не беда, скоро я расстанусь с ней, как и с головой. В полдень за мной придут.

Встав с соломенного тюфяка, провонявшегося мочой и кислым пойлом, я потянулась, разминая затёкшие за ночь мышцы. В углу справа от меня стоял кувшин воды и ночной горшок. Да, инквизитор не соврал, всё необходимое для моего комфорта мне принесли. Жаль, что понятия об удобствах у меня и у тюремщика расходятся.

Умывшись, я присела у окна. Небо, каким бы уныло-серым оно не было, всё же лучше, чем заплесневевшие сырые стены камеры или рожи тех же охранников.

Я думала о доме. Странно, но человек почему-то вспоминает о близких именно тогда, когда у него наименьший шанс увидеть их. Хотя... там, за чертой, я могу встретить отца. Если узнаю его...

— Эй, девка! К тебе пришли! — грубый оклик надсмотрщика оторвал меня от созерцания мира... возможно, последнего.

Развернувшись на звук лязгнувшей двери, я увидела, как в камеру шагнула пожилая женщина. В руках у неё была корзина, и довольно тяжёлая, судя по тому, как она оттягивала руку.

— Не смотри, окаянная! — я тут же отвернулась. Что толку дразнить старуху, только бога прогневлю.— Туточки тебе посылка... от господина. И листок с указаниями. Я здеся поставлю?!

— Хорошо.

— Свят-свят-свят! Не говори со мной, дитя Преисподней, — торопливые шаги, и я снова одна.

Разбирая корзину, я обнаружила тёплую буханку хлеба, запеченную перепёлку и фляжку... с чем-то терпко-кислым... Вино?! Шутник, однако, наш великий и ужасный.

— Так, что это там на дне?! — развернув свёрток, я вытряхнула... не может быть, платье?! Действительно, это было платье с широкой юбкой в складку. Тёмное, о цвете судить не могу, глухой ворот и манжеты оторочены более светлым кружевом. Корсет, со шнуровкой спереди, и бельё прилагались.

— Да, умеете вы ухаживать за дамой! — недолго думая, я переоделась. Развернув записку, я хмыкнула.

Матаи!

Прошу Вас, не отказывайте мне в удовольствии лицезреть Вас на предстоящем мероприятии в приличном виде. Вы красивая женщина, отрицать это бессмысленно. Возможно, именно красивую женщину, а не исчадие Ада увидит в Вас судья. Надеюсь, вы оцените зеленый цвет наряда. Скромно, но со вкусом.

Поешьте. Вино просто волшебное. Процесс может длиться несколько часов.

Вас повезут в клети, я не посмел отнять у черни их единственный шанс увидеть матаи, закованную в кандалы. Прошу простить меня за эту слабость в угоду моих политических амбиций.

Я надеюсь на Вашу врождённую сдержанность и дисциплину.

Ваш сюзерен, А.д'О.

— Политические амбиции! Никто и не сомневался, презренный интриган! — отложив письмо, я еще раз обследовала корзину. Нашла только бархатную повязку. Глаза мне оставить открытыми никто не позволит.

Усевшись на стул у окна, я задумалась. Что-то тут не так. Вино! Когда это смертникам приносили вино?! Схватив флягу, я понюхала содержимое. Попробовала на язык. Та же терпкость... и кислинка. Цитрусовая кислинка. Лимон! Редкий плод, но его сок действительно творил чудеса, например, проявлял невидимые чернила.

Вылив немного вина на лист, я стряхнула его, чтобы слегка просушить. Ниже написанного, я увидела послание, которое и должна была прочесть.

Матаи, мои противники также заинтересовались Вашей историей и Вами. Защита Вас с моей стороны будет весьма проблематична. Ничему не удивляйтесь. Отвечайте на суде правдиво, это всё, чего я хочу от Вас.

Послание уничтожьте.

— Да уж, прояснил ситуацию, — размочив рисовую бумагу в воде, я толкла её ножкой от стула, пока она не превратилась в кашу. Размазав жижу по итак достаточно грязным стенам, я успокоилась. Даже маги не смогут воссоздать её заново.

Ближе к полудню за мной пришли.

Глава 2. Аутодафе

Королевство Габор.

Врейм.

Врейм — паршивый городишко. Грязный, с узкими улочками, по которым текут помои. Он кишит крысами, пауками и прочими паразитами. Единственная его ценность — речной порт. Доки — вот сердце Врейма. А отнюдь не ратуша или городская площадь. Именно в доках кипит жизнь. На каждом первом углу — таверна, на втором — бордель. Суда постоянно прибывают в порт, даже зимой. Река Белая никогда не замерзает и в этом кроется секрет процветания такой дыры как Врейм.

Меня везли по центральной улице, битком набитой зеваками, пришедшими поглазеть на суд и казнь презренной матаи. Оборванцы и купцы, мастера и подмастерья, воины и аристократы — все хотели стать свидетелями незабываемого представления. Не каждый день набрасывают петлю на члена Ордена Святой Вифинии.

При воспоминании о сестрах, моё сердце сжалось. Как бы не закончился сегодняшний день, я брошу тень на светлый лик Вифинии, защитницы матаи.

С приближением к площади волнение толпы нарастало. Они были так поражены, что даже не участвовали в традиционных в этом случае увеселениях — осмеянии и забрасывании гнилыми фруктами и яйцами подсудимой, а просто пытались дотянуться до телеги и урвать от моего наряда хоть кусочек. Зря власти не оцепили периметр, может быть давка. Но мне давно надо перестать думать о безопасности горожан, жаждущих крови.

Внезапно повозка дёрнулась и остановилась. Я пыталась прислушаться к нарастающему скандалу. Похоже, кто-то перегородил дорогу процессии смерти и справедливости — так называли путь, который проделывал смертник на плаху, после скорого суда. Совсем близко послышалось ржание осла. Ну, это надолго.

— Миледи! Миледи, я здесь! Обернитесь!— я и не подумала, что это зовут меня, пока не почувствовала, что кто-то дёргает за подол платья.

— Я — не миледи. Что тебе надо, мальчик?! — то, что это был еще ребенок или подросток с еще не сломанным голосом мне стало понятно сразу.

— Я — сын Рональда Торнхейма, лорда-командующего крепостью 'Чёрный предел'! Он был с вами... там, в Проклятой Хмари...

— Да, был... И что?!

— Расскажите, как он умер... Пожалуйста, я очень вас прошу, — голос ребенка дрожал от едва сдерживаемых чувств, — я его очень любил...

— Твой отец умер как герой, — и я не соврала ни на йоту, — он был настоящим рыцарем...

Мы разбили лагерь практически у тракта. Ночь застала нас на полдороге, и лорд Торнхейм принял решение спешиться.

— Не к чему ломать ноги скакунам, да и мы устали! Не видно ни зги, потому поторопитесь!

Первым делом мы развели небольшой костёр — дрова и щепки везли с собой, надеяться на погоду или милость природы воины не могли, потому запасались впрок.

Расстелив одеяло из конского волоса, я медленно опустила на него своё усталое тело. Меня не трогали. Всё-таки быть женщиной в кругу сильных мужчин хорошо. Так случилось, что последние испытания этих дней сблизили нас лучше, чем весь предыдущий месяц относительно безопасного продвижения по лесу.

Отдохнув, я стала прислушиваться к тьме за чертой света, что давал костёр. Тихо. Слишком тихо.

— Разбери оружие! — к моим ногам свалили кучу клинков и ножей, взятых в лагере мародёров и в капище, — То, что пригодно — оставь, остальное зарой.

— От чего ты, Бригг, такой...го... — вздохнув, я размотала первую связку мечей. К чему зря воздух сотрясать, всё равно не проникнется.

— Какой?! Ну, говори, — меня грубо толкнули носком сапога в бедро.

— Хорош...дерьмо! — высказалась я, порезав руку. Один из клинков оказался из весьма редкой стали, той, что не тупится и не ржавеет.

— Хорошее дерьмо?! — удивился Руваль, а стоявшие рядом Харн и Шиман дружно загоготали, — Это потому, что он только его и ест!

Неожиданно к ним присоединился Бригг.

— Ладно... не дёргайся, согласен! Иногда мне самому хочется дать себе пинок под зад! — ухмыльнулся рыцарь, — но сама понимаешь, трудно это сделать.

— Обращайся. Всегда помогу, — буркнула я, обматывая лоскутом порез на ладони.

И опять этот беспричинный хохот. Странные эти мужики, то волком глядят, когда едешь и молчишь, то по плечу хлопают, стоит послать куда по дальше.

Легли спать через час, как только отужинали и обработали раны. И так небольшой костерок пришлось притушить, чтобы не привлекать внимание.

Проснулась внезапно, будто от толчка. Ещё не открыв глаза, я чётко знала, что за мной наблюдают. Ощущение не из приятных. Медленно перевернувшись на бок, осмотрелась. И сразу увидела их.

Десятки нежити, из низших, окружили наш лагерь, взяв в кольцо. Но не нападали, что было странным. Часовые мешком валялись в траве. Белый туман окутывал их тела. Сонный морок или что пострашнее?! Значит, нежитью управляют, знать бы только где этот кукловод, да решить проблему одним махом...

— Не дергайся, только спровоцируешь, — Шиман смотрел мне прямо в глаза. — Лорд Торнхейм тоже не спит...

— А остальные?! — прошептала я, показывая в сторону рыцарей глазами.

— Не знаю, потому надежда только на нас... вытяни руку, у тебя за головой меч Бригга.

Сделав как сказали, я нащупала гарду рыцарского клинка.

— Передай его мне... — одними губами произнёс бородатый воин, — как только я встану, перекатись по земле до Руваля и хватай его арбалет. Он заряжен, будь осторожна.

Мне хватило нескольких вдохов, чтобы проделать всё то, что нашептал Шиман.

Первая стрела угодила как раз между глаз смарга, прыгнувшего на лорда-командующего. Последний уже ловко орудовал секирой, снося головы ожившим мертвецам.

— Син, ложись! — рухнув на землю, я спиной ощутила поток воздуха, пронёсшегося надо мной. Это Шиман метнул меч в ганфеля, еще одно порождение Тьмы, напоминающего помесь человека с диким кабаном, только клыки больше.

— Спасибо! — приподнявшись на одно колено, я отправила следующий арбалетный болт в умертвия, насевшего на Харна.

— Какого чёрта, откуда они взялись?! Да еще столько! — сверкал мечами в ночи Бригг, а Руваль и Фолкен, став спинами друг к другу, уже с трудом отбивались от противника.

— Матаи, посмотри, Гилькар так и не пришёл в себя?! — лорд-командующий почти весь был заляпан чёрной с зеленцой кровью монстров.

Небольшой пятачок земли, на которой шла битва, окрасился для меня почти во все известные мне цвета. Рыцарь действительно был мёртв, ему перегрызли горло. В ответ на вопрошающий взгляд Фолкена я покачала головой. Я знала, что они дружили, но утешить ничем не могла. Да и некогда было, я снова билась с нежитью, орудуя теперь копьём Гилькара.

Эх, не было со мной моего меча. Мне не позволили взять его в поход.

Не знаю, сколько прошло времени, но я стала замечать, что воины устали. Вот уже и рука Шимана поднимает меч не так быстро. Секира лорда-командующего больше дразнит, чем убивает нежить. Руваль и Фолкен ранены и с трудом стоят на ногах. Бриггу так вообще не повезло, нежить к нему лезет как к родному отцу на поклон.

— Я не понимаю! Они должны отходить! Прочь!

— Матаи, что за околесицу он несёт?! — запыхавшийся Харн прикрыл меня с правого бока.

— Не знаю, но догадываюсь! — я видела, что Бригг размахивает каким-то светлым камнем на шнурке.

— В чём дело?! — лорд-командующий прикрывал наши спины.

— Я думаю, Бригг что-то взял у мага-отступника! — в рёве нежити и монстров мне приходилось кричать, чтобы быть услышанной. Их было слишком много.

Я видела, как Руваль первый упал, пронзённый ядовитыми шипами смаргов. Больше он не поднялся.

— Как так получилось, что мы не слышали, как они подошли?!

— Туман, лорд-командующий... и еще, мы потеряли Руваля...

— И Фолкена, — добавил Харн.

— Их становится всё больше, я буду прорываться к Шиману и Бриггу, — нежить толкала друг друга, пытаясь оторвать кусок плоти от павших рыцарей. Их одержимость сыграла мне на руку, — помоги?!

Забравшись на плечо Харну, я прыгнула в толпу предо мной, нацелившись на самого крупного смарга. Ящеры опасны своими шипами, но возле их голов есть незащищенный участок шеи. Забравшись на монстра, я воткнула ему в предплечье нож, заставив повиноваться мне. Каких-то пару метров и я возле рыцарей.

— Шиман, нужно уничтожить камень, который у Бригга!

— Но это оберег! Он мне сам сказал!

— Наоборот! Его обманули, это камень призыва! Он призвал их всех! — я вертелась как смерч, отражая удары тупоголовых ганфелей.

Но было поздно, Бригг уже был погребен под грудой мертвецов, рвущих его на части.

— Это конец, Синай! — Шиман прикрыл меня щитом от смарга. — Уходи к тракту! Может тебе удастся спастись, спрятавшись в холмах!

— Это бессмысленно! — я снесла мечом голову особо ретивого ганфеля. — Я всё равно не уйду!

— Бессмысленно погибать здесь!

— Я достану и уничтожу камень!

— Поздно! — побелевшими от напряжения губами прошептал рыцарь. — Он... не даст нам уйти!

Воздух вокруг нас затрещал, и ночь прорезала молния, ударившая в соседний холм. На его вершине в огненных всполохах появился всадник.

— Асшаи! — впервые всё моё тело сковал страх.

На огромном чёрном скакуне с кожистыми крыльями восседал он — генерал демонической армии или Асшаи. Асшаи считался высшим демоном, мощь которого можно было сравнить с мощью человеческой армии или сотни сильных магов. Высшие очень редко проникали в наш мир. За последнюю сотню лет, насколько я знала, это был первый случай.

— Шиман, они боятся его! — низшая нежить подобострастно пригибалась к земле, позабыв и о пище, и о нас.

Но не на столько, чтобы не обратить внимания на манёвры лорда-командующего. Вместе с Харном, прикрывавшего его с правого фланга, он пробивался к... Асшаи.

— Что он делает, Шиман?! Это безумие!

— Для тебя — да, для него — умереть с честью!

И бой начался с новой силой. Присутствие Асшаи вселило в нежить уверенность в победе. Зря. Я и Шиман тоже бились с отчаянием диких волков, попавших в западню.

Когда пал Харн, я не видела, но воинственный клич лорда-командующего услышала... последний его призыв:

— Бейтесь с достоинством, воины Господни! Бейтесь до конца!

Это и подкосило Шимана, бездумно кинувшегося на выручку командиру. Они оба не добрались до Асшаи. Новая волна смаргов буквально снесла их.

Я же была припёрта к подножию холма, и уже отступая, знала, что мне не выжить.

И тогда случилось это... Невероятно, но Асшаи... пошёл против своих. По неведомым мне причинам на всём скаку он врезался в гущу низших, рассекая огненной плетью их тела. Расчистив свой путь ко мне, демон в кроваво-красной маске достал горн и затрубил. Порождения тьмы нехотя, но стали отступать. Кто скалили пасть, кто пытался выместить досаду от ускользнувшей жертвы на соседе, но так или иначе они уходили во мрак ночи.

Я чувствовала зловоние Преисподней, исходящее от кхарга — скакуна Асшаи. Я могла различить синие вены, вздувшиеся на загорелой коже генерала демонической армии, не говоря уже о золотом узоре, сверкающем на доспехах. Кроваво-алый плащ развевался за его спиной, сливаясь с языками пламени, вырывающимися из-под земли, каждый раз, когда кхарг делал шаг.

Утерев пот со лба, я снова посмотрела в лицо своей смерти. Я видела победный блеск в его глазах и улыбку на лице Асшаи. И ничем не могла ответить. Моя правая рука плетью повисла вдоль тела. Кровь струйкой текла по ней. Второй я зажимала рану чуть выше ключицы.

Да, мне нечем было ответить высшему демону. Но я могла умереть. На своих условиях.

Левой рукой я вынула из-за пояса охотничий нож и уже была готова вонзить его себе в сердце, как Асшаи остановился... Он мотал головой, будто с чем-то не соглашаясь, что-то пытался сказать... Но я не слышала... Затем вынул из поясной сумки голубой кристалл и сжал его в кулаке.

Пространство предо мной всколыхнулось, как водная гладь, дальше... была вспышка света... Открыв слезящиеся глаза, я поняла, что здесь, в Холмах Смерти, я одна. Совершенно... Из живых, конечно. Выдохнув, я без чувств повалилась на землю.

* * *

— Да, настоящим рыцарем Святой Церкви! Больше мне нечего сказать, мальчик! — я отвернулась от сына лорда-командующего, чтобы не видеть ни его слёз мольбы, ни отчаяния, которое сквозило в его по-отцовски синих глазах. Как же я ошибалась на его счёт.

— Как герой, говоришь?! Лучше бы ТЫ сдохла там, в Холмах! А он вернулся бы...— слова вырывались из горла молодого наследника рода Торнхейм с глухим рычанием. — Я буду молить Бога, чтобы тебя приговорили к колесованию, тварь!

Совсем уже не ребёнок, но маленький взрослый, способный ненавидеть тех, кто посмел выжить, когда тот, кто был ему дорог мёртв, махнув рукой, отъехал от повозки. В тот же миг затор на пути процессии был ликвидирован. Телегу, преграждавшую путь, оттащили, и толпа двинулась вслед за мной.

Я же была погружена в тяжкие раздумья. Как могло случиться, что дети аристократов так стремительно взрослели и становились похожи на своих агрессивных и кровожадных родителей, стоило потерять последних?! Маги столетиями бились над этой загадкой, так и не сумев её разгадать. Тем не менее аристократия была сильна именно этим, кровными узами.

— Выходи, красотка! Час твой пробил! — скрип открываемой дверцы кованой решётки отвлёк меня. Я почувствовала запах немытого тела стражника, а еще перегар... Люди — слабые существа.

Меня провели на помост, возвышавшийся над толпой на добрый десяток ступеней, и снова приковали к теперь уже деревянным перилам. Сломать их и освободиться для меня не составило бы труда, но присутствие мага-ментала заставило отказаться от этой глупой затеи и довериться Инквизитору. Я знала, что он уже здесь, мой новый покровитель, если можно так сказать. Я чувствовала его взгляд на себе, как всегда изучающий. Но громкие слова герольда, оглашавшего повод, по которому собрался праведный суд, отвлекли моё внимание.

Горожане словно неспокойное море шумно приветствовало выдвигаемые мне обвинения, среди них были как абсурдные, так и не лишённые смысла.

Да, всё как обычно, сначала меня будут судить светские власти. Я повернула голову чуть левее, прислушиваясь к глухому топоту сапог — знатные гости следовали к уготованным для них местам. Граф Краузен со свитой тоже прибыл, едкий аромат его парфюма, доносимый лёгким осенним ветерком, страшно раздражал меня.

Но всё суета сует. Беспокоится нужно о том, что меня ждёт суд Святой церкви. Если в игру не вступит инквизиция, на что я сильно рассчитываю.

-... клянётесь ли вы на Святом Писании, что каждое ваше слово... — да, формально я даю клятву, говорить только правду, но так как я не христианка, ибо являюсь порождением Тьмы, как уверяют святые отцы, то могу и солгать. Повернувшись к приставу, молодому парню, вероятно студенту юридического факультета Университета Его Величества, я кивнула.

Слова мои наверняка будут подвергнуты проверке магией. Для того здесь и 'врачеватель душ', маг, способный проникать в мой разум и извлекать информацию оттуда.

— Да, клянусь! — глупо, но раз публике нравится, я целую крест и прикладываюсь лбом к древнему фолианту.

Первые полчаса, посвящённые представлению судий, обвинителя и благородных господ, я пропустила мимо ушей. Человеческий обычай называть всем и везде свои регалии и титулы так утомителен. Даже демоны не столь щепетильны в вопросах иерархии.

— Милорд, герцог Аркур, Александр д'Орсини, вы находитесь на данном процессе по делу матаи, в миру Синай, в качестве частного или же должностного лица?! — голос пристава слегка подрагивал от волнения, и я могу его понять. Не каждый день имеешь честь лицезреть самого Великого инквизитора.

— Как частное, уважаемый! — вздох облегчения, что пронёсся над толпой, наверняка позабавил великого и ужасного.

— Что ж... — растерянный возглас пристава потонул в громогласном объявлении о начале заседания благородных мужей. Жаль, я не могла видеть лиц этих мужей, чтобы удостовериться в их благородстве воочию. Зато я могла слушать и слышать шепотки, что шли от судий и от тех, кто сидел за ними.

Мои сёстры здесь. Теперь я точно знала это. Только они владели языком 'шороха и скрипа', системой особых звуков, извлекаемых из одежды и движений тела. Они говорили со мной... Я же пыталась им ответить.

— 'Как ты?!' — Солея, милая целительница, больше всех из присутствующих дочерей Луны волнуется скорее обо мне, чем об Ордене.

— 'Я в порядке! Не переживай!'

— 'Что ты сообщила о миссии Инквизитору?!' — о, вот и наша 'эмоциональная' Ветра, политик до мозга костей и правая рука аббатисы.

— 'Ничего'.

— '... как ты смогла выжить?!'

— ' ... они знают, что ты необычная матаи...'

— '... аббатисе пришлось остаться в Мейерхолде...'

Я пыталась успокоить сестёр как могла, но излишние мои телодвижения могли привлечь внимание властей, потому, попрощавшись, я оборвала свою связь с ними. Если ни стража, то уж Инквизитор точно мог заметить моё странное поведение для подсудимой. Я была слишком спокойной, и только пальцы рук, не переставая, скребли по перекладине. Подавив нервную дрожь, я вновь сосредоточилась на заседании:

— Да, я хорошо помню, что произошло с отрядом лорда Торнхейма! — врать нет смысла, да и д'Орсини предложил сыграть в открытую. Выбор у меня не велик, попробую ему поверить. Не зря же он столько пёкся о моём благополучии.

— Вы можете последовательно изложить события почти недельной давности?! — мужчина, с явно военной выправкой, пытался голосом расположить меня к себе. Зря старался. Я и без этих ухищрений и знаний человеческой натуры собиралась всё рассказать.

— Да, могу... — и я в очередной раз окунулась в воспоминания.

* * *

Утро. Я поняла это сразу же, как только открыла глаза. Серо-свинцовое небо нависло надо мной. Тяжёлые капли дождя с глухим стуком ударялись по металлическому каркасу моего походного костюма. Одеревенелое тело с трудом слушалось меня, но мне всё же удалось перевернуться на бок и встать. С третьей попытки.

Оглядевшись, я узрела следы давешней битвы. Тела моих погибших соратников лежали здесь же, недалеко от холма. Большинство из них были не тронуты. Значит Асшаи увел всех: и нечисть, и нежить. Что ж, спасибо ему за это, но проблемы это не решает: что дальше?!

Поняв, что мне не хватит сил даже приподнять самого худого рыцаря, Бригга, я отказалась от мысли о положенных любому христианину похоронах.

Собрав разбросанные пожитки, я отправилась в путь. Рана руке продолжала кровоточить. Стоило бы прижечь её, но я не решилась разжечь костёр — не стоит привлекать к себе лишнее внимание.

На тракте, не далеко от места, где мы свернули на ночлег, я нашла свою кобылу. Каким-то чудом моя Ласточка осталась жива и по только Богу известной причине мирно паслась здесь. Так или иначе, но путешествовать на коне гораздо легче, чем это делать пешком...

Уже к вечеру я добралась до Санхейма. Я рассчитывала на помощь со стороны местных властей. Зря, как оказалось. Стоило мне появится у ворот, как меня тут же схватили и переправили в крепость, где находился военный гарнизон города. Одно хорошо — прислали лекаря. Иначе от потери крови я не дожила бы и до утра. Мои просьбы выслать отряд за телами погибших рыцарей игнорировались с угрюмой молчаливостью. Дошло до того, что мне пришлось вбивать это в голову командира гарнизона... в буквальном смысле слова.

Как итог — моя принудительная ночёвка в остроге. Но своего я добилась — передовой отряд все-таки выслали в Холмы на разведку.

Дознаватель появился к полночи, что сразу меня насторожило. Что-то случилось, иначе этот раздобревший на государственных харчах чиновник пришёл бы к обеду следующего дня. Первый же вопрос, что он мне задал, как нельзя лучше охарактеризовал его как человека весьма далёкого от ума:

— Почему вы убили рыцарей Святой церкви?! — значит, их уже нашли. Вернее то, что от них осталось.

— Я никого не убивала!

— Ой ли?! — от него воняло жаренным луком, бараниной и прокисшим элем. Моё неожиданное появление в Санхейме оторвало достопочтенного дознавателя от трапезы, отсюда ехидство и торопливость в его словах.

— Только не людей. Мой долг — защищать и оберегать...

— Бла-бла-бла и так далее и тому подобное! Меня волнует то, что в живых остались только вы! Вы — порождение Тьмы! А это подозрительно в свете того, что вы пришли со стороны Хмари!

Застонав в голос, я потребовала святого отца. Только он мог бы мне помочь, хотя бы тем, что связался бы с аббатством.

И это был второй мой просчёт за один вечер. Не иначе как устала.

Святой отец пришёл ко мне, но не один. С ним был инквизитор. Рассчитывать на помощь аббатисы Мейерхолда теперь было очень сложно, хотя бы потому, что мне пришлось бы раскрыть присутствующим отцам Церкви смысл моей миссии. А этого делать было нельзя. Даже ценой собственной жизни цель моей поездки в королевство Габор должна была оставаться тайной.

И вот я во Врейме, на скамье подсудимой. Хотя нет, скамья отсутствует, а жаль, мои ноги нестерпимо ноют.

Обвинитель, дослушав меня до конца, приступил к зачитыванию подробностей, которые я рассказала дознавателям ранее. Это заняло достаточно долго времени. Меня стала мучать жажда. В последнее время это стало проблемой.

'Я теряю контроль над собственным телом?!' — эта мысль повергла меня в шок. Контролировать естественные потребности человекообразного тела матаи учат с первых дней пребывания в монастыре. Ни голод, ни холод не должны помешать матаи исполнить её долг. Это люди могут быть слабыми. Для матаи это не позволительно.

— Что?! Повторите еще раз?! — я прослушала вопрос обвинителя, уже привыкнув к его монотонному бормотанию.

— Как так случилось, что мы нашли следы вашей крови на оружии рыцарей?! А также следы повреждений от когтей нежити на вашем доспехе?! — публика затаила дыхание в ожидании моего ответа.

— Мне пришлось сражаться! — да, вот так просто заставить толпу издать единый согласный вздох.

— Вы имеете буллу Святой церкви, разрешающей вам вступать в бой в присутствии людей?! — о, да вы не оригинальны. Кажется, мне уже задавали похожий вопрос?!

— Нет, буллы у меня нет!

— То есть вы хотите сказать, что, не имея право на оружие и битву, вы, тем не менее, воспользовавшись рыцарским мечом и...

— Да, именно это я и хочу сказать! — перебивать людей не вежливо, я знаю, но этот фарс, именуемые судебным процессом, стал меня утомлять. Безусловно, герцог Бульонский сообщил Обвинению обо всех своих догадках, к чему вопросы?! — Я должна была защищаться...

— Ваша честь, милорды, прошу вас обратить внимание, что матаи только что созналась в нарушении закона! — ликование, сквозившее в голосе мэтра-прокурора, не укрылось от моего внимания. Но в данный момент меня интересовало то, что мои сёстры стали покидать площадь. Они уходили! И это плохо! Очень и очень!

— Это преступление находится в юрисдикции Святой церкви, уважаемый мэтр, — лорд графства Краузен чуть ли не зевал, сообщая прописные истины обвинителю, — что есть по существу?!

'Ничего!' — именно так бы ответила я. Но я не была прокурором и не была на его месте. Обвинитель ещё долго пытался добиться от меня признание в убийстве рыцарей или же в призыве нечисти, что уничтожила отряд лорда-командующего. Но правда была на моей стороне. И маг-ментал неукоснительно следовал букве закона, подтверждая сказанное мной слово.

Выдохнувшись, мэтр передал слово защите. И я затаила дыхание... Герцог сам подтвердил, что находится во Врейме как частное лицо, соответственно он мог стать моим защитником, но... Время шло, а никто из присутствовавших на площади так и не вышел на мою защиту...

Матаи не могут рассчитывать на мэтра-адвоката, ибо не являются человеком... Представлять интересы дитя Преисподней в суде?! Нет, до этого развитое человеческое общество королевства Габор еще не дошло. И вряд ли такое произойдёт в скором будущем. Потому по традиции матаи мог защищать любой, кто не боялся гнева Господа и пристального внимания инквизиции к себе. В общем, редко это случалось... разве что аббатиса могла бы. Или сестра по Ордену. Но ни той, ни другой здесь не было. И я знала почему. Светская власть осудить меня не смогла. Дело передадут Церкви, а один церковнослужитель не может быть с другим верным слугой Господа по разные баррикады. Не на открытом суде. Не в присутствии милордов. Как в воду глядела.

Д'Орсини не сдержал своё слово. Я осталась без защитника. В игру вступила инквизиция.

Однако моего признания в отсутствии буллы на оружие и бой было не достаточно для смертного приговора, поглазеть на исполнение которого и собралась вся эта гудящая толпа. В худшем случае мне дали бы полсотни плетей и лишили бы защиты Ордена. По всей видимости, герцога это не устраивало. И следующий вопрос поверг меня в ступор:

— Не представляете ли вы, отпущенная самим Асшаи, угрозу человеческому роду?! Являетесь ли вы носителем проклятия, Смертной метки, чумы?!

— Нет, не являюсь! — что за вздор, когда это подсудимому задавали такие вопросы?!

— Тогда почему именно вас пощадил высший демон?! Что за послание нам вы должны передать?!

— Я не знаю! Это ответ на оба вопроса, святой отец! — не теряй выдержки, матаи. Только контроль способен вывести тебя из игры невредимой.

— Почему я должен вам верить?!

— Это правда!

— Так ли это?! — серьёзность в голосе инквизитора сменилась иронией.

— Вы можете запросить подтверждение у мага!

— Даёте ли вы, милорд, разрешение на использование мага в целях установления истинности слов матаи?! — я затаила дыхание.

— Нет, святой отец! Маг Эрцелиус призван для работы только в светском суде! — это конец. Сволочи, они же знали, что граф Краузер мелочен, слуг Церкви недолюбливает из-за отказа развести его с нынешней супругой и не преминет щёлкнуть по носу инквизицию.

— Что ж, матаи, вы слышали! Есть ли свидетель, тот, кто может подтвердить ваши слова о том, что вы чисты?

— Нет! Его нет! — я страстно желала посмотреть в глаза Великому Инквизитору. Вы в гневе, великий и ужасный?! Я солгала. Но я не попаду в очередную вашу ловушку. — Вы можете... установить это здесь и сейчас!

— О, не стоит брать на себя грех, дитя Луны! У вас есть свидетель! И этот свидетель... герцог д'Орсини! — вот теперь ахнули даже милорды, сидящие на первых рядах. Что творилось в толпе, я и передать не могу... Большей сенсации этот захолустный городишко не знал, да и вряд ли узнает.

— Милорд, могу я обратиться с вопросом к вам?! — какое подобострастие, какое почтение! Герцог наверняка купается в лучах славы и всеобщего благоговения.

— Безусловно, мэтр инквизитор! — сухой официальный ответ. Он сдержан и краток. К чему бы?! Где же ликование в голосе, где восторг от выигранной партии?!

— Накануне имели ли вы беседу с подсудимой?!

— Да, по долгу службы.

— Видели ли вы матаи обнажённой?! — не просто видел, но сам заставил. Может, стоит это озвучить?!

— Да! — да, вы сама скромность, Александр д'Орсини.

— Она разделась сама, о, простите, сделала это собственноручно?! — почти, уважаемый инквизитор, почти сама. Жаль, что вы не можете слышать мои мысли, а почтенный маг покинул сие собрание.

— Да.

— Чиста ли матаи?! — жадная до кровавых сцен публика затаила дыхание.

— Да, она чиста, — и вот он, вздох облегчения, вырвавшийся в едином порыве.

— Благодарю вас, милорд! — инквизитор, потирая свои сухонькие ручки, чуть ли не пританцовывал на помосте. — Что ж... возрадуйтесь добрые христиане, дитя Луны не принесёт сему городу бед! Она не подняла руки на рыцарей Святой церкви! Но... она попрала все законы божии — она солгала, поклявшись на кресте, обнажилась пред мужчиной! Исчадие ада, дочь Сатаны пыталась зачаровать верного сына Святой Церкви...

И понеслось. Я уже не слушала весь этот бред ликующего фанатика, я готовилась к худшему. Ну, вот и сбылась твоя мечта, маленький Роланд Торнхейм, колесование или что-то еще похуже.

Я ошиблась. Аутодафе — вот, что провозгласил граф Краузен, следуя приговору, на котором настаивали святые отцы. Огонь должен был очистить мою лживую душонку, если она есть, конечно.

Сопротивлялась ли я, когда железными оковами меня подвесили к столбу?! Нет. К чему?! Я думала только о том, что сёстры не увидят мой позор. И еще одна мысль билась в моём мозгу — какая же подлая тварь, этот Великий Инквизитор! Хотя... чему удивляться.

Надеюсь, что аббатиса найдёт выход и миссия будет завершена... кем-то другим, но не мной. Я провалила задание.

Хворост укладывали быстро, вязанки явно заготовили заранее, что заставляло меня еще раз всё обдумать. Итог суда был предрешён. И это с самого начало было известно и графу Краузену, и герцогу Аркуру. Вопрос только в том, для кого была вся эта театральная постановка?! Кого-то среди званых гостей я проглядела. Кого-то настолько важного, сильного и могущественного, что этот фарс длился не один час.

Сухие веточки хвороста занялись сразу, стоило факелам упасть в их объятия. Потянуло гарью. Первые языки пламени лизнули подол моего платья. Жалко. Оно наверняка очень красивого оттенка зелёного цвета. У меня никогда такого не было — всё больше серые домотканые одёжки послушницы или походный костюм.

Запрокинув голову, я всматривалась в свинцово-серое с белыми кучевыми облаками небо. Каково это, умирать?! Я часто задавала этот вопрос монахиням в аббатстве. И сегодня, наконец, узнаю ответ. Жалящие прикосновения огня отвлекали меня от мыслей о родном доме, сбивая на воспоминание о последних днях моей жизни. А я ведь так хотела вспомнить лицо мамы перед смертью. Но почему-то пред глазами стоял образ Асшаи на кхарге и тот дикий огонь, что столбом окружал его.

Первые прикосновения пламени к обнажённой плоти скорее обжигали холодом, а уж потом пекло. Сцепив зубы, я старалась не взвыть. Скорее я откушу себе язык, чем буду рыдать и кричать о милосердии. Запах горелой плоти, что может быть более отвратительнее?! Мои ступни... я уже не чувствовала их.

— Святая дева, Вифиния Заступница, огради чад своих...— я начала молиться, когда боль стала нестерпимой. Дым мешал мне, разъедая лёгкие, проникая в горло... Надсадный кашель заставил меня согнуться, натянув цепи до предела. Пред глазами всё поплыло... Последнее, что я помню, как платье на мне вспыхнуло и...

Я умерла.

Или я так думала.

Глава 3. Госпожа Сантерра

— Как она, Тарис?! Уже приходила в себя?! — смысл сказанного медленно доходил до меня.

— За последние сутки нет, милорд! Но, думаю, скоро...— я старалась дышать ровно, поверхностно, чтобы никто не догадался, что я уже в сознании. Особенно тот, кто задаёт вопросы.

— Сообщите мне немедленно, как только будут изменения... любые! Вы меня понимаете?!

— Да! Конечно, милорд, всенепременно!

Скрипнула дверь. Я и незнакомец с удивительно мелодичным голосом остались в помещении одни. Я знала, что я где-то в тепле. Сухой спёртый воздух говорил о том, что комната не часто проветривается. Да есть ли вообще в ней окно?! Вряд ли. Сквозняк, как и любое движение воздуха, я не ощущаю, в отличие от жёсткой поверхности, на которой я лежу. И холодной. Очень холодной. Металл или камень?!

— Что?! О, Господь Всемогущий, вы что-то спросили?! — я чувствовала его дыхание на моём лице, так близко он наклонился ко мне.

— Металл или камень?! — почему-то именно это больше всего меня интересовало в данный момент. — На чем я лежу?!

— Г-гранитная п-п-плита... Миледи?! — парень чуть заикался, отвечая мне, да и кто бы не заикался, когда твоё горло крепко сжимают опухшие обожженные пальцы. — П-позвольте, я вам помогу!

— Чем?! Сдохнуть на мясницком столе?! — приподнявшись на локте и всё еще удерживая молодого целителя, а это был именно он, если судить по нашивкам на одежде, я поинтересовалась. — Где я?!

— Вы... позвольте... отпустите меня! Здесь вам ничто не угрожает! Я — друг! — кадык мага дёрнулся, и я несколько ослабила хватку.

— Последний, кто считался моим другом, умер в Холмах Смерти. Смарг оторвал ему голову. Всё еще хочешь со мной дружить?!

— Простите...

— Прощаю! — рывком притянув его к своему лицу, я, заглядывая ему в глаза, еще раз повторила свой вопрос. — Где я?!

— Я не могу вам ответить...

— Я умерла и нахожусь в Аду?! — стоит сразу расставить все точки над 'i'.

— О, нет, что вы! Вы живы, не совсем здоровы, но, безусловно, живы!

— Тогда если ты, мой милый дружок, не хочешь присоединиться к остальным моим друзьям, сейчас, же скажешь мне, где я! — надавив на весьма чувствительную точку у основания шеи, я стала ждать.

— В имении герцога Аркура, в трёхстах милях от столицы! — судорога прошлась по лицу парня, но он всё-таки устоял, не вскрикнул. Крепыш, хоть таковым и не казался, худощавый сильно.

— Благодарю! — и, погладив парня кровоточащими костяшками пальцев по его слегка колющейся щеке, я отпустила целителя. — Славный мальчик, хороший мальчик! Помоги мне сесть!

— Да-да... конечно! — мужские руки бережно поддерживали меня, пока я спускала свои ноги со стола. — Меня зовут Тарис!

— Да мне плевать, как тебя зовут! Где мои вещи?! — я оказалась права. Мы находились то ли в подвале, то ли в катакомбах, разница не велика, потому что выход отсюда был один. Кованая железная дверь с тяжёлым засовом и поворотным колесом — единственное препятствие на моём пути. Ах, да ... еще юнец.

— Не могу знать, миледи! Вы... появились здесь такой... — парень густо посерел, думаю это румянец, и опять начал заикаться. — Я к-к-кое-что нашел... могу п-п-принести... из одежды, в смысле!

— Неси! — вот тут и до меня дошло, что всё это время я была совершенно голой, прикрытой лишь тонкой льняной простынёй, которая благополучно сползла вниз, как только я села.

Оглядевшись, я отметила полки с различными заспиртованными гадами, колбы, пузырьки, пучки сушёной травы и... вот оно — стеллаж с медицинскими инструментами. Кое-что из этого добра можно использовать как оружие. Но для начала нужно выяснить, как мне удалось остаться в живых?! И еще, за каким чёртом Великому Инквизитору понадобился мой обгорелый труп?!

— Вот, это... может подойти и... прощу вас, только не трогайте бинты! — на колени мне легли достаточно просторная рубаха из тёмного полотна и брюки из какого-то ранее не встречаемого мной материала — для ткани слишком плотный, для кожи — мягкий. — Целебная мазь восстановит кожный покров через пару часов, но раны лучше не бередить. Эпидермис может срастись неровно!

— Тарис, или как там тебя, скажи мне, ты знаешь, что со мной произошло?!

— А вы не помните?! Хотя милорд упоминал, что у вас могут быть провалы в памяти... — бормотание целителя начало меня уже утомлять.

— Тарис!

— Герцог принёс вас вчера на заре. Сказал, что вы стали жертвой невероятного пожара, который охватил Врейм, знаете, такой небольшой городишко! Пострадало много жителей, но стихийникам удалось его потушить.

— Жертв много?!

— Да... говорят, за пару десятков перевалило... К счастью, многие были на площади, там еще казнь какая-то должна была состояться... Так, о чем я?!

— О пожаре! — я терпеливо ждала.

— Да, герцог спас вас... и принёс вас сюда, в мою лабораторию. Вы очень сильно пострадали... особенно те части тела, что не были защищены тканью... — Тарис замялся, будто боялся мне что-то сказать...что-то очень важное. — Но вы не переживайте, многое восстановится...

— Тарис, что с моим лицом?!

— Лицом?! О, небольшие ожоги, я залечил их в первую очередь! К сожалению, у меня очень ограниченный запас силы, на всё тело не хватило, но вот...

— Что?! — я теряю терпение. Стоило разок умереть, и вот контроля как не бывало.

— Ваши волосы... они... Часть прядей сгорела, оставшиеся мне пришлось остричь! — и он зажмурился. В самом деле! Даже руками прикрылся.

— И всё?! Фу-у-ух, ерунда какая, отрастут!

Не знаю, чем я его так поразила, но еще добрый десяток минут молодой целитель странно на меня посматривал, будто видел пред собой не матаи, а... смарга что ли.

Одевшись, я попыталась встать и... поняла, что переоценила свои силы. Пред глазами всё плыло, а тело не слушалось моих команд.

— Вы слишком ослабели. Вам нужен покой! — на этот раз меня усадили в кресло, мягкое и удобное, хоть и излишне потёртое. В руки мне тут же сунули чашку с чем-то зеленовато-мутным. — Вам придётся это выпить! Я... вам сочувствую.

— Это... кладис?! Напиток восстановления магических сил?!

— Да, вы правы! Но не удивляйтесь, тем, кто не обладает магией он просто помогает поправить здоровье... Пейте, ваша жизнь очень ценна для герцога, чтобы он позволил мне вам навредить.

Молча одним залпом я выпила кладис. Гадость невероятная. Но уже в следующую секунду я ощутила его чудесное воздействие. Тело перестало ломить, а забинтованные раны — нестерпимо чесаться.

— Почему тогда и ты не выпьешь?!

— Уже, миледи! Но спасибо, что спросили! Знаете, живя здесь, в одиночестве, я как-то отвык от нормального общения с приятным человеком...

— Только я не человек! — хмыкнув, я поставила чашку на небольшой деревянный столик, заваленный различными свитками и книгами.

— Да?! А кто же вы?!

— А что, сразу так не видно, кто я?!

— По мне, так вы — прелестная молодая леди, попавшая в беду...

— Тарис, ты ослеп?! Посмотри на меня внимательней! — он подошел ко мне, присел на корточки и стал пристально изучать моё лицо.

— М-м-м, вы... ведьма?! Нет-нет, глаза у ведьм зелёные, а у вас темно-серые... Тогда, может, эльфийка?! Но ведь фейри уже больше сотни лет никто не видел! Да и ушки у вас маленькие...

— Что?! Повтори, что ты сказал о моих глазах?! — я подалась вперёд и вцепилась в его плечи мёртвой хваткой.

— Миледи, не стоит так волноваться, и вы делаете мне больно! Опять! — маг дёрнулся, пытаясь освободиться, да куда ему. — А глаза у вас серые пресерые, почти стальные... Красивые, хоть и не зелёные...

— Зеркало есть?!

— Угу!

— Давай!

— Странная вы! Всё-таки шок присутствует, чтобы милорд не говорил. 'Она крепкая, истерик не будет, об это не переживай', — бормоча что-то себе под нос, целитель копался в ящичке стола, — ага, как же! Так это не то, это тоже, эм-м-м, вот оно!

Я рассматривала своё узкое лицо с острыми скулами едва ли не второй раз в жизни. На меня смотрела девушка с серовато-дымчатой кожей, с чуть более полной чем нижняя верхней губой и небольшим маленьким носиком. Но всё это не так интересовало меня, как глаза. Обыкновенные человеческие глаза с чёрной точкой зрачка. А этого просто не могло быть, потому что я... я матаи! И уж точно не человек!

И еще, опять эти волосы, я понимаю, но... Какого демона они белые?! А они совершенно белые, когда должны быть черней ночи!

— Это... не я! — хлопнув зеркалом по ладони, я утвердительно кивнула. — Это... просто не могу быть я!

— Посттравматический шок!

И мне снова подали чашечку с каким-то отваром, кажется успокоительным.

Поместье Сент-Кер

Провинция Эр

Родовые земли герцога Аркур

— Я просил Вас изучить технику придворных танцев! Разве это похоже на танцы?! — тихий голос Александра д'Орсини, словно шелест осенней листвы под ногами, тем не менее был более чем эмоционален. — Это! Похоже! На! Танцы?!

— М-м-м... да?! — почтительно склонив голову пред хозяином дома, я небрежно отбросила от себя бездыханное тело маэстро Ольвио.

— Нет! — скрипнув начищенными до зеркального блеска ботфортами, Великий Инквизитор повернулся спиной и процедил уже поднадоевшую за последние дни фразу. — В мой кабинет!

Тарис сочувственно мне кивнул и бросился к учителю танцев с очередной порцией настойки тамника — невероятно действенная вещь, если нужно кого-то быстро привести в чувства. Мне же ничего не оставалось, как следовать за герцогом.

Гулкий перестук трости, неизменной спутницы Александра д'Орсини, был моим ориентиром в живописном лабиринте коридоров Сент-Кер. У меня не было желания вести светскую беседу с герцогом Аркуром, чего, несомненно, требовали приличия. Как в прочем и желания вообще видеть его. Но в последнее время от меня мало, что зависело.

Замок Сент-Кер — обитель монастырской тишины, казарменных порядков и торжественной помпезности в интерьере, что может быть нелепее?! Тем не менее, всё в нём было гармонично, включая его владельца — герцога Аркура, потомственного, но уже бывшего военного и ... первого инквизитора в череде великих политиков и главнокомандующих.

— Леди Алисин, будьте любезны, объясните мне, святому человеку, далёкому от Двора Его Величества и придворной моды, почему вы одеты ммм столь странно?! В костюм моей личной гвардии! — первый вопрос, который озвучил чем-то невероятно взбешенный инквизитор, как только вошёл в свой кабинет.

О том, что он был в бешенстве, говорило многое: вкрадчивые слова, источающие яд, неторопливые движения рук, поглаживающие подлокотники кресла и убийственно прямой взгляд:

— Разве так стоит выглядеть леди, приглашённой на бал?!

— Монсеньёр, мы приглашены на бал?! — я удивлённо вздёрнула бровь. Странно, мадам Эвери утверждала, что выход в свет ожидает меня только после представления ко двору. — Позвольте узнать, к кому?!

— Ни к кому! — резкими, рванными движениями Александр д'Орсини расправлялся с корреспонденцией, стопочкой сложенной на серебряном подносе, — Прекратите паясничать! Или в вас проснулось чувство юмора?!

— У таких как я, юмора нет, ваше светлость. Непозволительная роскошь, милорд, — поспешила добавить я, скрывая улыбку.

Пристальный взгляд, цепкий, ощупывающий меня с ног до головы и отрывистое:

— Кратко, быстро и по существу, доложите о состоянии вашего обучения!

Внутренне подобравшись, я приготовилась дать отпор солдафонским замашкам герцога, в ком в это прекрасное предобеденное время проснулась ностальгия по военному прошлому, но передумала. Уж слишком был взвинчен мой спаситель, что наводило на беспокойные мысли.

— Изучение геральдики и генеалогических древ всех знатных родов королевства успешно завершено! Придворный этикет под руководством мадам Эвори сдан на 'отлично'! Верховая езда, включая прогулки в парке и королевскую охоту... — я монотонно перечисляла всё то, что мне пришлось выучить, вызубрить и освоить за последние две недели, с того момента как я встретилась лицом к лицу с моим личным демоном.

И лицезреть я его буду ещё очень долго.

Герцог Аркур умел заключать выгодные для себя сделки, я же — нет! К несчастью, жизнь молоденькой матаи в королевстве Габор ценилась слишком дешево, особенно жизнь той, которая была приговорена к смерти.

— Хватит! — мне милостиво махнули рукой и я... смогла присесть на одно из изящных кресел, обитых бархатом. — Что с платьем?!

— С платьем?! — непонимание в полной мере отразилось на моём лице.

— С платьем, которое было сшито на заказ у лучшей портнихи Миссандрии и которое предназначалось для ваших уроков танцев. Что с ним?— спокойно и с некоторой долей равнодушия уточнил герцог.

— Не подошло, — лаконично ответила я. — К сожалению...

В очередной раз пытаюсь удержать губы, сжатые в тонкую линию.

— Я так понимаю, маэстро Ольвио так же не подошёл?! — барабаня пальцами по дубовой столешнице, спросил инквизитор, изучая письмо, благоухающие цветочным ароматом.

— Отнюдь. Я весьма довольна... маэстро, — чуть задумавшись, ответила я.

— Да?! — и опять этот вкрадчивый тон. — Тогда почему неподвижное тело господина Джузеппе Ольвио находится сейчас в бальном зале моего поместья?!

— А где вы предпочитаете, чтобы оно было?! — проявила свою заинтересованность я. — По мне, монсеньёр, бальная зала — то самое место!

— Леди Алисин Сантерра, партнёр в танце как минимум должен дышать... — ярость клокотала в каждом слове Александра д'Орсини, но ещё не обрела масштабы стихийного бедствия, — как максимум — вести!

— Безусловно, милорд! Я и дышала, и вела!

А дальше произошло невероятное. В одно гибкое, но мимолётное движение Великий Инквизитор перемахнул через свой рабочий стол, схватил меня за плечи и... получил удар в предплечье, в последнюю секунду увернувшись от оглушающего приёма. Мои руки были заломлены до хруста в суставах, а перед глазами потемнело, что не мешало мне услышать змеиное шипение:

— Я ус-с-с-тал от вас-с-ш-ш-их выходок!

— А я... устала от прикосновений... мужчин! — тихо, но твёрдо озвучила я.

— Привыкнеш-ш-шь! — лёгкое дуновение в районе моего левого уха крайне выводило меня из себя, даже больше, чем боль, разливающаяся огненной лавой по моим рукам и грудной клетке.

— Матаи никогда к этому не привыкнут!

— Вы, моя леди, не матаи! Вам ясно?! — сдержано кивнув, я отвернула лицо в сторону от дыхания мужчины. Как следствие — захват стал еще более крепким. — Не слышу!

— Да! Но и... не ВАША леди! — в ту же секунду меня отпустили, но не совсем. Резким движение меня развернули лицом к изящному антикварному зеркалу, украшавшему одну из стен кабинета лорда.

— Что вы видите, леди Алисин?!

Хотелось ответить, что я вижу мерзкую рожу своего Хозяина, но... мадам Эвори была бы мной разочарованна, потому я ответила скромно, как и приличествует молодой леди:

— Вас! И себя.

— Нет, леди Сантерра, вы видите женщину, в руках которой судьба королевства...

— А вы уверены, что в руках?! Насколько я слышала, бывшая фаворитка его высочества больше орудовала иными частями тела... — мне так и не дали договорить, зажав мой рот ладонью. Мозолистой шершавой ладонью.

— Еще одно мерзкое слово из ваших уст, леди Алисин, и мне придётся пересмотреть наше с вами соглашение!

Соглашение! Очень тактично назвать неприкрытый шантаж соглашением. Я бы именовала его иначе — договор с дьяволом.

Две недели назад

Как только Тарис сообщил герцогу о моём состоянии и вменяемости, меня тут же провели в святая святых родового поместья герцогов Аркур — в личные покои.

Там и состоялся судьбоносный для меня разговор.

— Рад, несказанно рад нашей новой встрече, леди Алисин Сантерра! — не смотря на хромоту, мужчина довольно скоро поднялся с кресла, отложив в сторону некий свиток.

— Не знаю о ком вы, но здесь только я и вы, — весьма грубо так начинать разговор с тем, кто был причастен к моему чудесному избавлению от костра, но... гнев на герцога всё еще не утих.

— О вас, моя дорогая, о вас! — его приглашающий жест руки в сторону соседнего кресла, и... я не двигаюсь с места. Доверия к Инквизитору во мне было еще меньше, чем желания иметь с ним хоть какие-либо дела. А то, что разговор пойдёт о деле, что ж, и так видно.

Не думаю, что герцог принимал бы меня в своей спальне, не будь на то веских причин. Часто важные сделки среди аристократов, политиков и шпионов заключались именно в подобных местах. Пронести отражающее зеркало или небольшую деталь интерьера, на деле искусный подслушивающий механизм, в кабинет или гостиную гораздо легче, чем в личные покои, охраняемые с должным рвением. 'Скелеты' знатных домов должны оставаться в шкафах. В добротных шкафах просторных гардеробных.

— Я — матаи, если вам, милорд, отказала память...

— Уже нет, моя леди! Или Тарис так и не нашёл зеркала?! — он играл со мной, забавлялся, словно кот с мышкой... Только матаи — не мышки, пора бы напомнить ему об этом.

— Что с моими глазами и... этим?! — я демонстративно приподняла одну из криво обрезанных белоснежных прядей.

Наскоро проведя осмотр комнаты, с тремя окнами, задрапированными портьерами, я отметила еще один выход, помимо того, через который попала сюда — небольшая потайная дверь, скрытая в деревянных панелях стен.

— Вас что-то не устраивает?! — герцог, игнорируя мой испепеляющий взгляд, налил себе в бокал что-то тёмно-серое, бордо или коньяк?! — Поверьте, вы выглядите очаровательно... А с небольшими доработками, будете смотреться и весьма эффектно! Такая милая трепетная лань!

— Я хочу знать! — меня уже порядком утомило представление, разыгрываемое герцогом. Актёр из него неважный, надеюсь и инквизитор такой же. Тогда у меня есть шанс выбраться из этой передряги целой и невредимой.

— Присядьте, прошу вас!

Что ж, пришлось уважить великосветскую особу. В антикварной мебели, изящной, но крепкой, тот, кто обставлял эту комнату, уж точно знал толк. То, что это был, отнюдь, не герцог, я была уверена. Тогда кто?! Мать?! Жена?! Дочь?!

— Мы не с того начали, матаи...

— Не в первый раз... — задумчиво обозревая элегантную, но явно мужскую обстановку, подобранную в светлых тонах, я старалась не потерять нить разговора.

— Согласен. Давайте перелистнём эту страницу нашего общего прошлого!

Я кивнула. Всё-таки любопытство — это один из немногих моих пороков, с которыми так и не смогли справиться ни сёстры, ни мать-настоятельница.

— Думаю, вам интересно узнать, что же произошло на самом деле там, на суде?! — низкий с хрипотцой голос инквизитора заставлял обострить все мои органы чувств, включая внутреннее зрение матаи. — Начнём с того, что вы... меня порадовали! Вы поступили именно так, как я от вас и ожидал...

— И как же?!

— Импульсивно. Безрассудно. Излишне эмоционально, — что ж, лестно, ничего не скажешь. Но в целом, я была согласна с выводами инквизитора.

— Приношу свои извинения, что... уронила себя в ваших глазах, когда вы бросили меня, вопреки собственному обещанию, на съедение волкам!

Мужской смех стал для меня полной неожиданностью.

Но он... действительно смеялся, открыто и совершенно не стесняясь меня.

— Вы... так непосредственны! И ваша оценка действий моих подчиненных как нельзя точно характеризует их повседневную работу, но... я на это и рассчитывал!

— Рассчитывали сжечь меня заживо?!

— Рассчитывал на то, что особые гости, коих, поверьте мне, я не приглашал, удостоверяться в вашей кончине! И в том, что Святая Инквизиция также рьяно ратует за соблюдение божьих законов и карает нечестивцев, как и тысячу лет назад!

— Что за гости?

— Пока эта информация излишняя для вас, но со временем вы с ней ознакомитесь! А теперь о вашей так называемой казни: думаю, вы оценили мой вам подарок — шикарное платье с удивительными качествами — дымится, но не горит! И... кристаллы телепортации, активируемые при достаточной температуре! Прелесть, правда?! Как вы понимаете, мне просто необходимо было, что бы свершилось аутодафе!

Да, аутодафе, контроль над которым был потерян и ... город Врейм еще час полыхал в пожаре, который даже маги-стихийники с трудом потушили. Не слишком ли дорога цена за право обладать матаи?!

— Я должна была умереть, — скорее утверждение, чем вопрос, — но зачем-то понадобилась вам... и в таком виде. Могу я узнать, зачем?!

— Безусловно! Желаете?! — и мне кивнули на графин с чем-то мутным. — Закуски сейчас подадут. Надеюсь крабы в сливочном соусе и устрицы не вызывают у вас потерю аппетита?!

— Не уходите от темы! И отвечая на ваш вопрос, скажу — в походах мне приходилось есть и кое-что похуже, чем ракообразные! Алкоголь?! Благодарю, но...нет! Слишком долго я была без сознания, да и вообще не дружила с мозгами.

— Ваше право, — звон серебряного колокольчика и седовласому слуге, почтительно склонившемуся пред герцогом, были даны соответствующие указания. — Что касается вашей внешности! Ваши глаза не подверглись физическому вмешательству, как впрочем, и магическому. Это всего лишь... линзы — изобретение одного талантливого, но всеми забытого инженера. Они созданы из некого синтетического материала и идеально маскируют вас под человеческую девушку. Я думаю, что вы уже проверили, внутреннему зрению они не мешают.

— К чему маскарад?!

— К тайне, моя леди, к государственной тайне, в которой замешаны крон-принц Антуан и... король Эдмонд III Ваторий.

— Лессиния, королевство Северных гор, если я не ошибаюсь?!

— Увы, не ошибаетесь... но об этом позже! Ужин ждёт, должны же вы оценить гостеприимство герцогов Аркур!

В глубоком молчании нам сервировали небольшой круглый столик, зажгли свечи и с поклоном удалились, погасив за собой магические факелы.

Причудливые тени, отбрасываемые сайенским фарфором, играли на стенах. В ведёрке со льдом ждала своей очереди, думаю, лучшая бутылка вина. Затянувшуюся паузу никто из нас не желал прерывать. У меня же впервые появилась возможность не торопясь рассмотреть сидящего напротив мужчину.

Брюнет, хотя ранняя седина уже коснулась обоих висков, что отнюдь не портило аристократическую внешность герцога Аркура. Широкие скулы и волевой подбородок говорили о твёрдости убеждений и ... довольно упрямом характере. Типичный для уроженца западных земель королевства Габор нос с небольшой горбинкой — едва ли не самая привлекательная часть его лица.

Чётко обрисованные губы, с небольшой ямочкой на нижней, наводили на мысли о плутовстве. В юности, как мне кажется. Глаза же... В глаза я старалась не смотреть, но мой взгляд всё же поймали и удержали.

— Нравлюсь?! — вкрадчивый шёпот заставил меня вздрогнуть и... прекратить столь пристальное изучение Александра д' Орсини. Чёрные, словно омут Хмари, зрачки слились с радужкой, пугая своей бездонностью и... ироничным блеском?!

— Не очень, — что ж, правда мне легко давалась, жаль, что окружающие не всегда этому были рады.

— А жаль, это облегчило бы нам... дальнейшее сотрудничество! — лёгким движением руки инквизитор отбросил смоляную прядь с высокого лба и... приступил к трапезе. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

— Мне понятны изменения, коснувшиеся моих глаз, но... волосы?! — уличив минуту в поглощении довольно вкусной пищи, я продолжила свой... допрос?!

— Скажу одно, крон-принц очень падок на блондинок, Алисин. Кстати, привыкайте к этому имени.

— А смысл?!

— Теперь вы леди Алисин Сантерра, виконтесса Сивольен, дальняя родня по линии моей матери. Дальняя, бедная, но не бесталанная.

— Виконтесса?! — это становится проблемой — аристократов я не то что не жаловала, скорее презирала, и надеть на себя 'чужое' платье для меня пытка.

— Да, при Дворе не титулованные особы появляются не часто и... ненадолго. Вам же предстоит провести в замке Даготур не один месяц, как мне кажется, и вы должны иметь соответствующую легенду.

— Я воин, а не фрейлина!

— Фрейлиной вам и не быть, их подбирают для кронпринцессы и её величества с детства из числа дочерей самых знатнейших семей королевства.

— Тогда кем же буду я?!

— А разве вы еще не догадались?! — и герцог театральным жестом обвёл островок света в сгущающейся тьме его спальни. — Моей любовницей, конечно!

— Что?! — сказать, что я была шокирована, ничего не сказать. Хотя... интимная обстановка и выбор блюд этого позднего ужина должны были натолкнуть меня на кое-какие мысли, но я... как-то быстро привыкла, что мужчины видят во мне отродье Сатаны, дочь мрака, воина, наконец, но уж точно не... женщину.

— Успокойтесь, это неокончательный вариант... еще обдумываю, кем лучше представить вас ко Двору.

— Представьте кем угодно, хоть бродячей кошкой, любовницей я вашей не буду!

— От чего же?! Думаю, внешность у вас подходящая, да и я не так уж стар...

— От того, что я... — к чёрту смущение, пора расставить точки над 'i', — я — дева!

— Леди Алисин, то, что вы — девственны, для меня секретом не является, но поверьте мне, это не та проблема, ради которой стоит так негодовать и расстраиваться. Я вполне могу вам помочь её разрешить!— и мне улыбнулись, если можно назвать кривую гримасу на лице герцога улыбкой.— Вина?!

— Да! — залпом осушив доверху наполненный бокал, я в замешательстве воззрилась на... инквизитора?!

— Если вы выполните все требования, которые я предъявлю к вам как к моей будущей 'подруге сердца', постельный вопрос останется для вас закрытым... в неизменном для вашего физического состояния виде. Вы мне нужны отнюдь не как женщина, а как... матаи.

— Мне стоит поверить вам на слово, обрадоваться или оскорбиться?!

— Как пожелаете, в любом случае выбора у вас нет! Либо вы шпионите для меня во Дворце, докладывая обо всех изменениях магического фона, размывании граней между мирами и о нежелательных гостях демонической сущности, или...

— Или?!

— Или легенда о наших интимных отношениях станет реальностью, а позже и миф о вашей кончине будет развеян, — сухой щелчок магического огнива, и лорд затянулся сигарой. — Мы понимаем друг друга?!

— Да. Но у меня есть условие!

— Вы неподражаемы... Ставите условия мне, когда загнаны в угол?!

— Такова моя натура, все претензии к аббатисе Мейерхолда!

— Что ж, я слушаю.

— Ограничить срок. Я желаю ограничить срок моей службы вам. Матаи долго не живут, как вам хорошо известно, наш дар убивает нас и мне бы не хотелось прожить свои последние годы в окружении вас и вам подобных.

— Согласен, — казалось, что Александр д'Орсини задумался, но... я не верила ему. То, что я выдвину свои требования, не было для него неожиданностью. Потому ответ его был предельно краток. — Десять лет.

— Это неприемлемо, — ни один мускул не дрогнул на моём лице, хотя внутри меня бушевала буря.

— Десять лет с полным пансионом и... частичной свободой. Соглашайтесь, Алисин, и я... позволю вам завершить миссию, возложенную на вас аббатисой.

— Но как вы...

— Более того, я окажу вам содействие. Поистине щедрое предложение, не находите?!

— Я...

Выхода в любом случае у меня не было, инквизитор прав. Десять лет — огромный срок службы для любого наёмника, будь то воин, шпион или убийца, а для матаи и того чудовищен. Но за десять лет много воды утечёт. Эта шахматная партия не закончена, монсеньор, поверьте теперь мне.

* * *

— Алисин, я всё еще жду!

Горько усмешка скользнула по моим губам, что вспоминать былое, у меня достаточно проблем здесь и сейчас. Вот хотя бы герцог Аркур, вернувшийся из столицы. И он явно в дурном настроении.

— Приношу свои извинения, милорд! Более ничего подобного тому, что вы увидели и услышали сегодня не повторится.

— Лучше! Так гораздо лучше, леди Сантерра! Я приятно удивлён — вы с каждым разом всё лучше и лучше просите прощения! А теперь ступайте...

Облегченно вздохнув, я направилась к двери и уже взялась за её ручку как услышала невероятное:

— Через час в тренировочном зале, миледи! И не опаздывайте! Посмотрим на ваш танец... со шпагой!

— Но как же... маэстро Ольвио?!

— Думаю, каледона и тремара на сегодня достаточно, особенно для несчастного Джузеппе! Ступайте, Алисин!

Оставшись один Александр д'Орсини снова вернулся за стол, провел открытой дланью над его сверкающей поверхностью и... требовательно произнёс:

— Тарис, я всё еще тебя жду!

— Да, милорд! Уже бегу, милорд!

Сегодняшний день принёс много сюрпризов для шестого герцога Аркура: крылатая депеша из Даготура, королевского родового замка, и... забавное представление, продемонстрированное ему матаи в бальном зале.

Вспомнив неподражаемое выражение её лица, когда он застал её с поличным, герцог снова улыбнулся, на этот раз открыто. Она забавляла его, интриговала и... заставляла всегда быть на чеку — давно забытые ощущения военного прошлого. Что-то в поступках Алисин или Синай, как её знали сёстры, настораживало его. То ли излишнее рвение в обучении и преданность той роли, что была навязана ей, то ли проснувшиеся сарказм и ирония — качества, о которых в досье на Синай не было ни слова.

'Агент в аббатстве Мейерхолда допустил ошибку. В очередной раз. И этому должны быть объяснения! — мысленно инквизитор снова вернулся к насущным проблемам. — Или он стал играть на два дома, или ... кто-то его вычислил и охотно скармливает ему дезинформацию. Но кто?! Аббатиса Мейерхолда?! Её амбициозная советница Ветра?! Что ж, в скором времени мне придётся нанести визит в Святую обитель Ордена. По догу службы, конечно!'.

Приход молодого мага-целителя отвлек герцога от размышлений.

— Добрый и светлый день вам, милорд!

— Тарис, твоя приверженность поклонам и приветствиям начинает меня утомлять, сделай с этим что-нибудь! — раздраженно махнув рукой, герцог жестом пригласил целителя присесть.

— Как пожелаете милорд! Благодарю, милорд! — устроившись на самом краешке кресла, напротив открытого двустворчатого окна, юноша изобразил похвальное рвение выслушать все пожелания лорда.

— А теперь о сегодняшнем происшествии! Что на этот раз?! — перебирая бумаги на столе, инквизитор ждал реакции своего верного слуги.

— На этот?!

— Да, что на этот раз сделал этот болван Джузеппе Ольвио, что Алисин его...отправила отдыхать?!

— Ммм... не уверен, милорд, но, кажется...

— Грудь, бёдра, шея, скула, губы... — монотонно перечислял герцог уже известные ему участки тела, к которым рискнул прикоснуться учитель танцев на прошлых уроках. — Что, Тарис?!

— Б-б-бёдра, милорд! Кажется, бёдра! — уставившись в пол, Тарис безуспешно пытался скрыть смущение.

— Неужели?! Странно, это уже было... — поглаживая подбородок, герцог Аркур задумчиво смотрел в один из развёрнутых свитков.

— С внутренней стороны, милорд!

Уже открыв рот, Тарис понял, к сожалению, с опозданием, что лучше бы он этого не делал. В кабинете его светлости как-то разом потемнело, разве что молния не сверкнула. В ту же секунду вспыхнули магически заряженные лампы, странными золотыми фигурами застывшие под потолком.

Целитель, хоть и довольно хорошо изучивший все оттенки настроения герцога, тем не менее, вздрогнул, когда услышал тихий, но пропитанный угрозой голос инквизитора.

— Как только маэстро очнётся, передай ему, что за каждое непозволительное прикосновение к леди Алисин его маленьких грязных рук, я буду лишать его по пальцу. И начну с самого главного, того, что делает из него мужчину!

Отложив в сторону подписанный документ, герцог Аркур взял в руки очередной — явно его заинтересовавший.

— Так и передать, милорд?! — с учителем танцев у Тариса сложились весьма тёплые приятельские отношения, и юношу крайне огорчали как манеры поведения гостя из столицы, так и то, что из-за них маэстро часто попадал в передряги. Но он был единственным из знакомых Тариса, кто мог поведать о последних событиях в королевстве. Часто переезжая с места на место, от одного богатого аристократа к другому, маэстро Ольвио вольно или невольно становился свидетелем многих пикантных происшествий, не говоря уже за слухи, коими всегда были переполнены великосветские гостиные.

Удивившись, что его прервали, его светлость с досадой взглянул на юношу. Со вздохом отложив стопку донесений из подвластных инквизиции земель, Александр д'Орсини снова повторил:

— Да, так и передай! Джузеппе я знаю ни первый год. А он знает меня и знает, на что я способен! А теперь к делу, мне нужен последний отчёт всех передвижений по замку и разговоров леди Сантерра.

Глава 4. На острие клинка.

Громкие хлопки оваций, доносившиеся со стороны дверей, отвлекли меня. Как следствие нападение на магического противника было несколько смазано.

— Браво! Леди Сантерра, сегодня вы для меня открылись с тех сторон, о которых я даже и не подозревал!

Взмахнув мечом, я отразила очередную атаку призрачного воина, но так и не успела перейти в наступление, так как мой партнёр растворился в сизо-серой дымке.

— С каких, милорд, позвольте узнать?! — сдув со лба непоседливый белый локон, я повернулась к инквизитору с уже совершенно непроницаемым выражением на лице. Спокойствие и умиротворение — вот маска, которую матаи должны носить по жизни.

— С весьма интересных! — я чувствовала, как взгляд Аркура скользит по моему телу, ощупывая, оценивая и вынося вердикт. — Вам идёт форма моих гвардейцев!

— О, приношу свои искренние извинения за этот маскарад, но... я не привыкла посещать тренировочный полигон в дамском наряде! — моя кривая улыбка вряд удовлетворила герцога в качестве извинений, но на сегодня их было достаточно. Матаи терпеливы, это в аббатстве Мейерхолд воспитывают в послушницах с малых лет, к сожалению, не всегда ученицы оправдывают ожидание своих наставниц. Я оправдала.

— Ну, что вы, леди Алисин, ваш внешний вид нисколько не оскорбляет моих эстетических чувств! — Александр д'Орсини был как никогда серьёзен, но смешинки в глазах выдавали его неискренность. — Что касается вашего туалета для тренировок, он ждёт вас в ваших покоях.

— Не стоило, милорд, я привыкла к доспеху воинов Святой Церкви. И форма гвардии Инквизиции меня более чем устраивает.

Облегающий мой стан чёрный камзол и темно-синие бриджи, словно вторая кожа, ничуть не стесняли мои движения. Что касается ботфортов, то они уступали моим ботинкам на шнуровке — но выбор у меня был невелик — либо они, либо дамские туфельки.

— Я настаиваю, леди Алисин! — мимолётная улыбка — дань этикету. Как и наклон головы. Но в голосе прозвучала явная угроза. — В следующий раз я надеюсь увидеть вас в подобающем для дворянки наряде.

— Приступим?! — и в меня полетел кинжал, пущенный с грацией и мастерством. Так, что заметить его возможно, но только тогда, когда слишком поздно. Но я смогла. Отбив гардой меча смертоносное жало, я кивнула в ответ.

— Подпространство, вы можете в него проникать?! Что ж, сегодняшний день — день открытий, милорд!

— Поверьте, ваша жизнь в качестве моего наёмного работника будет куда интересней, чем жизнь сестры аббатства.

Медленно вытянув длинный узкий меч из ножен, так, чтобы я могла оценить его великолепие, Аркур в немом вопросе приподнял бровь и стал в стойку.

— Фламберг?! Не ожидала от вас, милорд! — мягко сказано, честно говоря. Я была в шоке, но ни один мускул не дрогнул на моём лице.

Меч, который Александр д'Орсини держал в руках, был двуручным, с волнистым пламевидным клинком. Чем он меня так поразил?! Своей славой среди профессиональных убийц. Это не меч рыцаря, благородного воина, готового вступить в бой во имя чести и доблести. Этому оружию предназначено нести мучительную смерть.

— Вам еще много предстоит узнать обо мне! — улыбнувшись скупо, одними губами, пояснил Аркур. — И предпочтения в клинках — не самое отвратительное, поверьте.

И я верила. Сразу, на слово. Мне были знакомы раны, которые наносил фламберг.

Обратный ход волнистого лезвия создавал эффект пилы, рассекая плоть и делая за один удар несколько идущих рядом порезов, что на первый взгляд было чудовищным. И даже если противник сумел-таки избежать следующего, то мешанина из мяса в ране быстро загнивала и завершала дело. Гораздо позже, когда враг, не закончив поединок, предавался мечтам о мести в своём убежище.

Среди наёмных убийц фламберг ценился. Особенно из-за скругленной формы 'волн' лезвия. Она не давала застрять оружию в теле жертвы, а это весьма удобно, если ты не желаешь оставить "визитную карточку".

— Почему он?! — и я кивком головы указала на сверкающие в лучах заходящего солнца лезвие меча.

— А почему нет?! — герцог выразительно приподнял правую бровь. — Вы всё никак не поймёте, Алисин, что для меня важным является цель, а...

— А средства — это всего лишь средства?! — что ж, вот и еще одна черта вашего характера, Великий инквизитор, в мою копилку воспоминаний. — Для последнего представителя военной династии Аркуров, вы слишком...

— Не стоит, я помогу вам — беспринципны?! — мы кружили по залу, примериваясь и оценивая друг друга. Он искал брешь в моей обороне. Я же лихорадочно подбирала варианты атаки. Выбор у меня был невелик — быстрая и обезоруживающая.

— Не я это сказала!

И понеслось.

Выпад, отход, уклонение.

Я прогнулась в талии, чтобы избежать смертельного в моём случае прикосновения фламберга, и мне это удалось, а вот моим белокурым прядям не так повезло.

— Соберись! — отрывистые команды от инквизитора в большей степени меня раздражали, чем помогали.

Возможно эсток — был не самым лучшим выбором для спарринга с герцогом Аркуром, но длинный колющий меч с характерным толстым прочным клинком и достаточно простой крестообразной рукоятью с одноручным ухватом был знаком мне с детства. Нас учили сражаться с демонами, а их шкура и панцирь точно броня. Лучше эстока не справлялся ни один из известных мне мечей, удобных для конного воина. Он пронзал плоть демонических созданий словно нож, входящий в масло.

Мой же к тому же был модифицирован, до трети, ближе к гарде, клинок был гладким, что позволяло мне в некоторых особых случаях обхватывать его второй рукой и наносить более мощный удар.

Что я и сделала, как только мне представился случай.

Видеть д'Орсини на коленях — несказанное удовольствие. Жаль, что я отвлеклась на свои ощущения и пропустила его маневр. Подлый и бесчестный, но что еще ожидать от инквизитора?!

— Ты слишком самонадеяна. И это может стоить тебе жизни там, в Даготуре! — рывком герцог, еще мгновение назад припавший на одно колено и удерживающий мой меч над собой, устремился вперёд. Скользящее движение и лезвие ножа, спрятанного скорее всего в голенище сапога, вспарывает мою плоть под коленом.

И теперь уже я, сцепив зубы, чтобы не опозориться криком, у его ног. А холодная сталь прижата к моему горлу. Вдох и... на моей шее может расцвести кровавая улыбка. Потому я задержала дыхание и только с отрезвляющей рассудок яростью взирала на Аркура.

— Рене де Монтобан был рыцарем моего предка, первого герцога Аркур! — мгновение и фламберг снова покоился в ножнах, а мне с издевательской ухмылкой предлагают руку. — Пламенеющий — это его дитя. Однажды он спас жизнь основателю моего славного рода. С тех пор носить фламберг — честь для Аркуров. Вы должны это знать.

Я же молча продолжала взирать на мужчину, только что с лёгкостью отправившего меня отдыхать на каменный пол зала, в пыль и унижение. К чему эти ненужные откровения?!

— И еще... — устав ждать с протянутой рукой, Александр д'Орсини сцепил ладони в замок за своей спиной. — Дышите, леди Алисин! Дышите!

Откатившись в сторону, я молниеносно поднялась на ноги. Эсток был со мной, но он вряд ли пригодится мне сегодня. По всей видимости, поединок окончен.

— Это всё?! — воздух я втягивала через ноздри,медленно и осторожно, контролируя своё сознание, не давая ему уплыть в небытие.

— Да, на сегодня достаточно! Я сделал выводы, леди Алисин. И они неутешительные. Так что...

Я с интересом наблюдала за тем, как Аркур приблизился ко мне и, приподняв руку, прикоснулся пальцами к моему лицу. Мне стоило невероятных усилий стоять, не шелохнувшись, и ощущать его так близко ко мне.

Великий Инквизитор долго всматривался в моё лицо, как будто что-то искал. Но что?! Досаду от проигранного поединка?! Гнев?! Ярость?! Быть может, отголоски боли, которую я всё-таки испытывала от раны на ноге. Я всё-таки вздрогнула, едва-едва, но он заметил.

— Ты привыкнешь... — о чём он?! Неужели что-то отразилось в моих глазах?! Как это чертовски неудобно — иметь человеческие зрачки. Они слишком правдивы... То ли дело серебряный омут глаз матаи.

— К чему?! — я старалась говорить спокойно. Равновесие — первое состояние, к которому должна вернуться матаи после битвы, какой бы яростной она не была.

— Ты знаешь, Синай... — медленно большим пальцем герцог стёр с моей щеки пятнышко грязи. Надеюсь, что только для этого он ко мне и подошёл, нетерпеливый к несовершенствам Александр д'Орсини.

Так и не дождавшись моей реакции на его слова, герцог молча вложил мне в руку мужской платок.

— Перевяжи, к Тарису мы поднимемся несколько позже! — и всё?! Ни извинений, ни объяснений. Почему тренировку, которую герцог мне же и навязал, необходимо было проводить с использованием боевого оружия?! Почему сейчас, когда я была вымотана бесконечными па, которые от меня всё утро и обед требовал Джузеппе?! Да и вообще, к чему любовнице великого и ужасного Инквизитора уметь владеть оружием?! Мадам Варгос, придворная дама, гостившая в поместье Аркура, настаивала отнюдь на других навыках "дамы сердца".

Отстранившись, инквизитор уже в знакомой мне манере холодно произнёс:

— А теперь прошу за мной, леди Сантерра.

Пройдя вдоль глухой стены, увешанной всевозможным оружием, как традиционным, так и незнакомым мне, инквизитор нажал на рычаг, удивительным образом замаскированный под лёгкий кинжал. Деревянная панель с глухим звуком плавно отъехала в сторону, открывая провал потайного хода.

Не говоря ни слова, герцог шагнул в тёмный коридор. Мне ничего не оставалось, как спешно наложить повязку и последовать его примеру. Каждый шаг инквизитора сопровождался лёгким шипением вспыхивающих факелов, прикреплённых к шероховатым каменным стенам.

Мне очень хотелось бы знать, что задумал Аркур, но я держала язык за зубами. Рано или поздно, ему придётся всё объяснить. Но я ошиблась. Достаточно было взглянуть на дубовую окованную железом дверь, преградившую нам путь, чтобы понять: войдя в помещение за ней, я уже не смогу повернуть назад — в буквальном и переносном смысле. Секреты и тайны, что герцог намерен открыть мне здесь и сейчас навсегда изменят мою жизнь. Перед глазами промелькнули картины из моего прошлого.

"Мейерхолд, увижу ли я когда-нибудь твои кирпичные стены?!"

Щелчок поворачиваемого затвора заставил меня вернуться в настоящее.

— Смелее, миледи! Вы же так хотели стать полноценным участником моей игры! — чёрные глаза герцога сверлили меня, настойчиво предлагая сделать шаг первой.

— Что меня ждёт за этой дверью?! — осторожность в моём положении никогда не помешает.

— Истина, леди Алисин! Та, которую вы так хотели познать, отправляясь на поиски по приказу аббатисы.

— Почему сейчас?! — удивилась я. Я рассчитывала получить содействие Аркура в моей миссии гораздо позже, когда я войду к нему в доверие.

— Потому, что вам предстоит начать обучение. И я хочу, чтобы вы со всем пылом и рвением приступили к нему! — сухо заметил герцог, в приглашающем жесте выставив руку. — Под моим личным контролем, безусловно. А не тешили своё самолюбие, валяя Джузеппе по полу! Или же тем, что вы сегодня продемонстрировали мне во время тренировки.

— Он это заслужил. А что касается нашего с вами спарринга, то тренировкой это сложно назвать. Скорее уж избиением младенцем, причём весьма грязными методами.

— Никто и не сомневается, что Ольвио — еще тот плут и проучить его стоило! — приблизившись ко мне вплотную, герцог продолжил, внимательно глядя мне в глаза. — Но время — это слишком ценный подарок судьбы, чтобы разбрасываться им зазря. Шутки кончились, Синай. Туда, куда мы с вами отправимся играют грязно. Очень.

— И теперь этой грязи вы научите меня?! — с презрением, которое я позволила себе допустить в голосе, спросила я.

— Вы должны сделать выбор, леди Алисин! — герцог не смутившись моего тона, терпеливо продолжил меня вербовать на службу... Спасителя или Люцифера?! — Готовы ли вы пожертвовать собой ради высшей цели?! Ради того, чтобы в этот мир не пришёл Апокалипсис, ускоренный силами демонов?!

— Неужели королевские интриги могут к этому привести?!

— Более чем, поверьте мне! Итак, что вы решили?! — я чувствовала, как он, мужчина стоящий подле меня, теряет терпение. Как гнев копится в его душе, стремится вырваться наружу, но усилием воли загоняется вглубь.

— Разве я не дала согласие, подписав договор с вами?! Кровью, между прочим, — я настолько нужна вам, Александр д'Орсини?! А вот это уже весьма любопытно. И над этим стоит поразмышлять отдельно.

— Ваш разум ответил мне "да", сейчас же я требую, что бы это сделала ваша сущность. Преданность матаи дорогого стоит и мне нужна она. Ваша безусловная и нерушимая преданность.

— Что взамен?! — благородной матаи не пристало торговаться, но я уже и не та, что отправилась в путь вместе с лордом-командующим. Инквизитор прав, шутки кончились. Цена вопроса — жизнь и не только моя.

— То, что за этой дверью! — искушение шло полным ходом. И я поддавалась ему.

— Мне нужно время! — последняя попытка уйти от сделки века.

— Его нет! Ну, же! И я шагнула во тьму, чернильным пятном заливавшую всю комнату, дверь в которую мне открыл он, герцог Аркур, — мой личный Сатана.