Блейк потянулась, как умели только большие кошки, — сладко, долго, в одном слитном движении с мучительным наслаждением растягивая каждый сустав, не прогоняя, а лишь продлевая сонную негу. Широко, с подвыванием, зевнула, обнажая зубы и прижав вторую пару ушей к волосам, наконец открыла глаза, мутным со сна взглядом оглядев небольшую комнату.
Он сидел совсем рядом, только руку протяни — молодой парень на четыре года старше, высокий, спортивный, широкоплечий. Короткие рыжие волосы будто маленький костер сияли в тусклом свете ночника, босые ноги в застиранных темно-синих спортивных штанах покоились на столешнице. Свободная рука то и дело касалась рукояти клинка, прислоненного к столу совсем рядом в привычном, полностью рефлекторном движении. Парень сидел спиной к Блейк, разбирая кипу бумажек, накопившихся за время их отсутствия.
— Адам, — промурлыкала Блейк.
— Доброе утро, котенок, — отстранено ответил фавн, даже не оглянувшись.
Лениво покосившись на разбросанную по комнате одежду, она завернулась в одеяло и слезла с кровати. Прошлепав босыми ступнями по скрипящему паркету, подошла к своему парню, обняла за плечи, укрыв обоих одеялом и пристроила голову ему на макушку, аккурат между двух коротких темно-серых бычьих рогов.
— Что-то интересное? — спросила она. Чуть поерзав, устраиваясь поудобнее, она с удовлетворением отметила, как выпала из его рук очередная бумажка, когда грудь прижалась к обнаженной спине.
— А ведь меня предупреждали, что в этом тихом омуте черти водятся, — пробормотал Адам, расслабляясь в ее руках.
— Но ты не послушал, — мурлыкнула Блейк.
— На самом деле послушал, — фыркнул фавн. — И теперь отвечаю всем советчикам, что они ошибались. В какую сторону ошибались, я, правда, не уточняю.
— Так что там нового наслучалось, пока нас не было? — повторила кошка, отсмеявшись.
— Много чего, на самом деле, — посерьезнел Адам. Протянув руку, он разворошил кучу бумаг в стороне и выудил фотографию. — Вот, полюбуйся.
Качество изображения определенно оставляло желать лучшего. В тусклом свете фонаря можно было разглядеть высокую гибкую фигуру, сплошную кожаный костюм багряного цвета, того же оттенка цельный стальной нагрудник и поножи, вороненные кольчужные перчатки до локтя. А вот чего разглядеть фотография не позволяла, так это лицо, выше подбородка скрытое за маской все из той же темно-красной кожи, похожей на засохшую кровь.
— Кто это?
Вместо ответа Адам разворошил еще одну кучу бумаг, позволяя разглядеть газету. "За Дьявола Черного моря назначена награда! Песенка спета?" Рядом с короткой заметкой была та самая фотография, которую только что видела Блейк, только значительно меньше.
— Это не ответ на вопрос.
— А нормального ответа просто нет, — протянул Адам. — Этот парень появился, оказывается, за пару недель до нашего отъезда, просто прошло время, прежде, чем его заметили и связали все воедино. Никто не знает, ни кто он, ни зачем все это делает, точно известно только одно — если он поймает тебя за чем-то незаконным, то на первый раз просто изобьет и сломает палец, встретишься с ним во-второй раз — отправишься в больницу с переломами разной степени тяжести, а если взбесишь чем-то особенно мерзким, то и в реанимацию... в которую он сам же тебя и притащит. Что будет в третий — пока никто не знает, после второго еще не выписались, а те, кто успел, не горят желанием проверять.
— И что, он просто ходит по самому криминальному району города, избивает всех, кто ему не нравится, и все просто терпят это? — недоверчиво уточнила Блейк.
— В том-то и дело, что нет. На него устраивали засады, против него объединялись и заключали перемирие, за него объявили награду, но все это заканчивалось только тем, что он уходил, оставляя после себя лишь окровавленные тела, живые и даже не сильно искалеченные... в первый раз. Он даже с копами успел поцапаться, повторив с некоторыми нечистыми на руку мудаками ровно тоже самое, что он делает с обычными бандитами. Даже был один залетный Охотник, польстившийся на награду...
— С тем же результатом, — догадалась Блейк, новыми глазами оценивая незнакомца.
Это был... впечатляющий результат, на самом деле — за два с половиной месяца настроить против себя абсолютно все силы Черного моря, от законных и "законных" до целиком и полностью преступных. Мало того — еще и выжить после этого. Из всех ее знакомых в одиночку на такое был способен разве что Адам.
— Он точно одиночка? — уточнила она.
— Судя по всему — да. По крайней мере, достается от него всем одинаково.
— Он фавн, — заметила Блейк, указав на совсем короткие рога, которые смутно угадывались на фотографии.
— Наши пытались на него выйти. Кажется, в его глазах мы мало отличаемся от всех остальных, — хмыкнул Адам.
— Ты хочешь найти его.
— Разумеется. Фавны, способные на такое, на дороге не валяются. Не знаю, что он там думает, но Белый Клык делает практически тоже самое. Как раз и повод подходящий. Вот, полюбуйся.
Он раскрыл коричневую папку, в отличие от всех прочих, аккуратно отложенную в сторону, а не сваленную в бесформенную кучу.
— Один из самых бедных фавн-районов — часть Черного моря, — задумчиво протянул Адам, пока Блейк, все больше хмурясь, читала через его плечо. — Чуть поменьше площадью, чем человеческая половина, но населением даже превосходящий. И, ясен хрен, там те же проблемы, что и везде — война банд, вялотекущая или активная, расисты и прочее дерьмо.
— Изнасилование, — зло прошипела Блейк, чувствуя, как рефлекторно прижимаются кошачьи уши к волосам. — И убийство. Прах, да ей и пятнадцати не было!
— И даже куча доказательств и расследование, все как по науке. Скажи спасибо этому Дьяволу, наши нынче не рискуют лезть в Черное море, не имея серьезного повода.
— Они смогли найти только одного, — с сомнением протянула Блейк. — И даже с ним не уверены на сто процентов.
— Ну, значит, мы подтвердим, — оскалился парень, вновь положив ладонь на рукоять клинка. Блейк могла бы поспорить — он и сам не заметил движения. — Во всем сознается и приведет нас к остальным, не сомневайся. А заодно поищем... — он хмыкнул. — Дьявола.
— А если он не захочет присоединяться к нам? — осторожно спросила Блейк, уже зная ответ.
— Он напал на моих людей, Блейк, — глухо ответил Адам, сжимая клинок еще крепче, так, что заскрипела кожаная обмотка рукояти. — Он либо с нами, либо против нас.
Вздохнув, Блейк спрятала лицо в его волосах, вдохнула терпкий, немного мускусный запах, все еще хранивший ее собственный аромат после проведенной вместе ночи.
— Пообещай мне, что не будешь рубить сгоряча. Пожалуйста, Адам, дай слово, что не будет как с тем охранником.
— Он подстрелил тебя, Блейк, — прорычал парень без капли раскаяния.
— Ради Праха, Адам, он даже целился в тебя, меня едва задело — просто царапина. Я вообще сама виновата — зазевалась и отключила ауру. Тот парень испугался больше меня! Он не заслуживал остаться калекой!
— Может быть... — после мгновения тяжелой тишины неохотно признал Адам. — Но он взял в руки оружие, он работал на Шни и стрелял в тебя. Я жалею лишь о том, что немного перегнул палку.
— И я прошу тебя о том, чтобы ты не делал этого снова. Он может стать нашим союзником — не стоит торопиться с тем, чтобы делать его врагом. Даже если прямо сейчас он не согласиться с нами — мы можем хотя бы договориться о ненападении.
— Блейк... — вздохнул парень, сделав слабую попытку освободиться от ее рук.
Она сжала объятья сильнее, втиснула его в себя и настойчиво повторила:
— Обещай.
Блейк почувствовала, как напряглись мышцы под ее пальцами, и на мгновение почти уверилась, что он рванется из кольца ее рук. Но это длилось лишь мгновение.
— Хорошо, — вздохнул Адам, расслабившись, и добавил, саркастично и с глухим недовольством: — Еще условия?
— Да, — улыбнулась Блейк. Ее руки скользнули по его груди, едва касаясь обнаженной кожи кончиками пальцев. Почувствовав, как он снова напружинился, но уже совсем по другому поводу, он добавила, жарко выдохнув ему в ухо: — Мы сделаем это завтра. А сегодня ты обещал мне свидание.
— Блейк... — застонал Адам, но не сделал ничего, чтобы остановить тонкие пальчики от захватывающего путешествия. — Это важный вопрос. Можешь быть немного серьезнее?!
— Мне шестнадцать, и я влюблена, — промурлыкала девушка. — Подай на меня в суд. Мы встречаемся уже два месяца, и все это время провели в походе, спали на земле, дрались или убегали, прятались или сидели в засаде, и вернулись только вчера. Ты обещал мне, что у нас будет один день вдвоем, только ты и я, никаких боев, расизма и Белого Клыка. Я хочу этот день сегодня, миру со всеми его проблемами придется подождать.
Блейк почувствовала, как твердые широкие ладони перехватили ее пальцы как раз в тот момент, когда она уже почти добралась до самых интересных мест.
— Что же ты со мной делаешь, котенок... — вздохнул глава Белого Клыка Вейл, преступник, за голову которого была объявлена награда в трех Королевствах из четырех.
— Вью веревки и загоняю под каблук, — прошептала Блейк, прикусив ухо. — Адам Торус, нагоняющий страх и ужас на врагов и подчиненных, оказывается, очень уязвим к ласке и нежности.
— Никому не рассказывай.
— Мне никто не поверит, — рассмеялась Блейк. — Ну так что?
— Как будто я могу сказать тебе "нет"...
Дичь бежала. Дичь задыхалась, спотыкалась и падала, но каждый раз вскакивала за ноги и продолжала свой бег. Не осталось разума, закончилась воля, оказались вычерпаны до дна все силы и вперед молодого парня девятнадцати лет толкал лишь животный не рассуждающий инстинкт, вопящий: "Остановишься — умрешь!" Стоило споткнуться, замедлить сумасшедший бег лишь на мгновение — и за спиной гремел выстрел, пуля выбивала искры из асфальта под ногами или свистела рядом с головой. Оглядываться дичь бросила еще в самом начале этой гонки, потому что это замедляло его, а вся награда — пустая улица, освещенная редкими тусклыми фонарями да две неясные черные тени, лишь на мгновение мелькающие на свету. Тени — и стальные белые маски, так похожие на Тварей Темноты.
Наконец, силы его покинули — парень снова рухнул на землю, тяжело дыша, но подняться на этот раз не смог и даже очередная пуля, ударившая сначала в двух шагах, а затем и впившаяся в голень, не заставила его подняться — лишь съежиться, прижимая колени к груди и тихо заскулить от боли, зажимая рану.
Осознав, что погоня закончена, из тьмы выступили две фигуры: высокая и поменьше. Широко раскрыв глаза, парень наблюдал за своей смертью, кляня себя за глупость. Не стоила та соплячка того, чтобы привлекать к себе внимание фавна, которого уже четыре года ловила, но никак не могла поймать вся армия Вейл.
— Самус Макнейн, — прорычал Адам Торус, подойдя вплотную. — Ты и трое твоих друзей изнасиловали и убили Ирис Полению.
— Нет! Это неправда! — в бессмысленной попытке оправдаться проныл Самус, пытаясь отползти подальше от белой маски Гримм, но уткнулся в ноги второй фигуры, обошедшей сзади.
Задрав голову, он вздрогнул и съежился еще больше, встретившись взглядом с безжалостными золотыми глазами, горевшими в прорези забрала.
— Ты был достаточно глуп, чтобы снять это на видео и поделиться с другими, — прошипела золотоглазая.
Между его ног в асфальт вонзился ярко-алый, будто светящийся в темноте клинок так легко, будто вовсе не встречал сопротивления.
— Мы отследили видео до тебя. Остальных опознать не удалось.
— Поэтому, если сейчас ты назовешь нам имена, — подхватила женщина. — С тобой будет разбираться полиция, нет...
Клинок двинулся дальше, все с той же ужасной, неправдоподобной легкостью прорезая асфальт, приближаясь все ближе к паху.
— Теренс, Филипп и Вотс! — выкрикнул Самус, прижимаясь к женским ногам, будто их хозяйка могла спасти его от страшной участи. — Мы живем в одной общаге! Соседи!
Клинок остановился в паре миллиметров от ткани штанов.
— Кошка? — спросил Торус в странном темном предвкушении.
Мгновение женщина молчала. Звериным чутьем ощутив, что в этот момент решается его судьба, Самус заставил себя оторвать взгляд от лезвия и посмотреть ей в глаза.
— Он изнасиловал и убил пятнадцатилетнюю девочку, — тихо ответила Кошка. Хищные желтые глаза закрылись на мгновение, а когда золотое пламя вспыхнуло вновь, Самус вновь тихо заскулил, прочитав в нем свой приговор. — Делай с ним, что хочешь, Адам.
— Нет! — выдохнул он.
Окончательное осознание неизбежности смерти выбросило в кровь последние капли адреналина. Он рванулся в сторону, проскользнул между ног Кошки и припустил вперед со всех ног, не обращая никакого внимания на простреленную ногу.
— Да, — донеслось ему в спину и чудовищный удар сбил с ног, протащил по земле, обдирая кожу о шершавый асфальт.
Все, что успел Самус — перевернуться на спину, вскинуть руки в бессмысленной попытке остановить меч, режущий камень, как масло...
Багровый клинок вонзился в асфальт совсем рядом с его головой. Не в силах поверить своему счастью, Самус попятился, не вставая с земли, взглянул на Адама... и увидел, что убийца смотрит в сторону, куда-то влево и вверх, будто забыв о жертве. Проследив за его взглядом, парень почти заплакал от облегчения — в десятке метров, паря в воздухе в паре метров от земли и вытянув в их направлении руку, он увидел самый страшный кошмар любого бандита: Дьявол Черного моря. Его имя произносили шепотом, со страхом и бессильным гневом. В местах, где он появлялся чаще всего, предпочитали вести себя прилично даже самые сумасшедшие отморозки, а смерти желал весь преступный мир района — то есть почти четверть всего населения.
Самус, мелкий новобранец одной из банд, еще вчера не поверил бы в то, что может быть счастлив снова его увидеть. В первый раз он отделался сломанным пальцем и треснувшим ребром...
— Вы на моей земле, — низким грудным голосом сказал Дьявол.
Гнев — вот, пожалуй, и все, что запомнил Самус из их первой встречи, когда они с пацанами, в нескольких кварталах отсюда, поджидали припозднившихся прохожих у выхода из метро две недели назад. Он сиял в зеленых глазах, сочился из голоса, проступал в кривой полуулыбку-полуоскале, гремел в каждом слове и сквозил в каждом движении.
Он запомнил гнев... и боль, которую он принес с собой.
Дьявол повел рукой в сторону — и Адам дернулся следом, пытаясь удержать в руках клинок, внезапно заживший своей жизнью. К сожалению, он не стал пытаться вырвать из рук террориста оружие — лишь заставил отступить в сторону. Увидев свой шанс, Самус осторожно попятился... и взвыл, когда изящная стройная ножка пригвоздила его к земле, придавив простреленную голень.
— Никто, сука, не убивает людей безнаказанно на моей земле, — прорычал Дьявол.
На мгновение на пустой улице повисла тяжелая тишина. Самус, пытаясь поудобнее сместить ногу, все так же придавленную кошачьей стервой, испуганно переводил взгляд с Дьявола, парящего над землей, будто это была самая обыденная вещь на свете, на красноволосого, напряженного как натянутая тетива, фавна в белой маске всеобщего пугала и обратно. Ничего хорошего его не ждало при любом исходе, но он в любой день предпочтет избиение смерти.
