Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну, я поплыл, — пристально взглянул на милую незнакомку, надеясь, что она вот прям сейчас исчезнет с глаз моих долой. — Тебя точно не ищут?
— Родители скоро будут, я же уже сказала! Не слышал разве? Глухой, да? — "золотоволосое очарование" с недовольным видом посмотрело на меня, потом на небо. — А завтра ты не летай.
Я кивнул: — Ага, — и уже тише добавил: — Да что ж вы все, а?
Поплыл весёлым брасом. Везёт мне как утопленнику. Может, папаша прав, когда говорит, что я — неудачник? Точно... Моя собеседница радостно махала мне пухлой ручкой каждый раз, как я проплывал мимо; я — плавал. Старательно нарезал километры вдали аки кораблик с алыми парусами — туда-сюда. А что делать? Не стеснять же дитё своей обнаженной натурой. В который раз бросив злой взгляд на берег, девочки там, где я только что её оставил, не обнаружил и... мне это показалось или на фоне закатного неба действительно пролетели три тени: две большие и одна совсем маленькая?
Одевшись и наконец почувствовав себя цивилизованным человеком, а не маньяком-извращенцем, охотником на малолетних детишек, я зашагал вперёд: уже окончательно стемнело, а завтра мне предстоял сложный полёт — следовало выспаться. Вдруг вспомнил, что здесь на всём обозримом пространстве нет жилых домов: пришлось возвращаться и искать малышку, а вдруг она потерялась? Никого я после долгих поисков во тьме не обнаружил. Отец же, после того как я вернулся, категоричным тоном посоветовал меньше пить. И обозвал идиотом. Обидно!
На следующий день неожиданно разразилась гроза. А синоптики предсказывали солнечную погоду без осадков.
* * *
* ДЕПРЕССИЯ
* * *
*
На столе, поблёскивая в свете настольной лампы, рядом с сигаретами и початой бутылкой коньяка лежал пистолет. Его обладатель, довольно успешный предприниматель в сфере крупного бизнеса, Кеннет Лири, находился сейчас в крайне подавленном состоянии. Забравшись в кресло с ногами и сцепив руки на коленях, он смотрел перед собой в пустоту. Наконец, словно решившись, схватил оружие в правую руку и прижал к щеке: металл казался прохладным. Кривая усмешка исказила лицо Кеннета; депрессия началась у молодого подающего большие надежды президента фирмы как-то незаметно, но быстро заполнила всю его жизнь: он уже не видел никакого иного способа избавиться от неё, кроме одного, и сегодня собирался им воспользоваться.
Кеннет вставил обойму в пистолет и прижал к виску. Закрыл глаза. Устроился поудобнее. "Интересно, обо мне напишут в газете? Скорее всего — нет", — безучастно подумал он. Какой-то посторонний шум отвлёк его внимание от намеченной цели; "самоубийца" развернулся в кресле и автоматически направил пистолет на дверь: та бесшумно отворилась, и в проёме появился человек.
При виде смертельной угрозы, незнакомец замер, растерянно подняв руки вверх.
— Здравствуйте, проходите и устраивайтесь, пожалуйста, — вежливо предложил Кеннет, махнув рукой с оружием на кресло.
Незваный гость подчинился и молча сел напротив.
— Вам что-то от меня нужно?.. Нет?! Значит, вы — вор, — Кеннет покраснел. — То есть... я не хотел вас унизить. Каждый имеет право заниматься тем, чем он хочет и э... может... — Торопливо объяснил хозяин дома. — Но, понимаете, вы появились не вовремя. Если бы пришли чуточку пораньше... А сейчас вам лучше уйти. Но всё равно приятно было познакомиться.
Посетитель — светловолосый парень в выцветшей голубой футболке и стоптанных кедах, встал со своего места и неуверенно вышел. Уже прикрывая за собой дверь, он на какую-то долю секунды увидел лицо Кеннета. Это подействовало на него. Сильно подействовало! И несколько долгих мгновений после, он ошарашено таращился на полированное дерево около своего носа. Затем решительно взялся за ручку. Толкнул. Лири сидел за столом. Его чёрный силуэт с приставленным к голове оружием хорошо выделялся на фоне освещённого стола. Незнакомец прыгнул. Прозвучал выстрел... Комната погрузилась во тьму.
Кеннет очнулся и потрогал голову — на лбу прощупывалась большая шишка, — открыл глаза.
— Зачем вы меня стукнули? — сонно пробормотал он, обращаясь к фигуре, стоящей к нему спиной у светлого квадрата окна. — О, доброе утро!
Человек обернулся, и Кеннет моргнул. Рывком сел. И чертыхнувшись, схватился за голову:
— Кто вы такой, чёрт вас побери?..
— Я — Рой Стилл, — представился белобрысый грабитель. — Вы, наверняка, знаете о том, что были усыновлены в детском возрасте? Нет?! Гм... То есть поверьте, так оно и есть. Дело в том, что мне показалось странным наше поразительное сходство, и я воспользовался вашим компьютером. — Между тем продолжил парень. — Знаете ли вы, что идентичные близнецы порой умирают одновременно, даже если они никогда не встречали, не видели, и даже не знали о существовании друг друга? Так вот, мы всегда болели одними и теми же болезнями примерно в одинаковое время, — закончил он.
Кеннет задумчиво нахмурил лоб и неожиданно спросил:
— Вы потеряли близкого человека примерно с два месяца назад. Да или нет? Отвечайте.
— Нет... но у меня недавно погибла собака, — непонимающе нахмурился Рой, — а почему вы спрашиваете?
Кеннет простонал:
— То есть, согласно вашей теории моя депрессия могла быть вызвана тем, что вы расстроились из-за какого-то шелудивого пса?..
— Я любил Бастера. Весь свой недолгий век он провёл рядом со мной. Немецкая овчарка с хорошей родословной, не "шелудивый пёс", как вы тут выразились. Умный и преданный. Другого такого нет, и не будет.
— Я вас убью!
Рой отступил назад: — Надеюсь, вы понимаете, что угрожая мне, вы тем самым, возможно, играете и с собственной жизнью?
— И вы думаете, меня это остановит? — усмехнулся Кеннет.
* * *
* ДРУЗЬЯ
* * *
*
Об стекло ударился камешек — условный знак, — я протёр заспанные глаза и наполовину высунулся в окно.
— Давай быстрее, — голос Виталика.
— Сейчас.
Торопливо одевшись, я вскочил на подоконник и спрыгнул вниз. И, конечно же, умудрился вляпаться в крапиву! Обычное невезение. Не впервой, само собой, но почему именно я всегда попадаю в неприятности?
Меня уже ждали ребята: Максим, Виталя, Алёша. Обычно мы везде ходим впятером, всей нашей дружной компанией, — гроза всех яблонь и вечное недовольство местных бабок, — но Женька (он приезжает на летних каникулах к бабе Клаве) не так давно сломал руку, а потому уже третий день лежал в больнице. Помнится, когда мы наведывались к нему в палату, все хохотали как сумасшедшие, — это моя привилегия что ни лето проводить недели по три на строгом постельном режиме.
Обогнув дома на окраине деревни, мы выбрались на посыпанную щебёнкой дорогу к реке. И тут Лёха, не говоря ни слова, сорвался с места; все бросились за ним, и лишь только я замешкался и, проморгав всё на свете, как обычно прибыл на место позже всех. Естественно, первым из нас добрался до реки Макс и, пока я, потный и взмокший, только переводил дух, он с ребятами уже по пояс зашёл в воду. Надо ли и говорить, что спортсмен из меня никудышный? И здоровье тоже не очень... Злость иногда берёт, когда думаю, что даже Виталька, который младше на два года, и тот возьмёт надо мной верх в рукопашной.
— Бр-р-р, холодная.
Проверив температуру пальцами правой ноги, я мысленно согласился с ним, но вслух ничего не сказал. Заметил, как Лёшка подкрался к Максу со стороны и окатил его брызгами. Тот взвыл — отчаянно, с недовольством! Физиономия у него была та ещё! Не знаю... но в последнее время он меня раздражает: корчит из себя неизвестно что...
Тут же началась весёлая потасовка, к которой после некоторого раздумья подключились и мы с Виталькой. Несколько минут мы старательно мутузили друг друга: преимущественно все пытались поймать Макса и как самого старшего из нас проучить немного, но в самый ответственный момент, он, как назло, вырвался и скрылся из виду; вынырнул где-то ближе к середине речки, там, где течение сильнее.
Мы встретили его появление дружным улюлюканьем.
— А вам слабо сюда? — крикнул Макс, сложив руки рупором.
— Нет, лучше ты плыви к нам, — дружно заорали в ответ Виталька с Лёхой.
Ещё некоторое время мы лениво перекрикивались и переругивались. Наконец всем это надоело, и я, или кто другой, не помню, предложил приступить к более решительным действиям.
В считанные минуты мы окружили Макса. Виталька из-за спины схватил его за руку, Лёшик помогал удерживать; поняв, что моя помощь не потребуется, я замер в нерешительности и уже в следующую секунду загнулся от резкого удара в живот. Почему-то невозможно было дышать. Тягучая пелена сомкнулась над головой, и всё поплыло перед глазами. Как в страшном сне особенно ярко, будто бы прощаясь, сверкнул солнечный луч. Предпоследняя мысль: "Макс перестарался. Так больно!.."
Моё лицо зарылось в мягкий ил, и я понял, что это конец. Потерял сознание ещё до того, как грязная жидкость попала в легкие. Перепугался? Остановилось сердце? Понятия не имею... Очнулся, наверное, уже в следующую секунду, потому что мутная взвесь ещё не успела осесть на дно, и не хватало кислорода, но лёгкие ещё не жгло... Встал на ноги. Сделал несколько неуверенных шагов...
Я всплыл на поверхность в трёх метрах от ребят. Никто не заметил моего отсутствия. Лёшик только удивился, что у меня такое бледное лицо. Я промолчал. Говорить не хотелось.
Разложили костёр на берегу; кто-то, скорее всего, Виталя, предложил переночевать здесь, в нашем шалаше; никто не стал возражать.
Все смеялись, укладываясь спать. Макс хохотал громче всех и травил пахабные анекдоты. Один я молчал. Чувствовал, как где-то внутри поднимается и растет холодная волна раздражения. Меня сильно потряхивало, и дрожали коленки. Ночью не выдержал. Встал. Неистово закружил по берегу. Ещё не знал, чего ищу, но... большой камень с острыми выступами попался мне на глаза. Я остановился. Смеясь, поднял его на руки. Такой большой! Тяжёлый! Меня охватило странное возбуждение. Назад к ребятам я уже бежал...
* * *
* ЖАРА
* * *
*
Жара. Горячие потоки воздуха обволакивают тело. Пылающий шар завис высоко над головой. Чувствую сонливость. Хорошо... Чего-то хочу, пытаюсь сформулировать в голове законченное суждение, но оно ускользает от меня. Теряется. Испаряется, зависая призрачным облачком в слоях пламенного зноя.
Лень распространяется по всем членам. Ощущаю себя каким-то размякшим, растёкшимся существом, не имеющим определенных очертаний и формы. Медленно потягиваюсь вверх. Урча от удовольствия, закрываю глаза. Это так приятно, когда солнечные лучи касаются каждой клетки, ласкают, пробегая сотнями, тысячами электрических зарядов, наполняют живительной энергией.
Я выпрямляюсь, раскидывая ноги и руки в стороны. В голове нет сознания, один мягкий, податливый сгусток энергии. Чувствую, что плавлюсь, растворяюсь в ярком полуденном свете...
Дуновение ветра. Разнеженный, чуть раскосой взгляд из-под густых чуть опущенных ресниц. Довольно интересно, что я ещё способен думать, мне казалось, что я потерял эту способность ещё при расставании со своей прежней оболочкой... Устало поднимаюсь на ноги. Ничего не понимаю. Прежняя оболочка... что это значит? Откуда это?.. По-прежнему ярко светит солнце. Я всё такой же, но... в моём теле не чувствуется прежней ленивой расслабленности. Мне плохо. Я боюсь... Страх олицетворяет собой меня, я олицетворяю собой страх.
Безумие охватывает небо. Чёрные тучи в припадке беспричинной ярости кидаются друг на друга. Гремит гром. Яркими нитями вспышек пронизывается тёмное пространство над землёй. Ветер с хохотом гуляет по разразившейся арене, со злорадным наслаждением подбивая участников к битве.
Где я? Как долго это может продолжаться? Мне кажется, я нахожу ответ... истина где-то рядом, но... Я устал, я так хочу вырваться из этого плена... Не могу больше думать... Сердце бьётся в ускоренном рваном ритме. Разные противоречивые думы раздирают его в клочья. Мне больно... Плохие мысли... Странные... люди!
Разрываю цепочку. Мгновенное облегчение охватывает всё существо и... усталость. Слишком много эмоций, чересчур много! Мои окончания мелко подрагивают: все шесть псевдощупалец. Я пытаюсь принять мало-мальски приличную форму, но весь растекаюсь, расползаюсь по мягкой податливой почве. Удивительно, в какой-то момент мне даже показалось, что мы чем-то похожи. Но люди... Они же такие страшные! И разве есть в них хоть что-нибудь хорошее? Твёрдые оболочки подверженные болезненной скорости... Какая мерзость!
Забавно, правда?
* * *
* ЗАПИСКИ САМОУБИЙЦЫ
* * *
*
Самый ужасный день в моей жизни. Мне плохо. Очень плохо! Мысли скользят в пустоту. Ощущение почти физической боли от собственного ничтожного существования. Нет желания и сил жить дальше.
Странно и смешно, но в некоторые моменты своей жизни я ещё рассчитывал на что-то лучшее, думал, что могу стать кем-то, а не чем-то, расползающимся в полумраке своего ленивого и полузадушенного сознания. Хотелось... хочется чего-то другого, чего-то такого, что может вызвать в сердце бурю эмоций, захлестнуть с головой и унести в бесконечную высь... Но это всё мечты! Реальность загоняет внутрь невзрачной, ущербной оболочки; заставляет мучиться от осознания принадлежности к этому чуждому и нелюбимому миру. Миру, где нет места ни для мельчайшего, ничтожного чуда, ни для цельной идеи, способной возвысить дух и вести сквозь тьму препятствий и серость быта к звёздам тайного смысла и внутренней гармонии.
Смерть. Всё более проникаешься идеей самоуничтожения, желанием сбежать от суровых реалий окружающей действительности в другое измерение или даже в никуда. Уже всё равно. Нет иллюзий. Больше нет. Что окружает меня? Никто и ничто! Вокруг лишь пустота и чернь и день не сменяет холодной ночи.
Скоро... Уже скоро всё кончится. Завершится нелепейший отрезок моего незаметного существования и благословенный покой осветит и убаюкает угасающую искру призрачного сознания.
До свидания...
До свидания, кто бы ни был ты, мой странный и нелепый читатель будущего, неизвестного и не принятого.
* * *
* ЗАТМЕНИЕ
* * *
*
Было тёплое, позднее утро. Пахло душистым вереском и цветущей сиренью, прекрасный день для знакомства, день, когда я встретил её! Она была просто прелесть — миниатюрная хрупкая красота, облачённая в женскую фигурку; изящная статуэтка с лицом богини на фоне буйной изумрудной растительности. Я подошёл и, хотя ступал тихо — боясь спугнуть прекрасную нимфу, — но под моими ногами громко хрустнула ветка. Обмер.
Она обернулась. И я потонул в её бездонных глазах: голубовато-зелёных, как томное небо над головой, и чистых, как вода в пруду. Тихо вскрикнув, она вскочила на ноги. В потемневших омутах заплескалась паника и готовность броситься бежать. Медлить было нельзя: я одним прыжком оказался рядом, полуобнял её за плечи и потянул обратно в траву. Я говорил быстро, порывисто, облекая чувства в слова, говорил с глубоким убеждением и, наконец, истратив весь неожиданный порыв своего красноречия, замолчал. Ощущал только, как бешено бьётся её сердце. Видел перед собой широко раскрытые испуганные глаза. И не мог удержать себя от необдуманного поступка.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |