Принцип абсолютного подчинения

Глаза Тима сделались просто квадратными. Он вскинул голову и встретился взглядом с Ником, все еще сидящим на диване. Тот хитро улыбнулся и приглашающим жестом махнул на Дани, но Тим даже не шелохнулся. В его глазах появилось отторжение, он смотрел сейчас так, что Ник, не плохо разбирающийся в людях, понял, что, если он сейчас заставит мальчишку сделать это, игра, так забавляющая его в последнее время, превратиться в образ жизни. Тим такого надругательства над собственной душой ему уже никогда не простит.

— Дани, сладкий мой, иди сюда.

Никита протянул парню руку, тот склонил голову на бок, поджал губы и, сев на пятки, обернулся через плечо на Тима. Но тот смотрел лишь на Ника. Разочарованно фыркнув, Дани окончательно стянул с себя джинсы, поднялся с пола уже обнаженным, подошел к широкому, но низкому, журнальному столику, что стоял перед диваном, и опустился все в ту же позу, взобравшись на него. Ник хищно улыбнулся и, поднявшись на ноги, обошел его сзади, наспех натягивая презерватив, в сторону Тима он больше не взглянул. У журнального столика в его гостиной была очень удобная высота. Пальцы впились в молочно-белую кожу бедер, оставляя алые следы, и он легко, одним рывком насадил на себя застонавшего от удовольствия Дани.

Ник умел растягивать удовольствие, как свое, так и партнера. Дани это нравилось. Он дергался под ним и сжимался, то позволяя Нику засаживать ему по самые яйца, со шлепком вдавливая в него толстый, обтянутый презервативом стрежень, то наоборот, сжимался так, что Нику приходилось прилагать усилия, чтобы вытащить и снова вставить лишь наполовину. Тима, все еще стоявшего посреди комнаты со спущенными штанами и вздернутыми вверх стволом, они, вообще, казалось, не замечали, пока в какой-то момент Дани не повернул к нему голову, сотрясаясь от толков размеренно трахующего его Ника, и простонал чуть ли не по слогам, чужим, не своим голосом.

— Давай же! Иди сюда... хочу тебя тоже... хочу... в рот... ну, же!

Тим не пошевелился, хоть и услышал, осознавая, что умрет прямо здесь и сейчас, если не кончит. И тогда прорычал уже Ник.

— Да, вставь ты ему, наконец!

И мальчишка, путаясь в спущенных штанах, все же доковылял до имеющей друг друга парочке и встал на тот самый журнальный столик из мореного дуба, на одно колено, позволяя Дани засосать свой член в рот.

Ник теперь смотрел на него неотрывно, больше не отвлекаясь на то, чтобы ласкать зажатого между ними Дани, который млел, дергался и постанывал от блаженства даже с полным ртом. По вискам Тима ползли струйки пота, волосы намокли, в глазах появился нездоровый, лихорадочный блеск. Он толкался в услужливый рот резко и быстро, но все еще молча, лишь дышал так словно пробежал не сто метров, а все пятьсот, разомкнув влажно блестящие, покрасневшие от напряжения и частого облизывания губы, приоткрытые, чтобы воздух хоть как-то проникал в горящие огнем легкие.

Ник долго терпел, но потом все же вскинул руку, обхватил ладонью взмокший затылок и, заставив мальчишку перегнуться через спину чуть ли не визжащего от восторга Дани, поцеловал. Жестко, без прелюдий, грубо пропихивая язык ему в рот так глубоко, как только мог. Тим вскрикнул, вцепился ему в локоть, царапая нежную кожу на его внутренней стороне до крови, и кончил, выплескиваясь в рот исправно глотающего Дани, уже не замечая, что от этого первого поцелуя, кончил в зад парня и Ник, ошеломленный и почти потерявшийся во времени и пространстве на несколько бесконечных мгновений.

Остаток вечера Тим помнил плохо. Кажется, когда Ник ушел распоряжаться насчет ужина для них троих, довольный до неприличия Дани, успевший принять ванну в одной из гостевых спален, нашел его сидящим в библиотеке над перевернутым вверх ногами учебником по обществознанию и принялся совершенно не стесняясь делиться впечатлениями о случившемся. Тим сидел молча и слушал, впитывая, как губка. А что еще ему оставалось? А потом еще пришлось пересказывать все услышанное Нику, когда Дани увезли на вызванной после ужина машине, и хозяин дома приказал рассказать все, о чем они так долго разговаривали в библиотеке. Уточнять, что говорил вообще-то только Дани, а он молчал, Тим не стал.

— Он сказал, что очень любит секс с тобой и жалеет, что не ты был у него первым. И вообще, несказанно рад, что сегодня ему удалось заполучить еще и меня.

— Наивный, — в ответ на последнюю фразу, фыркнул Никита, изучающий какие-то бумаги, сидя за столом в своем домашнем кабинете. Но больше не дождавшись от Тима, стоящего перед ним чуть ли не на вытяжку, ни единого слова, поднял на него глаза и поинтересовался, — Не хочешь узнать, почему?

Тим промолчал. Он всегда так делал, когда вопрос не содержал прямого приказа, что с каждым разом раздражало Ника все больше. Вот и сейчас он нахмурился и коротко бросил.

— Ответь.

— Нет.

— Потому что кому, кому, а ему ты точно не принадлежишь и принадлежать не будешь, — рыкнул Ник, вернувшись к бумагам.

Тим так и остался стоять перед его столом, неподвижно и отстраненно.

— Что еще он тебе сказал? — устав изображать кипучую деятельность, коей в присутствии несносного маленького упрямца он, похоже, совсем разучился заниматься, уточнил Ник.

— Честно признался, что просто любит секс, что заниматься этим с двумя, а то и тремя партнерами, особенно, когда один из них ты, это здорово. И он хотел бы делать это чаще, но, к сожалению, работа и семья ему не позволяют так уж часто шиковать в свободное время.

— Тебя не заинтересовало, о какой семье идет речь? — спросил Ник и, снова не дождавшись ответа, откинулся на спинку кожаного кресла и подтвердил приказ, — Ответь.

— Нет.

— У него жена и двое детей. И как бы он не развлекался с мужиками на стороне, он их не бросит. Людмила, жена его, в курсе увлечений мужа, но её это мало волнует, пока он каждый вечер возвращается к ней и детям. Дани, умный парень, знал на ком жениться. А вот детей он воспитывает в строгости, так что они у него хорошие, не испорченные детки. Лене — семь, Пашке — пять. Что еще?

— Ничего.

— А спрашивал что-нибудь у тебя лично?

— Да.

— Что?

— Как я к тебе отношусь.

— С чего это он вдруг?

— Сказал, что обычно, он успевает под тобой дважды, а то и трижды кончить, прежде, чем ты спускаешь ему в зад, а тут, стоило тебе ко мне присосаться...

— И? — перебил его Ник требовательно.

Тим не ответил. Мужчина побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и уточнил вопрос.

— И как ты ко мне относишься?

Мальчишка продолжал молчать, вот только в глазах его мелькнул вызов, и Ник непроизвольно расплылся в понимающей улыбке.

— Хорошо, — удовлетворенно выдохнул он. — Пусть это станет для меня сюрпризом. Я не стану тебе приказывать. — А потом, отметив про себя едва уловимое облегчение, появившееся во всей фигуре подростка, заговорил уже о делах. — Как у тебя продвигается подготовка к экзаменам? Я хочу знать все, постарайся оценить как себя самого, так и своих преподавателей максимально объективно. Во-первых, я хочу знать, на какие предметы стоит сделать упор, во-вторых, каких репетиторов заменить, если это, конечно, нужно. И да, можешь взять себе стул, мне надоело задирать на тебя голову.

Больше подобного рода экспериментов Ник не проводил, правда, к концу учебного года последнего для Тимки одиннадцатого класса приобрел, по своему личному мнению, дурную привычку, когда они были дома вдвоем, все время держать мальчишку в поле зрения, это его удивительным образом успокаивало даже после неудачного дня. Тим теперь и уроки стал делать в гостиной в его присутствии, для чего Ником был приобретем еще один кабинетный стол, выполненный под стать всему викторианскому антуражу комнаты, правда куда миниатюре того, что стоял у него в кабинете. А так же Тиму был подарен совершенно без какого-либо повода ноутбук, тоже подобранный под цвет интерьера гостиной.

И даже на выпускной к Тимуру вместо отца пошел все тот же Ник, представленный, как временный опекун. Лаврентий Петрович сыну с того самого его побега не навязывался, давая тем самым понять, что Тим может вернуться только сам. Уговаривать его никто не будет. Но Тим был упертым и продолжал с навязчивым упорством следовать выдуманному им самим принципу абсолютного подчинения. И ни отец, ни Никита и предположить не могли, что его упрямства может хватить так надолго.

Часть 2

Братья наши меньшие или

нельзя заводить домашнее животное, если нет дома, в который можно его привести

С поступлением в университет проблем не возникло, что неудивительно, при такой муштре со стороны Никиты. Тимура зачислили на первый курс юридического факультета, причем на выбор профессии Ник осознанно влиять не стал, очень вовремя устранившись. Он вообще искренне надеялся, что после поступления и начала веселой и разгульной студенческой жизни поведение Тима измениться. Ведь как могло быть иначе, когда его ждал совсем иной, более взрослый круг общения, студенческие вечеринки, регулярное отмечание дня группы и прочие прелести, сулимые продлением беззаботных деньков за счет получения высшего образования. Но и в этом Тим удивил его. Никита специально запретил водителю и в тайне от всех себе самому забирать мальчишку из института по часам, рассчитывая, что тот как минимум начнет активно общаться с ровесниками, ходить на гулянки и пьянки, водить на свидания девушек. В деньгах Ник его после окончания школы ограничивать перестал совсем, выдавая каждый день без дополнительных просьб со стороны Тима очень даже приличные суммы, а если тот еще и попросил бы, то мог отсчитать и больше, в конечном итоге у него пока не было собственных детей, так что денег на такие мелочи более чем хватало.

Но нет. Тим словно назло, в насмешку, повесил в его кабинете расписание окончания своих занятий на неделе, и каждый раз молча вешал новое, стоило Нику в его отсутствие сорвать его в бессильной злобе и порвать на мелкие куски. И все равно возвращался всегда четко по часам, всей этой пунктуальностью давая понять, что никуда он после занятий не ходит, ни с кем не встречается, а сразу же приезжает обратно.

Ник сдался к ноябрю. Теперь, когда день стал коротким и быстро темнело, за Тимом всегда приезжал на машине водитель, либо Ник лично. В последнем по большому счету не было необходимости, но Никита, все чаще к концу дня ловил себя на мысли, что хочет его видеть, поэтому и срывался, переложив оставшиеся дела на замов, или подгадывая рабочий график так, чтобы все закончить к тому времени, как освобождался Тим.

В машине они, как правило, молчали. На самом деле они даже дома говорили очень и очень мало, и по прошествии почти года, после того, как Тим у него поселился, Никита понял, что ему уже не достаточно просто молчаливого присутствия рядом с собой, а хочется, хотя бы изредка, слышать его голос. И не короткие, рубленные фразы подчиненного, почти раба, а нормальный человеческий разговор, пусть не по душам, мал мальчишка еще для того, чтобы лезть ему в душу, но поговорить он бы с ним мог, ведь так? Но прежде чем наседать с этим на Тима, он предпочел дождаться подходящего момента. Но подгадать все никак не удавалось, и тогда Ник как-то после занятий попросту повез его не домой, а в небольшой ресторанчик, ведь оба еще не обедали. Тим как всегда остался полностью индифферентен к происходящему, ничем не выдав своего удивления от смены привычного маршрута. Никита поймал себя на мысли, что восхищается его выдержкой. Все же в их игре как не крути, у Тима пока были лидерские позиции. Не то чтобы Ник воспринимал все эти игры в подчинение и покорность всерьез, но в последнее время ему все отчаяннее не хотелось ему проигрывать. И он искал способы победить, вывести Тимура на чистую воду, заставить проявить бешеный темперамент, раз уж характер и выдержку он уже проявил.

— Вина? — спросил официант, протягивая им обоим поочередно меню.

— Не стоит, — с ленцой отозвался Ник, посмотрев на мальчишку, сидящего напротив, тот в меню даже не заглянул, ответив бесстрастным взглядом. — Что-нибудь закажешь? — обратился к нему мужчина, жестом отпуская на время официанта.

Мальчишка едва заметно склонил голову к плечу и промолчал.

— Я не собираюсь заказывать за тебя, — предупредил Ник строго, он начинал злиться, но все еще пытался быть подчеркнуто вежливым и не требовать ответа приказом. Но без этого Тим упрямо продолжал молчать. Это просто бесило! — Вот скажи, — невыдержав, Ник захлопнул свое меню и откинулся на спинку стула, изучая мальчишку неприязненным взглядом, — Тебе доставляет удовольствие издеваться? — и, осознавая, что не дождется ответа и в этот раз, приказал. — Ответь.

— Нет. — Тим покачал головой.

— Тогда почему ты это делаешь? И давай я не буду хотя бы в эти два часа, что мы проведем здесь, повторять "ответь" после каждого вопроса. — Категорично потребовал Ник, отметив, как у Тима при этих словах вырвался почти незаметный вздох.

— Что делаю? — уточнил он без понуканий. Ник испытал чувство, сродни облегчению. Кажется, Тим все же пошел на контакт.

— Издеваешься.

— В чем? — Тимур подался вперед и устроил подбородок на переплетенных пальцах, поставив локти на стол перед собой.

— С этим твоим вывихом на подчинение.

— Ты сам хотел, чтобы я слушался тебя беспрекословно. Я не желаю возвращаться к нему. Поэтому выполняю обещанное.

— К нему, это к отцу?

— Он мне не отец. — Голос прошелся по душе стеклорезом. Ник выгнул бровь, но Тим никак не пояснил свою позицию.

— Я что-то не знаю?

— Смотря о чем.

— О причине твоего ухода из дома.

— Возможно.

— Расскажешь?

— Прикажи.

— А если не стану?

— Не скажу.

Ник хмыкнул. Очень похоже на западню, ловушку из искусно переплетенных слов, а еще на затаенную боль и страх, что придется все же ответить. Вздохнув, он снова взял в руки меню и произнес обманчиво мягко.

— Пожалуйста, закажи что-нибудь сам. Пусть ты ведешь себя со мной, как раб с повелителем, но я все же не нянька.

— Хорошо, — Тим медленно кивнул и открыл кожаную папку, невидящим взглядом скользя по глянцевым страницам.

Никита какое-то время наблюдал за ним, а потом позвал.

— Тимур?

Тот поднял на него глаза.

— Если тебе здесь не нравится, мы можем уехать.

— Мне все равно, — прошептал тот и, не глядя, ткнул пальцем в меню, когда к ним подошел официант, лишивший Ника возможности спросить у мальчишки что-нибудь еще.

Никита тоже быстро сделал заказ, и их снова на какое-то время оставили одних. Тим молчал, глядя в сторону, Ник смотрел на него.

— У тебя испортилось настроение? — нарушил молчание Никита.

— Нет, — Тимур отрицательно покачал головой.

— Значит, тебе на самом деле безразлично, что я с тобой сделаю, так?

— Ты и так со мной уже чего только не делал, — мальчишка перевел на него взгляд. — Все еще не убедился что можно все?

— То есть если я в следующий раз не стану звать посторонних, а просто воспользуюсь тем, кто всегда рядом, то есть тобой, ты не станешь возражать? Не побежишь жаловаться отцу, что злой негодник дядя Ник в кровать уложил и отымел по тихой грусти? — Ник расплылся в хищной улыбки, неосознанно желая запугать, не потому что хотел дождаться от него страха, а просто в очередной раз проверяя на стойкость. Мальчишка устоял.