Я - темный властелин, главы 1-11

Теперь, похоже, пришел черед рокеров-сатанистов.

— Ну ничо так, — сказал я. — Внушаить. Кто она, жертва твоего обаяния?

Он замялся.

— Ну коза одна... Познакомился вчера. Ты ж не помнишь, тебе уже поплохело... Ей сегодня тоже к Дикому ехать с данью.

— Ясно. А ему, кстати, что приспичило?

— От меня — внешний на террабайт. Сейчас прикуплю и в деканат.

— Вот гад, а? Ты это... Не попадись скинам: отмудохают.

Он махнул рукой, словно речь шла о мелочи:

— Обижаешь, начальник: у меня спринтерский разряд!

Я мелко перекрестил его и молвил:

— Изыди!

Серега изошел, только дверь хлопнула.

"Блам-блам!"

"Позвони мне, пожалуйста!"

Вот, так оно всегда и заканчивается, когда ты не в меру обаятелен и красив.

Нужно выдержать характер. Буду молчать час, не меньше. Пока кефир и аскорбинка занимаются лечением моего тела, поиграю в "Эверквест", чтобы проветрить голову. Я врубил ноут. Ну-ка, кто там набедокурил без меня? Трепещите, темные силы, идет крутой варвар Арнольд7825!

Высветился синий экран, вроде BSOD. Не присматриваясь к череде белых букв, я перезагрузил ноут.

BSOD.

Я снова перезагрузился.

BSOD.

Блин!

И тут я заметил, что надписи на экране выполнены на русском!

"Конклав узнал о тебе. Сиди на месте. Не отвечай на звонки. Мы придем за тобой. Бойся Дурного глаза".

Нифиговая хреновина... Небось, Серега в мое отсутствие лазил по непотребным сайтам и схватил вирусняк-запиратель. Но где сообщение о том, чтоб, мол, позвонить им для разблокировки? Нет такого...

Я еще раз перезагрузил ноут.

Тот же экран, те же буквы.

И тут запиликал телефон.

Неизвестный номер.

— Да? — Вы же не думаете, что я послушался какого-то синего экрана?

— Аллэ! Минэ Игор нужэн, да?

Я насторожился.

— У аппарата.

— Иетто А-автандил с третьэго курса!

— Утро доброе, Автандил.

— Ти, Игор, зачэм вчэра Катя трогал, да?

— Что? Что-что? Кого я трогал?

— Катя трогал очэнь силно! Катя мой дэвушка, да? Ты зачэм ее трогал? Тэперь горэ будет, да? Жды гастэй!

Комната закружилась — или это я начал вращать глазами? Мало мне Мариши и Наташи, еще и Катя! Алкоголь... Это все алкоголь: он действует на меня почти как шпинат на моряка Попая из мультяшек — придает силу, бодрость, и наглость в обращении с противоположным полом. Только ум отшибает. И память — частично.

Прав был BSOD: сиди тихо, не отвечай на звонки.

— Автандил...

— Ида?

Интересно, можно ли сглазить по телефону?

— Видимо, ты ошибся. Какой Игорь тебе нужен?

Он назвал мою фамилию.

— Ясно. Давай сейчас спокойно во всем разберемся.

— Ида? Катя плачэт! Жды гастэй! Худо тэбэ будэт!

Неверьвхудо, Игорек!.. Хороший был квест, правда, я так его и не прошел: бросаю играть, если нахожу затык, солюшены — это не для меня.

Тут я услышал в трубке звуки улицы и фырканье.

— Автандил?

— Ида?

— Как твоя фамилия, дорогой?

Пауза. Затем раздался глумливый знакомый гогот.

— Серега, — сказал я, — старый ты приколист, иди в жопу!

Он взоржал, аки конь, и отключился.

Послал бог соседа.

"Блам-блам!"

Рыдающий смайлик.

А нечего устраивать истерики.

Я еще раз прочел надпись на экране. Точно — это Серега. Выпилил, сволочь, мой комп. Мать твою, придурок! Там у меня всякое нужное, плюс скачанный, но не отсмотренный фильм с Зои Дешанель "500 дней лета". Поймаю — заставлю запилить обратно. В смысле — не Дешанель поймаю (хотя — видит бог, я хотел бы поймать эту голубоглазую брюнетку), — Серегу. Не может быть, чтобы он не знал, как разблокировать эту бодягу. Если не знает и мне придется форматировать винт, ему же хуже: убью.

Я протянул руку, чтобы отрубить ноут, но мобильник зазвонил снова.

Умен тот, кто пьет в меру, а если пить не умеет — не пьет вообще, запомните, люди!

Я посидел в тишине, тупо пялясь на синий экран и допивая кефир.

Как-то стремно начался день, вы не находите?

"Блам-блам!"

Смайлик с сердечком.

Оригинально.

От звонка телефона у меня чуть не выпрыгнуло сердце. Ну, каких дров я еще наломал? Спер паркет в кабинете декана? Приставал к жене ректора?

Щебечущий женский голос назвал мое ФИО.

— У аппарата, — откликнулся я.

— Очень хорошо. Вас беспокоят из деканата. Емельян Павлович просил вас подойти сегодня в институт, к 12 часам дня, в потоковую аудиторию номер шесть! Есть вопрос, который нужно срочно решить! К двенадцати, в шестую аудиторию... Записали?

— Я запомню... А в чем...

— Очень хорошо! Пожалуйста, не опаздывайте!

Отключилась.

Блин... На кой я понадобился декану? Не, я понимаю — до экзаменов, но после? Институт пуст, начались каникулы, лето на дворе... И с зачеткой у меня полный порядок. Чертовщина...

Я уставился на экран, сцеживая в рот последние капли кефира. BSOD стремительно покрывался черными кляксами. То есть — натурально, его заливала темнота.

Я икнул. Теперь, похоже, гакнулся экран ноута.

Э, нет. Сквозь черноту обратным порядком — синими кляксами — проступил новый экран смерти. Только с другой надписью!

Буквы разной величины изгибались, строки налезали одна на другую, половина надписи была размыта до нечитаемости. Я даже потер экран в этих местах. Не помогло. Картинка так и осталась корявой, словно я глядел на нее сквозь три слоя марли и огромную лупу в придачу.

"Конклав блокирует наши попытки... Пока не можем к тебе прорв... Ты должен попытаться сам... Заклят... Кавентрус Энфлюэзис Джентра... Твой дядюшка Ад..."

Не успел я это толком прочитать, как экран пошел черными полосами, затем мигнул и погас. Ноут вырубился и не реагировал на попытки его реанимировать. Я только впустую щелкал кнопкой.

Не, ну это уже ни в какие ворота...

Заклятие? Немного уличной магии, да?

Ладно, Серега, приеду я сейчас в институт и покажу тебе, что происходит после "клатту верата никто"! Расскажешь потом своим детям, как ты вживую наблюдал Ктулху после удара кулаком в лоб!

2.

Цвела акация. Светило солнце. Девушки с голыми ногами (юбочки — не шире ладони) проверяли мое либидо на крепость. Я вышагивал к метро через парк, бросив в карман отключенный телефон. Хватит с меня звонков и рыдающих смс-ок.

Кавентрус Энфлюэзис Джентра...

В голове крутились строчки дурацкого розыгрыша.

Я свернул на аллейку позади летнего ресторана. Знающий тайные пути да придет к метро быстрее!

У стенки заднего фасада кафе раздался хлопок. Негромкий, как от пробки, вылетающей из бутылки шампанского.

Я оглянулся — не слишком резко, иначе голова снова начала бы кружиться. Возле мусорных баков, набитых гниющими отходами (задний фасад любого кафе и ресторана всегда страшен) замер высокий старик в сером бесформенном балахоне. Он напоминал Гэндальфа после лоботомии: рот открыт, глаза выпучены и удивленно смотрят вокруг. В руках длинная палка... или посох? — с какой-то блестящей граненой фиговиной на верхушке типа обычного граненного стакана. Ну и борода. Куда же без бороды. Длинная, грязно-седая, лохматая, как старый веник. Явно бомжара. Очевидно, с бодуна, потому такой взгляд. Ну что, бывает.

Тут старик нацелил на меня кустистые брови и медленно кивнул. Блин, он что, читает мысли? Пронзительный у старика был взгляд, даже — враждебный. Я ускорил шаг. Не утерпел, оглянулся.

Сквозь бомжа неплохо просматривалась стенка кафе.

Черте что.

Старик перехватил посох обеими руками, как древко знамени, и отсалютовал мне. Точно — мне, ибо никого вокруг не было. Навершие посоха отразило луч солнца на мое лицо.

Потом старик замерцал, как голограмма связи в "Звездных войнах", и с тем же хлопком исчез.

Я подумал, что вчерашняя вечеринка не закончилась, что я еще там, в кафе, облопался каких-то веществ и сижу на стуле в полной отключке.

Я ущипнул себя за локоть: больно! Оглянулся: пусто. Ну, значит, померещилось. Говорю же — алкоголь действует на меня как яд.

Кавентрус Энфлюэзис Джентра...

Дядюшка Ад...

Интересно, какое полное имя придумал ему Серега?

В вагоне метро я прислонился к надписи "Не прислоняться" и закрыл глаза. Состояние нестояния продолжалось, но постепенно, очень, очень постепенно молодой организм брал свое.

Кавентрус Энфлюэзис Джентра...

Твою же мать! Это какое-то наваждение: строки заклятия крутились в голове словно сами по себе! Даже когда я вышел из метро, строчки продолжали крутиться. Кажется, у психиатров это называется "персеверация" — когда мозг зацикливает на какой-то фразе или строке песни, и она крутится, крутится. Впрочем, говорят, это не слишком опасно — просто означает, что мозг устал и ему хочется баиньки. Но я-то только проснулся!

Перед окнами центрального корпуса, обернув хвостом лапы, сидел черный потрепанный котяра по кличке Пол Пот — живое воплощение всех смертных грехов. Он просачивался сквозь охрану и творил гнусности в аудиториях. Если вы не знаете, как пахнет преддверие ада, я подскажу: оно пахнет котом, который только что пометил территорию. Отрава кота не брала — он был слишком умен, чтобы ее стрескать. Поймать его не могли — кот был бойцовский, умело царапался, и вообще отличался повышенной ловкостью. Иногда я его подкармливал, и он меня знал, так сказать, с хорошей стороны. Я кивнул ему, и он, как показалось, чуть надменно кивнул мне в ответ. Затем, когда я приотворил высоченную остекленную дверь, черной молнией прошмыгнул внутрь.

Я прошел мимо охраны, показав студенческий, и углубился в прохладные дебри института.

Волочков Емельян Павлович был классическим деканом, пожилым, изрядно пузатым и лысым. Был он не то чтобы вредный, но... Короче, где вы видели студента, который бы тепло отзывался о декане? Кличка у него была — Дикий, потому что изредка у него срывало крышу, и он начинал безобразно истерить, кричать, брызгать слюной и чуть ли не биться в корчах. И никто точно не знал, чем именно можно его довести — он срывался на вещах разных, как... ну, как дикий человек.

Что ему надо от меня, хотелось бы знать?

Я поднялся на второй этаж и по длинному коридору пошел в сторону шестой аудитории. О-па! На другом конце коридора появилась знакомая фигура в арафатке и идиотской футболке с козлиной башкой.

О мой верный падаван, сейчас я одарю тебя волшебным пенделем — плюс 20 к скорости, минус сто — к репутации, и воспрошу, на кой ты заразил мой комп гнилым вирусом.

Серега увидел меня и приветливо взмахнул рукой.

В этот момент я как раз подходил к дверям с крупной цифрой "6".

Тут-то все и случилось.

Да ладно, ладно, вы думаете — тут-то и начались приключения? Не-е-ет, тут-то и начался геморрой с попадаловом. Конечно, бывает и так, что герой проваливается в колодезный люк (приключение по шею в дерьме) — и оказывается там (внезапно — совершенно чистенький). Или суицидной ласточкой ныряет из окна — а выныривает уже в сказочном королевстве. Или добрый дядя-маг (педофилов не предлагать!) переносит бедного студента (как вариант — язвительную офисную планктоншу) прямо в Кирандию, где щебечут бабочки и весело порхают единороги. Или вот Творец... Не, это уж совсем избито. Ну, и еще всякие артефакты до кучи. Ну вы знаете, да? Нашел волшебный меч, кольцо (в нос), амулет (в пупок) и — чпок! — попал. И пропал. Из нашего мира. А в другом мире все на тебя молятся, чуть ли не сопли утирают, вьются за тобой веревочкой.

С мотивацией тоже полный швах — почему-то тот мир, обычно, интересуют исключительно подростки, непонятые этим миром. Тот мир уверен, что без помощи подростка ему не разрулить своих проблем. И подросток разруливает, кстати, уж будьте уверены.

В моем случае все было не так. Во-первых, я не был подростком. Во-вторых... Забегая вперед, скажу — меня хотели выдернуть в Эквилирию, чтобы набросить проблем на местный вентилятор.

Да только ж откуда мне было это знать?

Скрипнула дверь шестой аудитории, и сквозь щель протиснулся — буквально продернулся, вытянувшись в струнку, Пол Пот. Наследник имени адского диктатора Камбоджи бросил на меня мимолетный взгляд, который словно говорил: не ходи туда, парень, там сплошное дерьмо, даже мне страшно, и дернул по коридору со скоростью гепарда.

"Декан повесился!" — вот первая мысль, что меня посетила. Нет, я понимаю, юмор черный — но вдруг?

Шутки в сторону: всякое бывает. Хотя в глубине души я знал, что Пол Пот, как всякий здравомыслящий кошак, просто вовремя смылся с места преступления.

— Какими судьбами? — крикнул Серега. Издалека он напоминал эльфа, отощавшего на вегетарианской диете.

Я приложил палец к губам.

— Шо? — гаркнул мой приятель. — Не слышу?

Я прижучил его ястребиным взглядом и показал кулак. Тут он, наконец, опомнился и кивнул.

Мы подошли к дверям злополучной аудитории одновременно.

— Ты как тут?.. — спросил Серый.

— Дикий проснулся, хочет свежей крови. Моей.

— Серьезно...

— Серьезней не бывает. Как сам?

Он достал из кармана джинсов зачетку:

— У меня не забалуешь!

— Иди ты!

Серега кивнул на дверь.

— А ты на кой сюда-то?

— Дикий позвал.

— В аудиторию? Вот странно... Кстати, я Дикого на третьем этаже видел... Ну, минут десять как прошло. Чего это он сюда тебя пригласил? В любви признаваться будет, наверное...

Серега всегда поражал глубиной шуток.

Я толкнул плечом дверь аудитории, на всякий случай стараясь не дышать носом.

Ну и? Пустые ряды студенческих парт возносятся амфитеатром. Пустая кафедра. Ряд задернутых штор. Полумрак. Никаких следов кошачьей вакханалии. Эй, где все? Декан вне зоны доступа, как английская королева?

Серега увязался за мной и плотно прикрыл дверь.

— Здра... А, нет никто... Заходи кто хочет, всем местов будет!

Я прошел к кафедре, уселся на место лектора и некоторое время созерцал процарапанную в полировке надпись "Бодя — лох!".

— Временное правительство разбежалось. Значит, жду десять минут и слагаю с себя полномочия диктатора.

— Э, — сказал вдруг Серега. — Э! За спиной!

Я оглянулся, и сперва не сообразил, о чем толкует мой товарищ. Затем вскочил, резко отодвинув стул. Классная доска за моей спиной была украшена неявным узором, который постепенно начал проявляться на коричневом фоне сверкающими серебром завитушками.

Узор был круглый, сложный, чем-то напоминал приснопамятный календарь майя, по внутреннему ободу шла масса загадочных и непонятных знаков-закорючек, которые медленно наливались серебряным сиянием.

Чей-то дурной розыгрыш. Наклеили на доску светящиеся диоды, что ли...

Я пригляделся — нет, это были все-таки знаки. Сложнейшая вязь узоров по внутреннему ободу, и внутри еще значки — уже более крупные, сходящиеся концентрическими кругами к центру, где сиял знак, похожий на глаз с вертикальным кошачьим зрачком.

Я всматривался, пока не понял, что начинаю тонуть в этом узоре, что в нем по мере того, как усиливается сияние, проявляется какая-то неявная, зловещая глубина. Узор уже не узор, а словно бы окно, и через него я словно бы вижу морское побережье и песчаные дюны, и все это подернуто сепией, как на старых запыленных картинах, покрыто кракелюрами трещин и трещинок давно рассохшейся краски...