Курама

Проведя несколько месяцев в этой дыре, в этом каменном мешке, полном воды, я уже подзабыл о таком понятии как скромность. Да и о доброте и всепрощении прошу не упоминать в моем присутствии. Эта вода способна вывести из себя любого и даже самое спокойное существо в этом мире будет беситься, постоянно пребывая в ней. Мои несчастные и внезапно очень нежные лапы... Сколько я уже пытаюсь не сойти с ума? Неделю? Или уже месяц? Проклятое заточение. Вот повеселюсь, когда все-таки сойду! Хе-хе-хе... Мва-ха-ха... Уже смех прорывается, настолько всё стало плохо. Всё это очень печально, особенно пребывание в одиночестве. Печально для меня естественно. Я рад тому, что я жив (а кто бы не был рад этому?), но вот такими темпами я протяну не очень долго, ещё месяц, другой и здравствуйте голоса в голове. А там я поздороваюсь с домом с желтыми стенами, если, конечно, меня туда примут на содержание. Говорю так, будто я уже сумасшедший. И все из-за недостатка в общении и дикой скуки. Даже все то, что можно было творить при помощи этой магии надоело. Необычное и интересное, то, чего банально не существовало в моем мире, превратилось с течением времени в норму. Я согласен, что эта магия или энергия — дело интересное и наверняка даже для меня полезное, но даже этим можно пресытиться. За это время я научился изменять форму выдуваемого пламени, закручивая его или наоборот разводя в стороны для большего накрытия. Научился ужимать чакру, увеличивая её плотность, после чего, когда я терял над ней контроль она довольно красиво взрывалась, уже начал думать над защитой от воды, когда все уже приелось. Вот зачем мне всё это, если я ещё целую вечность буду сидеть здесь? И где здесь, если я ничего не знаю об этом месте? Мне что сидеть так лет десять или даже двадцать!? Может быть вечность? Зверею!

Взбешенный, я в который уже раз бросился на прутья клетки, пытаясь повредить их. И снова меня остановила неведомая сила для того, чтобы оттолкнуть назад словно нашкодившего котенка. Бесит! Бесит! Бесит! Мой ноготь спокойно проходит между прутьев, но вот нормально просунуть лапу уже не получается. А ведь ноготь проходит!

После того, как прутья пропустили мой ноготь, я думал над одной очень и очень бредовой идеей: почему расстояние между прутьями клетки настолько велико, что в него может войти человек, но не может выйти лис? Неужели, если уменьшиться до человеческих габаритов, то появляется шанс выйти? Я даже спросил это у клетки, но она так и не ответила. Уже позже, когда осознал, что снова начал выговариваться этому бесчувственному куску металла, чуть не разрыдался от своего бессилия. Клетка продолжала молчать, как и прежде. Да и я сам понимаю, что это полный бред. И идея — бред, и разговор с клеткой — бред. Но идея-то заманчива. Очень заманчива. Я даже пустил щуп из чакры, который уже научился создавать, выращивая его из своего тела, посмотреть, что же там за решеткой. Пусть я и не могу уменьшаться, то вот выпускать и управлять чакрой мне по силам. Оказалось, что там что-то вроде замка, прикрытого бумажкой с выписанными на ней кругами иероглифов. При попытке приподнять бумагу, всю чакру из щупа будто что-то выпило, не позволяя и коснуться её. Скорее всего — это была неизвестная защита от шаловливых ручек, что решат открыть клетку. Возможно, и от моих. После этого новые попытки выйти хотя бы этими эрзац руками за пределы клетки провалились. Видимо клетка усилила контроль и перестала пропускать даже малые вливания. Остаётся лишь снова вернуться к рисованию на этих стенах.

Самая худшая пытка для разумного и социального существа — это пытка одиночеством. Так как же мне отсюда выбраться?

* * *

Анализ... Проверка показателей... Мощность, концентрация, частота реакции... Превышение, превышение, многократное превышение... Перенаправление потоков чакры, частичная активация. Анализ по новому алгоритму, сравнение выборки реакции: год, два, три... вывод результатов. Переключение режима безопасности на новый уровень. Проверка, анализ... Переключение режима безопасности... Проверка, анализ... Переключение...

Алгоритмы печати продолжали свою работу, продолжая вечное бдение.

Клон, оставленный на самый крайний случай, пришел в себя. Печать частично пробудила его, что было возможно лишь в двух крайних вариантах. Лис прорвался? Или его сын решил его освобождать? Не мог он попасть сюда, слишком молод ещё, прошло слишком мало времени. Ошибка? Нет, всё точно так, как и должно быть. А вот в клетке что-то странное творится. Проверим ещё раз для того, чтобы убедиться точно. Да, всё нормально, это Лис побушевал немного. Защита сработала по плану. Неужели он поумнел и решил разведать, какой печатью его запечатали? Почти безучастный в прошлые годы, сейчас он продолжал биться в прутья, иногда даже используя новые приемы. Этого просто не может быть! Девятихвостый и настолько разумное поведение? Невозможно! На протяжении всей истории Лис действовал только силой, снося всё перед собой. А если вспомнить, что, после разделения на инь и ян, его инь компонент вместе с разумом и моей душой отправился в желудок Синигами, то сейчас было даже странно, что он уже обрел свою форму. Слишком быстро он вернул разум. Хотя печать была рассчитана даже для того, чтобы сдержать его полную силу, так что сейчас беспокоиться не о чем. Подергается и перестанет. А вот мне нужно как можно быстрее заснуть, своей чакры осталось мало. Её надо оставить как можно больше, а то потом не хватит с сыном пообщаться. Сейчас лучше продолжить свой многолетний сон, не обращая внимания на мечущегося в клетке зверя. Нужно спать...

* * *

Пусть прошлая моя попытка дотронуться до замка на клетке и не увенчалась успехом, но она дала так необходимое чувство надежды. Пусть ужаться или уменьшиться в размерах у меня и не выходит, но вот уже отработанный навык по выращиванию различных новых конечностей из своей чакры вселял уверенность. Да, я так не смог открыть клеть и только усилил защиту своими попытками, но потом удалось хоть и таким извращенным способом, почти на ощупь, исследовать пространство за ней. Стоило только вратам вернуться в обычный свой режим, как из меня рванули все новые и новые щупы из чакры. Постоянно создавая их всё больше и больше, почти сразу я вызвал этим новое срабатывание защиты. Новое томительное ожидание, лежа брюхом в колющейся воде, когда темница опять переключится на обычный режим. Не надо спешить в следующий раз, не надо посылать так много чакры. Теперь, подавая чакру дозированно, контролируя каждое движение, началось исследование. Щупы-руки из оранжевой полыхающей чакры продолжили свои бесконечные попытки углубиться всё дальше и дальше во тьму коридоров, затопленных водой. Увы, но даже учитывая, что на исследование этих тоннелей я потратил огромное количество времени, нашел я там только всё тот же покрытый водой пол и голые стены. Стоило направить чуть больше чакры как её высасывала решетка. Углубиться немного дальше она уже не позволяла, снова и снова обрубая мои руки-щупы.

Кстати, с самой главной проблемой пребывания в этом месте мне удалось разобраться. И это я говорю о то самом, что донимало меня тут постоянно — воде. Хорошо натренировавшись в управлении чакрой, пытаясь узнать, что же там за пределами темницы, я в конце концов смог создать прямо у прутьев полыхающую огненную стену, которая постоянно испаряла противную влагу. Первое время пар, валом идущий от стены пламени, раздражал ещё больше, чем просто вода, но, после того как я выпарил всю воду в темнице, он самостоятельно исчез. Постоянно пребывающая и испаряющаяся вода, кстати, теперь перестала просачиваться сквозь прутья и уходила обратно, расползаясь белесой пеленой по тоннелям, оставив меня в покое. Скорее всего, это была ещё одной защита, что сдерживала Лиса. После того, как уровень воды в темнице упал, обнажив каменный пол, резко повысился контроль над чакрой. Прямо-таки ощутимо повысился и теперь можно даже было сравнивать с прошлым. И даже, когда воды уже совсем не осталось, удалось продвинуться ещё дальше вне камеры по этим однотипным тоннелям.

Саму камеру удалось сделать несколько уютнее, когда в покрытии пола удалось проплавить подобие лежанки в форме своего тела, точно такой в какую я постоянно сворачивался перед сном. Бытие определяет сознание, как и рефлексы и привычки тела. Стало привычно вылизывать шерсть, тщательно вычищать лапы, а также спать, свернувшись. Эдакий клубок, обвитый лежащими вокруг хвостами. В буквальном смысле очень сложный клубок, ведь хвосты ещё и переплетались, но некоторым кошатницам он мог бы и понравиться. А если не присматриваться к моей клыкасто-зубастой пасти, то вообще красота. Темнота, ещё один мой бич, также была побеждена. Царившая здесь в прошлом она отступила перед пылающими рыжим светом шарами-светильниками, что удалось создать и развесить прямо в воздухе. Подобные шары я запускал и за решетку пытаясь визуально, а не на ощупь, как раньше, разобрать что там находится. Увы, но поворот коридора не позволял. А ещё, к моему сожалению, они очень быстро исчезали после преодоления прутьев решетки. Зараза! Ворота с прикрепленной к ним бумажкой явно отвечали на мои телодвижения, как живые подстраивались под меня. После использования шаров для освещения, эта решетка начала постоянно тянуть мою чакру словно настоящий насос, теперь полностью позволяя выпускать её вне темницы. Явный переход на новую ступень нашего с ней негласного противостояния.

Тогда же ко мне пришло понимание и причины моих приступов гнева — нечто, оставшееся от прошлого обитателя этого тела. Оно явно было связано с именем 'Курама', реагируя на него, и периодически вмешивалось в мои мысли добавляя нотки ненависти и гнева в мысли. Спасибо моему увлечению, когда сосредоточен на рисовании было очень легко отмечать переход от спокойствия к гневу.

После изменения работы темницы единственное моё развлечение в виде изучения мира вне клетки было этой самой клеткой перекрыто. Уже очень долгое время я держусь на одном только упрямстве. Свернувшись в клубок почти не мигая, смотрю в дрожащие языки пламени, ярко полыхающие передо мной. Одно постоянное шипение кипящей воды, что не может прорваться ко мне и дрожащие тени на стенах. Секунда за секундой, час за часом я смотрю и жду хоть чего-то. Краткие периоды дремы наполнены тревогой. Я уверен, что это связано с тем, что я делал в темнице и это наверняка ей не понравилось. Словно попытка заставить сдаться и вернуть всё, как и раньше к беспрерывному ожиданию. Добавились и кошмары, теперь стоит только задремать, как вокруг появляются красные глаза, что навевают жути. От них хочется бежать и прятаться, но остается лишь снова просыпаться в этом месте. Причем чувства страха явно идут от той части Лиса, что дремлет где-то глубоко во мне. Пока что эта часть вмешалась только один раз, подсказав мне Имя, но чую, что рано или поздно она преподнесет ещё сюрприз. А сейчас мне остается лишь снова открыть тяжелые веки и продолжить смотреть на танец теней, что продолжают трепетать на исцарапанных моими когтями стенах под вечный шелест воды. Чуть позже я проснусь полностью, подойду к стене, чтобы сделать пару набросков и снова лечь, пытаясь заснуть. Снова и снова, даже не зная сколько я уже провёл времени в этом месте. Снова и снова...

Снова засыпая, я уловил незнакомый звук, который отражаясь и набирая силу в пустых тоннелях дошел и до меня. Едва заметный толчок пошатнул окружение, взбаламутив мир. Удар пришел снаружи, приводя спокойную гладь в движение. Что-то в этом месте изменилось, и я буду идиотом, если не попытаюсь использовать это в свою пользу.

* * *

День Победы над Девятихвостым Демоном-Лисом уже долгие годы был одним из самых массовых празднеств Деревни Скрытой в Листве. День, когда Девятихвостый Лис был побежден, стал одним важнейших событий года, ежегодным праздником, когда на улицы выходили гулять почти всё население и многочисленные гости деревни. Праздник, ставший традицией. Но даже на этом празднике случаются и неприятности: вот воришки, которых пока ещё не поймали, обчищают чей-то дом, пользуясь тем, что полиция сосредоточена на центральных и самых многолюдных улицах, а вот два шиноби-генина лет двадцати от роду уже подрались друг с другом, не поделив выпивку. Всякое может произойти в этот день.

Светловолосого мальчугана зажала в переулке банда малолеток. Разговор 'по понятиям', требование отдать деньги и несколько толчков в грудь. Вот парни что-то крикнули, мальчик ответил нелицеприятно, использовав свое богатое воображение вкупе с приютским лексиконом и завязалась драка. Блондин пытался убежать или хотя бы дать отпор хулиганам, но что может сделать двенадцатилетний подросток против четырех одногодок, да ещё и превосходящих его по комплекции? Правильно, почти ничего. Несколько ударов, принятых на блок руками и вот, сквозь защиту проходит новый удар, что выбивает ему весь воздух из легких. Академия шиноби, стойки и спарринги, но против сразу четырех человек, плотно обступивших и прижавших его к стене шансов вырваться не было. Попинав ещё немного слишком наглого по их мнению пацана, хулиганьё рвануло прочь, едва к ним направился взрослый мужчина, который увидел потасовку. Получить проблем от взрослых, что уже начали приглядываться к потасовке в подворотне, или тем более от полиции никто из хулиганов не желал.

Блондин лежал на земле и тихо стонал: пусть обидчики уже ушли, но он все ещё не мог встать после избиения. Отбитые внутренности, множественные синяки, ушибы и ссадины причиняли слишком много боли. А ведь несколько раз обидчики успели ударить его и ногами, когда он уже лежал на земле. Острая боль в груди и хруст, когда его ударили туда, явно намекали на непорядок с ребрами. Мальчик беззвучно рыдал, шепча сквозь боль тихие проклятия в сторону обидчиков. Воспитанный в приюте он не раз видел подобное, но всегда избегал подобных столкновений сам. Сегодня ему не повезло.

— Почему я? За что меня? Что я вам сделал? — обида от поражения всё ещё сдавливала грудь. Дерись они один на один, да даже если бы их было двое, то он отделал бы их, но вот сразу с четырьмя в ограниченном стенами переулке...

Через несколько минут кто-то из прохожих заметил лежащего без движения ребенка и бросился к нему на помощь. Почти сразу вокруг места происшествия собралась толпа зевак. Ругань по поводу произошедшего, призывы позвать врачей окружили лежащего мальчика.

— Пропустите меня! Да отойди ты... Я врач, пропустите меня! — протолкнулся сквозь собравшуюся толпу к ребенку немного покачивающийся мужчина. — Всем отойти! И позовите уже полицию, его надо немедленно доставить в больницу!

Опустившись на колени рядом с залитым кровью ребенком, он мягко перевернул его на спину, пытаясь осмотреть. Стоило ему увидеть лицо мальчика, как гнев захлестнул мужчину.

— Да это же Лисеныш! — почти прорычал он. Беспокойство и забота сменились всепоглощающим гневом. — А я уже хотел помочь ему... Мерзкое отродье, лишь бы ты сдохло! — оттолкнул он маленькое тельце, вставая.

— Ты что делаешь? — человек рядом отбросил врача в сторону. — Не смей приближаться к нему! А ещё назвался врачом.