Под прицелом

Но книга — будет не об этом.

Первая книга из цикла Линия Разлома была о том, что будет, что может быть, если украинцы победят. Вторая книга — будет о том, что будет, если победят русские, если в Украину войдет русская армия. Этакий антипод первой книге цикла. Попытка литературным слогом изложить прогноз того, что может происходить на Украине в таком случае.

Как и в первой книге, я заявляю — я не антиукраинец. Меня не трясет от ненависти при слове "Украина". Я не хочу, чтобы Россия была оккупантом даже для части украинского народа. Я хочу, чтобы украинский народ сам решал свою судьбу. Более того — я считаю, что Украина должна продолжать существовать после избавления от фашизма.

Но и допустить возрождения нацизма, тем более у себя под боком — мы, русские — просто не можем. Мы, русские, народ, который пострадал от гитлеризма намного больше евреев, который вынес на своих плечах основную тяжесть борьбы с гитлеровской карательной машиной — не можем позволить, чтобы нацизм возродился. Мы — стражи врат, за которыми беснуется посаженный в темницу зверь. И только нам решать что делать, чтобы он не вырвался наружу. Кровью двадцати восьми миллионов — мы завоевали такое право.

Слава России!

Пролог

Последние часы Украины

Ч+27

Киев, улица Тургеневская 59

Дата — центр Укртелекома

Ночь на 11 мая 2016 года

Это был конец — и штаб-сержант морской пехоты США Габриэль Козак, Critical Skill Operator*, относящийся к Crisis-Reaction Team, базирующейся на базу в Сигонелле, Италия, позывной "Гота-семь" это прекрасно понимал. Он участвовал в экстренной эвакуации американского посольства из Ирака и видел, что там происходило. Здесь было примерно то же самое, только вместо банд оголтелых бородатых отморозков — были русские танки, которые по слухам уже достигли окраин Киева и закреплялись на окраинах, не желая рисковать новым Грозным. Возможно, это было и вранье. Но было темно, и он слышал грохот турбин пролетающих в небе штурмовиков. Он готов был поставить деньги на то, что это не украинские штурмовики. Да и летели они на запад.

Штаб — сержант Козак — занимал позицию, укрывшись за деревом на ночной киевской улице Тургеневская, и удерживал северное направление. Его напарник, вместо того, чтобы прикрывать его — удерживал юг, находясь в пятидесяти метрах дальше по улице. Улица — была тихой, узкой, чисто европейской. Из-за машин — были слепые зоны, но штаб-сержант был уверен, что справится с этим.

Уверенность, как и всегда — ему давала его винтовка. Совсем недавно, он поменял свою M39EMR — старую, добрую М21 в высокотехнологичной ложе — на новую KAC М110CQB — ту же самую, ставшую уже легендарной Mk11 mod0, но в компактном исполнении, разработанную с учетом иракского опыта и куда лучше подходящую для уличных боев и перемещении с ней в бронетехнике. На ней — был установлен прицел AN/PAS-13E Thermal Weapon Sight (TWS) — термооптический прицел, который не усиливал рассеянный свет — а улавливал излучаемое человеческими телами тепло — и потому делал его королем ночи. С этим прицелом и этой винтовкой — он тренировался постоянно, и мог попасть с рук в бегущего человека с трехсот метров первым же выстрелом. Обычно — снайперы морской пехоты не тренируются в стрельбе с рук. Для прикрытия позиции служит напарник с автоматическим оружием — но сержант помнил иракские уроки, и знал, что напарник бывает рядом не всегда.

Как сейчас.

Сержант плавно переместил прицел, чтобы обследовать новый сектор, с тоской посмотрел на высотное здание — новое, выстроенное явно недавно и изуродовавшее старый Киев. Будь у него время — он бы и забрался на эту высотку, чтобы с нее контролировать весь квартал — а потом его сняли бы с нее вертолетом. Там можно было бы сутками сидеть. Но вертолета у них не было. Времени не было.

Ничего больше у них не было.

Причина, почему он был один вынужден прикрывать направление — заключалась в том, что еще двое парней из спецгруппы, защищающей посольство и сейчас прикрывавшей его отход — вынуждены были заниматься демонтажом и погрузкой дорогой специальной американской аппаратуры, которая была установлена в этом здании год с небольшим назад и сейчас — не должна была попасть к русским ни в коем случае. Проклятые придурки облажались, и вот теперь — русский медведь так близко, что он может чувствовать его запах, а они, вместо того, чтобы уносить ноги — вынуждены сидеть в самом центре города, который вот — вот падет. Как хренов Багдад, черт его дери...

Погрузкой командовал какой-то козел в костюмчике. Именно командовал — сам он не грузил. Людей у него своих не было, их вывезли еще утром, и потому на эвакуацию аппаратуры дернули всех, кто был под рукой. Оперативников из конторы — местной станции ЦРУ, которые не успели унести ноги или не придумали достаточно весомого повода, чтобы свалить, безопасников из Greystone, еще пару человек из политического отдела посольства. Эти — хоть какую-то пользу принесут, хоть немного отработают свое чертово жалование...

В поле зрения термооптического прицела была высотка, подъезд к ней. Там — шло движение, но угрозы в нем — сержант не видел, хотя видел у одного из стоявших там автомат. Для Киева сейчас, впрочем — обычное дело. Из дома — спешно выносили что-то и грузили в машину — большой внедорожник от Lexus. Судя по тому, что выносили и грузили аккуратно — не воры. Свое грузят. Сматываются...

Впрочем, дело житейское. Сержант не питал к ним ни презрения ни ненависти — это их дело. Может, и в самом деле пора сматываться. Таковы уж эти дикари. Когда ожидался штурм Багдада, а они ждали до последнего с эвакуацией — местные полицейские, охранявшие посольство, одевали гражданскую поддевку под форму или носили ее с собой, в сумке. Это чтобы когда припрет — быстро переодеться и тикать. Дикари, что с них взять. И судить их тоже нельзя — когда вахи взяли город, там убивали с утра и до вечера, Тигр был красный от крови. От такого лучше и в самом деле держаться подальше.

Подошло время — сержант щелкнул по рации, привлекая внимание своего напарника.

— Канада, на связь. Как слышишь.

— Гота, слышу отлично.

— Доложи.

— В секторе чисто. Небольшое движение, гражданские. Оружия нет.

Его напарника — звали "Канада", потому что он родился в Канаде. Правда, у самой границы — его отец был менеджером в автомобильной промышленности, работал на канадском заводе Крайслера. Сын по его пути не пошел, тем более что американская автомобильная промышленность дышала на ладан. Вместо этого — он стал морским пехотинцем и быстро добрался до одного из самых элитных подразделений — спецназа морской пехоты. Они кстати не относились к группам обеспечения безопасности посольств, их основной специальностью было немедленное кризисное реагирование, и потому они были лучшими специалистами по уличным боям и антипартизанской войне в морской пехоте США. Сюда их перебросили после наступления в Донецке — кто же знал, что русские нанесут удар и им придется иметь дело с танками. Их было тридцать человек на весь Киев и у них не было ни одного ПЗРК, ни одного ПТУРа, чтобы сдержать ринувшегося на Запад русского медведя. Еще было небольшая группа спецназа ВВС USAF Red Horse, предназначенная для обеспечения эвакуации американской собственности и персонала из критических опасных районов. Они могли справиться со многим — но не с наступающей на Киев танковой дивизией русских. Их командир, подполковник Джейк Берч, отправляя их на задание, вполне серьезно сказал им быть готовыми к тому, что они будут отрезаны наступлением русских и им придется выбираться из Киева самим.

Черт бы побрал всё, как не вовремя...

— У меня небольшое движение. Один хрен с АК в оборонительной позиции.

— Агрессивен?

— Нет, иначе бы я его пристрелил. Похоже, собирается драпать, как и все мы.

— Удачи ему.

— Как и всем нам.

— Да, брат. Как и всем нам.

Сам он — за свою судьбу не беспокоился — при наступлении бывает полный бардак, и они вдвоем — запросто выскользнут из кольца, куда-нибудь в юго-восточном направлении. В конце концов, каждый из них проходил курс полевого разведчика и готовился к действиям во вражеском тылу. Проблема будет в том, если на них повиснут чертовы гражданские. И совсем хреново будет — если прикажут вытаскивать аппаратуру.

Тем временем — к дому вырулил еще один автомобиль, темный Фольксваген Туарег — и тут же, грянула длинная автоматная очередь. В прицеле — сержант увидел, как ублюдок с АК дал длинную автоматную очередь по Туарегу.

— Боже! Сукин сын!

— Гота. Вопрос — что там у тебя?

— Тот хрен с АК. Он пристрелил парня.

— Какого нахрен парня? Гота, ты в порядке?

— Ястреб, общий, вопрос — кто стреляет, кто стреляет? Вопрос — на улице безопасно?

Этот тот хренов п...р в костюмчике.

— Здесь Гота, сэр. Ублюдок с АК, примерно сто метров от меня, на двенадцать. Пристрелил какого-то парня в машине, гражданского.

Снова раздались выстрелы. Подонок с АК-47 шел вокруг машины, одиночными добивая тех, кто в ней был.

— Ястреб, Готе вопрос — он угрожает нашей позиции? Огонь идет в нашу сторону?

Сержант — уже выбрал большую часть хода спускового крючка.

— Отрицательно, сэр, повторяю — отрицательно. Это какие-то местные разборки. Разрешите стрелять, сэр?

— Гота, открывать огонь запрещено. Только в ответ, как поняли, подтвердите.

Гота чуть ослабил нажим на спуск

— Вас понял, сэр. Наблюдаю за ситуацией.

Ублюдок с АК остановился и посмотрел в темноту. Красное перекрестье прицела было прямо на нем, Гота молился — давай, парень, только подними свою гребаную пушку и я отправлю тебя в ад экспрессом, и мне плевать, кто ты там есть. Просто подними свою гребаную пушку. Но ублюдок не сделал этого. Вместо этого — он принялся толкать расстрелянный им Туарег, чтобы освободить выезд.

— Гота, Ястребу, вопрос — сколько времени еще займет погрузка?

— Ястреб — Готе. Минут десять.

— Понял, сэр.

У того парня — все заняло еще меньше времени. С территории жилого комплекса — начал выезжать Лексус, он ловко запрыгнул в машину, на переднее пассажирское — и они ушли куда-то вниз, скрылись за поворотом.

Повезло сукину сыну. Сержант был настроен пристрелить его просто для обеспечения пути отхода.

— Ястреб. Общая информация — мы закончили с погрузкой, повторяю — мы закончили. Гота Ястреб, сообщите обстановку.

— Канада, на шесть чисто, на улице чисто, движения нет.

— Гота, на двенадцать чисто, движения не наблюдаю. Маршрут чист по всей зоне видимости.

— Ястреб, окей, окей, отходите к машинам, как можно быстрее, как поняли?

— Гота, понял. Канада, отходишь первым.

— Канада, понял. Пошел.

Сам сержант — принял позицию "с колена", готовый сваливать.

— Гота, здесь Ястреб, я у конвоя. Двигай задницей.

— Гота, понял, я иду...

Снайпер спецназа морской пехоты — поднялся и неловко побежал по улице, спиной чувствуя свою незащищенность. Если он кого-то пропустил — этот кто-то будет только рад всадить ему пулю в спину.

Транспорта в нормальном количестве им не выделили. Они располагали двумя Субурбанами и новеньким, только недавно доставленным Фордом Эконолайн. С обеих Субурбанов — они демонтировали все сидения, чтобы влезла аппаратура, и хватило места унести ноги им самим.

В неярком свете разбросанных ХИС (придурок из ЦРУ демаскировал операцию, хотя какая теперь разница) — он видел своего напарника — он целился дальше по улице из своего М4 с глушителем.

— Давай, давай.

Штаб сержант пробежал к замыкающему Субурбану — там была открыта здоровенная задняя дверь — и рука брата, морского пехотинца, сержанта Тимоти Бриса — схватила его и втащила внутрь...

— Ястреб три. У нас полно, повторяю — полно. Все ястребы на борту.

— Ястреб — два, у нас полно.

— Ястреб один, отправляемся. Маршрут Кило, повторяю — Кило. Всем внимание, вести наблюдение на всем маршруте движения. Огонь только в ответ.

Машины уже трогались. Субурбан был даже величественнее, чем Хаммер, настоящий символ Америки времен Войны с террором, ничуть не менее известный, чем раньше был Кадиллак. Самый большой из гражданских джипов, техасский лимузин, шесть метров длиной, крепкий кузов, высокая посадка и под три тонны весом. На такой машине — можно было справиться с любыми неприятностями.

Кроме русских танков.

— Подними задний борт, нахрен — сказал Брис — мы тут как на ладони.

Сам Брис — прицепил сзади к какому то крючку кусок троса, который носил с собой и продел в образовавшуюся петлю ствол и цевье облегченного пулемета М240Е6.

Сержант Козак сделал то, что его просили.

— Эй, Барни — спросил он Бриса, назвав того по кличке — что ты сделаешь, когда встретишь русскую Т-девятку? Естественно, после того, как наложишь в штаны.

— Спрошу, как убраться отсюда — сказал серьезно Барни — я тут меньше месяца, но эта дыра меня капитально затрахала.

— Эй, тут можно найти и кого получше, кто тебя затрахает. Помнишь ночной клуб?

— Помню — с той же серьезностью отозвался Барни — а помнишь тех местных пидоров, которые забрасывали посольство камнями и бутылками с мочой. Что они от нас хотели, вот скажи мне?

— Наверное, чтобы мы им помогли против русских.

— Да? А какого хрена мы должны им помогать против русских, брат? Почему бы им самим не попробовать справиться с русскими?

— Наверное, ради идеалов демократии и свободного мира — ответил Козак — ради бога, Барни, на мою задницу и без того немало желающих ее затрахать.

— Нет, ты скажи — угрюмо сказал пулеметчик — я пятый ребенок в семье. Мой отец трудился на двух работах и мать на двух и все равно, нам ни на что не хватало. В армии я впервые нажрался от пуза и оделся не хуже других. А теперь скажи мне, брат, какого хрена Америка должна отдавать хоть доллар этим засранцам. Почему бы не попробовать истратить его в США, так было бы больше пользы. Какого хрена они требуют от нас денег, мы им что, что-то должны? Какого хрена им нужны наши деньги?

— Не знаю, брат...

Они уже выбрались из узкой и извилистой улицы на более широкую.

— Знаю только, что это ничем хорошим не кончится.

— Да, брат. Тут ты прав... справа!

Снайпер резко повернулся — чтобы увидеть взлетающие откуда то справа в небо трассеры. Взлетали они с равными промежутками.

— Сигнал?

— Похоже, он самый, брат. Тут, как и в Багдаде — найдется немало тех, кто ждет освободителей.

— Везде одно и то же дерьмо.

Машины тем временем резко затормозили.

— Узнай, что за хрень...

Снайпер активировал рацию.

— Ястребу один Ястреб три, вопрос — причина остановки.

— Ястреб три, улица перекрыта, мы сейчас попытаемся проехать. Сохраняйте бдительность.

— Ястреб один, понял.

— Что там.

— Препятствие на дороге. Сейчас попробуют проехать.