Под прицелом

Умирают все одинаково,

если пуля попала в цель.

По случайности, а не знаково

все становятся под прицел...

Анастасия Дмитрук

Лютое время

Линия разлома 3

От автора.

Некоторое время назад — я написал несколько публицистических статей про Украину. С Вашего позволения приведу отрывок из одной из этих статей: "Украина. Время П"

В конце прошлого года я написал прогноз с несколькими вариантами развития событий. Сейчас все свелось, по сути, к двум — советский вариант распада и югославский вариант распада. Давайте будем честными: полностью единство страны уже не сохранить. Вопрос в том, сохранится ли государство, которое будет продолжать называть себя Украина — или страну постигнет полный развал. Пока ситуация не дошла до необратимости полного развала — но многое говорит именно за него. Например, то, что если сохранится Украина — то ей придется платить долги, которые накопились в огромном количестве: сейчас все разумные люди понимают, что Украина долги не выплатит, но и пойти на списание международные кредиторы не могут: слишком много долгов и слишком плохой пример для остальных. Понятно, что и России выгоден полный и окончательный развал Украины: проще конструировать новую реальность, и отпадают вопросы о статусе Крыма как оккупированной территории. Оккупированной? А кому она принадлежит по праву? Вот, то-то же.

Вообще, то, что происходит на Украине — напоминает театр постапокалипсиса, несмешной цирк. В страшной, засасывающей на дно воронке, в преддверии ада кружатся в танце, взаимодействуя между собой подонки и идеалисты, революционеры и контрреволюционеры, фашисты и антифашисты. В безумном хороводе найдется место каждому. Сектанту, которого избрали и.о. президента при пустом зале Рады. Истероидному психопату, ставшему министром. Диджею и гомосексуалисту, тоже ставшему министром — за то, что кривлялся на сцене Майдана. Наркоману, назначенному прокурором области. Педерасту, призывающему к войне с Россией. Молодой медсестре, которую расстреляли нелюди из Правого сектора. Бабке с кастрюлей на голове, которая ходила на Майдан. Сотням самообороны, напоминающим уцелевших в апокалипсисе. Девушке, задохнувшейся дымом в доме Профсоюзов и ее ровеснице, которая разливала коктейли, чтобы поджечь дом Профсоюзов, а потом ее зверски избили во дворе своего дома. Мошеннице, назначенной главой антикоррупционного комитета Рады. Олигарху, назначенному губернатором. Главфашисту с еврейской родословной. Журналисту, тщетно пытающемуся докричаться до соотечественников, предупредить о беде. Простой жительнице Киева, которая носила сумки на Майдан, а теперь потеряла работу. Ведущей новостной программы, ополоумевшей от русофобии. Адмиралу, потерявшему без боя весь свой флот. Ополченцу на славянском блок-посту, поклявшемуся умереть, но не пропустить. Все эти люди что-то орут, доказывают друг другу, митингуют, жгут, стреляют, бьют, дышат, любят, ненавидят. Они могут все, это их страна. Кроме одного. Воронку — остановить они не в силах...

Эту статью я написал шестого мая 2014 года. В тот момент, когда я пишу эти строки, на дворе — самый конец июня. Что произошло в Украине за это время?

Да по сути ничего хорошего. Все так же — стреляют, бьют, жгут, бомбят. Расстреливают рынки, больницы, жилые дома. В Западную Украину — идут похоронки. Вроде как ни шатко, ни валко идут переговоры о мире. Их ведет бывший президент страны, во многом на совести которого — первый Майдан и сползание Украины в бездну. Губернатором мятежного Донбасса собираются сделать одного из наиболее одиозных и ненавидимых западной Украиной людей, а второй человек, тоже олигарх, главный спонсор Майдана, и тоже один из наиболее ненавидимых, но уже на Востоке страны людей — горячо поддерживает это назначение. Что значит такое трогательное единение? Да всего — навсего то, что политическая элита Украины по-прежнему едина, и едина в своем наплевательстве как на интересы Востока, так и на интересы Запада. Ее не интересует ничего, кроме возможности и дальше воровать и распиливать. Если война закончится пусть худым, но миром — вот увидите, на восстановление Донбасса пойдут огромные деньги. И их там будут дербанить. Просто потому, что есть возможность дербанить. Раз есть повод для дербана — тот же самый аэропорт в Донецке, попавший под авиаудар — значит, будет и дербан. Его не может не быть. А Запад Украины — окажется на бобах. Потому что там — повода для дербана не будет. Все просто. После бегства Януковича — вся олигархическая верхушка — едина в своем стремлении сохранить некий статус — кво и продолжить дербан. А Национальную Гвардию они бросают в пекло, чтобы в братоубийственной бойне сжечь наиболее пассионарную часть молодежи и не допустить, чтобы Майдан снова собрался, уже изначально с боевым оружием и задал простой вопрос: а за что мы собственно сражались и что получили? И не пора ли изменить ситуацию в корне?

Но, продолжая сталкивать лбами, разводить и манипулировать, лить чужую кровь — украинские элиты не понимают, не осознают (а может, и понимают, и осознают, да сбежать рассчитывают) что в стране зародилась и сейчас зреет куда более страшная сила, чем все что было до этого. Логика противостояния — подталкивает эту силу на авансцену украинской истории, потому что все остальное испробовали и ничего другое не работает

Имя этой силы — фашизм.

http://rusvesna.su/news/1403958260

Официальный Киев должен "создать условия" для выезда в Россию всех жителей Донбасса, не связывающих свое будущее с Украиной, пусть даже их количество будет измеряться сотнями тысяч.

Об этом в эфире ток-шоу Шустер Live заявил депутат Верховной Рады Анатолий Гриценко, экс-министр обороны Украины.

"Давайте честно признаем, что в Луганской и Донецкой областях есть немало людей, которые держат в кармане украинский паспорт, но никогда не были и не станут гражданами Украины. Они не интересуются и не хотят изучать украинскую историю. Их не интересует украинская современность и перспектива. Они за всю жизнь не прочитали ни одной украинской книжки. Если какую-то песню и знают, то она начинается словами "Союз нерушимый...".

Эти люди мечтают жить в РФ. С другой стороны, Путин ощущает проблему демографии. Территория огромная — некем заселять. Давайте дополнительный пункт плана: создать им коридор, "поезда счастья" — украинские паспорта сложили — и вперед. Без всяких препятствий.

Пусть они живут на Урале, в Чечне, или на Колыме. Это их дело. А те, что останутся, — с ними спокойствие найдем быстрее. Потому что они свое будущее связывают с Украиной. А с теми — никогда не решим.

И сколько их будет — 50 или 100, или 400 тысяч — пусть. Если они видят там счастье — пусть себе найдут. А мы построим тут нормальную страну", — сказал Гриценко.

Человек, который это говорит — родился и вырос в СССР, стране, сломавшей хребет гитлеровскому зверю. В СССР — теория фашизма была табуирована, ее не изучали, никто не знал точного определения фашизма, какие действия и ситуации являются признаками фашизма — и потому бывший министр обороны Гриценко не осознает себя фашистом. Хотя, безусловно, фашистом является. .

Есть еще хлеще...

http://anna-news.info/node/17029

На днях Министерство обороны Украины, подконтрольное киевской хунте, сообщило о планах фильтрации населения юго-востока страны. Жители в этих регионах находятся фактически в состоянии жесточайшей блокады, ряд городов пребывает под постоянным артобстрелом, в некоторых назревает гуманитарная катастрофа, продукты питания и медикаменты поступают нерегулярно, в ряде населённых пунктов не хватает даже воды и выход для мирных граждан один — стать беженцами...

И вот непосредственно после заседания правительства Михаил Коваль, аж целый генерал-полковник, и.о. министра обороны, заявил дословно следующее: "Будет проводиться абсолютная фильтрация людей... Специальные фильтрационные мероприятия... Когда смотрят, чтобы среди людей, в том числе среди женщин, не было связанных с сепаратизмом, которые совершили преступления на просторах Украины, преступления, связанные с террористической деятельностью...

А это все может быть, у нас информации очень много... База очень мощная... И соответствующие структуры, которые для этого предназначены, они это будут проводить... Кроме того, есть серьезный вопрос, который связан с тем, что людей будут расселять в разные регионы"...

Заявление Коваля всколыхнуло весь цивилизованный мир, как минимум, по трём причинам. Во-первых, незадолго до этого гауляйтер Украины Пётр Порошенко сообщил о создании т.н. "гуманитарного коридора", с помощью которого мирное население Донецкой и Луганской народных республик сможет покинуть свои дома и избежать бомбёжек, крайне необходимых хунте на востоке Украины. Иными словами, Порошенко предоставил населению Донбасса, пусть малую, но гарантию безопасности и мирной жизни. Во-вторых, об этом сообщил не какой-то там "советник помощника депутата" — сам министр обороны, хоть и и.о., но в мундире, при погонах и орденах, в действительности — второе лицо, после гауляйтера Порошенко, ответственное за карательную операцию на востоке страны. В-третьих, термин "фильтрация" до сих пор на слуху у тех, кто помнит или знает от родственников старше возрастом об ужасах Второй мировой войны, когда мирное население миллионами уничтожали в концентрационных лагерях третьего рейха, для тех, кто знает, что такое "Бухенвальд" и "Освенцим".

Концентрационные лагеря Третьего рейха появились ещё до начала Второй мировой войны на подконтрольных нацистской Германии территориях. Цель их была одна — очистить землю от "нечистых рас" или же получить дешёвую, можно сказать, дармовую рабочую силу. Множество узников концентрационных лагерей было либо же сразу убито, либо же погибло от изощрённых издевательств, либо от болезней и плохих условий содержания, либо от истощения, либо из-за тяжёлого физического труда и даже из-за бесчеловечных медицинских опытов.

Однако киевская хунта слишком хитра, чтобы заявить о таких целях напрямую. Безусловно, даже маленький ребёнок, живущий на Донбассе, представляет угрозу для правящей Украиной клики самозванцев и проходимцев, получивших власть за счёт государственного переворота. Признать в открытую геноцид собственного народа -оказаться под санкциями, которых у хунты уже немало, следовательно, остаться без уже имеющейся власти и без денег, обещанных Западом. Значит, нужно пойти более изощрённым, "мирным" путём, предположить распространение терроризма и сепаратизма по всей территории Украины из угнетённого Донбасса — и объявить о фильтрации населения, находящегося под бомбами всё той же хунты!

Теперь представим себе все ступени данной операции. Семья, с детьми из того же осаждённого Славянска, проходит фильтрацию. Разумеется, для этого будут созданы соответствующие условия. Сомнительно, чтобы беженцев с Донецкой и Луганской народных республик селили в пятизвездочных гостиницах Киева, — значит, они будут расселены в регионах, далёких от глаз международных наблюдателей. Для беженцев создадут временные поселения с минимумом удобств, на время следствия. Принадлежность к "террористам" и "сепаратистам" будут определять по личным показаниям, фото— и видеоматериалам и показаниям свидетелей.

Вот это самое страшное. Хунта, посеявшее зёрна вражды, не то, что между соседями, даже между братьями, между мужем и женой, между сыном и отцом, — хунта будет только рада свидетельским показаниям ближнего против ближних своих. Что будут делать каратели с "изменниками родины", "предателями", пособниками "террористов" и "сепаратистов", представить достаточно просто. Достаточно вспомнить о расстреле карательными отрядами хунты и своих же раненых, и изувеченных в боях ополченцах в госпиталях, и расстреле транспорта с мирными беженцами. Церемониться хунта не будет.

Но давайте представим, что всё будет действительно цивилизованно, "по-европейски". Семья из Славянска, потерявшая кормильца, мама с двумя детьми, бабушка, потерявшая всех родственников под бомбёжкой, дети, ставшие сиротами, — все они всё-таки прошли т.н. "фильтрацию". Что может предложить им хунта? Убогое жильё (на другое нет средств), детдом, интернат, взрослым — низкооплачиваемую работу (кризис с трудоустройством на Украине общеизвестен, из страны уезжали на заработки в другие страны и в мирное время)... Хуже всего то, всех их поселят где-нибудь в Закарпатской или Ивано-Франковской области, откуда угнали в карательные отряды молодых парней, лишивших их всех самого дорогого в жизни...

Иными словами, беженцы из Донбасса станут потенциальными врагами в любой регионе, подконтрольном киевской хунте, даже младенец, которого мать вынесла из-под хунтовской бомбёжки в самый последний момент. И сами они будут считать всех вокруг врагами.

Можно представить себе существование — не жизнь, именно существование — этих беженцев, прошедших "фильтрацию".

Киевская хунта не хочет мараться, она хочет избавиться от "балласта", который для неё представляет всё население юго-востока Украины, чужими руками.

Будем надеяться, что цивилизованный мир поймёт, что такое "фильтрация" на Украине.

Иначе потом будет поздно.

Как было когда-то поздно с Адольфом Гитлером, "слава" которого, очевидно, не даёт покоя гауляйтеру Украины Петру Порошенко.

Суть ситуации заключается в том, что впервые за все время, прошедшее со Второй мировой войны — в цивилизованном мире (а Украина пока к нему принадлежит по основным признакам) властью и значительной частью населения — готовится расправа с другой, неугодной частью населения. Причем расправа в самом прямом смысле слова — путем массового насильственного перемещения, лишения имущества, возможно, тюремного заключения или убийства. Такое — делал Сталин, на Украине ненавидят Сталина, но готовятся повторить его злодеяния. Удивительно, но факт — коммунисты, Сталин, являются одними из наиболее ненавидимых персонажей на Украине, но при этом никто не гнушается действовать сталинскими, и еще худшими методами. Никто даже не задумывается, что массовая депортация — это как раз сталинский метод решения проблемы. И то, что фактически украинцы не смогут осуществить это, их вину не смягчает: важно то, что об этом говорят, обсуждают, многие это поддерживают, многие готовы лично участвовать в этом, практически не слышны голоса, призывающие остановиться и осознать весь ужас происходящего и всю бесчеловечность планируемого. Не говоря о том, что даже тот небольшой поток беженцев (проукраинских!), который идет с Донбасса на Киев и Львов вызывает у обоих сторон культурный шок и стремление держаться друг от друга как можно дальше, вплоть до отделения Донбасса. Что же будет, когда жителей Востока начнут расселять на Западе не в гомеопатических, а во вполне весомых дозах? Что будет, когда те, кто убивал, и те, кого убивали — будут жить в одном городе, в одном селе? А с российской стороны границы — будут боевые отряды сепаратистов, которые будут мстить за погибших? Никто даже не думает о том, что депортация — приведет не к "обукраиниванию" неукраинцев, а к чудовищному даже на фоне второго Майдана взрыву межэтнической ненависти и резне по всей Украине?

Но книга — будет не об этом.

Первая книга из цикла Линия Разлома была о том, что будет, что может быть, если украинцы победят. Вторая книга — будет о том, что будет, если победят русские, если в Украину войдет русская армия. Этакий антипод первой книге цикла. Попытка литературным слогом изложить прогноз того, что может происходить на Украине в таком случае.

Как и в первой книге, я заявляю — я не антиукраинец. Меня не трясет от ненависти при слове "Украина". Я не хочу, чтобы Россия была оккупантом даже для части украинского народа. Я хочу, чтобы украинский народ сам решал свою судьбу. Более того — я считаю, что Украина должна продолжать существовать после избавления от фашизма.

Но и допустить возрождения нацизма, тем более у себя под боком — мы, русские — просто не можем. Мы, русские, народ, который пострадал от гитлеризма намного больше евреев, который вынес на своих плечах основную тяжесть борьбы с гитлеровской карательной машиной — не можем позволить, чтобы нацизм возродился. Мы — стражи врат, за которыми беснуется посаженный в темницу зверь. И только нам решать что делать, чтобы он не вырвался наружу. Кровью двадцати восьми миллионов — мы завоевали такое право.

Слава России!

Пролог

Последние часы Украины

Ч+27

Киев, улица Тургеневская 59

Дата — центр Укртелекома

Ночь на 11 мая 2016 года

Это был конец — и штаб-сержант морской пехоты США Габриэль Козак, Critical Skill Operator*, относящийся к Crisis-Reaction Team, базирующейся на базу в Сигонелле, Италия, позывной "Гота-семь" это прекрасно понимал. Он участвовал в экстренной эвакуации американского посольства из Ирака и видел, что там происходило. Здесь было примерно то же самое, только вместо банд оголтелых бородатых отморозков — были русские танки, которые по слухам уже достигли окраин Киева и закреплялись на окраинах, не желая рисковать новым Грозным. Возможно, это было и вранье. Но было темно, и он слышал грохот турбин пролетающих в небе штурмовиков. Он готов был поставить деньги на то, что это не украинские штурмовики. Да и летели они на запад.

Штаб — сержант Козак — занимал позицию, укрывшись за деревом на ночной киевской улице Тургеневская, и удерживал северное направление. Его напарник, вместо того, чтобы прикрывать его — удерживал юг, находясь в пятидесяти метрах дальше по улице. Улица — была тихой, узкой, чисто европейской. Из-за машин — были слепые зоны, но штаб-сержант был уверен, что справится с этим.

Уверенность, как и всегда — ему давала его винтовка. Совсем недавно, он поменял свою M39EMR — старую, добрую М21 в высокотехнологичной ложе — на новую KAC М110CQB — ту же самую, ставшую уже легендарной Mk11 mod0, но в компактном исполнении, разработанную с учетом иракского опыта и куда лучше подходящую для уличных боев и перемещении с ней в бронетехнике. На ней — был установлен прицел AN/PAS-13E Thermal Weapon Sight (TWS) — термооптический прицел, который не усиливал рассеянный свет — а улавливал излучаемое человеческими телами тепло — и потому делал его королем ночи. С этим прицелом и этой винтовкой — он тренировался постоянно, и мог попасть с рук в бегущего человека с трехсот метров первым же выстрелом. Обычно — снайперы морской пехоты не тренируются в стрельбе с рук. Для прикрытия позиции служит напарник с автоматическим оружием — но сержант помнил иракские уроки, и знал, что напарник бывает рядом не всегда.

Как сейчас.

Сержант плавно переместил прицел, чтобы обследовать новый сектор, с тоской посмотрел на высотное здание — новое, выстроенное явно недавно и изуродовавшее старый Киев. Будь у него время — он бы и забрался на эту высотку, чтобы с нее контролировать весь квартал — а потом его сняли бы с нее вертолетом. Там можно было бы сутками сидеть. Но вертолета у них не было. Времени не было.

Ничего больше у них не было.

Причина, почему он был один вынужден прикрывать направление — заключалась в том, что еще двое парней из спецгруппы, защищающей посольство и сейчас прикрывавшей его отход — вынуждены были заниматься демонтажом и погрузкой дорогой специальной американской аппаратуры, которая была установлена в этом здании год с небольшим назад и сейчас — не должна была попасть к русским ни в коем случае. Проклятые придурки облажались, и вот теперь — русский медведь так близко, что он может чувствовать его запах, а они, вместо того, чтобы уносить ноги — вынуждены сидеть в самом центре города, который вот — вот падет. Как хренов Багдад, черт его дери...

Погрузкой командовал какой-то козел в костюмчике. Именно командовал — сам он не грузил. Людей у него своих не было, их вывезли еще утром, и потому на эвакуацию аппаратуры дернули всех, кто был под рукой. Оперативников из конторы — местной станции ЦРУ, которые не успели унести ноги или не придумали достаточно весомого повода, чтобы свалить, безопасников из Greystone, еще пару человек из политического отдела посольства. Эти — хоть какую-то пользу принесут, хоть немного отработают свое чертово жалование...

В поле зрения термооптического прицела была высотка, подъезд к ней. Там — шло движение, но угрозы в нем — сержант не видел, хотя видел у одного из стоявших там автомат. Для Киева сейчас, впрочем — обычное дело. Из дома — спешно выносили что-то и грузили в машину — большой внедорожник от Lexus. Судя по тому, что выносили и грузили аккуратно — не воры. Свое грузят. Сматываются...

Впрочем, дело житейское. Сержант не питал к ним ни презрения ни ненависти — это их дело. Может, и в самом деле пора сматываться. Таковы уж эти дикари. Когда ожидался штурм Багдада, а они ждали до последнего с эвакуацией — местные полицейские, охранявшие посольство, одевали гражданскую поддевку под форму или носили ее с собой, в сумке. Это чтобы когда припрет — быстро переодеться и тикать. Дикари, что с них взять. И судить их тоже нельзя — когда вахи взяли город, там убивали с утра и до вечера, Тигр был красный от крови. От такого лучше и в самом деле держаться подальше.

Подошло время — сержант щелкнул по рации, привлекая внимание своего напарника.

— Канада, на связь. Как слышишь.

— Гота, слышу отлично.

— Доложи.

— В секторе чисто. Небольшое движение, гражданские. Оружия нет.

Его напарника — звали "Канада", потому что он родился в Канаде. Правда, у самой границы — его отец был менеджером в автомобильной промышленности, работал на канадском заводе Крайслера. Сын по его пути не пошел, тем более что американская автомобильная промышленность дышала на ладан. Вместо этого — он стал морским пехотинцем и быстро добрался до одного из самых элитных подразделений — спецназа морской пехоты. Они кстати не относились к группам обеспечения безопасности посольств, их основной специальностью было немедленное кризисное реагирование, и потому они были лучшими специалистами по уличным боям и антипартизанской войне в морской пехоте США. Сюда их перебросили после наступления в Донецке — кто же знал, что русские нанесут удар и им придется иметь дело с танками. Их было тридцать человек на весь Киев и у них не было ни одного ПЗРК, ни одного ПТУРа, чтобы сдержать ринувшегося на Запад русского медведя. Еще было небольшая группа спецназа ВВС USAF Red Horse, предназначенная для обеспечения эвакуации американской собственности и персонала из критических опасных районов. Они могли справиться со многим — но не с наступающей на Киев танковой дивизией русских. Их командир, подполковник Джейк Берч, отправляя их на задание, вполне серьезно сказал им быть готовыми к тому, что они будут отрезаны наступлением русских и им придется выбираться из Киева самим.

Черт бы побрал всё, как не вовремя...

— У меня небольшое движение. Один хрен с АК в оборонительной позиции.

— Агрессивен?

— Нет, иначе бы я его пристрелил. Похоже, собирается драпать, как и все мы.

— Удачи ему.

— Как и всем нам.

— Да, брат. Как и всем нам.

Сам он — за свою судьбу не беспокоился — при наступлении бывает полный бардак, и они вдвоем — запросто выскользнут из кольца, куда-нибудь в юго-восточном направлении. В конце концов, каждый из них проходил курс полевого разведчика и готовился к действиям во вражеском тылу. Проблема будет в том, если на них повиснут чертовы гражданские. И совсем хреново будет — если прикажут вытаскивать аппаратуру.

Тем временем — к дому вырулил еще один автомобиль, темный Фольксваген Туарег — и тут же, грянула длинная автоматная очередь. В прицеле — сержант увидел, как ублюдок с АК дал длинную автоматную очередь по Туарегу.

— Боже! Сукин сын!

— Гота. Вопрос — что там у тебя?

— Тот хрен с АК. Он пристрелил парня.

— Какого нахрен парня? Гота, ты в порядке?

— Ястреб, общий, вопрос — кто стреляет, кто стреляет? Вопрос — на улице безопасно?

Этот тот хренов п...р в костюмчике.

— Здесь Гота, сэр. Ублюдок с АК, примерно сто метров от меня, на двенадцать. Пристрелил какого-то парня в машине, гражданского.

Снова раздались выстрелы. Подонок с АК-47 шел вокруг машины, одиночными добивая тех, кто в ней был.

— Ястреб, Готе вопрос — он угрожает нашей позиции? Огонь идет в нашу сторону?

Сержант — уже выбрал большую часть хода спускового крючка.

— Отрицательно, сэр, повторяю — отрицательно. Это какие-то местные разборки. Разрешите стрелять, сэр?

— Гота, открывать огонь запрещено. Только в ответ, как поняли, подтвердите.

Гота чуть ослабил нажим на спуск

— Вас понял, сэр. Наблюдаю за ситуацией.

Ублюдок с АК остановился и посмотрел в темноту. Красное перекрестье прицела было прямо на нем, Гота молился — давай, парень, только подними свою гребаную пушку и я отправлю тебя в ад экспрессом, и мне плевать, кто ты там есть. Просто подними свою гребаную пушку. Но ублюдок не сделал этого. Вместо этого — он принялся толкать расстрелянный им Туарег, чтобы освободить выезд.

— Гота, Ястребу, вопрос — сколько времени еще займет погрузка?

— Ястреб — Готе. Минут десять.

— Понял, сэр.

У того парня — все заняло еще меньше времени. С территории жилого комплекса — начал выезжать Лексус, он ловко запрыгнул в машину, на переднее пассажирское — и они ушли куда-то вниз, скрылись за поворотом.

Повезло сукину сыну. Сержант был настроен пристрелить его просто для обеспечения пути отхода.

— Ястреб. Общая информация — мы закончили с погрузкой, повторяю — мы закончили. Гота Ястреб, сообщите обстановку.

— Канада, на шесть чисто, на улице чисто, движения нет.

— Гота, на двенадцать чисто, движения не наблюдаю. Маршрут чист по всей зоне видимости.

— Ястреб, окей, окей, отходите к машинам, как можно быстрее, как поняли?

— Гота, понял. Канада, отходишь первым.

— Канада, понял. Пошел.

Сам сержант — принял позицию "с колена", готовый сваливать.

— Гота, здесь Ястреб, я у конвоя. Двигай задницей.

— Гота, понял, я иду...

Снайпер спецназа морской пехоты — поднялся и неловко побежал по улице, спиной чувствуя свою незащищенность. Если он кого-то пропустил — этот кто-то будет только рад всадить ему пулю в спину.

Транспорта в нормальном количестве им не выделили. Они располагали двумя Субурбанами и новеньким, только недавно доставленным Фордом Эконолайн. С обеих Субурбанов — они демонтировали все сидения, чтобы влезла аппаратура, и хватило места унести ноги им самим.

В неярком свете разбросанных ХИС (придурок из ЦРУ демаскировал операцию, хотя какая теперь разница) — он видел своего напарника — он целился дальше по улице из своего М4 с глушителем.

— Давай, давай.

Штаб сержант пробежал к замыкающему Субурбану — там была открыта здоровенная задняя дверь — и рука брата, морского пехотинца, сержанта Тимоти Бриса — схватила его и втащила внутрь...

— Ястреб три. У нас полно, повторяю — полно. Все ястребы на борту.

— Ястреб — два, у нас полно.

— Ястреб один, отправляемся. Маршрут Кило, повторяю — Кило. Всем внимание, вести наблюдение на всем маршруте движения. Огонь только в ответ.

Машины уже трогались. Субурбан был даже величественнее, чем Хаммер, настоящий символ Америки времен Войны с террором, ничуть не менее известный, чем раньше был Кадиллак. Самый большой из гражданских джипов, техасский лимузин, шесть метров длиной, крепкий кузов, высокая посадка и под три тонны весом. На такой машине — можно было справиться с любыми неприятностями.

Кроме русских танков.

— Подними задний борт, нахрен — сказал Брис — мы тут как на ладони.

Сам Брис — прицепил сзади к какому то крючку кусок троса, который носил с собой и продел в образовавшуюся петлю ствол и цевье облегченного пулемета М240Е6.

Сержант Козак сделал то, что его просили.

— Эй, Барни — спросил он Бриса, назвав того по кличке — что ты сделаешь, когда встретишь русскую Т-девятку? Естественно, после того, как наложишь в штаны.

— Спрошу, как убраться отсюда — сказал серьезно Барни — я тут меньше месяца, но эта дыра меня капитально затрахала.

— Эй, тут можно найти и кого получше, кто тебя затрахает. Помнишь ночной клуб?

— Помню — с той же серьезностью отозвался Барни — а помнишь тех местных пидоров, которые забрасывали посольство камнями и бутылками с мочой. Что они от нас хотели, вот скажи мне?

— Наверное, чтобы мы им помогли против русских.

— Да? А какого хрена мы должны им помогать против русских, брат? Почему бы им самим не попробовать справиться с русскими?

— Наверное, ради идеалов демократии и свободного мира — ответил Козак — ради бога, Барни, на мою задницу и без того немало желающих ее затрахать.

— Нет, ты скажи — угрюмо сказал пулеметчик — я пятый ребенок в семье. Мой отец трудился на двух работах и мать на двух и все равно, нам ни на что не хватало. В армии я впервые нажрался от пуза и оделся не хуже других. А теперь скажи мне, брат, какого хрена Америка должна отдавать хоть доллар этим засранцам. Почему бы не попробовать истратить его в США, так было бы больше пользы. Какого хрена они требуют от нас денег, мы им что, что-то должны? Какого хрена им нужны наши деньги?

— Не знаю, брат...

Они уже выбрались из узкой и извилистой улицы на более широкую.

— Знаю только, что это ничем хорошим не кончится.

— Да, брат. Тут ты прав... справа!

Снайпер резко повернулся — чтобы увидеть взлетающие откуда то справа в небо трассеры. Взлетали они с равными промежутками.

— Сигнал?

— Похоже, он самый, брат. Тут, как и в Багдаде — найдется немало тех, кто ждет освободителей.

— Везде одно и то же дерьмо.

Машины тем временем резко затормозили.

— Узнай, что за хрень...

Снайпер активировал рацию.

— Ястребу один Ястреб три, вопрос — причина остановки.

— Ястреб три, улица перекрыта, мы сейчас попытаемся проехать. Сохраняйте бдительность.

— Ястреб один, понял.

— Что там.

— Препятствие на дороге. Сейчас попробуют проехать.

— Мне эта срань знакома.

На сержанта Козака обстановка действовала удручающе... стены домов по обе стороны улицы, деревья, какие-то отблески. Общая атмосфера конца. Как то раз он читал иллюстрированную книгу и ему запоминалась репродукция картины — Последний день Помпеи. Вот, это примерно, оно...

Тем временем — они протиснулись мимо какой-то баррикады — люди перегораживали дорогу транспортом и поваленными деревьями. Работали при свете костра, вот отсюда и отблески. Сержант заметил у одного из "лесорубов" АК-74.

— Парень с АК справа. Не дергайся.

Они проехали. Поехали дальше, но на более низкой скорости.

— Какого хрена этот сукин сын полез на Кило? Центральные улицы наверняка перекрыты баррикадами. Он что, не мог проехать Браво?

— Мы уже ехали туда по Браво.

— Да, и путь был свободен.

— Ты никогда не отступаешь тем же путем, по которому пришел.

— Да, но мы, б... в городе, который вот — вот падет.

— Может он боится заблудиться?

— Не знаю. Просто поверить не могу, что этот е....ат командует людьми.

— Да пошел он... Как думаешь — пулеметчик кивнул на виднеющуюся вдали баррикаду — на сколько она удержит русские танки?

— Ну, если у них есть РПГ, то может и удержит.

— Если у них есть РПГ, то русские снесут город к чертям собачьим. Они должны это понимать.

— Вряд ли. В любом случае это их проблемы.

Впереди — раздались выстрелы — и машины снова начали терять скорость.

— Вот же... Ястребу один Ястреб три, вопрос — что там у вас впереди!

— Ястреб три, у нас тут местные, агрессивно настроены. Сейчас проедем

Но вместо этого — машины остановились. Сержант оглянулся — и то, что он увидел, заставило его похолодеть от ужаса.

Они влипли.

Впереди — горели какие-то костры — и от них, к машинам быстро бежали люди. Некоторые с оружием.

— Закрываем дверь, быстро! Бросай свой пулемет, нахрен!

Барни — нажал на кнопку — и верхняя часть огромной задней двери начала медленно, но неумолимо опускаться на гидроупорах. Подбежавший с их стороны к машине первый местный — в ярости начал стучать чем-то о борт машины о стекла, которые были защищенными.

— Вот сукин сын...

— Нам тут не рады.

— Ястребу один Ястреб три, у нас тут проблемы с местными.

— Ястреб три всем, не выходить из машин. Веду переговоры...

— Он ведет переговоры.

— Да и хрен ему на рыло — сказал Барни и достал из кобуры на боку укороченный до предела дробовик Remington с пистолетной рукояткой, в варианте door breacher — сейчас эти сукины дети кое-что новое узнают об американцах.

— Опусти ружье, нахрен. Только по команде.

— Ага.

Сам Козак тоже достал свой пистолет — Кольт с удлиненным магазином. Тем временем — местные майданствующие попытались пропороть шины — но обнаружили, что там специальные вставки и резиновая пена и ножом их не возьмешь. Это привело их в еще большую ярость.

— Ястребу один Ястреб три, местные пытаются проникнуть в машину, ведут себя агрессивно...