У историков всё намного серьёзней нежели у физиков. Даже простое наблюдение за происходящими событиями чревато искажениями текущей действительности. Вести непосредственное наблюдение за любым событием в прошлом, было возможно. Причём, для этого не нужно было покидать своё время. Достаточно было переместить по времени в нужную точку пространства разведывательный зонд и наблюдай всё, что душе угодно. Такие стационарные и мобильные зонды отправлялись в прошлое десятками. Точно так же они возвращались назад, если только в процессе работы не получали фатальных повреждений. Этот способ инструментальной разведки имел один недостаток — запущенные в прошлое зонды неизбежно привлекали внимание аборигенов и о ведении дальнейшей работы можно было сразу забыть. В большинстве случаев появление непонятных артефактов из будущего вызывало нездоровую реакцию местных жителей. Реакция была разной и зависела от места проведения исследований и изучаемой эпохи. Аборигены либо бежали от непонятного, либо пытались уничтожить запущенные к ним зонды. Дважды столкнулись с попыткой захвата зондов в целости и сохранности. Целью попыток захвата, по всей видимости было желание изучить непонятные устройства. Приходилось прерывать разведку и срочно "выдергивать" технику назад в будущее. Проблему маскировки приборов наблюдения конечно сумели решить. Прежде всего за счет миниатюризации. Но в тех случаях, когда требовалось наблюдать обширные пространства, приходилось идти иным путём. Ради этого в интересующих историков временах создавались целые спутниковые группировки в околоземном пространстве. Это тоже давало историкам немало информации, особенно про те времена, когда массово начали использоваться электронные средства связи. Как только стали так поступать, к историкам мгновенно присоединились географы, которым тоже было интересно прошлое. Правда, их интересовали совершенно иные вещи.

Но наиболее интересные подробности местной жизни таким способом не изучишь. Вопрос о необходимости перейти к изучению прошлого методом агентурной разведки, возник сразу после первых неудач с зондами. Но с этим возникли ещё большие сложности, которые не сразу получилось обойти. Отправить сквозь тьму веков живое существо было невозможно. Может быть пока невозможно, а может быть принципиально невозможно. Опыты на животных показали, что сквозь временной поток путешествовать может лишь труп. Отправленные в прошлое животные, добирались туда без видимых повреждений тела и без малейших проявлений жизни. Уже это создало трудности с отправкой живых наблюдателей. Но чем хороша была наука этого времени, так это небывалыми для прошлых веков достижениями. В частности, в деле продления человеческой жизни. Биологи давно научились создавать искусственные организмы, внешне и внутренне не отличимые от взятого за образец оригинала. Конечно, штамповать человеческие тела в миллиардных количествах им было не под силу. И миллионы тел — это из области несбыточных фантазий. Но пару тысяч тел в год, для продления жизни наиболее выдающимся представителям рода человеческого, произвести получалось.

Как водится, вопрос о том, кто из землян является наиболее ценным для всего человечества, решал довольно узкий круг лиц. Персоны эти как правило считали наиболее ценными личностями именно себя. Но бывали в этом правиле и исключения. Например, для хроноразведчиков. Рассчитывать на десяток искусственных тел Иван и Акихиро вполне могли. Эксперимент одобрен самым высоким академическим начальством и потому насчёт обеспечения всем необходимым для успешного его проведения, беспокоиться не стоило.

Главное, чтобы были подходящие на роль эмиссаров люди. Возраст эмиссаров при этом не имел значения. Если нужно, то по имеющемуся образцу, специалисты создадут хоть младенца, хоть глубокого старца. Правда, в виде неживой туши.

Второй проблемой, которую всё-таки удалось решить, это вопрос наделения полученного тела сознанием. В принципе, достаточно было скопировать сознание реципиента и полученную копию поместить в мозг дублёра. Просто на словах, но не просто на деле.

Дело в том, что основным заказчиком на создание дублёра были как раз те, кто обладал огромной властью и влиянием в обществе. Позволить копировать своё сознание, значит поделиться с посторонними для них людьми самыми сокровенными тайнами. Именно поэтому технологии ментоскопирования являлись сугубо секретными и кого попало к работе с чужим сознанием не допускали. Но и в этом вопросе экспериментаторам обязательно пойдут навстречу.

А вот третья проблема — оживление дублёра, была самой трудной и самой важной. Кто этим занимается и что при этом делает, мало кто знал. Ходили слухи, что некие ужасно секретные учёные всё-таки поняли физическую сущность человеческой души. По дошедшим до широкой публики слухам, неизвестные гении сумели экспериментально доказать, что душа человеческая действительно бессмертна. Но так же было установлено, что тело человеческое не является вместилищем этой самой души. Просто потому, что этот самый сгусток высокоорганизованных полей, что древние люди и назвали душой, занимает в пространстве объём, равный объёму самой Вселенной. Причем, состояние этих самых полей постоянно меняется, а тело человеческое — не более, чем питательная среда для них. Как только тело перестаёт удовлетворять душу в качестве источника питания, эта самая душа отторгает от себя негодную "пищу", не забыв при этом прихватить с собой и сознание.

Правдой это было или дезинформацией, трудно сказать. Но к специалистам, которые выполняли столь тонкую работу, как взаимное сопряжение души, сознания и тела, не подпускали близко даже большинство заказчиков.

В любом случае, эти тонкости подготовки эксперимента не очень то и волновали экспериментаторов. Раз решение принято и утверждено, значит всё будет сделано как нужно и в разумные сроки.

— Интересно, наши боссы понимают, чем они рискуют? — поинтересовался Иван у коллеги, который как раз и присутствовал на том самом совещании у директора, где и была поставлена задача на прогрессорскую деятельность в прошлом.

— Наши боссы всё прекрасно понимают, — ответил японец, вот только и над ними есть боссы, которые ничего подобного принимать во внимание не хотят. А что они на самом деле хотят, нам не известно.

Того риска, о котором они оба знали и о котором предупреждали всех хроноразведчиков, в их институте всегда старались избежать. Состоял он в том, что попытка изменить прошлое никогда не останется безнаказанной. Всё дело было в некоторых закономерностях исторического развития общества. Про 'эффект бабочки Бредберри' тут все помнили, но всерьёз его никто не воспринимал. В большинстве случаев менять прошлое — бесполезное занятие. Историю человечества можно сравнить с путешествием по труднопроходимой местности. Проще говоря, пройти можно только там, где это возможно. Любая попытка свернуть в сторону обречена на провал. То отвесные скалы мешают, то болотная трясина. Попробовать конечно можно, но это потребует такой затраты сил, что поневоле вернешься на прежнюю тропу. Так и с историей человечества. Все изменения в жизни общества происходят естественным путем и само движение вперед устойчиво идёт по наиболее вероятному направлению. Внести изменения можно, но это потребует привлечения огромных ресурсов, обходится очень дорого. А в итоге, не смотря на все старания, отклонение от установившейся линии развития получается небольшим и компенсируется следующим событием, возвращающим общество на прежний путь. Такую вещь старательно вдалбливают в голову всем, кто работает в хроноразведке. 'Зигзаги на пути развития взаимно компенсируются!' Уже поэтому, попытка прогрессорства заранее обречена на неудачу. В большинстве случаев конечно. Но есть в этом правиле и исключения. И в этом заключается ещё больший риск.

Здесь тоже уместно сравнение с путешественником, который шёл единственно возможным путём и вышел на развилку дорог. Как и в старинной сказке, он обретает возможность свободного выбора. Подобные ситуации возникают и в истории. Возникают точки бифуркации и у общества возникает возможность смены маршрута. Каков будет его выбор? Этого никто заранее не предскажет. Но можно и подтолкнуть к нужному выбору. Именно в этой ситуации всё дело может решить либо случайность, либо небольшая группа заговорщиков, либо волевое решение лидера. Или тайная деятельность прогрессоров.

Чем это грозит обществу будущего? А вот этого точно никто не знал. И до сего дня не стремился проверить этого на практике. Зато теперь решили проверить. Руководитель лаборатории хронофизики Амарал Бандейрас Родригеш да Коста, уверял, что никаких страшных последствий проводимый эксперимент не вызовет.

— Я не понимаю вашей нерешительности, коллега, — убеждал он сомневающегося Акихиро, — принято решение на локальное воздействие, а не глобальное. Чего вы опасаетесь? Возникнет небольшой зигзаг истории, который спустя десять лет будет компенсирован совершенно иным воздействием. Причём, компенсирующее воздействие даже не нужно специально готовить. Всё вернется на круги своя в результате естественной реакции мира на произошедшие в нём изменения. Что изменится от того, что Наполеон Бонапарт выиграет битву при Ватерлоо? Да ничего? Истощив силы, он не сумеет выиграть иную битву и проиграет войну.

— Коллега, это звучит логично, но вас не смущает то время, что назначено для проведения воздействия на историю? — не сдавался японец.

— Конец девятнадцатого — начало двадцатого века? Что вам не нравится в этом времени?

— Близость к точке бифуркации. Причем, с определением опасного момента можно не угадать.

К досаде Акихиро, прислушиваться к нему не стали. Все его доводы отметались сходу. Не потому, что были с ним не согласны. А потому, что решение уже было принято и его возражения были никому не интересны. И что оставалось делать? Только смириться с неизбежным.

— Акихиро, но тогда стоит немного подстраховаться, — посоветовал ему Лаптев.

— Каким образом?

— Берём одну из локальных войн того времени. Тут у нас выбор есть. Причем, выбираем такую войну, где помимо решающих битв, происходили отдельные сражения на периферии событий. Причем, эта периферия должна представлять собой герографически изолированный регион. Успех или неудача наших прогрессоров в таком месте, не повлияет на итоговый результат. В общем, новый временной поток сформирован не будет. Дальнейшая история идет знакомым нам путём и заодно формируется желаемый всеми зигзаг. Не очень большой, но заметный.

Коллега нехотя согласился с Иваном и они приступили к составлению плана действий. Много времени на выбор места и времени для проведения эксперимента не затратили. Испано-американскую войну 1898 года они отмели сразу, сойдясь на том, что в ней нет возможности радикально повлиять на ход событий силами небольшой команды ничем не выдающихся людей. Что в Вест-Индии, что на Филиппинах, боевыми действиями руководили достаточно крупные деятели и повлиять на принятие ими важных решений компания никому неизвестных чужаков не могла.

По тем же причинам не стали даже рассматривать в качестве испытательного полигона и Англо-бурскую войну. Там и в том времени как раз хватало обыкновенных людей, добровольно поехавших воевать в Трансвааль и пытавшихся всеми способами повлиять на ход и результаты войны. И не сказать, чт за этими людьми никто не стоял. Скрытая поддержка весьма неслабых государств у иностранных добровольцев была. И всё равно произошло то, что должно было произойти — британцы выиграли эту войну.

Восстание ихэтуаней тоже не вселяло уверенности в получении нужного результата. В той обстановке всеобщего хаоса, хоть что то заметно изменить мог лишь выдающийся народный лидер, получивший возможность использовать по своему усмотрению немалые ресурсы. Зато команда обычных людей легко затеряется в толпе, так и не сумев её ни подчинить своей воле.

Оставалась Русско-японская война. На этом настаивал прежде всего сам Акихиро.

— В тех морских и сухопутных сражениях, которые происходили в Желтом море да в Маньчжурии, толку от наших эмиссаров будет немного. Там, где решения принимают руководители высокого ранга, заметно повлиять на обстановку может лишь человек, обладающий не меньшей властью, — рассуждал японец, — зато где-нибудь на периферии войны, где слабее проявляется власть центрального правительства, большое значение может иметь инициатива местных властей или даже отдельных, ничем не выдающихся личностей.

— Предлагаете Камчатку?

— Нет уважаемый коллега, не предлагаю. Камчатка от наших десантов отбилась самостоятельно и посылать туда миссионеров, значит подтвердить полученный результат, а не опровергнуть его.

Акихиро хоть и придерживался нейтрального тона в изложении своих мыслей, тем не менее не удержался и слегка подчеркнул тоном словосочетание "наших десантов". Впрочем, иного трудно было ожидать от него. Лишь хорошо изучивший его человек мог заметить едва скрытую насмешку японца, когда он в развитие своей мысли заметил, что нет смысла и способствовать успеху японского десанта. Почему? Да потому, что несмотря на неудачный для японцев результат вторжения, свою выгоду они получили. Что до войны, что после войны, но лов рыбы не только у побережья Камчатки, но и даже в её реках японскими рыбаками как вёлся, так и продолжал вестись. И ничего с этим русские власти поделать не могли. Только во время войны русские получили возможность на легальный отстрел японских браконьеров. Чем кстати и воспользовались.

Итак, Камчатка отпадала. Порт Аян лишь упомянули, но всерьёз не рассматривали. Командорские острова тоже не подходили нашим экспериментаторам. А что оставалось? Правильно! Оставался остров Сахалин!

— Погодите коллега, — прервал рассуждения японца Иван, — задачей нашего эксперимента является создание сравнительно небольшого "зигзага истории", который спустя краткое время будет компенсирован другим "зигзагом". А Сахалин — это уже серьёзно. Вместо небольшого "зигзага", мы можем получить самостоятельную ветвь истории.

Опасения Лаптева были не беспочвенны. Успешная защита острова от японского вторжения могла привести к иному ходу истории. Например, в 1945 году, Советский Союз вместо проведения Южно-Сахалинской наступательной операции, мог провести десантную операцию на остров Хоккайдо. А это уже превращало Охотское море во внутреннее озеро СССР. Кроме того, это улучшало стратегическое положение СССР в бассейне Японского моря. И вряд ли тиранический режим Сталина отказался бы от обладания этой провинцией. В отличии от Сахалина, на Хоккайдо имеются все условия для развития металлургии. Получить в своё распоряжение развитую индустриальную базу — большой соблазн. А потому, вместо депортации четырехсот тысяч жителей губернаторства Карафуто, произошла бы депортация на историческую родину трех миллионов жителей Хоккайдо и замещение их русскими поселенцами.

— И тогда уважаемый Акихиро, появилась бы иная песня, герой которой бросает камни не с крутого берега пролива Лаперуза, а с такого же берега пролива Цугару. Впрочем, этот пролив могли назвать и по-другому. Например — Пролив маршала Василевского.