Княженика_5

"Нелегко было Игорю Святославичу, нетерпеливому князю, мечтавшему проложить путь до предгорий Кавказа (поискать града Тмутороканя), признаваться в том, что он хитрил, обманывал, торопился первым поживиться в половецких вежах, пренебрегал воинской осмотрительностью (не внял советам своей разведки, допустил ночную погоню на усталых конях). Он предстал перед русскими людьми не как дерзкий победитель, которому можно было бы простить отдельных промахи, а как беглый пленник, князь сожженной и ограбленной земли, полководец, погубивший всех своих воев и воевод. В таких случаях в древней Руси говорили:

"Ряд наш так есть: оже ся князь извинить — то в волость, а мужь — у голову!"

Многие, вероятно, каяли Игоря:

"... иже погрузи жир во дне Каялы рекы половецкыя, русского злата насыпаша".

Но перед русским народом стояла несравненно более важная задача, чем осуждение одного из неудачников, употребившего свою княжескую власть на безрассудные попытки добыть славу и половецкое золото. В условиях 1185 г. важно было объединить всех русских князей против общего врага, который только казался одно время разбитым, а на самом деле по-прежнему грозен и силен неисчислимыми резервами, прибывающими из глубин Дешт-и-Кыпчак, необъятного половецкого Поля.

Важно было сплотить вокруг Киева как естественного исторического центра обороны не только тех князей, землям которых угрожали половецкие наезды, но, как давние времена Владимира Мономаха, привлечь к обороне и отдаленные русские земли, осудить князей вроде Давыда Смоленского, повернувшего коней назад в момент напряженнейшего наступления. В связи с этим в тех же общенародных целях нужно было примирить общественное мнение с Игорем, показать его неудачу не как возмездие за совершенные грехи, а как несчастье всей Руси, требующее исправления общими силами тех, кому дорога родная земля.

В Киеве в эти дни нашелся гениальный поэт, который смог выразить все эти мысли в такой совершенной форме, сумел так широко посмотреть на общенародные задачи Руси, что его песнь о походе Игоря стала предметом живейшего обсуждения современников и образцом для подражания потомков.

Легкой дымкой романтики окутал автор несчастливый поход и его неблаговидные цели. Он не кривил душой, он сказал обо всем, но сказал мягко, отвлекая читателей или слушателей в сторону рыцарских заслуг "Ольгова хороброго гнезда".

Вся половецкая степь и злые языческие силы противостояли русичам, далеко залетевшим в глубь степи. Как Гомер, он многое объяснял вмешательством богов, подыскивая оправдания Игорю.

Князю-честолюбцу, которому "спала ум похоти", он противопоставил, быть может, даже несколько гиперболизированную фигуру великого князя Святослава Киевского. Один — несдержанный, хотя и рыцарственный, ищущий личной славы, а другой — грозный и могучий организатор серьезных побед, имевших важное значение для всей Руси. И не случайно, очевидно, автор "Слова о полку Игореве", возвеличивая Святослава Всеволдовича, помянул не победу над Кончаком, которая оказалась полупобедой, а разгром Кобяка и всех его многочисленных орд.

"Слово о полку Игореве", главной частью которого было "златое слово" Святослава Всеволдовича, вероятно, было сложено и исполнялось в Киеве при дворе великого князя по случаю приема необычного гостя, нуждавшегося во всеобщей поддержке, — князя Игоря, только что вернувшегося из половецкого плена.

Все части поэмы, несмотря на их кажущуюся пестроту, логически связаны в одно целое и подчинены единому замыслу — воздействовать всеми средствами на свою взыскательную и, вероятно, разномыслящую аудиторию. Если поэма исполнялась впервые при дворе великого князя по случаю пребывания в Киеве Игоря, приехавшего просить серьезной помощи для восстановления нарушенного им равновесия, то можно думать, что слушателями "Слова" были многие князья или представленные при великокняжеском дворе их бояре.

В запеве и первых разделах певец коротко воспевает те печальные события, которые все уже хорошо известны, может быть, из рассказов самого Игоря. Здесь задача автора состоит в смягчении вины инициатора похода. Подробности опущены. Автор не занимается оправданием Игоря, а очень умно окружает события поэтическими красотами, стремясь в то же время показать фатальную неизбежность трагического конца. Несколько горьких слов в адрес Игоря все же сказано, но это сделано не от лица самого автора, а от лица введенных в поэму немцев и венецианцев, греков и мораван, которые одновременно прославляют Святослава за разгром Кобяка".

"Далее идет главная часть, ради которой все и было написано, — "златое слово" Святослава, своими доблестными делами подтвердившего свое право возглавлять общерусские военные силы. Контуры этой части поэмы могли формироваться несколько ранее, когда русские силы противостояли наступавшему Кончаку и вышли на высокий берег Днепра от устья Стугны до устья Роси. Тогда Святослав действительно обращался ко многим князьям, и многие "помощи" пришли "постоять за землю русскую". Тогда же на этих киевских высотах выявилось и другое — что князья не ладят между собой, что иные из них норовят уклониться от общего похода ("но розно им хоботы пашуть...")

Потребность призыва к единству, возникшая в середине лета 1185 г., оставалась и в конце этого лета, когда происходила встреча Игоря со Святославом. Некоторые адресаты "златого слова" могли находиться тут же, в чертогах великого князя, от имени которого автор обращался и к прославленным монархам, широко известным в Европе, и к мелким, но суверенным князьям. Такие князья, как Рюрик Ростиславич и Ярослав Всеволодич, вполне могли быть в числе первых слушателей поэмы, так как судьбы Южной Руси и формы помощи Игорю не могли быть решены без их участия и эти князья могли быть тогда гостями Святослава Всеволодича.

Сила поэтического вдохновения, глубокая мудрость и понимание общенародных задач прекрасно дополняли обычные дипломатические документы и речи послов, с которыми Святослав мог обратиться к самостоятельным феодальным властителям Руси. В списках или устной передаче крылатые слова поэмы должны были быстро облететь десятки городов, и это в особенности относится к личным обращениям к поименованным в "златом слове" князьям.

Итак, "златое слово" — это облеченное в поэтическую форму дипломатическое обращение великого князя с просьбой оказать помощь Игорю, т.е. прямой ответ на главный вопрос гостя — просителя.

Автору поэмы нужно было дополнительно убеждать свою аудиторию в опасности усобиц, княжеских раздоров и использовании половцев в качестве кондотьеров.

Следующий раздел посвящен историческим ссылкам на события XI в. Не подлежит сомнению, что автор рассчитывал на очень знающих слушателей, которые с полуслова понимали его намеки, хорошо знали исторических лиц и события столетней давности. Поэт был чужд придворного раболепства и в интересах объективности и большой общенародной патриотической идеи смело выступил в этом разделе против Олега Святославича, приходившегося родным дедом главным героям "Слова" (Святославу Киевскому, Игорю и Всеволоду). Зато "великого и грозного" Святослава поэт приравнял к самому великому Владимиру Мономаху.

После смелых и ярких исторических экскурсов, говоривших о судьбах всей Руси, поэт снова вернул внимание своих слушателей к делам текущих дней, к судьбе своего сегодняшнего героя — Игоря.

Осенью 1185 г. Судьбы Руси воплощались в Игоре и его беззащитном княжестве.

Многое зависело от того, получит ли помощь провинившийся князь, пошлют ли на юго-восток взамен погибших путивлян и курян другие князья своих воев, или несчастная Северщина будет оставаться распахнутыми воротами враждебного Поля? Сойдутся ли к Киеву Галицкие или суздальские войска оборонять Русь и наступать на степняков?

И вот для того, чтобы вернуть слушателей из далекой старины к современности, чтобы несколько ослабить их естественную антипатию к Игорю, автор вводит в поэму бессмертные строки о муже и жене, разделенных многоверстной чужой степью. Жена томится неизвестностью в пограничном городе, она выходит на крепостные стены и, как Андромаха, молит богов спасти ее мужа в далекой стране. А слушатели знают, хорошо знают, что этот город вскоре оказался в кольце половецких войск, что его заборола, где плакала Ярославна, пылали в огне, и это усиливает драматизм положения героини.

Поэт переносит слушателей на другой конец степи: там князь-пленник совершает дерзкий побег, на коне и пешком, каждую минуту рискуя быть окруженным погоней, он ускользает от разъяренных Кончака и Гзака и находит ту единственную дорогу, которая укрыла, уберегла его и позволила увидеть родную землю. Своей смелостью Игорь как бы склонил судьбу снова на свою сторону.

Заканчивая, певец как бы напутствует Игоря, спускающегося с киевских гор, и провозглашает славу ему и здравицу тем князьям и воинам, которые защищают русский народ от "поганых полков". Снова конкретное, относящее к князю Игорю, сплетено с общим, общерусским, подчинено ему.

На исполнение "Слова о полку Игореве" певцу потребовалось времени, вероятно, всего около часа, но сколько высказано мыслей, сколько вкраплено драгоценных поэтических образов, сколько широких полотен нарисовано гениальным художником!"