Офицер

Если успеет. Оглянувшись в который раз, Кирилл заметил, что туман перекрывавший расселину явно начал рассеиваться.

Так как в тот раз он никогда не бегал, и уж точно, будучи до мозга костей материалистом, никогда не молился так искренне.

Не чуя под собой ног, Новиков нёсся вперёд, угадывая каким-то звериным чутьём куда нужно поставить ногу, чтобы не переломать конечности на каменных завалах и обливаясь потом всё шептал 'Господи не оставь, господи помоги'.

Что тому виной — скорость, а может искренняя молитва, но через пятнадцать секунд, он стоял на той самой полянке, а старенький восемьсот семнадцатый наигрывал что-то про Щорса. Нечасто он сожалел, что не курил, но тут был именно такой случай. Обыскав бандитов, нашёл мятую пачку Явы, и с наслаждением выкурил вонючую сигарету, смотря как облако тумана окончательно рассеивается, и там, за расселиной проявляется чахлая полоска травы, и бок каменного увала.

Посидев какое-то время, Кирилл хлопнул ладонью по колену. Решение принято и осуществлено, а значит нечего рассиживаться.

Разложив небольшую лопатку, выбрал место, и начал копать могилу для погибшего геолога.

Кирилл не знал, какой он был веры, так что поставил крест в голове, а внизу на небольшой деревянной плахе вырезал звезду. Потом поскидывал бандитов в промоину, плюнул на прощание и, решив что для них на этом ритуал закончен, принялся за ревизию вещей, которые потащит к людям. Маленькая надувная лодка входившая в обязательный комплект снаряжения позволяла не думать об излишнем грузе, и распихав свое имущество обратно в рюкзак, он лишь натянул сверху брезентовый 'пузырь' геолога, на чём маскировку счёл достаточной. В чёрную куртку сделанную из чего-то напоминающего издали на ткань, завернул калашниковы, и моссберг, а пистолеты и мосинку просто закопал, завернув в полиэтилен поскольку Грач в смысле удобства был куда лучше а тяжеленная пехотная винтовка была вообще ни к селу ни к городу. Затем завернул в плотный мешок из полиэтилена всю электронику, включая шлем, и упрятал на дно рюкзака.

Несмотря на приличный груз, лодка из пластика, армированного кевларовой нитью, присела незначительно, потому что предназначена была на трёх взрослых мужчин с грузом.

Конечно, его вид никак не дотягивал до жителя СССР тридцатых, но по здравому размышлению, Кирилл решил не маскироваться под местного. Всё же слишком велика разница во всём, включая полное незнание реалий этой жизни.

Через пять суток пути, из-за поворота реки, навстречу, бодро пыхая угольным дымом показался небольшой пароход, типа буксира, и Кирилл громко крича замахал белой тряпкой.

С буксира тут же спустили сходни, и его вместе с лодкой подняли на борт, где трое бородатых мужиков пялились на незваного гостя, пытаясь понять, что же за чудо принесло им на речной волне.

— Ай эм амэрикен пайлот! — Кирилл руками показал нечто вроде крыльев. — Краш, — вроде как старательно выговаривая слова русского языка, смотрел на чешущих в затылке речников. — Мнье нато в ЭнКа ВеДе. Срьочно.

— И чо будем делать, Петрович? — Тот, который был помоложе, в перемазанной мазутом и пропитанной угольной пылью тужурке, всё суетливо растирал грязь на руках чёрной от смазки ветошью и поглядывал на седовласого мужчину одетого так же но почище и щеголявшего фуражкой. — А можа он какой шпиён, а?

— Чего орёшь? — Хмуро осадил механика Петрович, зажав в пожелтевших зубах самокрутку. — Был бы шпион, нахрена ему в НКВД? Сдаться? — И повернувшись к офицеру неожиданно выдал на вполне приличном английском:

— We are you from?

— United States. California... — Радостно выпалил Новиков и, демонстрируя 'голливудскую' улыбку, добавил, — Soviet-Americans — friends!

— Ладно. — Петрович кивнул, пыхнул едким дымом и улыбнулся сквозь дым, словно в голливудском кино. — Похоже, действительно американец. Пойдём в Анадырь. Тут я думаю всяк дело серьёзное. — Он повернулся к молча стоявшему мужчине в ватнике. — Ты Палыч, постели гостю в кают-компании, а барахло его в рундук и под замок. Чую я, дело секретное! — Он потопал в рубку, и уже через минуту, катерок заложив вираж пыхтел в обратном направлении.

2

Клим Петрович Шалавин разменял уже шестой десяток и на своем не таком уж и коротком веку повидал многое. И многих. В том числе — и американцев. Еще при царе ходил Клим матросом во Фриско, да и на Аляске бывал. Насмотрелся на американцев и когда с берданкой в партизанском отряде геройствовал. А потом, во Владивостоке, уже при нынешних властях, тоже не раз встречал заокеанских детинушек, что жуют табак или резину, ровно твои коровы. Для того-то и языку набалтыкался — дюже тяжко немтырям этим на пальцах все растолковывать. Но вот такого американца он видел впервые. Странный какой-то — страннее некуда!

Попыхивая самосадом-зеленухой , Клим Петрович бурчал себе под нос:

— Мериканец, ага... А говорит чудно.Действительно, их найденыш в разговоре почти не двигал челюстями. Все вроде правильно, по выговору судить — южанин, — встречал Шалавин на своем веку парняг из Тексасу, Луйзияны, Георгии, но чтобы вот так говорили?.. Да любой мерикан, будь он хоть с Севера, хоть — с Юга, хоть — с Фриско, варежку первым делом раззявит и лыбится — чисто дурачок! А у этого лицо застывшее, и даже когда улыбается — одни губы растянет, а в глазах — хоть бы смешинка! Навидался Клим Петрович таких, когда колчаковцев и японцев в тайге привечал. Взгляд — лед ледяной, и на мушку такому попал — перекреститься не успел, как уже с небесными угодниками беседуешь.— ...Лоцман, как же , — ворчал Шалавин, весь в облаках сизого дыма. — Ежели он — лоцман, так я — мля Кацман! Убивец, поди, из заокеанских большевиков... В гэпеу — тьфу, прости господи! — в энкаведе простому мерикану делать неча, а вот ежели такому.Доворчать он не успел. Говорят же: 'Помяни черта — он и объявится'. Вот и этот 'лоцман' нарисовался, незван, непрошен. Миску протягивает, а в миске... Мать моя, кержачка сибирская! В миске ароматным парком исходят мясо и бобы в красном соусе помидорном.— Here you are , — во! Снова улыбка его одними губищами! — Прощу... Берьите... Вкусно.Дык, понятно, что скусно, Язви его, из своих запасов, поди, сварганил. Вот тоже, новость. Да ни единый американец, не говоря уж об англичанине — а Клим Петрович видывал и их, в жисть ничего за так не сделает, и не отдаст. Ну, разве что водочкой — уиски или джин по-ихнему — поднести может, ежели, праздник, наприклад, какой. А вот чтоб еду, да еще сам сготовил... Чудной мерикан, что и говорить, чудной... Такому и впрямь — только в энкаведе и место!..

Рацион в виде ячневой каши, с солёной рыбой был путешественником во времени категорически забракован, и пришлось доставать банки с тушёнкой, и прочими вкусностями, уничтожая по возможности этикетки, или затирая даты. Для этого, правда, пришлось взять готовку на себя, но речные волки не возражали, так как качество еды сильно улучшилось.

Заправлялись углём и водой в каких то мелких городках и селениях раз пять, но в итоге катерок гордо дымя трубой, вошёл в залив Онемен, где и стоял Анадырь.

Сразу же по прибытию, капитан куда-то исчез, а через полчаса, имущество Новикова и его самого погрузили на телегу, и в сопровождении солдатика в застиранной до белизны гимнастёрке, вооруженного мосинкой с примкнутым штыком, повезли по пыльным улицам. Люди видя телегу под конвоем солдатика ВОХР, поглядывали с интересом, но без излишнего любопытства. Здание, в котором находилась местное отделение НКВД, представлял собой трёхэтажный деревянный дом, явно принадлежавший ранее какому-нибудь купцу. Стоило телеге остановиться, как из дверей показался сержант в зелёной с синим форме и с большой кобурой на поясном ремне.

— Тебе чего, Василич? — Тут его взгляд скользнул по Новикову и рука потянулась к кобуре. — Шпиона привёз что-ли?

— Ноу, я не шпион. — Кирилл растянул губы в резиновой улыбке. — Американ ситизен. Гражьданьин. Ай'м вонт нашальник ЭнКаВеДе. Срочно!

— Так. — Сержант уже сделал какие-то выводы и кивнул вознице. — Давай во двор. Вещи занесёшь в сени, там оставь.

— Ноу сеньи! — Новиков замахал руками, — Охрана, секрьетно!

— Тьфу тебя, чёрт нерусский! — Сержант вздохнул и неожиданно гаркнул во всю глотку, — Иванцов, Капустин!

Сразу же из дверей выскочила пара солдатиков в белых гимнастёрках с помятыми от сна лицами.

— Всё что лежит на телеге, под охрану. Глаз не спускать. Если что... — Он ловко выдернул наган из кобуры и красноречиво крутанул барабан.

— Понятно... — Один из бойцов кивнул и, приняв лошадь под уздцы, стал заводить её во внутренний двор.

— Пойдём... — Сержант кивнул, и пошёл вперёд, а Кириллу ничего не оставалось, как следовать за ним.

Кабинет начальника окружного НКВД, находился на втором этаже в бывшей столовой купца, что следовало из не вывезенных деталей интерьера. Не вписывался в картину лишь тяжелый двухтумбовый стол покрытый зелёным сукном и роскошный кожаный диван. За столом сидел широкоплечий мужчина лет тридцати, и что-то сосредоточенно писал в толстой книге, которую в те года называли амбарной. Потом поднял голову и устало посмотрел на сержанта.

— Ну чего тебе, Сытин. Кого привёл?

— Вот, требует вас, товарищ капитан госбезопасности. — Нейтрально произнёс сержант. — Говорит из Америки. — Он тактично отошёл назад, давая Новикову возможность говорить.

— Съекретный груз. Нужно подньять зюда. Говорить.

Капитан госбезопасности положил перо на письменный прибор, и протер усталое лицо ладонями.

— Давай Сытин. Пусть поднимут вещи.

— Есть! — Сержант куда-то испарился, а капитан очень внимательно прошёлся по фигуре пришельца, задержавшись на ботинках, и камуфляжной куртке.

— Да. Странный вы, гражданин. Даже для американца.

— Давайте сразу договоримся. — Произнёс Кирилл на нормальном русском. — Мне нужно в НКВД в Москву, к Лаврентию Павловичу Берия, или Всеволоду Новиковичу Меркулову. Я могу показать вам кое-что, но есть шанс, что вас как видевшего слишком много, просто запрячут подальше.

— Куда уж дальше... — Капитан неожиданно улыбнулся. — Давай показывай, что там. Золотой самородок? Или ещё что нашли?

Вытащив свой мобильник, и включив заранее заготовленный ролик, Новиков положил его на стол перед офицером.

Все пять минут пока шёл короткий фильм о пилотаже Су-50, капитан просидел молча и, похоже, даже не дыша.

— Товарищ капитан, куда сгружать?

Рефлексы у энкавэдэшника оказались правильными. Он мгновенно прикрыл смарт каким-то документом и подбородком показал в угол кабинета, — Давай бросай туда, я разберусь.

Через минуту, когда солдаты ушли, он медленно словно боясь, что под бумагой ничего не окажется, убрал документ и посмотрел на почерневший экран:

— Что это было?

— Самолёт. — Кирилл пожал плечами. — Лучший конечно. Чуть меньше чем через сто лет такие будут в воздухе. Могу ещё кое-что показать. Он достал из рюкзака пластиковый пакет, и вынул защищённый планшет, за который в своё время отдал кучу денег.

Несколько касаний экрана, и на его поверхности высветилась карта России, испещрённая значками.

— Вот так, можно увеличить масштаб. Это золото, это комплексные никелесодержащие руды из которых добывают и золото и платину, это нефть... Ну, тут много всего.

— Дела... — Капитан побарабанил пальцами. Но соображал он быстро. — Так. Я на радиостанцию, свяжусь с Москвой. А вы пока отдохните в приёмной. Это недолго. У нас здесь аэродром свой, так что если что, за четыре дня будем там. — Капитан поднял напряжённый взгляд. — Охрана у дверей, это для вашей же безопасности.

— На надо охрану. — Кирилл покачал головой. — Это моя страна и сбежать я могу только на фронт. А насчёт безопасности... Лучше не отправляйте никаких шифровок. Просто погрузимся в самолёт, и летим. На месте разберёмся. И это... Сделайте мне документы. Хотя бы паспорт.

Как уже было отмечено, думал капитан быстро.

— Да... — Он кивнул. — Думаю это правильно. У нас тут такие дела творятся. — Он махнул широкой словно лопата рукой. — Корейцев вот выселяют. А звание у вас какое?

— Ушёл подполковником. — Новиков улыбнулся, заранее предчувствуя реакцию капитана.

— Что значит ушёл? — Капитан нахмурился.

— У есть такая организация — Гохран. Государственное хранилище ценностей Минфина. Им срочно потребовался человек, вот меня и перевели. Занимался безопасностью приисков, поиском всяких гадов, ну, в общем, хватало забот.

— Минфин — это что?

— Ну, по-вашему — Наркомат финансов.— А... — лицо НКВДшника сразу просветлело. — Ввели, значит снова, звание для помощника командира полка .Он шагнул в коридор и, достав из кармана огромную связку ключей, открыл небольшую комнатку, которая видимо, служила кладовкой. Теперь здесь стоял широкий кожаный диван, пара стульев и широкий платяной шкаф.

Они быстро перетащили вещи в комнату, капитан отцепил ключ от связки и протянул его Кириллу.

— Держи. Ключ единственный, так что тебя никто не побеспокоит. Я быстро.

Пока капитана не было, бывалый походник сразу соорудил себе чайку на крошечной горелке, и даже успел закусить печеньем из сухпая, когда ручку двери подёргали на себя.

— Я тебе точно говорю, здесь он. Больше негде.

Потом раздался аккуратный стук в дверь и голос.

— Мистер Питерс, вы здесь?

Пакет с оружием лежал совсем рядом и, подхватив калашников, Кирилл успел передёрнуть затвор, прежде чем двери распахнулись. Видимо информация о единственном ключе оказалась не совсем верной.

На пороге стояла троица граждан одетых в сапоги, широкие штаны, парусиновые пиджаки и картузы, а в руках они держали револьверы, причём у одного из них был настоящий кольт.

Вся картинка пролетела перед его глазами словно брошенная мимо фотография.

Три молниеносных удара от которых никто из гостей не смог защитится, и все валятся на дощатый пол.

Связав им руки капроновым шнуром, Кирилл, не обращая внимания на постанывающих пленных, допил чай, и как раз смотрел в окно, когда перед зданием остановилось нечто самоходное, порыкивающее мотором, откуда вылетел главный НКВДшник, и рысью кинулся в здание.

— Вот ни хера ж себе! — произнёс он глядя на тела с набухающими кровоподтёками на лицах. Склонившись над одним из неудачливых налётчиков он перевернул того на спину. — Кого я вижу, ипать-колотить! Сам полковник Хватов, собственной персоной. Не думал я что свидимся. — На лице капитана заиграла такая мечтательная улыбка, что сразу становилось понятно — этой встречи начальник окружного НКВД давно ждал, а полковник скорее всего не переживёт. — А кто тут ещё? Ба, знакомые всё лица. Ротмистр Кобылкин. Тоже уж не чаял встречи. А этого не знаю. — Он поднял взгляд на меня. — Ну, удружил, подполковник. Пепеляевцы это. Года три назад вырезали рабочий посёлок, так даже детей не пожалели. Они видать засекли когда тебя везли, и решили что это кто-то из ихних. Век не забуду. Теперь и помирать не страшно.

— Рано нам помирать. Давай, сбагривай этих, и вперёд. У нас с тобой сейчас другие задачи.