Правда сильных

Каторжников по одному отправляли к телеге, чтобы сразу много не собирались в одном месте. Костер трещал дровами, вода в котле закипала, а Лим возился с продуктами, чем вызывал повышенный интерес не только заключенных, но и охраны. Жрать хотелось всем, и хотелось как можно скорее. Еще полчаса и желудки, наконец, заткнутся...

— Берегись!

Сбившись с шага, я бросил корзину на землю и вместе с Хоном шарахнулся прочь от края обрыва, до которого оставалось-то буквально пару шагов. Намертво уже вбитая на руднике привычка — сначала выполнять команду, а потом уже башкой по сторонам крутить. Чтобы этой самой башки не лишиться по собственной дурости. Одного раза, когда чуть не остался под землей навеки, хватило.

В кандалах не очень-то побегаешь, но страх порой и не такие чудеса творит. Вот и сейчас я сам не понял, как оказался в десятке метров от края дороги и осыпи, только после этого обернувшись. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный, тянувшийся почти до самого верха скалы, завал вдруг просел и, словно река, устремился вниз. Побросавшие инструменты, каторжники ломанулись прочь, кто бегом, а кто и на карачках успевая убраться с дороги... Да твою же ж! Двигавшаяся с кажущейся неторопливостью масса земли и камней, мгновенно расползлась в стороны чуть ли не вдвое от прежнего, слизнув попутно сразу троих неудачников.

После короткой неразберихи и суеты, Старик все же сумел организовать своих подчиненных, загнав тех обратно к завалу. В немалой степени тому способствовал Мунч, выпрыгнувший из телеги прямо босиком и теперь искавший на ком бы сорвать злобу. Каторжникам получать в зубы от взбешенного надсмотрщика совершенно не хотелось, так что по своим местам они разбежались очень быстро. Брошенные инструменты разыскивать и откапывать засыпанных. Тем более, что изрядно уменьшившаяся осыпь повторными обвалами больше не угрожала.

В итоге жертву себе обозленный начальник охраны все же нашел, и по зубам, от всей души, прилетело Лиму — за опрокинутый котел с уже почти готовым ужином. Сам возница постарался, торопясь убраться подальше от обвала или же случайно так вышло, хрен его знает. Да и не интересовало это никого, если честно, главное было в том, что этот самый ужин теперь предстоял еще очень нескоро. И вот за это несчастного мужика готовы были убить на месте не только каторжники, но и другие охранники.

Думаю, не нужно объяснять, кого именно запрягли таскать воду.

— Манур, — не очень внятно буркнул возница, потирая быстро расплывающийся по левой скуле синяк. — Сходи с ними за водой, присмотри.

Как раз выбравшийся из-под навеса и отчаянно зевавший, охранник посмотрел сначала в сторону завала, после чего перевел взгляд на Лима.

— Ты совсем дурной? Я туда не полезу.

— Да что там страшного-то? Все, что могло уже обвалилось, — скривился возница.

— Вот сам тогда и сходи, смелый ты наш, — неприятно осклабился Манур.

Лима от этих слов натурально перекосило. Не знаю, в чем соль шутки, но, судя по раздавшемуся из-под навеса обидному ржанию остальных надсмотрщиков, это было что-то личное. Манур, прищурившись наблюдавший за ним, криво усмехнулся — невысокий и коренастый, на фоне щуплого возницы охранник казался почти квадратным, такому и дубинка не нужна, голыми руками сможет все кости переломать.

— Веревку дай, так воды наберем, — сжалился, наконец, над мужиком парень. — Течение уже всю муть растащило, вода чистая будет.

— А нету веревки, — злорадно отозвался Лим и развел руками. В драку он лезть не рискнул, а вот на перебранку смелости хватило вполне. — Так что придется тебе идти...

— Тогда цепь к ведру привяжи, — лениво перебил его охранник.

— Чтобы вы ее там утопили? А с меня потом спросят за потерю! — совершенно искренне возмутился мужик. И продемонстрировал собеседнику кукиш. — Хрен тебе!

— Ты это, не борзей... — набычился парень, медленно двинувшись вперед.

— Хорош лаяться! — отходивший по нужде Мунч вернулся как раз вовремя, окриком заставив спорщиков заткнуться. — На завал никто не полезет, опасно слишком. Там, шагов сто где-то, вроде спуск к воде был, — махнул он рукой назад по дороге. — Сходите, гляньте. Если не получится, цепь используем.

Возражать никто не посмел, хотя Лим и скривился недовольно, но промолчал. А мы, подхватив ведра двинулись в указанном направлении. И даже нашли этот спуск, примерно там, где и сказал старшой. Только вот...

— Вы это, оба сразу не лезьте, а то сорветесь еще, — подошедший вместе с нами к краю дороги, Манур глянул вниз и хмыкнул. Склон был явно покруче, чем в первом месте и казался менее удобным. Охранник перевел оценивающий взгляд на Хона. — Ты, вроде как половчее будешь. Попробуй спуститься.

Хон, покосившись на него, неохотно кивнул и двинулся вниз. Спускался он не так ловко, как на том склоне, а вот обратно к дороге поднялся уже вполне уверенно — нигде не споткнулся, не поскользнулся. Правда, как оно там с тяжеленными ведрами в руках будет надо еще посмотреть.

— Нормально, ты тоже сможешь, — сообщил этот акробат мне, усмехнувшись.

— Тогда, топайте, — приказал Манур, отвлекшись от разговора с напарником.

Ну, мы и потопали, деваться-то все равно некуда. А понимание того, что чем быстрее вернемся, тем раньше начнут готовить новую порцию ужина, добавляло прыти даже больше, чем окрики надсмотрщиков.

Когда вернулись на стоянку, работы по разгребанию завала вновь шли полным ходом, а всех троих неудачников уже успели вытащить. Двое были в относительном порядке — перемазанные в грязи и изрядно ошалевшие от всего произошедшего, очухались они довольно быстро. А вот третьего откопали с разбитой головой и без сознания, видимо камнем задело. Лим, на попечение которого раненого и скинули сразу же, промыл и перевязал рану, однако тем его возможности и ограничились. Приходить в себя мужик не торопился, не смотря на предпринятые попытки его разбудить, так что в итоге бедолагу пристроили рядом с костром, под присмотром возницы.

И в довершение всех бед этого дерьмового дня, начал накрапывать дождь. Теперь внимание каторжников в равной мере распределилось между котлом на огне и навесом, установленным в стороне от телеги, возле скальной стены. Сумерки, обещавшие отдых, сгущались неторопливо, словно издеваясь над измученными людьми или же оно так просто казалось. Но, в итоге успевший уже успокоиться Мунч не стал дожидаться темноты и объявил отдых раньше. Цепь вновь соединила ошейники, после чего нас загнали под навес и туда же перетащили раненого. Охрана разместилась под другим, метрах в двадцати от нашего, рядом с костром, а между ними то и дело сновал выставленный дежурить, неудачник.

Так и сидели, сбившись в кучу и прижимаясь спинами друг к другу, чтобы хоть как-то согреться, прислушиваясь к перестуку капель дождя по навесу. Не знаю из чего он сделан, вроде бы не из кожи, но протекать пока что не собирается. Четыре метровых палки стояли по углам и еще одна, полутораметровая, в центре позволяя тем самым воде нормально стекать в специально для этого выкопанную вокруг, канавку, уводившую ее прямо в реку. Так что внезапное затопление посреди ночи нам не грозило. Еще бы кучу лапника под задницу, чтобы не так жестко сидеть, и станет совсем хорошо... А еще лучше сразу кровать, с мягким матрасом и подушками. И, желательно, как можно дальше отсюда, ага... Но, поскольку до ближайших деревьев не меньше десятка километров по дороге в обе стороны, ну или метров триста всего, зато через ущелье с бешеной рекой, придется обходиться без такой роскоши. Главное, что сухо.

Лим, вконец задерганный постоянными окриками охранников, со второй попытки все же умудрился ничего не запороть, и ужин, наконец-то, был приготовлен. Правда, повар из возницы оказался никакой. Есть приготовленное им варево из сушеной рыбы и каких-то овощей, было можно, но вкус у него... он был, короче. Хотя, от второй порции я бы не отказался, одной как-то слишком уж мало оказалось.

В медленно сгущающихся сумерках, перегородивший дорогу завал казался монолитным и надежным. Вот только... Окинув взглядом изрядно просевшую по высоте осыпь, я вздохнул про себя — ведь практически готовый мост до самого верха был! Как по нему в кандалах забираться это, конечно, тот еще вопрос, но сам факт. Досадно.

— Забей, — выдал вдруг сидевший рядом Хон, успевший, пока я втыкал в пространство, уже выхлебать половину миски.

Словечко это он, кстати, как раз от меня и подцепил в свое время. В языке хинну оно имело примерно те же значения, что в русском, а потому зашло идеально. Правда, конкретно сейчас я не очень догоняю, о чем он. Заметив мое недоумение, Хон закатил глаза и ткнул ложкой в сторону осыпи.

— По ней все равно на гору не подняться было.

— Так-то оно, конечно, да, но... — протянул я больше из чувства противоречия.

— Без всяких "но", — отрезал парень, с сожалением оглядев опустевшую тару. И ухмыльнулся, покосившись на меня. — Думаешь, ты один такой умный? На этот "мост" здесь каждый облизывался, хорошо хоть ума хватило не соваться. Лучники только и ждали, чтобы какой-нибудь идиот решился.

Оглянувшись на орудовавшего возле котла возницу, явно прикидывая шансы выпросить у того добавки, Хон скривился, решив не соваться к обозленному мужику. От Лима сейчас скорее не второй порции, а по морде схлопотать вероятнее.

Все равно досадно. А кандалы... ну, как-нибудь, а там извечный "авось" вынесет.

Спать устраивались уже в кромешной темноте, лишь костерок рядом с которым расположился часовой, маячил тусклым пятном, постепенно затухая.

Получивший камнем по голове, каторжник до утра не дотянул.

Когда зевающий в кулак возница приперся будить нас с Хоном ни свет ни заря, собираясь отправить за водой, мужик был уже холодный. Мунч, проснувшись, мрачно выругался и приказал сбросить труп в реку. Прямо в одежде, все равно уже изодранная, только ошейник сначала снять. Выполнять пришлось, сами догадываетесь кому.

Настроение, и без того не блиставшее оптимизмом испоганилось окончательно. Прихватив ведра, двинулся вслед за Хоном по уже знакомому маршруту, старательно размахивая руками, чтобы хоть как-то согреться. А еще, прислушиваясь к организму — пока никаких признаков простуды не ощущалось, что весьма удивительно, учитывая в каких условиях пришлось ночевать. Хотя, сутки-двое такой жизни и я обзаведусь полным букетом всевозможных хворей.

Но, бесило другое.

Я не хочу сдохнуть, как этот мужик. А именно это рано или поздно и произойдет, если вернусь на рудник. Мне вообще невероятно повезло, что вместе с Хоном попался на глаза начальнику смены, когда тот отбирал рабочих на расчистку дороги. И впервые за гребанные четыреста семьдесят дней, сумел выбраться за пределы этого поганого места! Полтора года почти! Сука, как я этого торгаша ненавижу!! Тварь!..

Медленно выдохнул сквозь зубы, заставляя себя успокоиться. Хон, с которым я уже успел поравняться, покосился неодобрительно и, скорчив страшное лицо, чуть качнул головой назад. Топающие следом охранники, вроде бы ничего не заметили, но лучше не давать им повода для подозрений. Иначе из кандалов потом не вылезем оба.

Вопреки моему первому впечатлению, рудник оказался вовсе не рабской душегубкой, а именно каторгой — исправительным учреждением. Что, однако, совершенно не помешало приведшему караван с новыми каторжниками и провизией, торговцу каким-то образом меня туда продать. Предварительно обобрав до нитки. Урод.

Детей на руднике не было, а вот подростков — пятнадцати-шестнадцати лет, оказалось не так уж и мало. Как понимаю, до светлой мысли о бесценности человеческой жизни в этом мире пока что не додумались. Максимум, на что местных законников хватило это не рубить головы попавшимся на воровстве или еще каким преступлениях, несовершеннолетним, а сплавлять тех на каторгу. Запрягать нас наравне со взрослыми даже не пытались, но вкалывать все равно приходилось немало, считай все подсобное хозяйство только на подростках и висело... Разумеется, с перспективой перевода в шахты по мере взросления. А оттуда уже не сбежишь.

Я еще пару месяцев назад был вровень с Хоном, который великим ростом тоже не особо-то выделялся, однако, похоже порода сказывается даже не смотря на скудную еду. У нас в семье все были высокими, вот и я вверх потянулся. Если вернусь на рудник, в скором времени, уверен, меня направят к остальным рудокопам. Вот только в отличие от многих из каторжников, освобождение мне не светит вообще никогда! Понятия не имею, что проклятый торгаш тогда наплел — если вообще этим утруждался, гнида, — но срок мне определили пожизненный, как я выяснил, когда более-менее язык выучил... Ненавижу!

Поэтому, если не хочу сдохнуть как недавний мужик, необходимо действовать. Причем именно сейчас, пока на рудник не вернулся, потому что другого шанса на побег, скорее всего уже не будет... Только вот что делать-то?

— Ты плавать умеешь? — ледяная вода несколько взбодрила, разогнав сонливость.

— Не очень хорошо, — отфыркивавшийся рядом, Хон на пару секунд замер, осознав суть сказанного и окинул взглядом реку. — Только, как выбираться будем? Стены ущелья крутые, долго в холодной воде не продержимся.

Угу, а еще течение здесь такое, что легко сносит булыжники, которые мы с дороги сбрасываем. И из меня самого пловец тоже не сказать, что выдающийся, последний опыт почти два года назад был.

— У нас есть выбор? — набрав в ведро воды, я аккуратно поставил его рядом с собой и взялся за следующее. — Еще пара таких ночевок и мы точно никуда не уплывем. Тупо сдохнем. Может даже прямо в лагере.

Хон промолчал, тоскливо глядя на проносящийся мимо бурный поток. Лезть в эту воду ему определенно не хотелось. Как и мне, впрочем.

— Мне нельзя умирать. Только не сейчас, — мрачно процедил, наконец, парень. — На руднике остались двое моих людей. Я обязан выжить и рассказать о них. Больше некому.

— В смысле — твоих, у тебя свои люди есть? — растерялся я. Сбил он меня с толку таким заходом. — Это как... Ты кто вообще?

Хон молча покосился на меня и поднялся на ноги. Встряхнулся, разминаясь и, подхватив ведро, двинулся вверх по склону к дороге. По-прежнему молча. Иногда он так бесит своими выходками, что сил никаких терпеть нет. А приходится. Как, думаю и ему с моими ничуть не меньшими заскоками... Да и не такой уж он плохой напарник, на самом-то деле, бывали и хуже.

Вздохнув, я поднял ведро и поплелся следом за Хоном. Посмотрим, на вопрос мой он точно не обиделся, а значит, если надумает, сам расскажет. Лезть к нему с расспросами я больше не стану, хоть и любопытно.

Спускавшийся за вторым ведром, Хон проскочил мимо, когда я был уже на середине подъема. Вот как он так умудряется, а? Не понимаю, тут ногу не туда поставишь и вниз полетишь, а он носится, как козел горный... И по осыпи, наверное, тоже легко смог бы забежать наверх, без кандалов, само собой... Зараза, у меня мысли сейчас только на одной теме крутятся.

Выбравшись на дорогу, поставил ведро и, глянув на почти уже поднявшегося следом Хона, потянулся, разминая мышцы...