З* С*

— Советник?

Ох, хоть сейчас в наушнике голос мужской, разнообразия ради. Хватит с меня на сегодня ласковых женщин, согласен на самого сурового начальника.

— Я слушаю.

— Зайдите ко мне. В каюту.

Воистину, впервые за прошедшую пятилетку у меня случился день чудес. Посетить комендантскую каюту? Небывалая честь. Жаль только, что по малоприятному поводу.

Хотя, смысла было сюда рваться? Все, как у всех, в меру казенное, в меру нелепо-личное. На фоне унылых серых переборок любая "домашняя" мелочь вечно будет выглядеть случайной и неуместной. Так же, как и темно-вишневая трубка, из которой наверняка уже давно выветрился аромат табачного дыма. Но конечно, ее все равно можно почистить в сотый или тысячный ненужный раз, если это помогает занять руки и сделать вид, будто все идет своим чередом.

— Присядете?

— Спасибо, я лучше постою.

Потому что все тело гуляет ходуном. Со стороны, может и не слишком заметно, но сидеть на попе ровно не получится.

— Что это было, Михель?

И прозвучало-то почти по-дружески. Так, что еще вчера я бы позволил себе обмануться.

Как давно мы представлены друг другу? Больше года назад. И только теперь обращаться по имени? Значит, ситуация исключительная. Впрочем, это я и сам знаю. Потому что на повестке дня у нас:

— Покушение.

Комендант тяжело вздохнул.

Отчасти его даже жалко. Жил-был важный господин Руд ван Ааген, дослужившийся, как-никак, до должности коменданта, пусть и в проходной дыре, где весь персонал работает вахтовым методом, предпочитая после первого раза больше никогда не возвращаться. Жил, не тужил, даже по счастливой случайности заполучил на станцию советника, и вдруг оказалось, что статус все равно не дотянулся даже до второй "звезды", зато образовались непредвиденные неприятности. С участием именно того же советника, что только усугубляет ситуацию.

— Без вариантов?

Достаточно вспомнить сварной шов, чтобы утвердительно кивнуть:

— Без вариантов.

Еще один вздох. Совсем-совсем тяжелый. Вот ведь как бывает, мужику лишь немного за пятьдесят, впридачу белобрысый, из тех, у кого седине проступить негде, а тут на глазах постарел лет на двадцать.

— У вас есть соображения по поводу... произошедшего?

— Немного.

— Поделитесь?

Чтобы коменданта прямо отсюда в покойницкую отнесли? Вряд ли он спокойно переживет новость о том, что на вверенной ему станции кто-то собирался убить специального государственного чиновника.

А впрочем, убить ли?

Как любит говорить дедуля, поспешишь — людей насмешишь. Вот отсюда и оттолкнемся, пожалуй.

— Возможно, случившееся могло планироваться, как шутка.

— Шутка?

— Своего рода розыгрыш. Грузовым лифтом пользуются в основном работники палубы, а у них кислородные приборы почти всегда с собой. Нервы бы потрепались, конечно, но до реальных жертв дело вряд ли бы дошло.

— Вы уверены?

— Я оказался там почти случайно.

Потому что лень было тащиться дальше, до штатного лифта. Весь вопрос, когда убийца провернул подготовку своей операции. На заваренный щиток могли не обращать внимания достаточно долго. Я, к примеру, последний раз ехал в той же кабине не далее, как сегодня утром, но ни за что не смог бы вспомнить, как выглядела крышка контрольной панели управления.

С другой стороны, качество шва говорит о том, что последние приготовления шли фактически впопыхах. Значит, кто-то старался успеть между двумя конкретными сменами, не раньше и не позже. И главное, несмотря на все старания злоумышленника, я ведь вполне мог пройти мимо, если бы не держал в руках...

— Советник?

— Простите, отвлекся. Пытался вспомнить подробности.

— Что-то особенное?

Да. Навязчивая девица, буквально заставившая меня войти в лифт. Но не могла же она и в самом деле...

— Нет, ничего, господин комендант.

— Значит, вы предлагаете считать это...

— Внештатной ситуацией без последствий.

О, кажется, у мужика отлегло. Расслабился.

— И со своей стороны вы...

— Упомяну об инциденте. В личном отчете по итогам года.

Ну теперь совсем расцвел. Аж зарумянился.

— Я могу быть свободен?

— Разумеется. И еще одно...

— Да?

— Если необходимо, вы можете взять небольшой... Нет, любой, какой посчитаете необходимым. Отпуск.

— Я подумаю об этом. Благодарю.

— И сегодняшнюю вахту вы тоже вполне могли бы...

— Я в состоянии исполнять свои обязанности, господин комендант.

— Без проблем?

— Без проблем.

Уж лучше посижу в аппаратной, там шансов напороться на еще одно покушение куда меньше, чем в каюте. Хотя, все говорит о том, что пока бояться нечего. Если виновата девушка-веснушка, то она давно уже усвистала со станции. Остается лишь шанс попробовать ее опознать по пассажирским или транспортным декларациям, и тут дата-центр как раз пригодится.

Или не пригодится.

Как и следовало ожидать, похожего лица не обнаружилось ни в списках экипажа, ни среди пассажиров. Среди персонала станции за последние вахты — аналогично. Возможно, стоило копнуть поглубже, но странно было думать, что убийца заявилась бы на место будущего преступления совсем уж загодя. В смысле, за несколько лет до того. Обстановку знала хорошо, это верно. Но спецу на изучение местности нужно не особо много времени. Даже чтобы организовать такой экзотический способ покушения. Знать бы еще, на что именно.

Велика вероятность того, что меня бы откачали. Возможно, не без потерь, но современная медицина часто творит чудеса. В самом худшем случае, ну, кроме летального, конечно, я бы повалялся на больничной койке какое-то время, но и только. С другой стороны...

Хорошо, что про иммобилизацию я вспомнил уже после всего. Если бы хоть тень прошлого коснулась моей памяти в те самые мгновения, исход стал бы совсем другим. Очень печальным.

Да, это была только моя ловушка. Для меня лично. Но зачем тогда в последний момент было снабжать меня средством спасения? Не понимаю. Так четко все продумать, исполнить, а потом устраивать целый спектакль, чтобы угробить собственную работу? Бред какой-то.

Самое главное, что пока я здесь, на станции, разобраться, что к чему, не получится. Отправить запрос, значит, развесить вокруг яркие флажки. Чего мне совсем не хватало, так это заполучить следственную группу, которая в итоге камня на камне не оставит от станции и ее обитателей. А если семья узнает, начнется настоящий ахтунг, и все мои попытки жить уныло, но автономно, позорно провалятся. Вот прямо так и слышу: "Сашенька, дорогой, сделай милость, присмотри за Мишенькой, не дай бог поранится..."

Да уж, и хочется, и колется.

Вернуться домой, выморить, выследить, прижать к стене, заглянуть в прищур, отшлепать по первое число. Реально? А то! Но тогда прости прощай все остальное, вся моя великая цель. И пять лет улетят псу под хвост, потому что медицина крайне не рекомендовала брать паузы в терапии. Особенно настолько существенные.

Нет-нет-нет, у меня и тут куча дел. Взять хотя бы "сильвашествие". Что там новенького в курьерской доставке?

Увы, все то же. Графики, таблицы, карты и схемы. Разве что добавилась пара официальных интервью помимо коротких роликов любительского видео. Ну разумеется, разве может департамент транспорта пройти мимо потенциальной золотой жилы? Как минимум, обложит налогом, как максимум — залицензирует. Если поймет, что это вообще такое и как работает.

Условия практически типовые. Корабли все со стандартным, даже не форсированным "эвергрином", топливо плюс-минус в рамках правил, присадок кустарных не было, все сплошь фирменное, проверенное тысячи раз, маршруты заезженные, но вдруг — р-р-раз, и какой-нибудь из транспортников перечеркнет расписание, а капитан будет скандалить на рейде, не понимая, почему причальная зона ждет его только в следующую вахту.

Хотя, сейчас уже не скандалят, а все больше прячут свои достижения. Конечно, вся экономия топлива и времени вылетает в трубу, зато меньше допросов и расспросов. И вычислить таких хитрецов можно далеко не всегда. Если проткнул складку где-то за пределами действия приводных маяков, никто не докажет, случилось "сильвашествие" или нет. Кроме, разве что, искусственных звезд: те все видят.

Но это разработки пока секретные, только для служебного пользования. Дабы не волновать общественность и вообще. Наблюдать за кораблями и экипажами прибыльнее, когда они чувствуют себя в безопасности. Главное, не вспугнуть.

Ага, на этой неделе обнаружились еще три нарушителя, которые пока живут безмятежно. Корабли укладываются в общую картину, да оно и понятно: как только перевозчики узнали о складках, сами начали экспериментировать, массированнее и настойчивее ученых. Повторяют друг за другом каждую мелочь, разве что пилотов только не клонируют. Но с пилотами слишком много вопросов. По одному разу получилось у всех известных на этот момент везунчиков. По второму — только у избранных. Третий раз... О, уже есть и третий. Ну надо же. Правда, пока в единственном варианте.

И вроде ведь все разные. Пол, возраст, раса, национальность, происхождение, привычки, пристрастия. Кое-что кое-где совпадает, но очень эпизодично. Говорят они, да, примерно одно и тоже, то есть, скорее отмалчиваются. И даже гримасничают примерно...

Одинаково?

Левый глаз.

Вот тут, тут и еще тут.

Зачем нужно щуриться одним глазом, если второй широко открыт без малейшего напряжения? Или это подобие непроизвольного тика? Девушка-веснушка щурилась в оба, а здесь...

Оно точно ритмичное, это движение. Осмысленное или нет, непонятно, но рисунок поймать можно. И он у каждого пилота свой, наверное, потому раньше и не замечали. И я бы не заметил, если бы мне снова и снова не вспоминался один особенный прищур.

Нет, не господина Хашимото, упаси бог! Вот чьи глаза наверняка раскрылись бы широко-широко, узнай он о результатах моих изысканий.

* * *

Остаток вахты прошел привычно-монотонно, за сверкой бортовых журналов и прочей будничной дребеденью. Хотя мысли так и норовили вернуться к главному вопросу повестки дня, я твердо приказал себе не думать на эту тему. Потому что было бессмысленно и вредно ломать мозг в попытках угадать, зачем кому-то на этом свете вдруг срочно понадобилось уничтожить меня если не физически, то хотя бы морально. Поверхностный обзор занятий в прошлом и настоящем ответа не дал, а значит можно было пока остановиться на простом "фиг его знает".

Но лифтов я все же решил избегать. Какое-то время. На всякий случай. Путь домой из-за этой причуды, конечно, существенно удлинился, а многочисленные коридоры и повороты действовали не хуже снотворного, и очередной зевок я подавил как раз в тот момент, когда проходил мимо мужика в рабочей робе, который подпирал стену у перехода на следующий ярус и, кажется, тоже подремывал, сдвинув кепку на нос.

Поравнялись.

Шаг мимо.

Второй.

Третий.

— И как проходит операция "Похороню себя заживо"? Успешно?

Стоп, машина.

В свете недавних событий вроде бы уже ничто не должно было показаться мне странным, но голос, звучание которого когда-то прочно въелось в мою память, прозвучал так, будто никаких пяти лет паузы не было.

Голос, не принимающий возражений и не берущий пауз:

— А ты бодрячком, как я погляжу. Признаюсь, был грех такой, думал: раскис, расслабился, так нет же. Правильно люди говорят, мастерство не пропьешь, сколько ни пытайся.

Черт глазастый! Но плечи и впрямь предательски пошли в диагональ, готовясь...

Прав, как обычно. Остается только вяло огрызнуться:

— По себе судите?

Поворачиваться пришлось нарочито медленно и небрежно, давя позывы заигравших мышц. Хотя, это мгновение слабости даже порадовало: не та скорость, недостаточное усилие, чувствуется разбалансировка, но в чем-то я все равно прежний. Все еще.

— Привет, Майки.

— Кэп?

Вряд ли Гуннар Оле Кристеннсен за минувшие годы не сменил пару-тройку званий и должностей, но для меня и других парней из группы он точно и безоговорочно останется капитаном на все времена. Ему подходит. Может, из-за рыжеватой шкиперской бородки, может из-за фуражек с якорями, которые он любит носить в свободное от работы и не очень свободное время. А может, потому что первым же делом после представления он потащил вчерашних мальчишек в сумасшедший поход на яхте под всеми парусами. Знакомства ради, как сам сказал.

— Ты какой-то совсем взрослый стал, Майки. Куда подевался тот улыбчивый пацан из учебки?

Да тут он, где ж ему быть? Просто повода для улыбок не видит.

— Вы тоже не помолодели.

— Закон природы. Но в моем случае неделя на курорте скинет год-другой с плеч. А тебя что может порадовать?

Тыкать пальцем в больное место кэп любил всегда. Глупо было рассчитывать на изменения, даже после стольких лет.

— Я порадуюсь. Обязательно. Когда-нибудь.

— Судя по всему, еще нескоро.

— Перспективы есть.

Вернее, были. Яснее станет после планового обследования. Надеюсь, последний стресс ничего не сдвинул с места. В противном случае...

— Радужные?

Ага. С единорогами, розовыми слониками, салютом и конфетти.

— Я работаю над этим.

Прозрачные, как северное небо, глаза мне явно не поверили.

— Кстати, на тему работы... Есть дело.

— Я в завязке, вы же знаете.

— Дело вневедомственное.

А какая разница? Любое явление кэпа в мою жизнь неизменно нарушало ее ритм. И неважно, к лучшему или худшему, если все, что было "до", теряло прежнюю значимость, оставляя после себя то недоумение, то разочарование, но ни разу — облегчение.

— Даже калека справится.

Вот поэтому я и не поддерживал старые отношения эти пять лет. Именно, что калека, когда вокруг сплошь одни супермены.

Надо было развернуться и уйти. Вот прямо сразу же. Изобразить хоть гордость, хоть обиду, но уйти куда подальше, а не тупо стоять, чувствуя, как сводит скулы, и дожидаться, пока Гуннар не вытащит из кармана робы какой-то пакет.

— Глянешь?

Что мне помешало ответить в духе "я не принимаю подачки"? Наверное, желание снова прикоснуться к старому миру. Чтобы потом уж точно отряхнуть его прах со своих ног.

— Тут все просто.

Ну еще бы. Не считая того, что конверт из крафтовой бумаги, с шелковым тиснением и затейливым вензелем на сургучной печати. А само послание, конечно же, написано от руки перьевой ручкой.

"Получателю сего надлежит прибыть в поместье Хелладаг к полудню 10 ноября."

Интригующе. Даже захотелось взглянуть на календарь, так, краешком глаза.

— Что это?

— Приглашение.

— От кого и зачем?

— Сейчас это не имеет значения. Тебе нужно всего лишь его принять.

— Нужно? Мне? Что-то сомневаюсь.

— Это шанс, Майки. Шанс на новое будущее.

— Он у меня уже есть, кэп.

— Да. В перспективе. А вот у кого-то другого его может не получиться.

Неужели у нас на повестке дня вопрос жизни и смерти? Какая неожиданность. Только слишком уж все таинственно.

— И во всем управлении не нашлось подходящего героя?

— Управление тут ни причем. Я уже говорил.