Два ответа на один вопрос. Глава 4

— Сирн, все в порядке? — уточнила спутница парня, разбивая наваждение. Я моргнула, заулыбалась естественнее и кинула полный вполне заслуженного восхищения взгляд на холеную женщину с платиновыми волосами и тонкими чертами лица, на фоне которой даже красавица Таи казалась провинциальной дурнушкой. Вторым сопровождающим Сирна Брендта был парень чуть пониже его, очевидно, тот самый брат. Они были похожи, хотя младшенькому досталось куда больше от демонических предков: кожа была красноватой, рога куда как более выраженными, а челюсть не такой массивной.

— Все в порядке, — оскалил между тем клыки Сирн Брендт, становясь очень похожим на Дика. Не будь у меня опыта общения с оным, я бы стушевалась, как Таи, а так — просто мило улыбнулась в ответ и прощебетала:

— Проходите, пожалуйста, за нами. Вас очень ждут.

— Надеюсь, — небрежно кивнул мой собеседник, — Я запомнил Ваше лицо, но, к сожалению, не имя. Напомните, Вы...?

Я поймала потрясенный взгляд Таи, но сама чувствовала себя не намного увереннее. Где я могла бы встречаться с наследничком Брендтов, которые славились фанатичной помешанностью на личном пространстве и почти никогда не появлялись на людях?

— Аиша Талли, помощница господина Джо Лойса, — сообщила я. Он нахмурился и, кажется, собирался что-то ещё спросить, но тут явилось мое спасение в лице элегантной, как потомственная аристократка, Олив. За ней семенила Грет, дорогое зелёное платье которой, вопреки всякой логике, сидело, как на тэкхане шапка. Я с лёгким отвращением подумала, что Олив, видимо, любит блистать на чьём-то фоне.

— Господа, — пропела между тем она, — Я ждала вас позже, такая честь для меня! Проходите, я проведу вас в закрытую ложу. Как вы добрались?

— Исключительно Вашими молитвами, — насмешливо отозвалась красавица-блондинка, и голос у неё был чистый и глубокий, как звон хрусталя. Неужели бывают настолько идеальные люди? Олив что-то заворковала в ответ, я же, посчитав свою миссию здесь выполненной, отошла подальше.

— Аиша! Аиша! А ты меня с ним не познакомишь? — ворвался в мысли голос Таи. Девушка смотрела с дивной смесью восхищения и зависти, которая мне не понравилась: что-то подсказывало, что завтра о моем гипотетическом знакомстве с небезызвестным представителем Семьи Брендт будет знать весь Центр, причём в подробностях и с пошлыми комментариями на полях. Заставив себя встряхнуться, я в спешном порядке постаралась максимально нивелировать последствия:

— Я бы с удовольствием, но ты же видела, он даже не помнил моего имени! Мы и виделись-то мельком, даже не помню, на каком мероприятии.

Таи вздохнула:

— Но лицо-то твое он запомнил! Неудивительно, ты все же очень яркая. Знаешь, на твоем месте я бы никогда не ушла из Корпоративной Зоны! Работать там, должно быть, потрясающе, и такие перспективы...

— О, да, — хмыкнула я, — Почти что сказка.

К моему вящему счастью, посетители повалили сплошным потоком, и нам временно стало не до разговоров. Возобновить общение мы смогли только после начала мероприятия, когда помощницы и секретари собрались в смежной с конференц-залом комнате, разбиваясь на группки по интересам. Таи тут же увлекла меня за собой к ближайшему диванчику, и меня это устроило. Не могу сказать, что она вызывала симпатию, но девушка была кладезем полезной информации. Как мне показалось, она относилась к категории не слишком умных и отягощенных моралью, но крайне деятельных и пробивных людей. На фоне слолжносочиненных личностей, окружавших меня последние пару дней, помощница Адама была глотком воздуха всего лишь потому, что была — или умела казаться — простой и очень земной. По моему опыту, эти качества полезны и для спокойного существования без забот, и для семейной жизни.

К нам присоединилось несколько разумных: двое парней-секретарей и трое девушек из ведомства Олив. Меня представили, я вежливо поулыбалась, но запоминать имена не стала, не отсвечивая и односложно отвечая на вопросы. Мужчины были вполне определённо настроены на Таи, хотя мне показалось, что их симпатия к ней носит кокурсный характер. Оба довольно симпатичные, они перебивали друг друга и воспринимали благосклонность моей напарницы как приз, выдавая остроты второй свежести и бурно жестикулируя. Подошедшие с ними девушки кривили губы недовольно, взирали на нас с Таи злобно и безуспешно пытались перетащить внимание спутников на себя. Таи явно получала от происходящего искреннее удовольствия, я же просто с любопытством наблюдала со стороны, потягивая као. Между тем, разговор вошёл в откровенно не понравившееся мне русло.

— Да, Сирн Брендт прибыл, — щебетала Таи, — Мы говорили с ним. Они с Аишей — давние знакомые по Корпоративной Зоне, потому...

Я удостоилась заинтересованно-оценивающих взглядов. Одна из девушек усмехнулась:

— Теперь понятно, почему Вы легко поставили на место эту выскочку Грет. Все об этом говорят! Я Вас понимаю, она отвратительная. Олив держит её возле себя из жалости.

— Никогда этого не понимала, — вздохнула другая, — Ну, подумаешь, муж от неё к суккубе сбежал. Эка невидаль!

— Я бы от этой грымзы тоже сбежал, — заржал один из парней, окончательно потеряв в моих глазах всю привлекательность.

— Олив очень ценит Грет, помогает ей, даже по магазинам с ней ходит! Но там никакие наряды не помогут, — хихикнула первая.

В этот момент у меня окончательно сдали нервы. Я вежливо извинилась и направилась к выходу. На душе было гадко. Я нашла глазами стоявшую в одиночестве Грет, нервно перебирающую пальцами камушки излишне броских бус. Её нелепый наряд больше не раздражал, да и случай с отчетом стал неважен. Тяжело злиться на того, кому сочувствуешь.

Я выскользнула в коридор и столкнулась с вальяжно развалившимся на диване Диком. Увидев меня, ящер подвинул хвост, жестом приглашая присесть. Кочевряжиться не стала.

— Почему маешься, Сиротка? Начальник что-то вытворил?

— Нет, — вздохнула я, — Все в порядке, я просто...

— Просто?

— Забудь, это глупо.

Ящер хмыкнул. Я почувствовала себя дурой, но что, спрашивается, надо было ему ответить? Что порой мне больно, тошно, отвратительно и непонятно, будто я пленница этого тела и собственный палач? И вдруг, неожиданно для самой себя, порывисто сказала:

— Иногда я хочу быть стихией, а не человеком. Быть выше мелочности, корысти и зависти, человеческих представлений о нормальном. Но это глупое желание. Мы — люди, нам не быть выше.

Ка-и пристально посмотрел мне в глаза, и мне стало стыдно. Да, давно не позволяла себе так расклеиться... Ещё и из-за чего? Ведь мне самой не нравилась Грет. Люди вроде неё, ведомые и зависимые от мнения окружающих, только раздражали своей слабостью. Но одно дело — соперничать с человеком, даже враждовать, а другое — бессильно перемывать его грязное бельё, попирая границы личного. Помнится, обо мне тоже много чего рассказывали, называли дрянью, стервой, шлюхой. И это только веселило. Но сейчас...

— Ты ещё очень маленькая, — сказал ящер, — Потому глупая.

Я вздохнула:

— Ты прав, веду себя, как подросток.

Ящер оскалил клыки.

— Нет, как маленькая девочка. Но ты не одинока, нет-нет. Есть забавная тенденция, — протянул он, — Все мы не те, кем кажемся. Мы придумываем себе сказку и становимся главным героем. Но любой персонаж ограничен сюжетом и списком реплик. Он — пленник своей роли. Плачущий обиженный ребёнок не заметил, что вырос, и продолжает играть. Дурацкая судьба — быть самому себе узником и тюремщиком.

Я вздохнула с искренним изумлением. Дик понимающе усмехнулся и продолжил:

— Некоторым удается выйти за рамки одной сказки. Но большинство не могут. Роль жестока, она порабощает и опустошает — если ей это позволить. Если перепутать себя и собой же придуманного героя, быть беде. А так... Мы, наделённые разумом, можем быть так высоко и так низко, как нам позволяет роль. И единственный шанс, цитируя тебя, стать выше — отринуть сказку и принять реальность. Ту, где ты сама хозяйка своей роли. Ту, где ты больше не обиженный на весь мир ребёнок. А безжалостная, свободная, чистая стихия.

Я потрясенно смотрела на ящера. Как?..

— Дик, сколько тебе лет на самом деле?

Ка-и страдальчески вздохнул и скромно сообщил:

— Не так уж и много. Я просто очень умный.

— Спорное утверждение, — жёстко вклинился в наш диалог смутно знакомый голос. Сирн Брендт, невесть откуда объявившийся рядом, стоял и смотрел на нас с ящером без малейшего восторга. Меня так и подмывало выдать что-то вроде: *Дорогой, это не то, о чём ты подумал* — столько возмущения было в оранжевых глазах.

— Дик... ты закончил с проповедями? — тон Сирна буквально сочился сарказмом, — Если да, будь любезен уделить нам время. Аиша, прошу прощения, но поверьте — Вы ничего не потеряли.

Дик фыркнул, но пошёл следом за наследником Брендтов. Я же окончательно призналась самой себе в том, что ничего уже не понимаю.

Если честно, после изматывающего дня мне бы и в голову не пришло, что Олив действительно захочет меня видеть у себя. Однако я здорово недооценила её желание причинять добро всему, что движется. Когда я рухнула, наконец, в свое рабочее кресло, в глубине души желая остаться в нём жить, мне на кристалл пришло сообщение от Олив. Она ждала меня для обязательной беседы.

В тот день она решила отступить от лощёного идеального образа в пользу уюта: тяжелые серьги были небрежно брошены на столик, волосы собраны в немодный низкий хвостик, туфли сменились удобными мягкими балетками. На подносике возле наших кресел дымился травяной чай.

— Проходи, милая, — проговорила хозяйка кабинета радушно, — Видят Боги, тот ещё выдался денёк.

— Вот уж точно, — мягко согласилась я, — Почему-то думала, что мы не встретимся сегодня.

Олив покачала головой:

— Не люблю переносить важные дела. Тем более, это первая наша встреча... как врача и пациента. Можно сказать, волнующий момент.

Я вздохнула:

— Боюсь, я не готова к тестам: в любой аморфной кляксе увижу сейчас подушку.

Олив отпила чай и светским тоном сообщила:

— Думаю, никакие кляксы нам сегодня не понадобятся. Я уже успела составить определённое представление о нашей будущей работе и думаю, стандартные тесты мы можем пропустить. Тем более что почти не сомневаюсь в том, что на эти вопросы ты знаешь все расшифровки ответов.

Я только пожала плечами, ибо смысла спорить не было. Вместо этого я решила прояснить, насколько это возможно, для себя один момент.

— Могу я задать нетактичный вопрос? Я понимаю, почему после гибели Викки решили ввести обязательные беседы, но почему их проводите Вы?

Она улыбнулась:

— Сейчас я Глава Социального Крыла, но пришла сюда простым психоаналитиком. Потому я посвящаю часть своего времени любимой работе. Разумеется, на всех меня не хватает, но ты мне интересна — и как личность, и как помощница Джо. К слову об этом, отличная вышла речь.

— Спасибо.

В комнате повисла тишина. Мы пили чай, и с каждой минутой моя уверенность таяла. Наконец, я не выдержала:

— А Вы не зададите мне какие-нибудь вопросы?

— А должна? — Олив изящно приподняла брови. Я пожала плечами:

— Нет, просто мне казалось, что мы именно за этим здесь.

Женщина слегка покачала головой:

— Нет, милая. Вопросы — это когда речь не идёт о праздных зеваках, которым не терпится вывалить на врача подробности очередной ссоры со склочной соседкой. Я работаю с другими случаями и другими методами. На мой взгляд, вопрос — это подсказка, в нём всегда кроется большая часть ответа. Но мы же с тобой не будем играть в поддавки?

Меня преполняли странные чувства, очень противоречивые. В ушах нарастал знакомый звон. Нет, ну только не сейчас... я ведь не сплю...

Жвала щёлкнули за моей спиной. Только годы практики позволили мне лишь слегка вздрогнуть. Олив улыбнулась и лениво сделала глоток.

— Итак, касаемо этого... что бы ты спросила у себя, окажись ты на моем месте?

— Кто я? Я бы спросила, кто я такая. Я бы была банальна.

— Да, вопросом самопознания все задаются — в разной степени, правда. И ответы очень варьируются в зависимости от интеллекта, личных качеств и социального багажа. При этом, почти всегда ответ, к которому приходит индивид, прямо противоположен реальному положению вещей...

Я невольно улыбнулась:

— Цитируете классиков?

Олив рассмеялась:

— Будем считать, я тоже банальна.

— А на чём Вы специализируетесь? — не сдержала я любопытства, — Вы сказали, что работаете с *другими случаями*...

— О, это так, — улыбка моей собеседницы неуловимо изменилась, в ней проявилось что-то странное, притягательное и отталкивающее одновременно, — Мой основной профиль — отношения охотника и жертвы. Я нахожу их основой межчеловеческих связей.

Я ошеломленно уставилась на Олив. Она, как ни в чём не бывало, протянула мне крошечный кристалл.

— Это разрешение на использование архива — как мы и договаривались. Тебе нужно будет подойти завтра к Мэтту Дайту, главе Службы Безопасности, и подписать договор о неразглашении — увы, обязательная процедура. Потом можешь свободно пользоваться всей информацией.

— Спасибо, — растянула я в улыбке губы. Олив хмыкнула:

— Сегодня был трудный день, Аиша. И Джо вёл себя безукоризненно, чем меня порадовал. Надеюсь, ты и дальше сможешь влиять на него положительно. Я много чего ещё хотела бы с тобой обсудить, но почему-то мне кажется, что на сегодня с нас обеих достаточно. Я жду тебя здесь, ровно через три дня. Нашу беседу стоит продолжить. Я заставила себя медленно выйти, слыша все нарастающий звон паутины. Только в коридоре я позволила себе ускорить шаг, чувствуя, как из носа хлынула кровь.