На заре империи

Вот только мне бы теперь побыстрее подняться, да в форму прийти.

Глава 2

Очнулся я только на 3 день, как мне Фёдор сообщил, то есть память графа я переваривал аж двое суток. Первым делом узнал какое сегодня число — 21 января. Ещё почти неделю провалялся, откармливаясь бульонами и отпаиваясь парным молочком с мёдом, и только на седьмой день смог встать с кровати и сам справить нужду. Следующую неделю я только и делал, что ел, парился в бане и спал, а 5 февраля с утречка сделал зарядку и побежал на пробежку. Далеко правда не убежал, только до ворот и успел, как позади услышал рёв Фёдора — Да штож то деется то, ваше сиятельство, токма с койки встали и опять слечь хотите, помилуйте, что я вашему батюшке скажу!!!

Я в недоумении повернулся и увидел, как в мою сторону несётся Фёдор, держа на вытянутых руках шубу, а со стороны конюшни к воротам бегут управляющий Антип — 35 летний коренастый мужик, с конюхом Митькой — 17 летним детиной под два метра ростом. Буквально через 5 секунд нарисовалась картина маслом — перед воротами, заслоняя их от меня стояли Антип с Митькой и что то бурчали типа — да что ж вы Михал Михалыч сами то, сказали б, мы бы и коняшку враз запрягли, что ж вы ножки то топчите, да ещё и в исподнем..., а со стороны дома ко мне подбирался Фёдор с шубой, как будто хотел меня ей поймать и как какому дурачку приговаривал — Ваше сиятельство, вы токма не волнуйтеся, давайте ка вот шубейку накинем, а там и до дома дойдём, а хотите сразу в баньку, девок кликнем, они вас и разомнут и веничком пройдутся...

Нда, я как-то и не подумал, как в этом времени простые мужики могут воспринять желание графа пробежаться на свежем воздухе в одной исподней рубахе, в 20 градусный морозец, не, штаны и сапоги то конечно надел, а вот насчёт верха... Это ведь я знаю, что уже разогревшись зарядкой, стоит чуть поддать и уже через 300 метров от меня пар повалит, и если одеть даже обычный камзол, я потом изойду, не зря с детства меня дядя гонял, плавали — знаем, а они-то что подумали... Скорее всего, что молодой граф опосля болезни головой тронулся... И как им объяснить? А вот не буду ничего объяснять, воспользуюсь их ко мне хорошим отношением и преданностью Фёдора...

— Значит так, мужики, сейчас молча делаете то, что я вам говорю, и не спорим, встаём все передо мной, на 2 шага друг от друга, отлично, теперь скидайте свои тулупы, Фёдор, да брось ты уже эту шубу, вот молодца, повторяем за мной — и начал комплекс разогревающей гимнастики. Через 10 минут наша колоритная компашка уже мчалась по аллее парка, заставляя в недоумении замирать редких по утру баб из челяди, ну а что, красота — впереди, исходя лёгким парком несётся ещё не отъевшийся после болезни граф, за ним, с выпученными от напряжения глазами Антип, следом красный, как варёный рак, распаренный Митяй, а замыкал процессию, уже всё осознавший и успокоившийся, а от того безмерно радостный, Фёдор... При этом сверху у всех только исподние рубахи...

Обратно в усадьбу мы вбегали вдвоём с Фёдором, минуты через две пришёл Митяй, а ещё через минуту приковылял Антип, мы с Фёдором в это время уже заканчивали делать дыхательную гимнастику. Митяй первым делом кинулся к своему тулупу — А ну оставь, не надевай говорю, ты весь распаренный, а тулуп за это время заледенел уже, хватай его и бегом в дом, тулуп на печку кинь, пущай отогревается, и Антипкин забери, а то ему, болезному, себя бы до дому дотащить...

Следующим утром мы бегали вдвоём с Фёдором, а 7-го подбегая к воротам, увидели мнущегося Митяя...

— Ваше сиятельство, а можно мне с вами заниматься, пробасил дитятко...

— А чего же нельзя то, присоединяйся конечно, только не рви сразу, дыхалку собьёшь, так и будешь пешком за нами топать...

Так мы бегали 2 недели, Митяй втянулся и уже не отставал от нас. С третьей недели я добавил силовые упражнения и работу с холодным оружием. Михаил не плохо фехтовал, и тело помнило все движения, но мне надо было добиться автоматизма и закрепить всё в своей памяти, что бы действовать на уровне рефлексов, а вот с метанием всего колюще-режущего было всё наоборот, в моей памяти всё было закреплено ещё в прошлой жизни, а вот новое тело явно отставало, так как граф этим явно пренебрегал. Так же решил заняться с Митяем рукопашкой, Фёдор немного учил Михаила, но явно не тому, чему я начал учить Митяя... Посмотрев пару дней на наши с Митяем потуги, он крякнул и присоединился, а вечером, когда мы с ним пили чай после бани, задумчиво так посмотрел на меня и выдал — Михаил Михайлович, ваше сиятельство, вот скажите мне дураку, как такое возможно — я вас с рождения знаю и люблю как своего сына, всю вашу жизнь с вами, никуда не отлучаясь, сам вас учил всему что умею, видел и знаю чему другие учили, но вот кто, когда и где учил вас всем этим гимнастикам да и метать железяки вы никогда не любили, а сейчас в муху за 10 метров хоть нож, хоть вилку втыкаете, а уж про бой без оружия вообще молчу, я вам конечно показывал некоторые пластунские ухватки, но ведь это совсем другое, это... это... а, даже и сравнить то не с чем, нет, если не хотите или тайна какая, так и не говорите, я вам всегда предан буду, как и батюшке вашему, но ответьте лишь — вы ли это Михаил Михайлович???

Вот блин горелый, и чего ему сказать, а не сказать то и нельзя. Это чужого человека можно послать куда подальше, а ближе Фёдора то у меня здесь действительно никого нет... Нда, ну что ж, будем импровизировать, надеюсь экзорцистов он звать не станет...

— Ну что ж Фёдор Прохорович, я тоже тебя люблю и уважаю, ты с рождения мне за отца был, потому скрывать от тебя ничего не буду... Я когда сознания после полыньи лишился, каким то образом перенёсся в тело другого человека, как оказалось моего полного тёзки, только из будущего, аж из 2018 года, его как раз под лёд утаскивало на той же реке, где и я в полынью попал — немного отредактировал я свою историю... И в тот момент, когда я здесь в горячке метался, а он там подо льдом задыхался, я всю его память увидел, всё что он знал и умел, а когда обратно перенёсся вся эта его память со мной осталась, мало того моя память стала абсолютной, я могу вспомнить всё, любую мелочь, хоть из своей жизни, хоть из его...

— Так ведь не бывает так Михаил Михайлович, как в такое поверить то?

— А хочешь я тебе сейчас расскажу, чем вы с моей кормилицей занимались на диване в моей комнате, когда мне только 9 дней было, даже позы припомнить могу...

Фёдор моментально покраснел аж до кончиков ушей и залепетал...

— Да как же так то, да как жеж это можно, дак ведь 9 дней всего...

— Воот, а я тебе про что, помню абсолютно всё, и ладно мои 18 лет, тёзке то моему уже 58 лет было, а знал он оочень много...

— Да ваше сиятельство, и не знаю, что сказать то, то ли во благо это, то ли нет...

— А ты не сомневайся Фёдор, всё во благо, что для благих дел используется, а я и себе, и тебе, и России только блага хочу, для чего жизнь не пожалею...

— Так, а ежели его память то обманка, врёт она значит?

— А мы это скоро проверим, в начале мая выезжаем в Красноуфимск Пермской губернии, там и проверим...

— Да как же в Красноуфимск то, ежели нам в столицу, в полк надоть?

— А вот так, там небось уже думают, что я преставился, так что и не ждут, если проверка наша удастся, то и с полком разберёмся, ну а если нет, туда и поедем, неделей раньше, неделей позже, всё равно никто не ждёт, и не знает, когда я выздоровел...

— И знаешь, что Фёдор, хватит меня постоянно титуловать да по имени отчеству звать, одно дело на людях, а когда мы наедине зови либо по имени, раз уж ты меня воспитывал, либо барин, если уж вообще никак без этих заморочек...

— Без этих чаго???

— Не обращай внимания, будь попроще и люди к тебе потянутся...

— Это как?

— О блин, Фёдор, хорош мне мозг выносить, пошли уже спать...

— Аааа это...

— Я ушёл, догоняй...

Да, что-то эта импровизация меня явно расслабила, ладно ещё только перед Фёдором, а если при посторонних что ни будь наподобие ляпну... Надо за языком следить.

Дальше всё шло по накатанной, выезд я решил назначить на 10 мая, с расчетом 8 дней на дорогу, пару дней на общение со старцем, а остальное на всякий, непредвиденный случай, 8 дней на 1500 км должно было хватить, учитывая, что пойдём с заводными и будем менять лошадей на почтовых станциях, правда ходить потом долго будем в раскоряку. Готовиться в дорогу начали заранее, поэтому вся челядь уже знала о дате выезда. За три дня до отправления ко мне подошёл Митяй, и немного помявшись попросился с нами... А я взял и согласился, привык уже к этому оболтусу, да и успехи у него были явные, фехтовал он ещё конечно слабенько, зато в рукопашке Фёдора скручивал на ура, да и метал не плохо, особенно ему понравилось топоры в щит втыкать.

Учитывая всё вышесказанное, и то, что с лошадьми он с детства, я решил, что такой кадр нам пригодится, и честно говоря не прогадал.

Так что 10 мая 1837 года из ворот усадьбы выезжали три богатыря с тремя заводными лошадьми и упакованные по полной программе.

Глава 3

За первый день мы проехали около 250 километров, четыре раза поменяв лошадей на почтовых станциях, и уже в темноте въехали в Нижний Новгород.

Следующим вечером были в Чебоксарах, а часа в три пополудни третьего дня прибыли в Казань, где и решили дать денёк передохнуть нашим пятым точкам.

Заселились в гостиницу, где оставили поклажу, взяли чистую смену белья и пошли в общественную баню. Вволю напарившись и намывшись, завалились в ресторацию, где и набивали животы до позднего вечера.

На следующий день встали ближе к обеду, позавтракали, и пошли прогуляться по городу.

Осмотрели кремль, университет, гостиный двор, мечеть Марджани и Петропавловский собор. Прогуляли до вечера, после чего поужинали и легли спать.

С рассветом уже выезжали из Казани, и через 3 дня были на месте, хоть и изрядно уставшие. На постой встали у местного казачьего сотника Агапова Данилы Семёновича.

Весь следующий день отдыхали, а утром 19 мая я подкатил с разговором к нашему хлебосольному хозяину ...

— А скажи-ка мне Данила Семёныч, знаешь ли ты старца Фёдора Кузьмича, коего в прошлом году за бродяжничество осудили, да в ссылку в Томскую губернию отправили?

Казак хмуро посмотрел на меня и спросил — А вам то почто надобно?

— Да ты не смотри на меня как на татя какого, мне с ним переговорить надобно, и как можно быстрее...

— Так, а чего ж вы меня спрашиваете, езжайте в Томск, да ищите его там...

— Э нет, любезный, в Томске его сейчас искать бесполезно, так как я точно знаю, что его казаки сюда должны привезти, на встречу с цесаревичем, вот до этой самой встречи, нам с ним и надобно увидеться...

— Ну может вам и надо, а ему то какой с этого прок?

— А ты Данила Семёнович за него то не решай, просто сообщи ему обо мне и о просьбе встретиться до приезда Александра Николаевича...

— Интересный вы человек, Михаил Михайлович, никто ещё не знает ни о намечающейся встече, ни о приезде старца, даже моя жинка не знает, а уж она то всё и про всё первая узнаёт, а вы знаете, не подскажете откуда?

— Так ведь лишние знания — лишние печали, милейший Данила Семёнович, так что ты уж передай весточку, будь ласков, а там уже видно будет...

— И всё-таки, ваше сиятельство, не подскажете — откуда знание сие? Ведь узнали вы, могут узнать и другие...

— Не беспокойся, сотник, никто больше не знает и не узнает, и никто из ваших не проговорился, просто сделай, что прошу, и пока не спрашивай ни о чём...

— Ну что же, передать весточку мне не сложно, только вам дня два всё равно ожидать придётся...

— Вот и славно, благодарствую Данила Семёнович...

— Не за что пока — пробурчал казак и пошёл на конюшню...

Эти два дня мы провели в тренировках, коими очень заинтересовались и наш хозяин, и его старшие сыновья — 17 летний Василий и 19 летний Семён.

Дело в том, что Уральское казачье войско, в коем и служили практически все казаки края, как в общем и всё сибирское казачество, было довольно бедно на оружие, только постоянные гарнизоны, несущие пограничную службу, более-менее снабжались им, остальным приходилось довольствоваться старым оружием, передаваемым из поколения в поколение, а основная масса казаков была вооружена только простенькими пиками и кинжалами в локоть длиной. Вот и в семье сотника было гладкоствольное кремневое ружьё, заряжающееся с дула, которое он привёз с войны в 1814 году, и дедовская сабля, которую тот снял с какого-то убитого башкира в одном из многочисленных конфликтов, а у сыновей было по пике и по кинжалу. Соответственно и обучение их ограничивалось тем, что было в семье, и что умел отец. А тут и рукопашка, и ножевой бой, и метание в цель ножей и топоров, фехтование на саблях и на палашах... Только стрелять мы не стали, хотя у меня было два капсюльных пистолета, сделанные на заказ во Франции и винтовка M1819 Hall rifle, привезённая из Америки и подаренная Михаилу на 16-летие дядей по матери Клодом, у Фёдора 2 кремневых пистоля и штуцер, а у Митяя драгунский мушкет образца 1801 года.

Утром 21, когда я обмывался у колодца после пробежки, ко мне подошёл Данила Семёнович и сказал — Завтра вечером поедем к старцу, он будет вас ждать в селе Ачит, примерно в 20 верстах от нас...

— Значит всё-таки приехал, ну и слава богу...

— А что, Михаил Михайлович, были сомнения? — усмехнувшись в бороду, спросил сотник...

— Были, Данила Семёнович, небольшие, но были, дорога то длинная, всякое может случится — ответил я, а про себя подумав — история дама капризная, по-всякому повернуть может...

— Просьба у меня к вам, ваше сиятельство, не могли бы вы моих остолопов в обучение взять, мне то им дать уже нечего, а у вас они бы многому научится смогли, я ведь вижу, как у них глаза горят, когда они на ваши занятия смотрят...

— Да я и не против, только ведь уеду скоро, неужто со мной своих парней отпустишь?

— Не просто отпущу, а ещё и накажу повсюду с вами следовать, слушать во всём, да служить до гроба, я ведь тоже не без глаз — вижу, что человек вы не простой, и взлететь можете очень высоко, и свои люди вам всегда пригодятся, а они вам всегда верными будут, мы староверы предавать не умеем.

— Ну что ж, я не против, если сами захотят, пусть с нами едут, обучу, чему умею, а дела для всех найдутся...

— Вот и славно, благодарствую, Михаил Михайлович.

Днём занимались уже впятером, а следующим утром на зарядку и пробежку к нам присоединились ещё два младших Агапова — 10-летний Пашка и 13-летний Онисим.

А вечером мы с сотником не спеша выехали в Ачит, куда благополучно и прибыли через 2 часа. Проехав через всё село, мы остановились у небольшого домика на окраине, у которого нас встречали два бородатых, здоровенных казака.

Соскочив с коня, Агапов по очереди облапил обоих, после чего, повернувшись ко мне, радостно пробасил — Вот ваше сиятельство — знакомьтесь — это мои боевые товарищи, вместе француза били, Савельев Игнат Гаврилович и Злобин Антон Петрович...