Еще — помимо 50-мм ротных минометов у моих десантников на вооружении есть 37-мм минометы-лопаты образца 1939 года, тоже по одному миномету на каждое отделение. Эти минометы хоть и с недостатками, — прицеливание на глазок, малая дальность, слабая мина, — поэтому их выпуск уже прекращен и в стрелковых частях их полностью изъяли на склады, — но моим ребятушкам они в самый раз: малый вес, мобильность, и неплохие результаты при массированном применении.

По транспорту — у нас больше автомобилей (32 против 19), и есть мотоциклы, но совсем нет лошадей, ни верховых, ни ездовых, а их в стрелковом полку более пятисот, и это у них основной транспорт. Так что наши автомобили это так, капля в море — основной транспорт десанта — самолеты, придаваемые из состава специальных десантно-бомбардировочных авиаполков.

— Но все эти отличия, товарищ генерал армии, это не главное. — Главное отличие десанта от обычных пехотных частей — это, конечно же, в первую очередь люди, и их подготовка.

Вот взять костяк бригады — младший и средний командно-начальствующий состав. Практически все сержанты сверхсрочники, многие службу по призыву еще в 47-й адброн начинали, да так в десанте и остались. Подготовка на уровне — почти все значкисты ГТО, больше половины "Ворошиловского стрелка" имеют, у многих спортивные разряды по САМБО, боксу или борьбе. В командном звене взвод-рота многие командиры тоже в десанте служат еще с 1932 года, с момента основания в Ленинградском военном округе первой авиадесантной бригады, где их на инструкторов по воздушно-десантной подготовке готовили. Есть такие, что уже до сотни прыжков с парашютом совершили, в том числе в особых условиях: ночные, затяжные, групповые. А еще немаловажный момент — почитай, все сержанты и командиры с боевым опытом. Наша бригада ведь в Советско-Финской войне участвовала, и неплохо себя там проявила.

Что касается рядовых бойцов — они у меня тоже особого отбора. В десант ведь до войны никого силой не тащили, — все равно толку никакого не будет, — а только тех, кто хотел, и еще на гражданке к этой трудной службе готовился. То есть, помимо спортивных разрядов и значка ГТО, еще и в ОСОВИАХИМе не один год занимался, парашютную подготовку освоил, не менее трех прыжков совершил. А ОСОВИАХИМ, сами знаете, товарищ генерал армии, это подготовка основательная и разноплановая. Это тебе не только прыжки с парашютом, но и радиодело, и авто-мотодело, стрелковая подготовка сильная опять же... да если еще потом к этой подготовке уже у нас, в десанте, своя, особая, физическая и боевая подготовка приложится...

Вот, к примеру, у меня в бригаде нет выделенных подразделений связи, разведки и саперов, как в пехоте — у меня каждый десантник, помимо того, что хороший стрелок, сам по себе и разведчик, и немного подрывник, да и медицинскую подготовку имеет. А в каждом отделении минимум 2 бойца радиодело знают и на рации работать могут.

Или взять наш механизированный батальон — его подготовка тоже от обычных артиллерийских и броневых частей отличается. У нас в десанте ведь особо возится некогда, бывают такие задачи, что с неба и сразу в бой, поэтому и артиллерия наша с минометами, и бронетехника — готовились к максимально быстрому развертыванию и нанесению огневого удара, а еще к быстрому маневру и взаимодействию как между собой, так и с бойцами десантных подразделений. Так что многие бойцы, случись что, и технику водить смогут, и с минометом разберутся...

— Гм, да..., — протянул Павлов, закончив делать пометки в блокноте и задумчиво постукивая пальцем по столу.

Он раньше оценивал роль и возможности десантных частей как-то... поверхностно, что ли. Ну да, знал, что они есть. Знал, что их готовят для боев и диверсий в тылу противника. Но считал десантников скорее дополнением к действиям механизированных соединений, чем грозной боевой силой. Ну, выбросят их в тыл врага, ну, пошумят они там, шороху наведут, но это и все. Вот его любимые танки — это да! Это скорость! маневр! броня! огонь! Это мощь и сила, способная прорвать любую оборону и победить в открытом бою любого врага! А десант, даже со своими средствами усиления в виде артиллерии, минометов и совсем легкой брони — это так, для отвлечения внимания...

Так он думал раньше, до войны. А потом началась война — и все пошло совсем не так. Где теперь эти танки...? Нет, танкисты молодцы, и дерутся отчаянно, но только обстановку это не спасает... часть танков уничтожена противником, часть просто сломалась, еще до боя, а часть брошена при отступлении без горючего....

В результате не прошло и недели боев, а немецкие танки уже под Минском. Со дня на день они могут прорвать оборону, и тогда в городе начнутся уличные бои, где нашим войскам нужны будут уже не танки, которых и так почти нет, а такие вот — самостоятельные, отлично подготовленные бойцы, способные вести бой за линией фронта и малыми группами. Они в этом деле всяко получше обычной пехоты будут... особо, если к их подготовке и умениям кое-какие средства и идеи из присланных Хацкилевичем материалов добавить...

Полковник Левашов, наблюдая задумчивость командующего фронтом, но, не усматривая в его задумчивости особого раздражения, набрался смелости спросить о важном для своих бойцов.

— Товарищ генерал армии, а куда нас теперь, в смысле, бригаду мою куда? — Был слух, что в пехоту нас отправят?

— Что, полковник, не хочешь в пехоту, на передовую? — с легкой ехидцей переспросил Павлов.

— Дело не в этом, товарищ генерал армии, — глядя тому прямо в глаза, твердо произнес Левашов. — И я, и мои бойцы готовы хоть сейчас в бой, и воевать будем там, где Родина прикажет. А мои бойцы и в пехоте, на переднем крае, себя отлично покажут, будьте уверены, я за это ручаюсь. — Вот только, жалко будет, если мои орлы там все, чему их учили, применить не смогут, всю свою штурмовую и разведывательно-диверсионную подготовку проявить...

— Штурмовую и разведывательно-диверсионную подготовку, говоришь, — раздумчиво протянул Павлов, немного помолчал, и обратился уже к полковнику Казанкину.

— А что, полковник, остальные воздушно-десантные бригады в твоем корпусе такую же хорошую подготовку имеют?

Комкор покосился на Левашова, тяжело вздохнул и с сожалением ответил.

— Нет, товарищ генерал армии, остальные две бригады корпуса значительно послабее в плане подготовки будут, а в плане боевого опыта — так вообще никакие. Это ведь только 214-я бригада у нас в корпусе изначально десантная, и боевых действиях поучаствовать успела. И именно на ее основе, собственно, весь наш корпус весной 1941 года развернули. Соответственно, и две остальные бригады, 7-я и 8-я, — они только весной этого года были сформированы, и обе на основе обычных стрелковых дивизий, которые, в свою очередь, тоже были совсем недавно созданы — какая уж тут подготовка и боевой опыт. Конечно, при формировании новых бригад некоторая часть военнослужащих из состава 214-й вдбр была переведена туда в качестве инструкторов, поэтому кое-какую подготовку за эти пару месяцев они получили, но по сравнению с 214-й бригадой... небо и земля...

Павлов махнул рукой, — сидите, мол, — а сам снова встал и подошел к окну, о чем-то основательно задумавшись. Постоял так несколько минут, словно окончательно что-то для себя решая, а потом вернулся за стол и озвучил свое решение.

— Ну, значит, слушайте, товарищи командиры, что я решил, и как оно с вашим воздушно-десантным корпусом дальше будет.

— Твоим орлам, полковник, — обращаясь к Левашову, — действительно нечего в пехоте, да еще в обороне, зря штаны просиживать — пусть своим основным делом занимаются. Они же у тебя для боев и диверсий в тылу врага готовились? — вот пусть в тылу врага и повоюют, подготовку свою покажут. Если конкретнее — твоя десантная бригада вместе с приданной боевой техникой и средствами усиления как можно скорее — максимум, сутки — должна быть переброшена за линию фронта, под Белосток, в распоряжение генерал-майора Хацкилевича. Он там сейчас отступающие от границы войска собирает, и оборонительный укрепрайон в тылу врага организовывает. Ну, и для действий в тылу врага, за линией своей обороны, просил у меня твою бригаду. — Заметь себе, полковник, не просто десантников, а именно твою бригаду — уж откуда он узнал об особой подготовке и боевом опыте твоих бойцов, ума не приложу, видать, кто-то, хорошо знающий тебя и твоих орлов, вовремя подсказал. Да и я теперь, после твоего рассказа, тоже думаю, что десантники твои там несравненно больше пользы принесут, чем здесь, в пехоте.

И увидев, как засияло лицо Левашова, командующий фронтом тут же его немного остудил.

— Но учти — перед сменой места дислокации выделишь часть своих бойцов и младших командиров из числа наиболее подготовленных — общим количеством до ста человек — в распоряжение полковника Казанкина, а свою бригаду до штатной численности пополнишь курсантами из Пуховичского пехотного училища — оно как раз рядом с твоей бригадой расположено. Они хоть и не твои десантники по подготовке, но и не рядовые первогодки из пехоты — а дальше сам подучишь.

— Теперь ты, полковник, — это уже к Казанкину. — Примешь от Левашова сержантов и бойцов как инструкторов и командиров малых боевых групп в оставшиеся у тебя бригады. Сами группы сформировать немедля, и особый упор в их подготовке необходимо сделать на ведение уличных боев, после совещания получишь кое-какие методические материалы на эту тему.

— Думаю, пара-тройка дней, а может даже и неделя, у тебя есть, так что постарайся. А потом, если немцы все же нашу оборону прорвут и в Минск войдут, эти малые боевые группы мне здесь нужны будут.

— Остальной личный состав бригад продолжай усиленно натаскивать по вашей программе разведывательной и диверсионной подготовки — у них сейчас пусть и "кое-какая подготовка", но это все же лучше, чем вообще никакой. — И вот еще что — забирай-ка ты себе всех оставшихся курсантов первого-второго курсов Пуховичского пехотного училища — у них уже тоже "кое-какая подготовка" есть, все не рядовые первогодки из пехоты, что даже стрелять не умеют. Поэтому забирай и натаскивай их пока на младших командиров уровня замкомвзвода десанта, а там, как в бою себя покажут, глядишь, и дальше пойдут. — Ну, и организация переброски 214-й бригады тоже на тебе, отвечаешь лично...

Выйдя от командующего, полковник Левашов пребывал в восторге — мало того, что его ребятушек не в пехоту, а именно по военной специальности задействуют, так еще и в тыл врага перебрасывают, как учили, всей бригадой, со средствами усиления — ну, фашисты, держитесь теперь! В таком состоянии он вернулся в расположение бригады и с энтузиазмом взялся за подготовку к передислокации. Однако ближе к вечеру его энтузиазм и радость изрядно потускнели, а моментами он даже подумывал было с отчаянием, что не справится, что невозможно с этим справится всего за сутки.

Потому что перебросить к новому месту дислокации любую крупную воинскую часть, навроде полка или бригады — это очень сложно и хлопотно само по себе, даже в мирное время. Это намного труднее и хлопотнее в военное время, в условиях неизбежного нарушения территориальной системы управления, связи и транспортного обеспечения. А уж перебросить воздушно-десантную бригаду по воздуху, в военное время, в условиях господства немецкой авиации, ...и в условиях сильной нехватки собственной транспортной авиации, ...точнее в условиях полного отсутствия авиации именно специальной, военно-транспортной, да еще и за столь малый промежуток времени, — это было настолько сложно и трудно, что временами представлялось невыполнимым.

Начать с того, что, кроме как на тихоходных тяжелых бомбардировщиках ТБ-3, частью переделанных в военно-транспортный вариант, а частью так и оставшихся именно бомбардировщиками с относительной возможностью напихать в них не так уж и много людей или грузов, больше переброску проводить просто-напросто не на чем. Все потому, что Советский Союз, будучи родоначальником воздушно-десантных войск, до самой войны так и не имел специализированной авиационной техники (кроме планеров) как для массовой выброски десанта парашютным или посадочно-десантным способом, так и для переброски десантных частей со всем своим имуществом. Да и планеры — маломестные, без возможности транспортировки средств усиления, и все равно требующие самолетов для буксировки — годились скорее для эффектных показух на маневрах или только для выброски в тыл малых групп со стрелковым вооружением.

Поэтому — только ТБ-3. А эти тихоходные старички мало того, что при значительной общей грузоподъемности имеют низкую именно пассажирскую вместимость, так еще и днем, в условиях господства в воздухе немецких истребителей, есть не что иное, как просто большие мишени, которые смогут долететь до места назначения только в том случае, если у немецких летчиков закончится боекомплект.

Отсюда следует, что переброска возможна только ночью, и этот вариант вроде как хорош еще и тем, что ТБ-3 штатно проектировались для ночных полетов (и ночного бомбометания), и оснащены для этого всем необходимым оборудованием, а их экипажи имеют соответствующую подготовку и немалый опыт ночных полетов.

Но тут новая сложность — почти никто из летчиков 326-го десбап, дислоцированного рядом, на аэродроме Пуховичи, и с кровью оторванного от бомбежек для переброски бригады под Белосток, на тамошних аэродромах не был, особенностей ВПП и ориентиров окружающей местности не знает. Нет, летают-то они хорошо, могут даже без привязки к наземным ориентирам, по приборам или по радиолучу, так что долетят, это не вопрос. Но вот как будут садиться — ночью, на незнакомую полосу, битком набитые десантниками, да еще и с грузом на подвеске?! К тому же и сами аэродромы — это тебе не гладкая и ухоженная бетонная ВПП, а перепаханная вражескими бомбами грунтовая полоса отнюдь не в идеальном состоянии...

Хорошо еще, что командующий Белостокским укрепрайоном генерал Хацкилевич оказался нормальным военным, без дурного начальственного гонора, без спеси и тупого чванства в стиле "делай, как я сказал!". Даром, что танкист, а к проблемам переброски бригады отнесся со всем вниманием — не только собрал и сконцентрировал на оговоренном аэродроме уцелевший состав подразделений аэродромного обслуживания, но и выделил дополнительно в помощь людей, транспорт, быстро решил организационные вопросы размещения прибывающих десантников. Да и вообще, отнесся как к родному — полковник даже не ожидал такого доброжелательного отношения, и это слегка даже настораживало...

В общем, всем миром, но особенно благодаря героизму и самопожертвованию летчиков, которые всю эту короткую летнюю ночь трудились на пределе сил — справились! Десантников набивали в самолеты, как селедку в бочки — в крыльевые ниши, в бомбоотсеки, проходы и пулеметные кабины, для экономии места с собой они брали только личное оружие, все остальное — под фюзеляжем, с использованием специальных подвесок конструкции инженера Гроховского, дай бог ему здоровья. Там же, под брюхом, между колесами, транспортировали штатную артиллерию и легкую бронетехнику бригады, а еще мотоциклы, боеприпасы, топливо, снаряжение и все остальное имущество, которого, после того как в суматохе передислокации выгребли склады, оказалось неожиданно много. В дальних закоулках нашлись даже несколько динамореактивных безоткатных 76 мм пушек Курчевского на колесном ходу, разработанных в 30-х годах специально для применения в десантных войсках, и запас снарядов к ним. Их тоже взяли, а вот пулеметные броневики БА-20 Левашов, по согласованию с Хацкилевичем, решил с собой не брать, — они хоть и полегче тех же Т-37 и Т-38, но значительно выше, за счет этого пристраивать их на внешнюю подвеску под фюзеляж — тот еще геморрой, а предварительно снимать и ставить потом пулеметные башни — оно того не стоит. Да и гусеничные плавающие машины в тех краях однозначно получше будут. Поэтому броневики оставили, а взамен догрузили взрывчатки и гранат — вот они уж точно лишними никогда не будут.