Геутанэ. Глава 6

— Нет, — озуа неожиданно успокоился (ну, почти). — Не уйду. Лежи тихо, Лант. У тебя сердце сейчас станет, так что я какое-то время буду занят.

И протянул руку к другу, пытаясь слабенькой пока Силой сразу и нащупать повреждения и начать уже их лечить. Лант застонал — коротко, рвано, давясь болью и кровью. Тусклые, запавшие глаза закрывались в бессилии — и снова распахивались, полные муки и не то протеста, не то, наоборот, мольбы...

"Наверное, возмущается, что я остался... не ушел. Подвергаю себя опасности... Ну или просто просит оставить его и спасаться. Так, ну-ка... вот тут надо бы расслабить узел... и боль унять, нехорошо, что он страдает, когда я могу унять боль... Лант, неужто так плохо думаешь обо мне, что и впрямь считаешь, что я мог бы бросить тебя? Хотя... я же сам совсем недавно размышлял, стоит ли идти к Ночным... значит, был готов? Получается, так... Ну так и нечего тут обижаться. Выходит, он знает меня лучше. Странно только, что не питает презрения к такому вот... мягкотелому... Задать ритм сердца...крови много потерял, давление совсем слабое... устал, как же ты устал, Лант! И так много боли! Земля и Небо, ну за что тебе это?! Уж лучше бы меня, ты же совсем не при чем, это же из-за меня мы тут!"

Он не выдержал, всхлипнул, давясь слезами сострадания и стыда, торопливо утер их рукавом... И застыл от ужаса, зачем-то подняв взгляд и увидев, как расплывается торжествующая ухмылка на роже никем пока не замеченного лучника. Вот он натягивает тетиву... коротко блеснула наконечником стрела... смерть его друга. Или его самого? Впрочем, какая разница? Не одна же стрела у этого мерзавца...

Озуа опомнился, только когда тетива плавно пошла к уху стрелка.

"У меня нет выбора. И выхода. Я должен..."

Сила протестующее затрепетала, съежилась в крошечное нечто...

"Бес побери, как же трудно нарушать въевшиеся запреты!"

Он ударил ею на мгновение раньше, чем лучник спустил тетиву. Ударил, не зная, правильно ли он делает и будет ли хоть какой-то эффект. Никогда ведь так не делал! Потому что нельзя...нельзя убивать Силой озуа! Никому нельзя!

Лучник выстрелил. Промахнулся, правда — наверное, потому, что когда останавливается сердце под чужеродным непонятным ударом, это отвлекает. Да и больно.

Озуа мертвенно побледнел — понял, что получилось просто таки замечательно. Вон, валится наземь, сволочь... лук выронил, за грудь схватился... будто пальцами пытается снова запустить перепуганную замершую мышцу... Райан и сам сейчас так же сделал -потому что боль сдавила грудину, и собственное сердце жалко трепыхнулось, словно бабочка на острие иглы — вот и потянулась рука машинально... И стрела тут совершенно не при чем — вон, дрожит рядышком, рукав порвала, да и все... Просто... Зеркало. Именно так. Вот потому и нельзя — причиненная смерть распространяется и на причинившего... отражается в убийце, как в зеркале.

Озуа беззвучно шевельнул губами, вяло тряхнул головой, пытаясь прогнать муть перед глазами — надо же посмотреть, как там Лант... надо закончить лечение... надо...

Силы издевательски ускользала, дразнясь. Совсем не пропадала, но толку с нее, если не дается! И лечить не получается...

— Я сейчас... Лант... подожди чуть-чуть...

В голове шумела и плескалась гнилой водицей дурацкая и бесполезная мысль:

"Я — дурак... я не закончил лечения... и не знаю, что теперь делать... дурак... не знаю, что делать... не знаю..."

— Я сейчас...

— Рэни, — услышал он тихий, как шелест одежды, голос. — Тебе плохо? Ты ранен?

— Нет-нет! — встрепенулся полукровка, испугавшись, что Лант сейчас еще и испереживается за него, вдобавок ко всему. — Я цел!

Даже в глазах слегка прояснилось...

— Стрела мимо прошла... Просто Сила никак... не дается, — озуа выговорил эти свои жалкие оправдания и спохватился, — но я сейчас все сделаю!

"Если успею... если сердце не откажет окончательно..."

— Рэни...

Голос Ланта был каким-то рваным, но стал немного громче.

— Прошу тебя... это важно,.. очень. Найди... медальон... из белого металла, с кругом...у одного из этих...

Райан растерянно моргнул. Вот уж чего он не ожидал услышать...

— Но этих тут нет... Они там, наверху... уже мертвы, наверное... хотя не знаю.

Он огляделся, заметил что-то круглое и светлое и, взяв в руку, показал Ланту.

— Оно? На медальон, правда, не похоже...

Чтобы вглядеться, Ланту понадобилось напрячься — несколько мгновений он всматривался в непонятную вещицу. Губы его дрогнули в еле заметной злой усмешке. А может быть, Райану почудилось...

— Да, оно. Возьми... в левую руку... сожми ее... Нет, вначале найди... здесь плошка была... с черной такой... жижей. Найди ее. Только осторожно... не пролей и не касайся...

— Хорошо... только зачем? — озуа тупо уставился на раненого, чувствуя себя последней скотиной — друг его просит, а он... — Лант, прости, я туго соображаю, но... сейчас главное — тебя подлатать хоть как, чтобы довезти до постели... а там уж и дальше лечить будет можно...

— Рэни, я прошу... сделай... пожалуйста. Это... нужно..., — с силой выдохнул из себя Лант.

— Вижу что-то похожее... вроде нашел, Лант, — честно сказал он, пытаясь совладать с нахлынувшим головокружением. Перед глазами снова замелькали какие-то расплывчатые круги, и дико захотелось лечь, свернуться калачиком и... и все.

— Тебе для чего нужно? Это питье или что?

— Нет! Осторожней... Это... магическая... тебе нельзя к ней прикасаться...

"Какое-то зелье? И он знает, что оно поможет? Да нет, откуда тут взяться целебному зелью! Не лечебница же тут..."

Он приподнялся, чтобы достать миску, но его повело в сторону, и пришлось встать на четвереньки, просто чтобы не упасть на Ланта. Озуа дополз таким образом до табуретки и утащил свою странную резко пахнущую добычу обратно, стараясь не макнуть в нее пальцы.

— Вот... я принес... Лант, я сейчас еще раз попробую... ну, с Силой... надо вытащить эти штуки...

Лант как-то протестующее застонал — и стал говорить быстрее, как-то лихорадочно, словно боялся не успеть:

— Нет! Это... Силой потом... Сначала бери медальон... в левую руку... и возьми за руку меня, чтобы он прикасался... ко мне тоже. И вынимай... только очень медленно... осторожно. Не выпуская моей руки...

— Да как же я тебя за руку возьму, когда она у тебя сломана?! — воскликнул озуа, медленно приходя в себя. — Надо хотя бы обезболить все, так же нельзя! И... вообще, зачем это все? То, что ты говоришь? Сначала полечиться надо, а потом уж... медальоны всякие...

— Потом! — с неожиданной силой выдохнул Лант. — Это важно! Возьми... где угодно... за плечо возьми... только так, чтобы касаться... медальоном... Не спорь... времени мало... нельзя, чтобы всё пропало!

— Что пропало? — испугался озуа. — Лант, что происходит?! Почему мало времени?!

— Магия... Их магия. Делай... я прошу... требую. Иначе... всё зря... надо закончить, пока не поздно... пока... не погибло всё...

"Ой! Магия? Я ничего не понимаю в магии..."

Райан в смятении огляделся, словно надеялся найти кого-то, кто примет решение за него. Ни единого кандидата в командиры не нашел и со вздохом сжал металлическую находку в ладони. Холодок был приятным и успокаивающим. Озуа неуверенно дотронулся медальоном до самого целого места на плече Ланта, потянулся к Силе, отчаянно надеясь, что она отзовется, и он хотя бы обезболит друга. Тщетно. Сейчас Сила даже не ощущалась, словно бы он опять сделался онто. Что ж...

— И... что? — неохотно спросил он, не спеша вытаскивать корявые прутики, торчавшие из тела эйла. — Вытаскивать?

— Да... Медленно... Раскачай... и тащи... не торопись... — отрывисто произнес Лант, которому приходилось переводить дух почти после каждого слова.

— Лант, ты с ума сошел?! — воскликнул Райан, отдергивая руку. — Раскачай... Ты еще скажи, солью тебе тут все посыпать! Это же больно! Нет уж!

— Рэни, делай! Я прошу... требую... Иначе... будет беда... Эта магия... Вынимай... а потом... раны надо смазать этой... мазью. Только не рукой... Делай, как я сказал!

С последним словом у эйла вырвался то ли стон, то ли кашель.

— Магия... ладно... я сделаю, Лант...

"Магия... вот злодейская субстанция! Наверное, тут заклятье какое-то застряло и вот-вот того... Неужто только его болью можно справиться? И жижа эта — вот для чего она тут?"

Заполошные мысли мельтешили в голове, мешая сосредоточиться. Впрочем, голова его и до этого бредового заявления Ланта работала не ахти.

"Не знаю, что делать... Я не знаю, что мне делать!"

Пришлось делать так, как велел тот, кто знает...

"Хотел командира — получи..."

Он снова положил одну руку с медальоном на плечо Ланта, а второй принялся вытаскивать гадкие палки. Липкие от крови, они цеплялись своими неровностями за края ран, всякий раз вызывая новое кровотечение. Озуа вытягивал их из тела друга, и чем дальше, тем быстрее старался это сделать. Потому что медленно раскачивать было выше его сил.

Лант застонал громче, уже не пытаясь держать боль в себе. А может, возмущаясь тем, что озуа не послушался...

Райан заторопился, отгоняя от себя ужас происходящего. И тут же наткнулся на умоляющий взгляд эйла — тот явно настаивал на том, чтобы медленно. И чтобы раскачивать...

"Да гуфр же ж оццуть!"

Он стиснул зубы и немыслимым усилием воли замедлил движения. Осталось всего три проклятые ветки, и их он вынул именно так, как хотел Лант. Хотя как можно такого хотеть?! Как?! Когда тело уже выгибается от боли, и невозможно же такое терпеть...

Откуда-то донесся чей-то невнятный возглас — ошеломленный, сдавленный... кто-то бежит по лестнице, запинается, чуть не падает... Райан слышит это — и не реагирует, потому что Лант сказал еще вот этим черным... и прямо на раны...

"Раз его цель — боль, то, наверное, это тоже очень больно будет..."

Он зачерпнул какой-то тряпицей черной жидкости — получилось неожиданно много, и пальцы чуть защипало даже сквозь ткань — и неловко бухнул все это богатство Ланту на грудь. Чуть было не спросил снова, уверен ли тот, что так надо...

На мгновение ему стало жарко и в глазах поплыло, но в этот же момент Лант захлебнулся криком, его скрутила протяжная судорога, лицо исказилось от невыносимой боли, и озуа еле слышно охнул, роняя тряпку на пол и опрокидывая плошку с черной гадостью.

И тут на него налетел вихрь, коротким ударом в голову опрокинув на пол.

— Что ты делаешь?! Сс-сволочь! — услышал озуа, и перед его затуманенным взором (и так-то голова кружилась, а теперь сознание и вовсе пыталось скрыться) — возникла сияющая белым шелком прядь длинных волос.

— Лант! Боги! Лант... Не умирай... пожалуйста...

В мелодичном голосе, чем-то похожем на голос самого Ланта, звучало такое отчаяние, что у Райана даже чуть прояснилось в голове. Он должен помочь! Должен... Тот, с белыми волосами — он же, наверное, не целитель...

Беловолосый незнакомец трясущимися руками резал ремни, которыми Лант был привязан к вбитым в камень железным кольцам. По лицу его текли слезы, и он неслышно что-то шептал — то ли молитвы, то ли имя друга...

Теперь, когда Лант освобожден был от ремней, он показался Райану еще менее живым, чем раньше. Как будто еще была какая-то зыбкая надежда, что пленнику станет лучше, если его освободить...

Нет. Не стало. Только еще страшнее обозначились раны и переломанные кости...

Озуа оперся руками на грубый, окровавленный камень и, закусив губы до крови и закрыв глаза, опять позвал Силу... Ее не было.

Когда он открыл глаза, незнакомец пораженно смотрел на свои пальцы, испачканные черной жижей.

— И ты ВОТ ЭТИМ смазывал его раны?! — почти прорычал он тихим голосом, торопливо вытирая руку об одежду. — Это же яд!

— Но... — озуа запнулся и почти прошептал, — он же... сам... велел...

— Не ври! — почти вскрикнул незнакомец в ответ. — Лант не мог! Он ведь...

Голос его пресекся. Незнакомец сжал кулаки — с такой силой, словно решил сломать себе пальцы, зажмурился на миг и замотал головой, как больная лошадь.

— Лант, — простонал он. — Как же ты так? Что же мне делать?!

— Я не вру. Он сказал... иначе всё пропало... — еле слышно произнес озуа и разжал ладонь с намертво зажатым в ней медальоном, показывая его незнакомцу. — Вот...

— Это же медальон Птуллу! — с ненавистью вскрикнул Кэс и ударил озуа по руке так, что медальон отлетел на пол. — И ты будешь говорить, что НЕ ЗНАЛ, что ты с ним делал?!

— А что я с ним делал? — слабо удивился Райан (на сильное удивление его не хватило). — Лант сказал — взять в руку и прижать... я сделал, как он сказал...

— Да что ж ты врешь! — почти всхлипнул друг Ланта. — Палач! Еще скажи, что не знаешь, что ты жизнь у него забирал... годы жизни... тварь. Решил воспользоваться случаем!

— Я не... — Райан отшатнулся.

"Забрал жизнь? У Ланта?! Я?!"

— Это ты! ты врешь! — выдавил он, задыхаясь от жуткого подозрения, что беловолосый говорит правду. — Я же... я никогда...

"Ведь Лант же сам... что же он, не знал? Он же сам... сам велел... а я..."

— Я не знаю, как он мог тебе велеть, — холодно и презрительно отчеканил незнакомый человек... или не человек?

Злые слова падали, как льдины по голове.

— Но этой гадостью... медальоном ты отнял у него годы жизни. И я не знаю, выживет ли он!

Беловолосый наклонился, бережно подхватил Ланта и, повернувшись, быстрыми шагами почти побежал прочь. Только долю мгновения Райан видел губы в крови, застывшее, безжизненное лицо — и бессильно запрокинутую голову эйла.

— Палач? — еле слышно прошептал озуа, подавшись было вслед и даже умудрившись встать на ноги. И остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Просто он осознал наконец сказанное этим не-человеком и... поверил. Сразу, полностью, без сомнений и лишних причитаний.

"Годы жизни... Я отнял у Ланта годы жизни!"

Он вспомнил хиппанку в Таурге, нагадавшую ему сто лет... Сто лет!

"Теперь понятно... понятно, откуда сто лет... Лживая дрянь! Она говорила, что я любить там кого-то буду... с золотыми глазами! Да я же не посмею! Меня же под топор надо, а не дев любить! Златоглазых! Какая, к бесам, любовь — после такого?! Лант, зачем же ты... так?! Впрочем... что я спрашиваю..."

Он сглотнул ставшую вдруг горькой слюну и без сил опустился на окровавленный камень.

"И так понятно, зачем. Я же замечал, как ты хмуришься, если вдруг речь заходит о моем будущем... Ясно, что краткость моей жизни тебя раздражала. Ты хотел сделать меня таким же, как ты сам. И... сделал. Или нет? Впрочем, это уже не важно. Выходит, я просто пытал тебя, чтобы добыть лишних лет... чтоб, значит, до ста лет жить..."

Озуа закрыл на мгновение глаза — они страшно заболели от того, что захотелось заплакать, а было нечем.

Впрочем... разве слезы тут могут чем-то помочь? Вряд ли... Ну так и не страшно, что их нет.

"Я — палач. Это уже есть. И останется со мной навсегда. Я уже не смогу никуда от этого деться, мне придется с этим жить. Очень-очень долго. Лет сто, ага... В пять раз больше, чем мне оставалась... Мне ведь двадцать оставалось? Или меньше... Да, меньше... часто к Силе обращался, да еще Разрыв... лет пять-шесть, а то и восемь отдал. Пришлось бы поторопиться со всем, что там мне осталось... Но уже не надо. Уже... Жаль, этот беловолосый меня не убил. Ведь хотел, наверное... но вытащить отсюда Ланта для него было важнее, чем свести счета с его палачом — правильно он меня назвал, да. Он — хороший друг. Настоящий. Знает, что главнее. Да и что ему моя жизнь? Я и вообще не имею права умирать... уже не имею. Хотя и жизни уже не заслуживаю. Вот ведь как... даже и повеситься нельзя — это обесценит твой дар, Лант. А я... не могу я так... Как же мне теперь жить? Впрочем... да, недолго. Я же продался Ночным. Еще переживал, дурак... брезговал, чистеньким хотел остаться... Остался?! Доволен?!! Мразь!"