| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но Блаклинт не остановилась на этом. Как и тогда, в вымершей деревне, она решилась нанести удар водными пулями. Игнис запустила в небо новый огненный шар для освещения, а потому успела заметить, как водяное щупальце разделилось на тысячи маленьких шариков, которые в следующий миг на огромной скорости устремились вперед.
Застонав, Блаклинт медленно сползла вниз.
— Проклятье! — Игнис порывалась было помочь подруге, но ее остановил резкий голос Тара.
— У нас нет времени!
— Хорошо!
Тут он был прав. Следовало что-то придумать с прущими на южную стену изначальными. Лучше всего, отсечь тех, кто уже перебрался на остров от тех, кто еще не успел сделать это.
— Сейчас я ударю, ты — после меня! — крикнула девушка, готовясь призвать сокрушительное пламя.
Девушка набрала полную грудь воздуха и, выдохнув, резко взметнула руки к небу. Ночную тьму разорвал неестественно яркий свет, там, где еще секунду назад изначальные перебирались по мосткам, появилась огненная стена, ревущая и пожирающая всех, кто оказался в зоне досягаемости ненасытной стихии.
"Да, это — моя стихия, мой дар", — словно в бреду думала Игнис, — "огонь, что пожирает плоть и кости, оставляя после себя лишь пепел. Пламя, что очищает мир от скверны".
Ее трясло, в глазах двоилось, а желудок выворачивало наизнанку. Никогда еще огнерожденная не высвобождала за раз столько пламени, да еще на таком расстоянии от себя.
"Они умно поступили, дождавшись ночи, но я вижу, вижу их, а там, куда может достать мой глаз, доберется и огонь".
Конечно, ей не обязательно было смотреть на врагов, стихийные маги были опасны даже с завязанными глазами, заткнутыми ртами и связанными руками. Ни пассы, ни заклинания, ничто, по большому счету, не нужно было им для того, чтобы обратиться к родной стихии.
Но смотреть, конечно же, было удобнее.
Мысли начали путаться и сбиваться, а ноги задрожали. Игнис буквально чувствовала, как сила и сама жизнь вытекают из нее, и остановилась, едва не выгорев.
Со стоном она прислонилась к холодному камню и прошептала Таривасу:
— Теперь ты.
После этого девушка отключилась.
* * *
Когда слева взметнулось яростно ревущее адское пламя, Лариэс сразу понял, что Игнис пошла ва-банк.
"Надеюсь, она не выгорит без остатка", — подумал Щит принца, но уже в следующий момент ему стало не до заботы о подруге — первый центурион показался над изуродованной крепостной стеной.
Лариэс инстинктивно выстрелил, пробив аккуратную дырочку прямо посреди лба монстра, затем так же рефлекторно перехватил пистолет за ствол и бросился на помощь Вилнару, на которого насели сразу два центуриона.
Шестирукие твари были поразительно быстры, ловки и увертливы. Обычный человек вряд ли мог что-нибудь противопоставить им, не находясь в плотном строю, и, что хуже всего, враги использовали своих "рыцарей" концентрированно, на одном участке стены и единовременно.
Мимо Лариэса промелькнуло нечто, это Ридгар, скакнув через тени, отбрасываемые факелами, оказался за спиной одного из центурионов и точным ударом прикончил тварь, после чего перенесся к следующему монстру и повторил свой трюк, затем — еще к одному и еще к одному. Древний двигался легко и непринужденно, точно и каждый его удар нес смерть.
Твари не успевали реагировать на его молниеносные атаки, и гибли одна за другой. На другом конце стены Мелис, задорно смеясь, отчаянно рубился с четырьмя наседавшими врагами. Он был буквально залит кровью, хлещущей из десятков ран, но не обращал на это никакого внимания.
Мислия присоединилась к Лариэсу с Вилнаром и сейчас они, возглавив отряд из десятка гвардейцев, отбивались от наседавших монстров. Клариссу и Эрика вместе с частью гвардейцев пришлось отправить на другие участки в качестве подкрепления — солдаты барона попросту не справлялись с необыкновенно быстрыми монстрами.
Из башни донесся вопль ужаса и боли, затем чавкающие звуки, а в следующую секунду тяжелая дубовая дверь буквально взорвалась, обдав телохранителя дождем из щепок, и два центуриона, с ног до головы перемазанные кровью пушкарей, спрыгнули во внутренний двор, тотчас же врезавшись в строй алебардистов, сформированный бароном.
Лариэс получил сокрушительный удар по голове, но устоял и, разминувшись с коготистой лапой центуриона, вонзил ему в глаз свой клинок, быстро выдернул его и парировал атаку еще одного монстра.
Около уха просвистел шип, выпущенный Мислией, разворотивший плечо твари, но не остановивший ее.
— Пригнись! — крикнул из-за спины Индржих, оставшийся прикрывать спину своего капитана, и Лариэс, не раздумывая, рухнул на колени.
Острие меча пронзило шею монстра, а виконт для надежности полоснул раненую тварь по брюху. Заговоренная сталь пробила хитиновую броню, и на стену повалились внутренности монстра. Вскочив на ноги, Лариэс краем глаза заметил, что еще четыре центуриона прорвались во внутренний двор, где уже шла настоящая бойня, и все новые и новые твари приближаются к стене. Там уже оказалась Кларисса, помогавшая барону восстановить хотя бы какое-то подобие порядка, но, кажется, получалось у них неважно.
"Нехорошо, очень нехорошо, нужно что-то делать"!
Он уклонился от атаки очередного центуриона, и, отступив на шаг, столкнулся с Вилнаром, опустошившим колчан и сражавшимся с помощью копья, подобранного с тела одного из убитых людей барона.
— Мислия, у тебя есть что-нибудь припрятанное в рукаве?
— Сейчас посмотрим! — рыкнула чародейка, выхватывая Звериный Амулет.
Центурион, готовый к новому прыжку, остановился и на морде твари проступило нечто, отдаленно напоминающее удивление. Он сделал шаг вперед, еще один, а потом вдруг развернулся, присел, и в один прыжок оказался за спиной одного из своих бывших товарищей и вонзил тому все шесть пар когтей в тело. Резкий рывок, и разодранный в клочья монстр разлетелся во все стороны, а центурион побежал к новой жертве.
— Я не смогу контролировать многих, — предупредила Мислия, — пару, от силы.
Сказав это, она подчинила своей воле еще одного монстра, на этот раз, со стороны Вилнара.
"Быть может, и справимся", — подумал Лариэс, и тут словно из неоткуда ему точно в сочленение между наплечником и латами вонзился арбалетный болт.
Закричав от боли, юноша покачнулся, выронив меч, и посмотрев за стену, скривился. Пока они занимались центурионами, культисты подобрались на расстояние выстрела. Одни ставили лестницы, а другие поддерживали их залпами.
"Логично, конечно, днем у них не было и шанса подобраться так близко иначе, чем на спинах петрамов, а теперь — ночью — это возможно", — подумал Лариэс.
А еще он понял вот что: множество центурионов уже сражались во дворе, все стихийные маги заняты отражением атаки на прочие стены, и, определенно, уже подошли к своему пределу, Ридгар с Мелисом не успевают убить всех врагов, тех банально слишком много, ну а его гвардейцы — далеко не так сильны, как хотелось бы, чтобы сцементировать оборону на изуродованной стене, минимум одна башня которой пала.
Если ничего не предпринять, то внешние укрепления будут захвачены в течении нескольких минут. Увы, Лариэс не знал, что можно сделать, а потому, подобрал меч, перебросил его в левую руку, и, не обращая внимания на боль, встретил лицом к лицу первого культиста, перебравшегося по лестнице на стену.
Он парировал достаточно неплохую атаку, пнул противника в пах, затем рубанул его четко между нагрудником и плечевой пластиной, чувствуя, как поддается поддоспешный гамбезон, как великолепная волукримская сталь, зачарованная лучшими в мире сковывающими, погружается в теплую человеческую плоть.
Культист, вскрикнув, обмяк, но его место занял второй, и третий, и четвертый. А за их спинами на стену забрался армис.
Ближайший противник замахнулся на Лариэса топором, но тот оказался быстрее — извернувшись, юноша полоснул врага по кисти, затем, на развороте, чиркнул острой кромкой по незащищенному горлу, подивившись тупости человека, полезшего на стену, не озаботившись прикрыть сонную артерию.
Сразу два врага напали на него, но одного буквально расплавила заклинанием Мислия, а со вторым юноша скрестил меч.
Как-то так произошло, что уже через несколько минут после того, как культисты полезли на стену, Лариэс оказался отделен от товарищей и дрался в полном окружении. Превозмогая боль он каким-то чудом сумел извлечь из ножен дагу, и с решимостью обреченного рубил, колол, резал, отводил атаки и уклонялся от них.
Он потерял счет времени. Возможно, бой длился секунд десять, возможно, час, но неожиданно вражеский меч опустился юноше на голову с такой силой, что все зазвенело, а перед глазами поплыли круги. Лариэс поскользнулся на чем-то липком, и повалился на спину.
Он понимал, что не успеет подняться и что это конец — вряд ли у Орелии, даже если они победят, останутся силы еще на одно воскрешение, но страха не было. В глубине души полукровка понимал, что умрет примерно так.
Мечи, копья, топоры, булавы, хитиновые лапы, все устремилось к нему, чтобы закончить начатое...
И уже в следующий миг там, где стояли люди и монстры, не осталось ничего, лишь пепел, развеваемый ветром. По участку стены, на котором шел смертельный бой, точно кто-то прошелся с гигантским веником. Противники — все до одного — обратились в прах.
Лариэс встретился взглядом с Ридгаром, и его обычное спокойствие боя едва не рассыпалось под напором древнего, первобытного ужаса. Глаза Древнего полыхали замогильным зеленым пламенем, от одного вида которого сердце уходило в пятки. Щит принца не знал, что это за сила, но каждая клеточка его существа вопила: "беги, беги, глупец, беги, иначе лишишься души".
— Жив? — задал вопрос Ридгар, — протягивая руку. Вставай, бой еще не окончен.
Лариэс принял помощь и поднялся, морщась от боли.
— Господин, ваши глаза...
— Потом, Лариэс, — устало произнес Древний, — потом.
Он повернулся к реке и вытянул вперед правую руку.
— Что ж, раз я сказал "а", нужно говорить и "б". Сейчас я убью их все...
Договорить Ридгар не успел — черные копья одно за другим вонзились в него. Первое — в голову, второе — в сердце, третье — в живот. Кающийся — пронзенный в трех местах — моргнул, а в следующий миг его буквально разорвало на куски, разлетевшиеся во все стороны. Окровавленное мясо вспыхнуло черным огнем и буквально через секунду не осталось ни следа от Ридгара Кающегося.
— Нет, не может быть... — ошеломленно прошептал Лариэс, — не может быть...
Древний, сотни лет несший свою тяжелую ношу, погиб в бессмысленном сражении у черта на куличках!
— А ну не спи! — позади возник Мелис. — Ты чего, как баба, нюни развел тут?
— Он... мертв, разорван на куски и сожжен... Орелия не сможет воскресить.
— Да не неси херню, пацан! Бледного такой ерундой не остановить, сейчас оклемается и пойдет в бой.
Оборотень говорил уверенно, и, зачем-то, раздевался.
— Ты что делаешь? — к ним подошли Мислия с Вилнаром.
— Видите этих херов чешуйчатых? — оборотень, снимая штаны, указал на приближающихся врагов, среди которых, к ужасу Лариэса, было еще слишком много центурионов.
— Ну, раз уж Бледный решил быть серьезным, то пора и мне драться в полную силу. Подержи-ка, Олененок.
С этими словами он стянул штаны, затем бросил Мислии набедренную повязку и, сверкнув голым задом, бросился со стены. Лариэс, утомленный многочасовым боем, смертью Ридгара, которая со слов Мелиса и не смерть вовсе, уже совершенно не понимал, что происходит и для чего оборотень прыгнул вниз, туда, где еще секунду назад все было завалено обугленными трупами, а сейчас — усеяно сухим пеплом.
Монстры перебрались через реку, и до оборотня им оставалось несколько десятков шагов.
— Смотри, пацан, ты же у нас любопытный! — взревел Мелис. — Смотри внимательно и ужасайся величию моего народа!
Тело его вдруг пошло волнами, начало раздуваться вширь и ввысь, покрываться мехом, выворачиваться и изламываться. Человеческий крик захлебнулся, превращаясь в вопль животного.
Огромная туша, покрытая темно-серым мехом, дышала дикостью и первобытной мощью, могучие лапы, заканчивались длинными бритвенно-острыми когтями, а в пасти скрипели страшные клыки. Оборотень повернулся и посмотрел наверх, и... Лариэс с трудом удержался от истеричного смеха — в лунном свете, а пламя, разожженное Игнис давно, уже успело погаснуть — серебром отливал белый мех, чередующийся черными полосками.
— Гигантский барсук?
— Сам ты барсук, — рыкнуло чудовище, — смотри и трепещи!
И оно ринулось в атаку со скоростью, которую никак нельзя было ожидать от такой туши. Мелис и в человеческой-то форме отличался изрядной прытью, сейчас же он, казалось, не бежал, а летел, встав на все четыре лапы. И, добравшись до изначальных, оборотень устроил самую настоящую резню.
Он рвал и кромсал, раскидывал тела, точно пушинки, хитин, железо, сталь, ничто не могло сопротивляться этому напору. Армиса, неудачно оказавшегося на пути у бешеного оборотня, Мелис схватил пастью и оторвал тому переднюю лапу, оканчивающуюся костяным серпом, а затем этим же серпом и добил его.
— Интересно, — меланхолично заметил Вилнар, чья правая рука болталась плетью, а из ноги торчал обломок стрелы, — почему он не сделал этого раньше?
— Потому что ему плевать на нас всех? — предположила Мислия.
— Да, вы угадали, — донесся из-за спины знакомый голос.
Лариэс радостно обернулся, да так и застыл с открытым ртом. Мелис не солгал — простым разрыванием на куски и сожжением останков Ридгара, и правда, нельзя было прикончить, вот только выглядел он...
Да чего уж там, выглядел он, точно живой мертвец: бледный, с запавшими щеками и сеточкой синюшных шрамов, пересекающих лицо. И, конечно, все теми же болотными огнями вместо зрачков.
— Господин, вы...живы?
Этот непроизвольный вопрос изрядно позабавил Древнего, чьи губы изогнулись в жутковатой пародии на улыбку.
— Можно сказать и так. Но на объяснения у меня нет времени.
Древний поднял меч одного из убитых солдат, пару раз взмахнул им, проверяя баланс, и взошел на основание снесенного крепостного зубца, после чего произнес:
— Отдохните, мы с Мелисом поработаем немного.
Он спрыгнул вниз, растворившись в тенях, и появившись уже возле яростно сражавшегося оборотня.
— Кажется, привал, — решил Лариэс, пошатываясь от боли. — Предлагаю добраться до Орелии, пока есть время.
* * *
В лазарете пахло кровью гноем, содержимым кишечника и медикаментами. Запахи, к которым Орелия успела привыкнуть за долгие годы своей жизни. Иногда Целительнице казалось, что эти ароматы будут преследовать ее и за Гранью.
Она вздохнула и, проведя пальцем по рваным краям раны, срастила ее края. За то время, что длилась битва, Древняя успела поставить в строй, наверное, каждого защитника замка, причем по нескольку раз, но чем дальше длилось сражение, тем меньше и меньше людей ей приносили.
И это также было знакомо той, что видела самые страшные войны последней тысячи лет. Число защитников тает и, если ничего не изменится, очень скоро бой переместится со стен непосредственно во двор, а потом — в донжон. Да, она могла бы бросить лазарет и двинуться наружу, сея смерть вокруг себя — очень немногие вещи могли повредить ей, но тогда и раненые и женщины с детьми, укрывшиеся в замке, останутся без поддержки и помощи, а этого она допустить никак не могла.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
