Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Двери главного здания громко распахнулись, оттуда юркнула во двор странная фигура. То был монах в балахоне, но не синем, как у Клемента, а черном. Он шел, скособочась, выставив правое плечо и отклонив левое, еще и прихрамывал на левую ногу. Потому казалось, что монаха сносит в сторону, хотя шел он прямиком через двор. Лаура поняла ошибку, когда черный человек уже приблизился к ней и явно не собирался сворачивать. Она отшатнулась, уступая дорогу, но сделала замечание:
— Сударь, осторожнее, вы чуть не сшибли меня.
Монах зыркнул на нее из темени капюшона, сверкнул зрачками и вдруг заревел:
— Ы-ыыы! Ы!.. У!.. У!.. Ууууу!
Лаура в ужасе отпрыгнула, спряталась за спину брата.
— Простите, миледи, — сказал Клемент, — он просто немой.
— У... У... — согласился черный монах и двинулся дальше.
— Вот курица, — ужалил сестру Джереми.
* * *
Джереми старше Лауры на два года. Он похож на отца и уверен, что знает все на свете. Он не старается быть хорошим, иногда даже наоборот — гордится тем, как умеет быть плохим.
— Северяне нищи, — говорил он сестре тогда, весною. — Думаешь, будешь ходить в золотых шелках? Ха-ха! За Ориджинами столько долгов, что хватит купить город!
— Мой жених — великий полководец, — возразила Лаура.
Джереми рассмеялся:
— Да он меча в руках не держал! Об этом вся столица знает!
— Он — внук Агаты. Лишь Агата может понять Агату.
Лаура думала, что дала острый ответ: пускай брат попробует найти себе невесту агатовской крови, да еще такую знатную, как Эрвин Ориджин! Но Джереми презрительно скривился:
— Вечно забываю, сестричка, что ты веришь в эту чушь.
Впрочем, осенью брат забыл о насмешках. Северянин объявил войну владыке и один за другим брал города. Громадное войско Южного Пути было бессильно против него, как стая хорьков — против тигра. Имперский генерал Алексис бросил в атаку искровые полки и обратил северян в бегство — но двумя сутками позже сам оказался разбит. Лаура не могла не думать: если Ориджин победит, то, наверное, сядет на трон. И тогда она, его невеста, окажется... императрицей?.. Лаура очень старалась быть хорошей. Заучивала наизусть поэмы и сонеты, спала в обнимку с трактатом по истории, каждый день брала уроки стратем. Странно, но отец был зол как Идо, а дед — хмур и тревожен, а брат — ядовит, как никогда прежде. Застав сестру с учебником стратем, он жестко высмеял ее:
— Боги, ты глупа, как гусыня, которой дятел выклевал мозги! Закрой книгу! Ни эта, ни другая, ни все книги мира не наполнят тебя умом!
— Сударь, благодарю за оценку, — бросила Лаура. Она почти не слышала брата, погрузившись в мечты о прекрасном женихе и тронном зале.
— Адриан покончит с шаванами, вернется в столицу и вздернет твоего женишка. Ориджин в западне, имей ты хоть унцию мозгов, то поняла бы это! А потом Адриан приедет к нам в Сердце Света и вздернет тебя заодно с дедом. Каждый шакал протекции давно уже знает, что ты помолвлена с мятежником!
На сей раз Джереми ошибся незначительно. Владыка действительно приехал в Сердце Света, и даже раньше, чем покончил с северянином. Лауру и Джереми вызвали к нему. Она видела, каким бледным и жалким был дед, слышала, как мямлил, путаясь в словах, Джереми. Оба боялись. Она не винила их — нет ничего плохого в страхе. Но сама Лаура его не испытывала. Владыка гладил ее по затылку и шее, рука была тяжелой, крепкой и одновременно — ласковой. Лаура чувствовала: Адриан — сильный мужчина. Ей нечего бояться, сильный мужчина ни за что не обидит леди... если она будет хорошей. Лаура умела быть хорошей. Уж это она умела в совершенстве.
Часом позже дед, едва отойдя от испуга, говорил ей:
— З...золото мое... прости, но так нужно... Твоя помолвка расторгнута, мы посылаем войска против Ориджина... Тебе и Джереми придется поехать в столицу. Вы побудете с императором, пока северянин не умрет... Владыка не обидит вас, не бойся, все будет хорошо.
— Я знаю, милорд, — честно ответила Лаура.
В поезде из Сердца Света она испросила разрешения наливать чай императору, и тот оказал ей такую честь. Она расспросила его о победе над шаванами, поскольку знала нравы сильных мужчин: отец обожал вопросы о своих успехах и ненавидел вопросы о неудачах. Адриан описал свой обманный маневр и одарил ее улыбкой. Лаура сказала:
— Не будет ли ваше величество столь добры, чтобы проиллюстрировать ход войны на стратемном поле?
Она думала: если Эрвин Ориджин так любит стратемы, то, возможно, и владыка тоже?..
— Вы — прелестное дитя, миледи, — Адриан снова погладил ее. — Сейчас я ограничен во времени, но удовлетворю ваше любопытство в следующем поезде.
Но в императорском составе из Алеридана в Фаунтерру для заложников не нашлось места. Когда поезд рухнул с моста, Лауры и Джереми в нем не было. "Теперь северянин победит", — со злобой сказал брат. Он даже не порадовался, что остался жив, — так был расстроен своей ошибкой. Лауру печалило лишь одно: что дед успел перескочить на сторону владыки.
— Его преосвященство Галлард, приарх Праотеческой Церкви, регент герцогства Альмера.
Когда он принял их, стоял полдень. Зимнее солнце било в стекла, во дворе стучали молотки и скрипели лебедки. Закрывшись от света и звука тяжелой шторой, приарх восседал в кресле. Он был угрюм, несгибаем, суров, как скульптура над могилой полководца. Глаза чернели впадинами, каменная челюсть выдавалась вперед, глубокие морщины бороздили лицо.
Клемент встал на колено, чтобы поцеловать перстень приарха. Лаура на всякий случай попыталась сделать то же.
— Тебе не следует, — отрезал Галлард. — Ты же не имеешь духовного сана?
— Нет, милорд.
— Тогда приветствуй меня, как подобает леди.
Она сделала реверанс, Джереми отвесил поклон.
— Садитесь.
Они заняли предложенные стулья и оказались на голову ниже Галларда. Клемент безмолвно встал за спиною приарха, сложив руки на животе. Галлард выдержал долгую паузу, затем хмуро заговорил:
— Времена меняются. Перемены падают на мир одна за другой, будто проклятья. Что сделать, чтобы противостоять им?
Лаура не решилась ответить: леди лучше промолчит, чем скажет невпопад. Джереми произнес:
— Владыка Адриан погиб.
— Боги наказали его за дерзость и поспешность! Но также наказали и нас, забросив на вершину тех, кому не полагается там быть. Да будет вам известно, что вчера, по согласию с лордом Эрвином, на трон взошла Минерва Стагфорт — невежественная, взбалмошная девица с крайнего севера. Разве сможет пигалица удержать бразды власти?! Империя в смятении. Шатаются устои, трещины бегут по фундаменту, на котором зиждется благо подлунного мира. Что может сделать добропорядочный человек?
Лауре показалось, что вопрос не требует ответа, однако Джереми сказал:
— Милорд, вы пошлете войска в столицу? Хотите объединить усилия с армией Надежды и сбросить Минерву? Мой отец...
Джереми умолк, когда приарх вперил в него ледяной взгляд.
— Война окончена, юноша. Ваши отец и дед могли вмешаться раньше, но промедлили, упустив момент. Их порочные мотивы ясны: сыграть на обе стороны, никого не прогневить, остаться невредимыми при любом исходе. Вильгельм Великий писал: решающий момент дается, как испытание. Кто любим богами, тот наберется смелости и примет решение; кто ничтожен, тот промолчит.
— Но ваша светлость...
Джереми хотел сказать: "Ваша светлость и сами стояли в стороне", — но запнулся, прикусил язык.
— Желали высказаться, юноша?
— Нет, милорд.
— Хорошо. Итак, война ушла в прошлое. Но можно ли построить прочный мир на фундаменте раскола и хаоса? Ответ ясен всякому, кто не лишен рассудка. Что можно сделать, чтобы скрепами порядка остановить хаос и не дать рухнуть последним опорам государства?
— Вы предлагаете союз между Альмерой и Надеждой? — сообразил Джереми. — Прекрасная идея, милорд! Мои отец и дед...
— Я просил вашей оценки, юноша?!
— Нет, милорд. Приношу извинения...
— Свое место в мире прими с достоинством, — процедил Галлард. — Постыдно, что приходится напоминать первую заповедь Праотцов. Ваше место — место ученика, а не наставника. Не вам оценивать мою политику, юноша. Вам лишь дается честь узнать о ней.
Приарх перевел дух и добавил:
— Да, я предлагаю союз Великому Дому Фарвей. Будучи вместе, центральные земли выстоят в любую бурю, а к ним, как к надежному оплоту, примкнут со временем и остальные.
Теперь Джереми хватило ума молча поклониться. Приарх Галлард внушал Лауре страх, но все же слегка порадовал тем, как приструнил ее брата.
— Вам следует понять, что с победой Ориджина Дом Фарвей оказался в опасном положении. Мне известно о бывшем вашем союзе с лордом Эрвином и даже о брачном договоре.
Галлард полоснул по Лауре взглядом.
— Известно мне и то, что ваш дед послал четыре роты на штурм дворца. Лорд Эрвин, разумеется, принял это как расторжение союза. Теперь ему стоит щелкнуть пальцами, чтобы свалить вас. Другие Великие Дома правят своими землями много поколений, даже одержав победу, северянин не смог бы порвать цепь традиций. Но вы, Фарвеи, стали герцогами жалких двадцать лет назад! Ваши вассалы еще помнят себя под властью Лайтхартов — многим было хорошо в то время. Наследники Лайтхартов еще грезят былым величием, а Флеймы поддерживают их. Если Ориджин поддержит притязания Лайтхартов, власти вашего деда придет конец.
Лаура знала: именно по названной причине — из-за нестойкости положения — дед и послал в столицу злосчастные четыре роты. Не сделай он этого, Адриан уничтожил бы Дом Фарвей с еще большей легкостью, чем Ориджин. Кто же знал, что владыка внезапно погибнет...
Джереми осторожно произнес:
— Ваша светлость, Дом Фарвей с радостью заключит союз.
— Не сомневаюсь, — бросил приарх. — Ровно так же, как весной заключил союз с Ориджином, а затем переметнулся к императору. Я не удовлетворюсь честным словом, юноша. Мне требуются более весомые подтверждения.
— Вы не отпустите нас?
Галлард оставил его без ответа и впервые нацелил тяжелый взгляд в лицо Лауре. По ее спине прошел холодок.
— Как вы находите лорда Альберта, юная леди?
— Он... — Лаура знала, что нужны лестные слова, но на ум пришло лишь то, что она сама чувствовала в эту минуту: — Он выглядит напуганным.
Приарх искривил губы:
— К несчастью, вы правы. Малодушие — ужасный порок для мужчины. Но Праотец Максимиан говорил: любовь женщины способна исцелить сей недуг. Альберт слишком юн для конфирмации брака, но в состоянии принести супружескую клятву и принять поток любви, так ему необходимой.
— Да, ваша светлость, — сказала Лаура.
— Советую вам поладить с ним, юная леди. Причувствуйтесь к его нраву, поймите его потребности. Что до вас, юноша...
Галлард повернулся Джереми, и Лаура ощутила, как брат вздрогнул.
— Составьте отцу письмо, изложите ситуацию такою, как видите. Будьте тщательны. В ваших интересах, чтобы отец сделал верные выводы.
Когда брат и сестра остались наедине, обоих била дрожь. Лаура прижалась к Джереми, а тот обнял ее.
— Он — страшный человек.
— Очень.
— Он — фанатик. Верит, что боги помогут любой дряни, какую он задумает. Могу поклясться, та еретичка — никакая не ведьма. Просто не угодила Галларду, вот и вся ее вина.
— Но он же не убьет нас?..
— Нет, сестричка. Все будет хорошо.
— Правда?
— Мы нужны Галларду. Я слыхал, он в неладах с нынешней императрицей. Потому сделает все ради союза с нами.
— Я не хочу союза. Я хочу домой...
— Не бойся, глупая. Папа спасет нас отсюда!
— А когда?
— Да почем я знаю! Когда сможет.
* * *
Галлард Альмера пугал Лауру до полуобморока. Уж конечно, не угрозою брака с Альбертом. Мальчонка, похожий на полохливую пичугу, не казался Лауре чем-то таким, что стоит принимать всерьез. А вот столб с обгорелыми цепями и горка свежих дров под ним были столь же жутки, сколь реальны.
Да, брат отослал письмо, отец получит его и приедет — сам или вместе с дедом. Они спасут, нужно лишь дождаться. Нужно быть хорошими, пока не придет помощь. Но с этим имеется проблема.
Беда в том, что Джереми — вольнодумец. Он перенял от отца и взгляды, и само это словечко. Значило оно вот что: брат Лауры не верил в Праматерей.
Лаура долго силилась понять: как не верить, если они есть? Не верить можно во что-то такое, чего не видно глазами: например, в Духа Степи или колдунство болотников, или что в Запределье живет Темный Идо. Но Праматерей с Прааотцами все видели на портретах и иконах, да и в книгах про них написано, и сами они написали кучу книг. Отрицать их — это как спорить с тем, что Сердце Света обнесено стеною!
Джереми пояснял: конечно, были какие-то люди. Семнадцать барышень и сотня мужчин, что возвели Фаунтерру и установили первую династию. Но кто сказал, что они пришли из царства богов? Кто сказал, что они — святые?! Посуди сама! Прародители были смертны? Да. Они создали мир? Нет. Они творили чудеса? Только с помощью Предметов. Но это знак святости Предметов, а не Праматерей!
Лаура терялась. Как же — не святые?.. Все же знают... Праматери — носители мудрости. Они создали великое государство, принесли самый лучший закон и порядок. Они были образцом всех добродетелей. Они предвидели будущее, наконец!
Джереми смеялся, наслаждаясь превосходством своего ума.
Лучший закон и порядок — лучший чем что? Мы же не знаем тех законов, что были до Праматерей. Как сравнить-то?!
Образцы добродетелей — вот наивность! Они же, Праматери, и навязали нам именно эту мораль. По их мерке мы оцениваем людей — вот Праматери и выходят образцами. Но, может, в другой морали не нужно было бы усердно трудиться и помнить свое место под солнцем? Мы жили бы в лени и праздности, а боги просто так давали бы нам все — разве так бы не было лучше?!
Лаура терялась в мудреной этой философии и отвечала тем единственным доводом, который хорошо понимала. Праматери видели будущее. Агата предсказала кучу всяких вещей! Искру, например!
Джереми хохотал: да почем ты это знаешь? Агатовские лорды и теперь хвалятся даром ясновидения — вон, мол, Ориджин предсказал ходы Серебряного Лиса. Но это всего лишь расчет! Ты сама — агатовка. Что, много ты можешь предвидеть? Три дня искала рукавичку, а потом нашла в своем же кармане!
Но книги же! — восклицала Лаура. — В них же все изложено! Агата еще когда написала про искру — а сбылось через тысячу лет!..
Брат легко громил ее доводы: священные книги то и дело переписываются. Не Праматери предвидели открытия, а церковники вставляли открытия в книги Прародителей позже, по мере развития науки. В нынешних священных текстах вряд ли есть хоть десятина того, что действительно писали Праматери!
Но люди же верят... — с горечью шептала Лаура. Почему-то ей было очень обидно. Она, как и мать, гордилась агатовской кровью...
Х-ха! — добивал Джереми. — Потому и верят, что не имеют доказательств! А если бы вместо веры подумали головой, то поняли бы простую истину: Прародители — никакие не святые, а кучка царедворцев. Подмяли под себя древний мир, установили монархию и объявили себя божьими посланниками! Адриан сделал бы то же самое, если бы поезд не рухнул с моста!
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |