5.Мекленбургская принцесса

Высказав все, что она думала, герцогиня поднялась и, поблагодарив за угощение, удалилась вместе с мужем в свои покои. Следом за ней зал покинула Катарина, а затем к выходу потянулись и другие. Похоже, вечер был безнадежно испорчен.

Пока собравшиеся на торжественный обед выясняли отношения, в саду собрались дети и сопровождавшие их няньки. Трудно сказать, отчего так получилось, но скоро два мальчика и две девочки, гуляющие по разным аллеям, оказались рядом и с интересом уставились друг на друга.

— Кто это, Карл? — спросила самая маленькая девочка, крепко державшая за руку своего брата.

— Я не знаю, — отвечал он ей неуверенно, — но если хочешь, мы познакомимся.

— Хочу, — немедленно заявила малышка, которой на вид было не более пяти лет.

Мальчик немедленно принял полную достоинства позу и торжественно заявил:

— Меня зовут принц Карл Густав, а это моя сестра принцесса Евгения. А теперь назовитесь вы!

— Меня зовут принц Иоганн Альбрехт, — учтиво поклонился второй мальчик, бывший примерно на год старше Карла Густава.

Самая старшая девочка приветливо улыбнулась, и сделал книксен.

— Меня зовут Мария.

— Просто Мария? — переспросил Иоганн Альбрехт.

— Клара Мария Рашке, — сделала еще один книксен девочка и обернулась к брату с сестрой, — вы разве меня не помните? Я воспитанница вашей бабушки герцогини Брауншвейг-Вольфенбюттельской, мы даже играли с вами, принц, когда вы приезжали в Вольфенбюттель. Ваша сестра была еще совсем малышкой, но вы должны меня помнить!

— Да, я помню, — просиял мальчик в ответ, — ты завязала мне глаза, и я должен был тебя искать!

— Я тоже хочу так играть! — немедленно заявила Евгения и даже топнула ножкой.

Мысль показалась детям такой соблазнительной, что они решили немедля воплотить ее. На роль повязки лучше всего подошел воротник Иоганна, благо на нем почти не было кружев. Заминка возникла лишь, когда решали, кому водить, но Мария нараспев прочитала какую-то забавную считалку, вызвавшую бурю восторга у остальных, и жребий пал на Карла. К сожалению, нигде не нашлось колокольчиков, но дети вышли из положения, крича принцу с разных сторон:

— Я здесь! Я здесь!

Карл с завязанными глазами бегал то за Марией, то за Иоганном, а малышка Евгения заливисто смеялась и хлопала в ладоши. Наконец, ему удалось поймать девочку, пытавшуюся нагнувшись пройти у него под рукой, и он, счастливо смеясь, стянул с глаз повязку. Теперь водить предстояло Марии, и ей торжественно повязали воротник. На этот раз игра была недолгой: Карл, прокричав: "Я здесь!", — ловко увернулся от расставленных рук, а вот дарловский принц и не подумал уворачиваться, и немедленно попал в объятия Марии. Та недоуменно сняла повязку и, увидев выражение лица Иоганна, фыркнула от смеха. Карл тоже смеялся вместе со всеми, при этом остро завидуя находчивому сопернику. За этим занятием и застали их няньки, спохватившиеся, что потеряли своих подопечных. Как ни сопротивлялись дети внезапной разлуке, как ни плакала маленькая Евгения, их все же разлучили и отвели по покоям. Разве что Мария ушла сама, напевая довольно.

После обеда, едва не закончившегося скандалом, княгиня Агнесса Магдалена ужасно захотела прогуляться, но Штеттинский замок навевал на нее не слишком приятные воспоминания, и она, сделав несколько шагов по галерее, остановилась в нерешительности. Катарина фон Нойбек заметила ее состояние и спросила напрямик:

— Вас что-то беспокоит?

— По правде говоря — да. Мне все время кажется, что вот-вот откуда-нибудь выскочит покойный герцог Филип и его мерзкий врач с камергером.

— Право, что за ребячество! Он давно умер, да и после острастки, устроенной ему... вашим героем, вряд ли был способен на какую-либо подлость.

— Мой герой, — усмехнулась Агнесса, — увы, он уехал далеко-далеко, там женился и...

— Уехал еще дальше, оставив жену и детей, — продолжила Катарина.

— Ты злая, Като!

— Злая? Вот уж ничуть! Просто я привыкла реально смотреть на вещи.

— И что же тебе подсказывает твой взгляд?

— Что вашей светлости стоит перестать жалеть о том, чего у вас никогда не было, и заняться более насущными проблемами.

— О чем ты?

— О вас, моя княгиня, только и исключительно о вас! В самом деле: вы еще молоды и красивы, у вас есть титул и состояние, и вы вполне можете найти свое счастье в новом браке. Во всяком случае, попытаться!

— Ты же знаешь наши обстоятельства...

— И ничего я не знаю! Ваш сын уже не младенец, и нет никакой необходимости кудахтать над ним как наседка.

— Но наши враги...

— У вас был один-единственный враг — герцог Филип Набожный, но он скончался, упокой Господи его черную душу! Младшие братья никогда не разделяли его предвзятого к вам отношения, и, полагаю, не станут противиться вашему новому замужеству, при условии соблюдения прав маленького Иоганна Альбрехта.

— Мой сын — единственный наследник герцогского трона Грифичей! — отчеканила в ответ княгиня, в которой проснулась кровь Асканиев.

— О, я смотрю, у вашей светлости большие планы... — удивилась госпожа фон Нойбек, — раньше вы не вспоминали об этом обстоятельстве.

— Раньше я не часто виделась с родней мужа, а посмотрев на них всех вместе, кое-что поняла.

— И что же?

— Мой сын будет единственным наследником правителя всей Померании, и потому моя репутация должна быть безупречна!

— Но Ульрих еще может...

— Като, не смеши меня, ты же его видела!

— Гхм...

Молодые женщины обернулись, и с некоторым замешательством увидели принца Ульриха, очевидно, только что подошедшего. Тот явно слышал, что говорят о нем, хотя вряд ли понял, что именно. В лицо Агнессе бросилась кровь, а вот Катарина не растерялась и тут же бросилась в атаку:

— Ваша Светлость, — склонилась она в реверансе, — какой приятный сюрприз, а мы как раз говорили о вас!

— Вот как, — растерялся Ульрих, — но...

— Как же, как же, ведь вы много путешествовали, учились в университете...

— В двух...

— Поразительно! А вот мы с Агнессой, к несчастью, нигде не были, кроме Анхальта и Померании. Вы должны непременно нам все рассказать!

С этими словами госпожа фон Нойбек сделала шаг в сторону, да так удачно, что принц Ульрих, продолжая следить за собеседницей, повернулся, оказавшись рядом с княгиней.

— Право, я не слишком хороший рассказчик...

— О, мы совсем не избалованы хорошими рассказчиками, к тому же я уверена, что Ваша Светлость наговаривает на себя!

— Но...

— Ой, какая досада!..

— Что случилось? — встревожился принц.

— Я совсем забыла — у меня есть неотложные дела, но вы непременно должны рассказать все Агнессе, а она потом расскажет мне.

— Но удобно ли...

— Удобно, Ваша Светлость, она же вам почти сестра! Все, я убегаю!

Ошеломленный натиском Ульрих остался один на один с княгиней и лишь хлопал в недоумении глазами. Видя его замешательство, Агнесса мягко улыбнулась и попросила мелодичным голосом:

— Дорогой брат, расскажите мне об Италии.

— С восторгом... — пролепетал принц, — вы позволите предложить вам руку?

— Более того, я настаиваю на этом! — с самым серьезным видом отвечала она.

Катарина фон Нойбек осторожно выглянула из-за угла и, увидев, что принц и княгиня идут под руку, с удовлетворением вздохнула. "Эта семейка меня доконает!" — подумала она, и решительно направилась к отведенным им покоям.

Впрочем, совершающих променад молодых людей видела не только она. Герцогиня Клара Мария, стоящая у окна, тоже заметила эту странную парочку и удостоила самого пристального взгляда. Пошевелив губами, как будто что-то пережевывая, она какое-то время рассматривала их, затем услышала шум и, обернувшись, спросила:

— Что там еще?

— Ее королевское высочество просит вас принять ее, — ответила камеристка, — вы позволите нам с Марией удалиться?

— Хорошо, Марта, ты можешь увести дочь, однако сама будь неподалеку. Полагаю, мне надо будет продиктовать несколько писем после разговора с невесткой.

— Как прикажет Ваша Светлость.

Камеристка сделала книксен и собиралась выйти, но герцогиня окликнула ее:

— Марта...

— Да, госпожа герцогиня.

— Девочка моя, я хочу, чтобы ты знала... я люблю всех своих внуков, хотя и не всех могу так назвать.

— Вы так добры...

— Вовсе нет, моя дорогая, однако я намерена всем им устроить будущее. Помни об этом, а теперь ступай.

Едва она вышла, как дверь в комнату отворилась и в нее зашла Катарина Шведская в сопровождении двух дам.

— Вы позволите, матушка? — ровным голосом осведомилась она.

— Сделайте одолжение, ваше королевское высочество, — с достоинством отвечала ей свекровь, — я всегда рада видеть вас и своих внуков.

— После нашего последнего разговора у меня сложилось иное мнение...

— Простите, милочка, но я уже стара, и у меня осталось мало времени. Именно поэтому я частенько говорю людям то, что думаю, а не то, что они хотят услышать. Это привилегия старости.

— Однако вы обвинили меня...

— В неисполнении супружеских обязанностей?

— Матушка, я бы попросила!..

— Дорогая моя, а нет ли у вас поручений для ваших дам? — прервала возмущение невестки герцогиня.

Катарина обернулась к своим приближенным и выразительно посмотрела на дверь. Дождавшись, когда они, сделав реверансы, выйдут, Клара Мария продолжила:

— Садитесь рядом, ваше королевское высочество, и извольте выслушать все, что я вам скажу. Когда ваш покойный батюшка, король Карл, пожелал выдать вас замуж за моего сына, это был, давайте говорить прямо, мезальянс! Вы — королевская дочь, а Иоганн Альбрехт — всего лишь мелкий германский князь, каких в Империи хоть пруд пруди. Разумеется, он оказал немалые услуги вашему царственному отцу, но никто не мог ожидать, что награда окажется столь велика. Однако с той поры ситуация очень изменилась. После смерти моих несчастных племянников, мой сын унаследовал их земли, и теперь вы герцогиня не в маленьком и бедном Стрелице, а в больших и богатых Шверине и Гюстрове...

— Я не бесприданница... — попробовала возразить Катарина.

— ...более того, Иоганн Альбрехт был выбран на престол хоть и далекой, но обширной страны, — продолжала Клара Мария ледяным тоном. — Так что ваш долг, сударыня, быть рядом с мужем! И я не вижу ни одного обстоятельства, которое могло бы вас извинить.

— Боюсь, ваши упреки несправедливы, матушка. Мой муж сам покинул меня, отправившись на войну, с которой так и не вернулся.

— Какой вздор! На эту войну его отправил ваш брат, король Густав Адольф.

— Да, он счел, что таланты вашего сына помогут получить этот престол моему несчастному брату, однако никто не ожидал, что Иоганн Альбрехт сам усядется на московский трон.

— Уж не хотите ли вы сказать, что в смерти Карла Филипа виноват мой сын?

— Нет, конечно, но...

— Тогда к чему вы мне рассказали все это? Повторяю, обстоятельства изменились, и теперь вам следует побеспокоиться, чтобы столь удачно занятый трон достался со временем вашему сыну.

— Но от меня требуют отречься от веры отцов...

— Насколько я знаю, дорогая моя, от вас пока никто ничего не требовал. Вам всего лишь сказали, что такая необходимость может возникнуть. Если бы вы сами отправились в Москву, то, вполне возможно, вам удалось бы сохранить свое вероисповедание, раз уж оно столь дорого вашему королевскому высочеству.

— Но мой сын...

— Ваш сын — наследник престола, и должен быть рядом с отцом! Изучать своих будущих подданных и приучать их к мысли, что именно он их будущий господин! Искусство правителя совсем не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Вы, конечно, правы, матушка. Но дело в том, что мой сын еще и наследник шведского престола, по крайней мере, пока у моего брата нет детей.

— Вот как?

— Да, об этом не объявляли открыто, но завещание составлено, и именно поэтому Карл Густав получил титул герцога Вестгётландского.

— Вот уж не слышала, что род Ваза пресекся!

— Мой брат не желает, чтобы трон мог достаться католикам, если с ним что-то приключится.

— Если бы ваш брат меньше занимался всяким вздором, то у него давно был бы свой наследник. Ведь он ровесник моего сына!

— Риксдаг никогда не согласится на его брак с Эббой Браге, а сам он не желает никакой другой жены.

— Я была лучшего мнения о вашем брате. Немецкие княжества просто переполнены потенциальными невестами. Это самый ходовой товар в Империи. Так что ваш брат вполне может жениться, дать стране наследника, а уж затем сколько угодно любить эту самую Браге или еще кого.

— Я смотрю, вас совершенно не смущает мужская распущенность, — поджала губы Катарина.

— Если ваше королевское высочество говорит о моем сыне, то вы понятия не имеете, что такое распущенность! Вот его отец — тот действительно был распущенным, а мой Иоганн — просто ангел на его фоне.

— А плод его греха вы приблизили в качестве доказательства его нравственности? И теперь привезли, чтобы больнее уколоть меня!

— Когда родилась эта девочка, вы еще не были даже помолвлены. Да, я питаю слабость к этому ребенку и принимаю участие в ее жизни, тем более, что другие внуки не слишком часто навещают меня.

— Простите, матушка, но мне так тяжело видеть ее... А тут еще эта Агнесса Магдалена...

— Дочери и сестре короля недостойно прислушиваться к сплетням! А сомневаться в законном рождении моего племянника — низко! Да, мой сын гостил у бедняги Георга, перед тем как с ним случилось несчастие, однако сразу после похорон покинул Дарлов и более никогда туда не возвращался. Так что ваши подозрения абсолютно беспочвенны.

— Может быть, может быть... однако я со страхом думаю, как мой муж ведет себя в Московии...

— И чем дольше вы туда не едете, тем больше у вас будет оснований для беспокойства, дорогая моя! Так что бросьте глупые мысли и как можно скорее поезжайте к своим новым подданным.

— Я боюсь.

— Что?..

— Я боюсь за своего сына. Мне предсказали, что мой сын умрет так же, как несчастный Карл Филип, если ступит на палубу корабля до совершеннолетия!

— Но Швеция за морем...

— Ни я, ни мой сын ни разу не были в Швеции со времени этого ужасного предсказания.

— Вы меня с ума сведете! Как можно верить в такой вздор?

— Я боюсь.

— Вы не того боитесь! Вам надо бояться, что мой сын устанет ждать ваше королевское высочество, и разведется.

— Как это возможно? — возмутилась Катарина, — я дочь и сестра короля!

— Как раз с дочерями сильных мира сего такое происходит гораздо чаще, нежели с простыми смертными.

— Но церковь никогда не даст согласия на развод!

— Шведская — может быть, однако ответьте мне на один вопрос: зачем русскому царю согласие шведской церкви?

— Вы полагаете это возможным?

— Говоря по совести, я никак не могу понять, почему мой сын не сделал этого до сих пор. Ваш отказ приехать в Москву дает ему превосходный повод. Даже не знаю — может, он до сих пор питает к вам чувства?..

Легший прикорнуть после обеда, герцог Август встал в чудесном расположении духа. Быстро приведя себя в порядок, он зашел к жене и застал ее диктующей письма своей камеристке.