— Ярослав Владимирович, я правильно понимаю, что вы советуете нам НЕ ФОРСИРОВАТЬ атомный проект? — Сказать, что Берия был удивлен — значило не сказать ничего. — Вы сами указали в своих показаниях, что в 41-м году, при неизменности хронопотока (я подозреваю, что понял, что вы имели в виду) — начнется война СССР и Германии. Вы же указали что пор ряду причин (и я надеюсь, что вы не забудете так же подробнее рассказать нам об этих причинах) — война оказалась для нас неприятным сюрпризом, который привел к существенным потерям в первом ее периоде. К слову — мне хотелось бы услышать что-то менее расплывчатое, чем эти ваши 'существенные потери'. И вот, вы предлагаете нам отказаться от форсирования проекта, который мог бы дать нам оружие, способное нейтрализовать немцев полностью! Почему?

— Лаврентий Павлович, речь не идет же об отказе от проекта. Я лишь настаиваю на том, что бы ему не уделялось сверхприоритетное внимание. Честное слово — лучше доработать трансмиссию нового изделия ЛКЗ. А заодно обновить авиапарк — 'ишаки' никуда не годятся. Ну да это вы и без меня знаете.

Поймите, война не выигрывается только атомной бомбой. Нет, мы можем перепугать немцев до полусмерти. Но одновременно — мы перепугаем и весь остальной мир. И дружить они будут против нас. Всей развеселой компанией. И ничерта мы в ответ не сделаем. Потому что много бомб не понаделаешь. Нам, дай бог, хоть одну к 1941-му сваять, и это при максимально форсированном режиме. Скажем в генеральной хронопоследовательности — у нас на бомбу ушло порядка 5 лет. Даже больше, на самом деле, но я делаю скидку на то, что во время войны мы все же не могли бросать на бомбу столько ресурсов, сколько стало возможно после.

Сейчас у нас по бомбе — три оптимальных направления: Мы должны планомерно двигать свою бомбу (я уже говорил, что в генеральной последовательности — это было реализовано командой Юлия Харитона и Игоря Курчатова). Дайте 'бомбистам' карт-бланш и пусть ваяют. Конструкцию центрифуг — кажется уже можно поручать Шпинелю с Масловым.

Вторым направлением должна стать деза немцев. Самым красивым вариантом, лично я, считаю поддержание их убежденности в продуктивности тяжелой воды как замедлителя. Подумать только. Одна ошибочная запятая, и какие последствия! Ну и пусть мучаются. Нет, вода нам потом и самим понадобится. Но совсем для других целей.

И третье, самое главное. Лаврентий Павлович. Людей, которые будут в США задействованы в проекте 'Манхэттен' мы просто обязаны ликвидировать. В первую очередь Теллера, Кистяковского. В общем, всех, кто, так или иначе, ответственен за появление у янки атомной дубинки. Что характерно — этим мы спасем еще и несколько десятков тысяч японцев.

Лаврентий Павлович блеснул пенсне и налил себе немного 'хванчкары'. Посмотрел на меня и наполнил мой бокал. Я благодарно кивнул и подождав хозяина пригубил сей грузинский нектар...

На прием к Лаврентию Павловичу я попал через день после того разговора с Меркуловым. Собственно сразу после данного разговора — мне было предложено изложить на бумаге все, что я знаю об атомном оружии. Я набросал общие сведения по имплозивной сборке ядра, трудности этой самой сборки (включающие в себя создание взрывчатки, детонирующие достаточно быстро, что бы не успела пройти пассивная реакция и достаточно медленно, что бы не возник бризантный эффект, который бы просто помножил бомбу на ноль, вызвав вместо взрыва — тупое заражение местности), так же, я указал, что наиболее эффективным методом добычи урана — являются центрифуги, а плутония — в свою очередь синтез его из добытого на центрифугах урана. К этому всему — я приложил все тот же 'даймонд', на котором загнал в плейлист небольшую коллекцию видеозаписей атомных испытаний. Даром что в силу 'любви к искусству', в свое время озаботился тем, что бы в память коммуникатора их загнать.

Этого — хватило. Через день после того, как я передал Меркулову все это добро — мне было сообщено, что меня приглашают к Берия. По моему настоянию (оказалось, что мой рейтинг 'VIP-заключенного' позволяет, и права слегка качать) мне были предоставлены услуги по стирке-глажке помывке, так что к 'кровавому палачу' и 'любителю юных дев' — я явился как на смотр. В выстиранных и выглаженных (Sic!) джинсах и в не менее тщательно выстиранном и накрахмаленном (Sic!!!) поло. На фоне этакого парада — разношенные кроссовки смотрелись как-то не особенно уместно.

Берия встретил меня на удивление радушно и на даче. Оно и немудрено — где же еще находится в воскресенье (если конечно я правильно посчитал даты). Рядом с домом был накрыт стол. Присутствовал шашлык, вино, фрукты.

Всемогущий нарком — лично провел меня к столу. Правда прежде чем приступить к угощению мне устроили еще один сеанс допроса, пусть и в не совсем служебной атмосфере. Видимо Берию здорово зацепили кадры взрывов (особенно проекта 'Кастл Браво' — как ни как 15 — 20 мегатонн!). И вот, когда Берия начал рассуждать о том, что необходимо срочно бросить все возможные силы на разработку и производство бомбы — я его и срезал своим замечанием, о том, что вообще-то, ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ силы, тратить на бомбу как-то не стоит...

Берия тянул вино и задумчиво поглядывал на меня. Я — старался сохранять спокойствие. Скажу честно — какого-то страха я не испытывал. Нечего было боятся. Свое 'будущее' происхождение я уже доказал, знания — есть. Пригожусь.

К тому же, потрясающее вино — навеивало самое что ни на есть эпикурейское настроение. Я и не представлял, каким говном нас поили в нашем времени, под видом элитных вин, пока не попробовал обычную грузинскую 'хванчкару'. Только вот обычная здесь, означала не разбавленная, не порошковая — в общем, такая, какая она и должна, вообще говоря, быть.

— Так, товарищ Данилов, насчет бомбы мы еще поговорим отдельно. А что там с изделием ЛКЗ?

Глава 5

Кабинет этот я видел десятки раз. На фотографиях, на портретах. Все та же дубовая обшивка, небольшой стол с книгами, бумагами, парой телефонов. Какой-то пюпитр для чтения... Ну, или шкатулка под углом.

Хозяин кабинета, когда мы вошли — что-то писал. Когда Поскребышев закрыл за нами дверь — Сталин поднял на нас взгляд. Секунд пять он внимательно нас рассматривал, затем его глаза остановились на лице Берии и мы услышали тихий, внятный и холодный голос:

— А-а-а... Лаврентий.... Давно ты работаешь на британскую разведку?

Лаврентий Павлович позеленел. Я, признаться, тоже сбледнул с лица. Оно и немудрено — было от чего сбледнуть: На моих глазах, вся известная мне генеральная историческая последовательность шла под откос. Попутно, имея все шансы, увлечь за собой Берию, а заодно и меня, как бериевский проект....

...На даче у Берии я задержался. Видимо нарком счел, что нечего мне делать и дальше на лубянке, а охрану меня на даче обеспечить вполне возможно. Мне была поставлена задача приходить в себя и вспоминать все, что только может, на мой взгляд, пригодится. Если что придет в голову — моментально писать на бумагу.

Собственно первый наш разговор, мы с наркомом завершили глубоко заполночь. Причем я, к своему стыду, слегка налакался и даже, вроде бы, порывался петь песни и рассказывать о героизме наших бойцов в годы Великой Отечественной. Берия — то ли оказался крепче, то ли просто пил меньше (я бы не сказал) — но явно продолжал внимательно меня слушать и мотать все сказанное на ус. Видимо сталинский, за отсутствием столь нужного приспособления у себя.

Вообще в первый же день мы успели перелопатить очень многое. Для начала, уж не знаю почему, я вспомнил про концепт КВ-3. О нем и поговорили. Увы, инженерные знания мои были, мягко говоря, далеки от необходимого минимума, но вот указать на то, что даже у обычного КВ трансмиссия ломалась настолько часто, что почти половину машин мы потеряли без боя — я смог. А заодно и указать, что вторая половина погибнув — унесла с собой чуть не по несколько десятков вражеских танков. А будь на ней НОРМАЛЬНАЯ пушка... В общем, как мне показалось, саму идею тяжелого танка 'завоевания превосходства на поле боя', заточенного под тотальную аннигиляцию всего, что с гусеницами и ползает — я заронил. Указал на то, что литая, толстостенная башня — может оказатся продуктивной, на то, что в будущем Грабин сделает на основе, кажется, танковой пушки Ф-39 калибра 95 мм — очень мощную и эффективную танковую Ф-42, каковую и будет неплохо воткнуть в новый КВ (разумеется мотивировав Грабина на разработку этого орудия сейчас а не в сороковых). Так же отметил, что возможно стоит попробовать раздобыть надежную трансмиссию для тяжелых танков за рубежом. Правда тут меня обломали, отметив, что там с надежностью все не сильно лучше. Т-34 критиковать я побоялся, опасаясь, что в результате, этот танк, и без того, в начальной конфигурации почти целиком состоящий из недостатков — просто не будет принят, и так и не разовьется никогда в знаменитый Т-34-85. Впрочем — на невысокую эффективность наших основных танковых орудий против поздних немцев, я, все же, указал...

На следующий день, вечером, Лаврентий Павлович приволок мне мой 'даймонд' интегрированный в аккумулятор. Нет, я не шучу. Выглядело это именно так. Эбонитовый ящичек размером с пачку чая 'Ахмат', только более плоский. В нем — фигурная ниша. В эту нишу и вставлен 'даймонд'. Вся конструкция закреплена двумя резиновыми кольцами. Сверху и снизу от экрана. Я обалдел от такой смеси дизель— и киберпанка.

Тем не менее — система, как ни странно, вполне себе работала.

Берия попросил меня проинструктировать его о методах и приемах работы с аппаратом.

Я показал. Как ни странно, 'кровавый нарком' понял идею со второго раза, а сам смог сделать первый снимок лицевой фотокамерой — с третьей попытки. После этого 'даймонд' был опять конфискован, и сам Берия ускакал. Потянулись дни моего 'полузаточения'. К слову, на следующий день после визита Лаврентия Павловича с 'даймондом' ко мне привели какого-то престарелого еврея с длинной меркой. Я думал — будет делать мне гроб и внутренне напрягся. Оказалось — костюм. Бельем и домашней одеждой — меня обеспечили еще на лубянке, справедливо решив, что 'попаданец' скорее всего не захватил с собой чемодан 'сменки'.

Спустя примерно полторы недели (и несколько килограмм исписанной моим отвратительным почерком бумаги), от момента моего прибытия на дачу — за мной заехал лично Лаврентий Павлович. Хозяин вызывал нас обоих в Кремль....

...Сталин выдержал паузу секунд в 30. К концу этой паузы, Берия, похоже, разучился дышать. Мне, тоже было чрезвычайно ссыкотно. Идея заявится к 'предкам' со своими 'обширными знаниями' — стала казаться очень плохой.

В это время усатый гад прервал молчание. Он взял со стола трубку, откинулся на спинку своего полукресла, и начал набивать ее своей любимой 'герцеговиной'. А до нас долетело следующее обвинение:

— Ну ладно, я могу понять работу на англичан... Но меня-то, старика, по что отравил, изверг? Смерти дождаться не мог? — Берия выпрямился как от удара и вскинул глаза на Висарионыча

— Иосиф Виссарионович, я никогда... — тут Лаврентий осекся. Усы кремлевского хозяина предательски дрогнули и поползли вверх. Вокруг глаз — тоже разбежались веселые морщинки. Спустя еще секунду — вождь ржал. Хохотал как умалишенный. Хватался за бока, за сердце, фыркал и продолжал ржать. Мы с Берией недоуменно переглянулись. На шум в дверь заглянул взволнованный Поскребышев, но увидев что у Хозяина хорошее настроение — скрылся.

— Что, обосрались?! — с трудом прекращая смеяться, вопросил Коба. — Нет, ну ты, Лаврентий поводы еще имел, но ты то, 'попаданец'! Иди сюда, потомок.

Я встряхнулся и на все еще не очень гнущихся ногах проковылял к столу. На столе, заключенный в тот самый 'пюпитр', был установлен мой несчастный даймонд. Сам 'пюпитр' был деревянным, с крышкой, сделанной в виде квадратной глицериновой линзы, как на телевизоре КВН. На грани этого 'футляра' — торчало две здоровенных эбонитовых клавиши. 'Вверх' и 'Вниз'. Не отдавая себе отчета — я ткнул 'вниз'. Из-за границы экрана высунулась небольшая, похоже, проволочная 'лапка' и тапнула экран 'даймонда' по нижней зоне. Книжка, открытая на экране пролистнулась на следующую страничку. Я уронил челюсть на грудь.

В голове, со щелчком встали на свое место детали пазла. В том числе вспомнилось и наличие в открытую, в системной памяти, папочки 'Books', и наличие в этой папочке — подпапочки 'Stalin', и наличие в этой самой папочке двух Бушковских опусов цикла 'Красный монарх'. Одновременно — я понял, что старика не зря уважали за недюжинный интеллект.

Коба, любовался тем, как меня плющит и судя по всему откровенно перся. Берия — по нашим со Сталиным рожам, догадался, что все не так плохо и расстрел, похоже отменяется, после чего явно слегка расслабился...

— Что, 'внучек', недооценил 'дедов'? Думал мы настолько темные, что в твоей технике и не разберемся? — торжества, и ехидства в голосе Висарионыча хватило бы на десяток Наполеонов. — А ты, Лаврентий, благодари Никитку. Ты не только шпион. Ты еще и растлитель малолетних, оказывается! И не стыдно тебе? При жене, при ребенке! — Берия, видимо представил себе последствия попытки растлить малолетку при жене. Беднягу аж передернуло...

Глава 6

— Значит, говоришь, демократия, да? Собачьи парикмахерские и богачи на машинах в пару тысяч рабочих зарплат? — голос Сталина напоминал синтезированный на компьютере голос робота. Абсолютно лишенный эмоций. Человек, стоящий перед вождем не выдержал, и потерял сознание. По комнате поплыли крайне неприятные, физиологические запахи....

...Мы сидели за длинным столом. Честно говоря, даже будучи человеком не особо сентиментальным — я чувствовал трепет. Именно здесь — решались судьбы нашей страны. Именно здесь сидели Яковлев и Грабин, Илюшин и Королев. Кто-то уже успел побывать, кому-то это еще предстоит....

Сталин — оказался одновременно похож и не похож на свое описание. Да, невысокого роста. Выглядел он, тем не менее — пожалуй, моложе своих лет. Оспины были, но я бы не сказал, что они как-то бросались в глаза.

Главное же — вокруг Сталина царила атмосфера ответственности. Это, на самом деле очень сложно пояснить. Цари древности — могли давить величием. Входит такой дядя и все начинают чувствовать себя под прессом его эго. Были тираны, — которые давили страхом. При виде таких — самых храбрые ныкались под стол и старались не отсвечивать.

Были — те, кто был овеян славой. При них простой человек чувствовал себя червем и проворно отползал в свою норку.

Сталин — действовал на людей несколько по-другому. По сути — ты ощущал ту тяжесть ответственности за страну, которую этот невысокий, в общем-то, человек, взвалил на себя. Подобно Микуле Селяниновичу, который тащил в небогатой наплечной сумочке тяжесть доли пахарской, Иосиф Виссарионович — пер на себе многомиллионную страну, с ее сотнями великих строек и заполярными лагерями. С ее счастливыми детьми и накопившими злобу и ненависть потомками жертв первых лет Республики. С ее многотысячными танковыми армадами и жертвами Халкин-Гола. В общем, он просто нес на своих плечах весь СССР. А посетителю — просто автоматически, вешалась на плечи малая-малая доля этой тяжести.