Безымянная история

Шутов неожиданно помрачнел.

— В мире много непонятных и пугающих вещей... — процедил он сквозь зубы. — Даже чересчур много... Люди приучены не замечать их, потому что мир, по их представлению, устроен иначе. Всё, что противоречит науке и религии, сразу записывается в мифы и заблуждения. В лучшем случае — в курьезы и казусы. И, знаете ли, Таисия... Как Вас по отчеству?

— Петровна.

— Знаете ли, Таисия Петровна, мне часто кажется, что этим вещам лучше оставаться в тени, за пределами человеческого мировоззрения. Пусть люди тешатся страшными книжками и зубодробительными фильмами, пусть забавляются подделками... В какой-то мере я отвлекаю их от настоящих тайн и защищаю от настоящих ужасов...

Это было произнесено мрачно и искренне, без малейшей театральности и фанаберии, и Тая неожиданно осознала, что верит ему... И услышанное немало заинтересовало ее.

— Похоже, что вы говорите об... об этом со знанием дела...

— Похоже, что я сболтнул лишнего! Забудьте о моих словах. Я просто нагнетаю атмосферу. Часть моей работы, понимаете?..

— Неправда! Я слышу, как изменился весь ваш тон.

Шутов вздохнул.

— Знаете... — продолжила Тая. — Я тоже подозреваю, что в мире есть явления, в которые никогда не поверит ни ученый человек, ни даже суеверный. Как-то раз, еще в детстве, мой папа сфотографировал меня во время прогулки по лесу.

Услышав об этом, Александр оживился. "Похоже, он смотрит не в глаза собеседнику, а на его губы!" — отметила про себя Тая. Сейчас торговец смотрел на ее губы так пристально, что казалось — еще немного, и его взгляд станет физически ощутим, как прикосновение. Шутов походил на натянутую струну; он весь превратился в слух и во взор. "Он что же — воспринимает речь не только ушами, но и глазами?.. Как же он тогда разговаривает по телефону?.."

— Продолжайте... — кратко сказал он с напряженным интересом. Такой интерес обычно испытывают к неожиданным плохим новостям...

— А когда он проявил фотографии, оказалось, что на том "лесном" снимке я не одна... Получилось, будто из-за камня выглядывает какая-то странная голова — в низко надвинутой шапке, с огромным носом...

Александр Дмитриевич вздохнул с облегчением.

— Должно быть, иллюзия вкупе с воображением. Игра света и тени...

— Но выглядит это жутковато...

— Это хороший пример того, как люди обманывают себя, создавая ложную тайну.

— ...Жутковато, потому что это было на Урале, где бытует много легенд о подземных жителях, о разной таинственной чуди. Или мифы, по-вашему — тоже самообман и ложь?

— Нет-нет... Мифы и даже семейные предания иногда имеют очень зловещие подтексты... — Он снова помрачнел, словно вспомнив о чем-то. — Запомните главное правило, Таисия Петровна: столкнувшись с чем-то по-настоящему необычным, вы это сразу заметите и сразу поймёте. Сомнений не будет! Эх... Вряд ли вам это что-то говорит...

"Семейные предания... И леса... Вот что его тревожит. Что-то тут нечисто..." — подумала Тая.

— А вам приходилось сталкиваться с такими... чудесами? — осторожно поинтересовалась она.

— Да. — сухо ответил Шутов. — Иначе откуда бы я столько знал?..

— А расскажите! Может быть, ваш случай — тоже игра воображения? Может быть, я смогу найти ему научное объяснение? Вы — не смогли, а я — может быть, и смогу? — Таисия смело пошла в наступление.

— А вы хороший ритор, мой юный друг!.. — невесело улыбнулся продавец, скрещивая руки на груди.

Около минуты он молчал, скрестив руки, а на лицо его успело сменить около десятка выражений. Раздражение сменилось усталостью, появилась смертельная тоска, блеснула надежда, возникло недоверие... "Снова актёрствует?.. — не могла понять Тая. — Нет, похоже, уже всерьез..."

— Нет-нет. Мою историю вы не опровергнете. У нее нет и не может быть научных объяснений. А если вы объявите ее вымыслом... Что ж, у меня есть неопровержимые доказательства.

Таисия даже приоткрыла рот от любопытства — хотя в глубине души съежилось сомнение: "А вдруг он сейчас расскажет какую-нибудь банальность про привидения или шаровую молнию?!"

— Собственно, я и сам — живое доказательство! — заявил вдруг Шутов.

— Эммм... Каким образом, если не секрет? — проронила Тая. Вспомнились рассказы Лавкрафта о наследстве колдунов и о подводных жителях, скрещивающихся с людьми. — Как у Лавкрафта, что ли? — проронила она.

— Что ж, вы — умная и рассудительная девушка. Вы очень приятны мне, и я раскрою вам свою тайну.

Тая недоверчиво покосилась: тайну? Так сразу — да первой встречной? Шутов поднял взгляд, заглянул ей в глаза и грустно усмехнулся.

— Нет, я не боюсь ее раскрытия. Собственно, мне много раз случалось раскрывать её и раньше, и я уже знаю, что это раскрытие ничем никому не грозит. Вы никому об этом не расскажете. А если расскажете — кто станет вас слушать?.. Мало ли что какой-то клоун кому-то рассказал! А тайна моя — стоящая. Не бутафорская.

Он покачал головой.

— Да... Лавкрафт писал фантастику — но многие его рассуждения насчет реальности воображения и ограниченности человеческого кругозора неожиданно оказались правдой. Я прожил много лет, ни о чем не подозревая. Закончил школу, вернулся из армии, закончил институт, начал работать... Всё, как у всех людей. Но этак в начале девяностых появилась эта проклятая мода....

"В начале девяностых?! А он к тому времени успел отслужить и закончить институт?! Сколько же ему лет?!" — изумилась Тая.

— Тогда многие стали яростно открещиваться от всего советского. Пришла мода искать дворян и аристократов среди своих предков. Не скажу, что эта мода была особо распространённой. Но один из моих ленинградских знакомых всерьез взялся за поиски и действительно оказался потомком какого-то там князя... Честно говоря, мне стало завидно. Я вспомнил о семейном предании — о начале рода Шутовых. Считалось, что мой прадед, Никифор Шутов, не имел отчества, так как был рожден незамужней девушкой от неизвестного отца. Моя тетя утверждала, что этот неизвестный отец был неким заезжим дворянином. Увы, никаких подробностей насчёт этого случая она не знала. Другая родня также ничем не смогла помочь. В общем-то, я поддерживаю контакт с немногими членами моей семьи — сестра, несколько дядюшек и тетушек, некоторые родственники по маминой линии... Определенно, дед и бабушка знали об этом больше — но, увы, их к тому времени уже давно не было на свете. От дядюшек и тетушек я ничего не добился. Они пожимали плечами. Или молчали. О прадеде Никифоре и его жизни я не узнал почти ничего. Было ясно, что нужно действовать самому. И тогда, взяв отпуск, я поехал на свою историческую родину — в Орловскую область. Я побывал и в архивах, и в краеведческих музеях, даже — о чудо! — сумел найти копию церковно-приходской книги, датированной приблизительно годами жизни прадеда Никифора. Но никаких упоминаний о Шутовых там не нашлось — словно они не крестились, не венчались и не отпевались. Ошибки быть не могло: это были те самые годы и та самая деревня. По дореволюционному Орлу сведений найти не удалось — но не суть важно. В советских архивах Шутовы уже были. "Какая-то секта?.." — предположила про себя Таисия.

— В районном краеведческом музее также выяснилось, что в нескольких деревушках района издавна бытовал странный фольклор... В частности, легенды о неком "Клятом лесе". Считалось, что там нет ни зверей, ни птиц, и что скот боится его. И виды трав и деревьев там встречаются такие, каких в других лесах нет. И что люди, рискнувшие пойти туда за грибами или по дрова, не могут долго находиться в этом лесу. А иногда и вообще пропадают. Если крестьяне и заходили в Клятый лес — то неглубоко и ненадолго. Иногда в лесу якобы видели странных незнакомцев...

— Инопланетяне, что ли?.. Или что-то вроде "белоглазой чуди"?

— Их называли "другие люди". Это были страшные легенды. Кого обычно обвиняют в засухах, ураганах, падеже скота? Ведьм и колдунов. Ну а в этих деревнях несчастья сваливали на "других людей". Было и предание о каком-то помещике-охотнике, который заблудился, попал в Клятый лес и неожиданно очутился в другом лесу, со странными деревьями и птицами.

— Прямо как у Желязны...

— Там он попал в плен к "другим людям", которые жили в огромном каменном доме. Они не желали отпускать его, чтобы "обычные люди" не узнали о переходе в страну "других людей", но через несколько месяцев охотнику удалось сбежать и каким-то образом вернуться домой. Согласно другой сказке, у окраины леса однажды нашли странно одетого ребёнка, который не понимал русской речи и говорил на неведомом языке. Одна семья приютила найдёныша — но однажды ночью семья не то была вырезана, не то сошла с ума, не то вымерла от страха. Ничего внятного — но ясно, что случилось нечто очень плохое. Найдёныш же в ту ночь пропал. Я не придал значения этим сказкам... И, не найдя никаких достоверных сведений, я решил посетить ту самую деревню. К тому времени деревня почти обезлюдела, были только полуразвалившиеся домики, да кучка спивающихся дедушек и бабушек...

— И вы нашли своих родичей?

— Нет. Шутовы уже давно не жили в этой деревне. Я попытался порасспросить местных стариков — а не знает ли кто чего о моей семье? Да, это действительно похоже на Лавкрафта... Они встретили меня холодно. И я узнал другую версию предания о неизвестном отце...

Таисия затаила дух.

— Оказалось, что Шутовы были героями еще одной местной легенды. Причем тоже жуткой легенды. Даже спустя много лет эту легенду знали в подробностях... Так, отец Никифора был действительно неизвестным. Но... Он не был дворянином. Селяне утверждали, что он был... хмм... не вполне человеком.

— Из других, что ли?!

— Да. Якобы моя прапрабабушка забеременела, побывав в Клятом лесу. А ведь других считали нехорошими, нечистыми существами. Чуть ли не чертями. Отсюда, видимо, и пошла эта странная фамилия — "Шутовы"... Вы ведь знаете, что черта в старину иногда называли "шутом"? Почему говорят "шут возьми" или "шут с ним"?.. Вряд ли речь идет о придворном шуте!

— И Шутовых не любили?

— И прапрабабушку, и ее сына нещадно шельмовали. Никифор остался некрещеным — батюшка отказался крестить "отродье". Дальнейшая судьба прапрабабушки неизвестна. Никифор же жил на отшибе, редко появляясь в деревне. У него появилась жена, неизвестно откуда взявшаяся — незаконная, конечно, ведь они не венчались. Одни говорили — приблудная нищенка. Другие говорили — тоже другая. На людях она появлялась редко. Они произвели на свет... более двадцати некрещёных детей.

— Но, если не ошибаюсь, в те времена была высокая детская смертность? Может быть, выжили лишь некоторые из них?

— "Более двадцати" — это только выжившие, те, которых видели соседи! — презрительно усмехнулся Шутов. — Этих детей тоже боялись и ненавидели. Хотя ничего плохого они не делали. Спокойно жили за околицей, пасли скот, растили урожай... Но... "Не наши они были, не от мира сего"! Были и более дикие слухи: что у Шутовых будто бы не растут дети и остаются недомерками, что между собой они разговаривают на своем собственном языке, никому не понятном, что Шутовы наводят взглядом порчу, что по ночам они прокрадываются в деревню и доят коров... По легенде, вся их орда жила в одной большой избе. Даже взрослые дети жили с родителями, и даже после смерти родителей братья и сестры продолжали жить вместе. Кстати, считалось, что Никифор Шутов прожил необычно долгий срок. Возможно даже, что родился он в восемнадцатом веке. Жаль, что годы его жизни остались неизвестными... Младшие Шутовы неохотно общались с односельчанами, так и живя замкнутой коммуной. Их стали обвинять еще и в кровосмешении, но на деле никто из них не оставил потомства. Исключение составили только двое детей: Иван и, возможно, Евминья — они покинули отчий дом. Евминья куда-то переселилась, и ее следы были утеряны. Иван же перебрался в Орел, где устроился на фабрику. В городе к нему относились без каких-либо предубеждений. Ивана Шутова считали образцовым работником и хорошим семьянином. Умный, трудолюбивый, непьющий, рассудительный... Это был уважаемый человек — и до революции, и после неё.

— И тоже многодетный?

— У деда Ивана было всего лишь шестеро детей. И он прожил завидно долгую жизнь — сто три года. Похоже, здоровье у него было отменное.

— А что же случилось с братьями и сестрами, которые остались в деревне?

— Старшие — умерли. Неизвестно, где они погребены. Младших — раскулачили и сослали. Больше о них никто не слышал. Подозреваю, что односельчане сыграли в этом не последнюю роль и были рады исчезновению странных соседей. Но никто не осмелился занять их дом... Мне даже показывали место, где он когда-то стоял.

— И что же?..

— Поле! — усмехнулся Александр. — Брошенную избу снесли, а землю распахали под колхозное поле. Ну, дальнейшую историю своей семьи я уже знал: один из младших сыновей Ивана, Дмитрий, поехал в Москву получать образование, что сделал с блеском. Увы, он погиб довольно молодым, и успел оставить только двоих детей — меня и сестру...

— А можно задать нескромный вопрос?.. — История звучала странно, но на удивление правдиво. Может быть, за счет своей нестандартности?.. Особенно же Таю почему-то заинтересовала странная бездетность части Шутовых. — А у других детей Ивана Шутова были дети?

— Я ожидал, что вы зададите такой вопрос. Дети, как и отец, слыли хорошими, старательными людьми. Но... Никто из них, кроме Дмитрия, не имел потомства. Один из братьев, однако, женился — но брак был бездетным. Над безбрачием Шутовых посмеивались...

"А есть ли семья у него самого?! — подумала тут Таисия. — Или у его сестры?" Но спрашивать было неудобно.

— Поначалу я разочаровался: никаких дворян у меня в роду не было! Но, обобщая рассказы селян и архивные документы, я понял, что история получается весьма странная... Поначалу я посмеивался, когда слушал россказни о "других людях" и дьявольской крови. Но, расспрашивая разных старичков, я обнаружил, что разные рассказчики вспоминают разные подробности, и при этом особо не противоречат друг другу. В конце концов я спросил у одного из них: а может быть, вы и до сих пор боитесь Клятого леса и "других"?! Дед осерчал: сходи туда и сам проверь! Его соседи тоже не желали говорить на эту тему — должно быть, заподозрили во мне родню тех "страшных" Шутовых. Впрочем, одна бабуля, Ульяна, почти выжившая из ума, оказалась добрее. Я спросил у нее, верит ли она в "других людей". Конечно же, сынок! Даже своими глазами их видела! — сказала она. И она поведала мне о том, как в послевоенные годы, еще будучи девушкой, она повадилась тайком ходить в Клятый лес за грибами и ягодами. Страшно было — но голод был сильней. Там, в лесу, было много ягодных мест... Ульяна всегда возвращалась оттуда с полной корзинкой. Но однажды, идя на полюбившуюся земляничную полянку, она вдруг увидела неподалеку двоих чужаков... Дословно она их описала так: "Стоят двое — не поймёшь, дети аль не дети, в таких жёлтых кафтанчиках, головы обриты — и на меня глядять, не шёлохнутся!" Ульяна испугалась и убежала без оглядки. Больше в Клятый лес не ходила.