— Ты меня понял, — широко ухмыльнулся Верховный, — Знай, что в шоколаде — правильные люди, всегда одни и те же, при всех властях и порядках, на земле и на небесах. Им всегда хорошо, а другим всегда будет плохо, ибо так устроен мой мир. А теперь, когда ты это понял, я скажу тебе приятное. Я пошутил. Я не отправлю тебя в ад, а награжу райским блаженством. Твоего же врага я отправлю в ад, где ему, честно говоря, самое место. Но не потому, что ты или он этого заслужили, а потому что так хочу я.

— Зачем же тогда была нужна эта комедия? — спросил праведник.

— Потому что издеваться над законом... нет, даже над самой идеейзакона и справедливости — это ещё приятнее, чем издеваться над людьми, — рассмеялся Верховный. — Хотя, пожалуй, открою тебе один секрет богов. Мы стараемся так запутать все дела, чтобы, даже если Он — Тот, Которого мы всё-таки немножечко боимся — всё-таки обратит Своё внимание на наш ничтожный мир, то и Сам не сможет распутать завязанные нами узлы и восстановить справедливость, которая ему так дорога. Посрамить Единого— вот наша цель. А теперь иди, вкушай райские кушанья, обнимай ангелов и вообще наслаждайся. И помни то, что здесь произошло. Помни хорошенько.

— В таком случае, — сказал праведник, — я предпочту ад. К мучениям я как-нибудь притерплюсь, ведь у меня в запасе вечность. Но твой рай — после того, что я узнал — будет для меня гораздо худшим наказанием.

— Именно поэтому, — Бог Богов откинулся на своём троне, — я и отправляю тебя туда. Рай — это тоже наказание, и ты его заслужил. Взять его!

И служители ада, обернувшись ангелами, потащили праведника в рай.

Об ангелах

Был некий мудрец из земли Уц, что в стране Нод. Познал он всё, что может познать посвящённый: действие стихий, и движение звёзд, природу живых существ и тайны недр. Заглядывал он и за завесу времён, и видел сиянье Начала, и чёрный ветер Конца. Пути народов и тайные движенья страстей человеческих были открыты ему. Не было для него тайн в царстве живых, и в царстве мёртвых. И лишь одного не понимал он — природу бесплотных духов, именуемых воинством небесным.

Конечно, он знал, что небесные воины делятся на два стана, светлый и тёмный, и одни привержены Добру, а другие Злу, и ведут великую битву за души людские. Но почему они это делают — он не знал, и это его томило.

И однажды ушёл он в пустыню и постился сорок дней, взывая в Творцу сущего, с единственной просьбой — разъяснить ему этот вопрос. Ибо не мог он успокоиться в своём всезнании, не зная этого.

И на сороковой день явился к нему Первый Ум, начальствующий над Великими. Был он безвиден, как все порожденья Творца, что явились до творения небы и земли, но ради мудреца облёкся он видом и обликом человеческим.

Он сказал мудрецу: пойдём, я покажу тебе ангелов, и что они творят.

Возрадовался мудрец и попросил сначала показать ему злых ангелов. Ибо не хотел он начинать с лучшего, а заканчивать худшим.

— Хорошо, — сказал Первый Ум, — ты увидишь мир злых ангелов и действие их.

И увидел мудрец чертоги, в которых пребывали мужи сильные, могучие воины, и цари, и мудрецы, и все те, кому выпала добрая участь. Предавались они всем радостям, что даны человеку в этой жизни, кому что приходилось по душе. Цари и воины сражались и наслаждались победами, и обладали прекрасными женщинами, и вкушали яства. Мудрецы изучали древние свитки, и читали молитвы, и составляли законы, разумные и справедливые. Были там и поэты, которые слагали песни, равным которых не было доселе. Там же пребывали и простые люди, наделённые своей долей — в окружении любимых жён и многочисленного потомства, и в этом была их радость. Даже малые дети там были — они бегали по золотым полам и играли, и все они были счастливы.

И чёрные тени сновали по чертогам. Подносили они пирующим кубки, вожделеющим приводили женщин, мудрым шептали слова мудрости, а восторженному вливали в уста вдохновение, и даже играли с детьми. Каждому давалось всё, что он желал, и даже сверх того.

Но временами одна из чёрных теней касалась устами самого счастливого человека, и выпивала из него что-то.

Тогда человек, как бы проснувшись, обводил глазами чертоги, и в глазах его была пустота. Он хватался за блюда с яствами, и пробовал, и плевал. Пытался он обнимать женщин, и тут же отступал от них с отвращением. Пробовал он читать, и бросал свитки в огонь. И в конце, обхватив голову руками, шёл в самый дальний, самый тёмный конец чертогов, и ложился лицом к стене.

— Это духи Зла, — сказал Первый Ум, — они питаются радостью человеческой. Поэтому они дают людям все блага, сколько их ни есть, а когда человек наполняется радостью, они её выпивают из его души. Тогда всё становится ему отвратительно — наслаждения, власть, мудрость, ни в чём не находит он утешения.

Мудрец отвернулся от этого зрелища и попросил, чтобы ему скорее показали силы Добра.

— Хорошо, — сказал Первый Ум, — ты увидишь мир добрых ангелов и действие их.

И увидел мудрец пустыню, раскалённую от зноя и в то же время выстуженную лютой стужей — как так могло быть, он не понимал, но чувствовал это, и было это ужасно. В пустыне сидели люди, различить которых было невозможно — ибо все они были измождены до последних пределов, в обгоревших лохмотьях, с белыми от страдания лицами. И каждый из них мучил другого, и был мучим сам. Кто-то бил и пытал, кто-то калечил, иные насиловали, а остальные произносили гнусные хулы друг на друга. Кроме того, их окружали дикие звери, такие же тощие и измождённые, подобные гиенам, с гнусными пастями, которые истязали несчастных, пожирая их заживо, отдирая мясо от костей и вырывая внутренности. Некоторые из них стояли в отдалении и истязали сами себя плетьми и скорпионами, и подставляли свои тела зверям — на таких смотрели со страхом и почтением.

И белые тени сновали по пустыне. Они влагали в руки несчастных бичи и тернии, и наущали хульным речам, и натравливали гнусных зверей.

Но временами одна из белых теней касалась устами самого несчастного страдальца, и выпивала из него что-то.

Тогда человек, как бы проснувшись, обводил глазами пустыню, и в глазах его была пустота. На лице его расплывалась блаженная улыбка, какая бывает у того, кто избавлен от тяжести. И он целовал свои раны, и раны ближних, и сам бросался под бичи, и призывал зверей, чтобы они съели его.

— Это духи Добра, — сказал Первый Ум, — они питаются человеческим страданием. Поэтому они истязают и мучают людей, как только могут, и учат людей мучить друг друга, а когда человек наполняется страданием, они его выпивают из души. Тогда всё становится ему легко — муки, пытки, и даже самая смерть.

Мудрец отвернулся от этого зрелища и попросил, чтобы Первый Ум лишил его памяти, потому что он больше ничего не хочет знать про Добро и Зло, раз и то и другое одинаково мерзко и враждебно людям.

— Подожди, — сказал Первый Ум. — На самом деле ты ничего не узнал о подлинном Добре. Ты видел лишь две разновидности зла, и нет ничего удивительного, что одна из них величает себя Добром — ведь в существо зла входит обман. И нет ничего удивительного, что Зло разделено в себе и соперничает за людей, ибо ангелы кормятся противоположным. Задумайся лучше вот над чем: откуда в людях берётся то, что выпивают из них ангелы?

— Это посылается Творцом, — сказал мудрец, вспомнив всё, что знал. — Ибо сама по себе радость и страдание — лишь формы движения Силы в душе человека, а Сила исходит от Творца.

— Да, — сказал Первый Ум. — Значит, ангелы пьют то, что дал людям Творец. Тем они и живут, оба воинства, что крадут не принадлежащее им. Творец же, глядя на то, как люди кормят собой ангелов, лишает людей силы, чтобы не потворствовать злу. Поэтому всякий, кто кормит собой ангелов — тем или иным способом — в конце концов лишается милости Творца и сил от Него.

— Тогда, — спросил мудрец, — не следует ни радоваться, ни страдать? Так учат некоторые мудрецы, но я не верил им. Теперь я вижу, что они правы, ибо радость и страдание кормят ангелов.

— Нет, — сказал Первый Ум. — Все движения силы в душе естественны. Не нужно только кормить ангелов. Это в силах человеческих.

Тут мудрец попытался спросить, как же это возможно, но тут огромная стая чёрных и белых теней окружила его, и чёрные запечатали его слух, а светлые заградили уста, так что мудрец не смог ни спросить, ни услышать ответ.

О чистых руках

Давным-давно в земле Уц, что в стране Нод, в отдалённом селении, жил осторожный человек. Был он от природы наделён умом и добротой, так что в другом месте и в другое время мог бы прослыть праведником. Но жители земли Уц презирали ум и добро, а восхищались лишь тёмными пророчествами и бессмысленной жестокостью. Поэтому они гнушались умными и добрыми людьми, а если те были слишком назойливы — изгоняли их в пустыню Гад.

Осторожный человек не хотел стяжать на себя ненависть и презрение ближних. Ещё больше он боялся пустыни Гад. Поэтому он каждый день говорил какую-нибудь смешную глупость и делал какую-нибудь мелкую гадость. Но этого не всегда хватало, и время от времени приходилось творить настоящее зло. Однажды близкий друг сказал ему — "ты чересчур умён", и человеку пришлось на него глазах задушить нищенку и украсть её медяки, чтобы очистить себя от подозрений. В другой раз женщина сказала ему — "ты слишком добр" — и ему пришлось у неё на глазах изнасиловать ребёнка, чтобы восстановить спокойствие в семье. Но вообще-то он старался жить он тихо и незаметно, не делая большого зла и не привлекая излишнего внимания.

Однажды в страну Нод пришла болезнь. Люди умирали от страшной боли в желудке, а лица их становились синими. Никакие лекарства от этой хвори не помогали. Напрасно жрецы закалывали на алтарях юных дев и истязали юношей, вымаливая у богов пощаду и милость. Болезнь свирепствовала, трупы гнили в канавах, трупы лежали на улицах, и смрад разлагающейся плоти накрывал города.

Дошла болезнь и до земли Уц, добралась она и до селения, где жил осторожный человек. В селении начали умирать люди. Умерла и жена осторожного человека, его дети умерли тоже, у него на глазах. Умерли и все его друзья, и все недруги тоже умерли, один за другим.

И осторожный человек впал в отчаяние и забыл свою осторожность. Он обратился с мольбой к богам земли Уц — пусть они укажут средство от болезни.

В ту же ночь ему явился бог. Лик его был светел, а рога сияли, словно Утренняя Звезда и Вечерняя Звезда, за спиной же его реяли грозные сонмы ангелов.

Осторожный увидел бога и заплакал о своей участи.

— Тебе ведомо, — сказал он, глотая слёзы, — я просто хотел прожить свою убогую жизнь спокойно. Но у меня больше нет сил смотреть на страдания людей. Укажи мне средство от болезни, и я проповедую его, и пусть меня считают мудрецом и праведником, будут презирать и смеяться надо мной, а потом изгонят в пустыню Гад.

Бог расхохотался.

— Что ж, — сказал он, отсмеявшись, — слушай: болезнь заводится от мельчайших существ, невидимых глазу, которые живут в гнилом и тухлом. Но для того, чтобы заразить человека, они должны попасть в желудок. Достаточно хорошенько вымыть руки перед едой, и вредоносные существа не войдут в тебя. Также нужно мыть руки после туалета, чтобы испражнения не проникли в рот: в них тоже есть невидимые существа. Иди и проповедуй это людям. Они тебя услышат и поверят тебе, — и он опять рассмеялся.

Человек поблагодарил бога за великую милость и пошёл проповедовать мытьё рук. Сначала, как обычно, его не слушали, но страх заставляет людей хвататься за любые средства. И некоторые стали мыть руки перед едой, и не заболевали. Когда это выяснилось, руки стали мыть и другие, а потом и все. Болезнь иссякла, и трупов на улицах не стало.

Однако, как уже было сказано, человек тот был умён и осторожен. И когда он увидел, что эпидемия пошла на спад, он продал свой дом и пашню, хорошенько запрятал деньги, а сам бежал в пустыню Гад, в которую до сих пор никто не уходил по своей воле.

Там он прожил десять лет, надеясь, что за такой срок его забудут, и он снова сможет вернуться в землю Уц.

И по прошествии десяти лет он вернулся. Был он опалён солнцем и измождён, так что узнать его было невозможно. Но он всё же опасался случайных встреч, и поэтому избегал торных дорог, а пробирался окольными тропами.

Как оказалось, страхи его были не напрасны. Первое же селение, которое он увидел, было разрушено и сожжено, а тела жителей лежали на площади перед храмом богов, и у всех были отрублены руки.

Осторожный осмотрел тела, и нашёл одного живого. Тот истекал кровью и умирал, но осторожный успел спросить его, что произошло.

— Нас истребили умывающие руки трижды, — прошептал умирающий, — за то, что мы омывали руки всего лишь дважды.

В другом селении, тоже сожжённом и разграбленном, все жители были посажены на колья, а с рук содрана кожа.

Осторожный нашёл последнего живого, в муках извивающегося на колу, и спросил его, кто и почему с ним так поступил.

— К нам пришли омывающие руки четырежды, — прохрипел тот, — и истребили нас за то, что мы омываем руки только трижды.

Осторожный шёл от селения к селению, и все они были разрушены, а жители истреблены. Иногда он видел живых, но старался скрыться незамеченным — он был достаточно умён, чтобы не попадаться на глаза омывающим руки дважды, трижды или четырежды.

Родное его селение тоже было разрушено. Клад его, однако, остался нетронутым, так что он выкопал деньги и пошёл дальше.

Однажды ему встретился отшельник. Измождённый, с безумными глазами, он сидел над ручьём и тёр пемзой руки, сплошь покрытые кровоточащими язвами. Увидев осторожного, он вначале испугался, но осторожный обратился к нему ласково и пообещал не причинять вреда, если тот расскажет ему, что происходит.

Отшельник рассказал ему, что по всей стране бушует война — люди считают друг друга разносчиками болезней и убивают целыми селениями тех, кто, по их мнению, недостаточно тщательно моет руки. Только в столице земли Уц, городе Дите, и его окрестностях, царит мир, потому что тамошний правитель следит за порядком и не допускает кровопролитий. Он же сам ушёл из Дита, потому что там слишком много неправедных, которые только делают вид, что моют руки, а на самом деле не совершают и десятка омовений в день. Он же сам дал обет вымыть руки десять тысяч раз, даже если сотрёт кожу до костей, чтобы только очиститься навсегда и навеки.

Осторожный поблагодарил отшельника и отправился в Дит, чтобы своими глазами увидеть, что там творится.

Когда он подошёл к воротам Дита, стражники потребовали от него вымыть руки сто раз и заплатить за воду для омовения десять монет. Осторожный человек, однако, хорошо знал жителей земли Уц и предложил им две монеты, и стражники пропустили его.

В городе было сыро и грязно. Всюду стояли чаши с мутной водой, и везде текли канавы, а жители стояли перед ними на коленях и непрерывно мыли руки. Богатые мыли руки в чистой воде, а бедные — в сточных водах, потому что чистой воды не хватало на всех. Повсюду ходили стражники, следящие за совершением омовений, и били палками тех, кто брезговал сточной водой.