| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Основоположниками оппортунистического извращения марксизма по вопросам о диктатуре пролетариата, о вооруженной борьбе рабочею класса за власть, исказителями марксова учения об уничтожении буржуазного государства и создании на развалинах его своего собственного пролетарского государственного аппарата, равно как и по всем другим принципиальным вопросам революционного марксизма, были главнейшие руководители германской социал-демократии. Маркс ясно говорит: "сила была всегда в истории повивальной бабкой старого строя, беременного новым"; он учит, что "между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе... и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата" . В полном согласии с ним Энгельс утверждает, что "революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков, пушек... И победившая партия по необходимости бывает вынуждена удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие". В то время как Маркс и Энгельс учат, что "пролетариат путем насильственного низвержения буржуазии кладет основание своему господству", что "в особенности Коммуна доказала, что рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для собственных целей", что пролетариат должен "сломать ее, и именно таково предварительное условие всякой действительно народной революции на континенте", — в это время теоретики германской социал-демократии выставляли и выставляют положение, что переход от капиталистического строя к социалистическому совершится мирным путем, без кровопролития и разрушения государственного аппарата буржуазии, без установления диктатуры пролетариата.
В 1875 г. теоретики германской социал-демократии в проекте Готской программы по вопросу о государстве, несмотря на опыт Парижской Коммуны и оценку ее Марксом, выставляли как программный вопрос не диктатуру пролетариата (и необходимость вооруженного разгрома старой буржуазной государственной машины), а "свободное народное государство, которое должно будет стать на месте нынешнего прусского государства, основанного на классовом господстве". Известно, что Маркс и, особенно, Энгельс жестоко высмеивали это требование, называя его "болтовней о государстве", которую следовало бы бросить, особенно после Парижской Коммуны, и утверждали, что разговоры о свободном народном государстве есть бессмыслица. Естественно, что в корне неверное понимание, неверная теория о сущности государства немецкими социал-демократами предопределили отсутствие вообще постановки в Готской программе партии вопроса о диктатуре и вооруженной борьбе за диктатуру пролетариата.
Вопросы эти, по соображениям якобы сохранения легальности германской социал-демократии, не были поставлены также и в евангелии II Интернационала — в Эрфуртской программе, принятой в 1891 г. По этим соображениям, в ней нет также ни слова о диктатуре пролетариата, нет даже вопроса о демократической республике, этой последней из государственных форм буржуазного общества, при которой должна разыграться последняя решительная борьба (Маркс).
В официальном комментарии Эрфуртской программы апостол II Интернационала К. Каутский (1892 г.) пытается дать теоретическое обоснование вынужденному умолчанию. Он ставит уже принципиально вопрос о переходе от одного общественного строя к другому и решает его в сугубо оппортунистическом духе: "Мировой переворот (т. е. захват политической власти пролетариатом — Н.) может принять самые разнообразные формы, в зависимости от условий, при которых он осуществляется. Он никоим образом не связан обязательно с насилием и кровопролитием. Были уже случаи во всемирной истории, когда господствующие классы были особенно проницательны, особо слабы и трусливы и таким образом добровольно сдавались перед лицом необходимости".
Здесь ясно определяется оппортунистическая позиция главного теоретика германской социал-демократии по вопросу о характере перехода политической власти от буржуазии к пролетариату. Этот переход мыслится Каутскому не как результат развития классовой борьбы, превращающейся, на известном этапе ее, в отчаянную вооруженную иную борьбу угнетенных классов против буржуазии и вообще против господствующих классов, не через диктатуру пролетариата, — но как результат мирной и плавной эволюции, как результат добровольной сдачи буржуазией своих классовых позиций.
О каких конкретных случаях всемирной истории говорит Каутский, нам неизвестно. Он нас в это не посвящает и посвятить не может, так как Каутскому прекрасно известно, что всемирная история таких случаев, когда господствующие классы "добровольно сдавались перед лицом необходимости", не знает. Исторический опыт говорит обратное: ни один общественный строй и ни один господствующий класс никогда добровольно не уступал свое место новому исторически восходящему классу и не уходил с исторической арены без отчаянной борьбы.
Приведенная выше цитата Каутского из "Эрфуртской программы" не является случайной и единственной. Подобные рассуждения Каутского по вопросу о путях завоевания пролетариатом власти встречаются в целом ряде мест в его статьях, напечатанных в редактируемом им центральном органе германской социал-демократии "Neue Zeit".
Характерно в этом отношении и заявление Вильгельма Либкнехта, сделанное им на Эрфуртском съезде партии. Либкнехт говорил: "Революционное заключается не в средствах, а в целях. Насилие с искони веков являлось реакционным фактором".
С этими взглядами К. Каутского и В. Либкнехта, высказанными ими неоднократно, солидаризировался также Август Бебель, считавший, что пролетариат может притти к власти путем устной и печатной агитации и парламентской деятельности. На Эрфуртском съезде партии, например, Бебель в резкой форме высказывался против применения пролетариатом насильственных методов борьбы в целях завоевания политической власти.
Таким образом мы видим, что германская социал-демократия в 90-х гг. прошлого столетия в лице своих самых выдающихся вождей, приноравливая рабочее движение Германии к легальному существованию, начала решать проблему революции совершенно в таком же духе, как это делают современные оппортунисты. Они начали замалчивать и искажать опыт прошлых революций и учение Маркса и Энгельса. Начав с приспособления революционного учения Маркса и Энгельса к легальному существованию, Каутский в конце концов докатился до полного ренегатства. В своей новой книге "Материалистическое понимание истории", по вопросу о вооруженной борьбе и стачке он пишет: "В демократическом государстве (нынешнее буржуазное государство. — Н), при упроченной демократии, вооруженная борьба в решениях классовых конфликтов не играет более никакой роли. Они решаются мирным путем, пропагандой, голосованием. Даже массовая стачка, как средство нажима со стороны рабочего класса, находит все меньшее применение". Вот "путь Каутского к власти", его установка по вопросу о вооруженной борьбе пролетариата против буржуазии, о стачке, как одной из форм классовой борьбы и методов решения классовых конфликтов в современных капиталистических государствах, выдвинутая Им в 1926 г. в противовес марксовым положениям по этим же вопросам.
Но мало того, что Каутский отрицает неизбежность применения пролетариатом насилия по отношению к своим классовым врагам, он уверяет, что и буржуазия не будет прибегать к вооруженной борьбе по отношению к пролетариату. "При быстром индустриальном развитии не военные, а экономические средства власти становятся все более решающими в государстве. Капиталисты не господствуют над массами, подобно военным феодалам, благодаря их военному превосходству... Они до сего времени имели власть благодаря их богатству и значению их экономических функций в нынешнем процессе производства. Они останутся у власти до тех пор, пока угнетенные и эксплуатируемые ими массы не поймут необходимости поставить вместо капиталистов и от капиталистов зависимых организаций — организации рабочего класса, которые выполнят их функции так же, если не лучше. Экономическая необходимость, а не военное превосходство, есть оружие, которое может быть противопоставлено капиталистами демократическому режиму трудящихся классов".
Далее, после этого "теоретического" положения об источнике силы буржуазии, Каутский утверждает, что буржуазия не будет оказывать вооруженного сопротивления в момент перехода средств производства из рук класса капиталистов в руки демократии.
Гейдельбергская программа германской социал-демократии, принятая в 1925 г., в отношении государства оправдала и узаконила то ренегатское отношение социал-демократии, которое она проявляла и продолжает проявлять к буржуазной республике Германии после ноябрьской революции 1918 г. Социал-демократия считает нынешний республиканский строй Германии (также и ряда других стран, как например Австрии, Бельгии, Швеции, Швейцарии, Англии при правительстве Макдональда и др.) переходной ступенью к социализму и объявляет себя решительной защитницей этого республиканского строя.
Опыт военного и послевоенного периодов, особенно майские дни в Берлине в 1929 г., когда по приказу социал-демократического полицей-президента полиция расстреливала рабочие демонстрации, с очевидной ясностью показал, что вожди германской социал-демократии на деле действительно готовы на любые жертвы во имя защиты буржуазной республики Германии от революционного пролетариата. Они с он большим энтузиазмом берут на себя роль "кровавой собаки" и с великим рвением выполняют ее.
Рассуждения Каутского в 1892 и 1926 гг. по вопросу о насилии и рассуждения по этому вопросу других теоретиков германской социал-демократии, как например Т. Гаубаха, сейчас похожи как две капли воды. Гаубах мудро вещает: "Связь между средством и целью нельзя разорвать, как этого хочет известная иезуитская мудрость. Каждое средство одновременно есть и цель, говорит Гегель, и народная пословица полагает, что прогнать чёрта дьяволом нельзя. Проблема насилия, следовательно, при каждом фазисе развития зависит от понимания социалистической конечной цели. Если утверждают, что конечная цель, социализм, заключает в себе отсутствие насилия, как свою безусловную предпосылку, то, во всяком случае, придется соблюдать принцип неприменения насилия и на пути к этой конечной цели".
Сейчас мы уже не найдем ни одного социал-демократического теоретика даже из лагеря "левых" социал-демократов, который не солидаризовался бы по рассматриваемому здесь вопросу с приведенными выше положениями Каутского и других лидеров социал-демократии. Если даже отдельные социал-демократы, как например Юлиус Дейч (Германия) и "левый" социал-демократ Бруно Калниньш(Латвия) и др., в своих теоретических работах иногда и приходят к заключению о возможности при известных условиях применения пролетариатом насильственных методов борьбы против буржуазии, то это нисколько дела не меняет.
Один из лидеров германской социал-демократии Дитман заявил на Магдебургском съезде партии в 1929 г., что в нынешней Германии имеются в десять раз больше социалистических элементов, чем в СССР. Трактуя вопрос о насилии, Дейч указывает, что в известных случаях буржуазия применяет грубую силу в борьбе с пролетариатом. В этих случаях пролетариат, "если он не хочет оказаться побежденным без борьбы, не будет трусливо отказываться от своего будущего, для него не останется ничего другого, кроме как взяться за последнее средство классовой борьбы и отвечать насилием на насилие".
Б. Калниньш пишет: "Социал-демократический и рабочий интернационал 1928 г. разработал к на Брюссельском конгрессе принял свою военную программу, которая в отношении ограничения вооружений требует: 1) запрещения применения газов и бактерий, 2) ограничения числа тяжелых орудий, танков, самолетов и боевых единиц морского флота, 3) сокращения военных бюджетов, 4) введения международного контроля в области производства оружия и торговли оружием, Л) отмены наказаний за опубликование данных о тайном вооружении. Эти постановления должны быть проведены в жизнь путем заключения международных договоров между всеми государствами. Контроль над выполнением их должен быть передан Лиге наций. Интернационал считает, что "борьба за международное ограничение вооружений будет иметь успех постольку, поскольку удастся обеспечить разрешение международных конфликтов мирным путем". В этом отношении Интернационал требует передали всех международных конфликтов на разрешение третейским судам. Лига наций должна разработать общий для всех третейский договор, к которому должны присоединиться все государства. Интернационал обязывает социалистические партии отдельных стран добиться издания закона, воспрещающего объявление мобилизации прежде, чем конфликт не передан Лиге наций для мирного разрешения его. Против правительств, отказывающихся передавать международные конфликты на разрешение третейским судам и начавших войну. Интернационал призывает бороться самыми решительными средствами массового выступления, не исключая даже применения насильственных и революционных приемов борьбы". Вот установка II Интернационала по вопросу о войне и разоружении. Он не против войны, он лишь против химической и бактериологической войны; он не за всеобщее разоружение, а лишь за ограничение вооружений. Война вообще допустима и возможна, если ее разрешит империалистическая Лига наций. Что же касается угроз Б. Калниньша и Ю. Дейча насчет применения пролетариатом революционных методов борьбы против буржуазных правительств, то это просто несерьезно. Известные резолюции Штутгартского и Базельского конгрессов II Интернационала (1907 и 1912 гг.) были более революционны, чем размахивание кулаками нынешней социал-демократии, и тем не менее они остались жвачкой бумаги во время империалистической войны 1914 — 1918 гг. Вспомним войну в Марокко, Сирии, интервенции империалистических держав в Советском союзе, в Китае, интервенцию САСШ в Латинской Америке и др., вспомним затем многочисленные пролетарские восстания в целом ряде стран, стачечную борьбу рабочего класса, поведение и роль социал-демократии в этих событиях, — и для всякого станет ясным лицемерие "левых" вождей II Интернационала по вопросу о войне, разоружении и революционной борьбе их против буржуазии.
Буржуазия на каждом шагу применяет насилие в отношении пролетариата. Социал-демократия ей в этом помогает. У пролетариата не может быть ни малейшего основания верить болтовне отдельных лидеров социал-демократии, обещающих быть революционными в будущем.
Каутский и ему подобные не имеют ни малейшего основания упрекать их в отступлении от социал-фашистских" принципов. Громкие слова "левых" социал-демократов о допустимости применения насилия в отношении буржуазии им необходимы для того, чтобы удержать в своем идеологическом плену те пролетарские элементы, которые пока еще не перестали рассматривать международную социал-демократию как рабочую партию. Для всякого ясно однако, что социал-демократия, оставаясь верной своей постановке вопроса о государстве, отрицая диктатуру пролетариата и считая современную буржуазную республику революционным завоеванием, возлагая на рабочий класс задачу защиты ее от врагов внутренних (революционного пролетариата), конечно никогда на деле не подумала призвать трудящиеся массы к оружию для свержения буржуазии.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
