"Второе пришествие" часть первая

Он вздрогнул, когда его спина встретилась с дверью. Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Он судорожно стал шарить за спиной, в поисках щеколды. Тьма в конюшне еще сгустилась, Паша даже будто увидел контур фигуры. Леденящий ужас вонзился в сердце.

— А! — из горла вместо крика вырвался сип. — А — а!

Дверь неожиданно поддалась. Мужчина спиной вперед выпал на улицу. В памяти держалась картина, как в чернильном мраке, загорелись страшные красные глаза. Он не отдавал отчета, причудилось ли это, или было на самом деле. Словно червь он стал отползать на спине от ворот своего дома.

— А! — прорезался голос и даже его самого оглушил. — А-а!

Он уперся спиной в поленницу, и зажмурился. Легче от этого не стало. Видеть он не видел, но буквально всем телом ощущал, как к нему приближается что-то. Медленно, неотвратимо... Руки судорожно цеплялись за траву, ноги скребли по земле, словно пытаясь вдавить тело в упирающиеся в спину поленья. По щекам мужчины покатились слезы...

... Странное ощущение накатило на него. Страх резко пропал. Стало тихо-тихо. Паша открыл глаза и увидел склонившегося над ним мальчика. За его спиной стоял тот самый парень, что напугал Пашу утром. Утром?

Мужчина огляделся. На дворе уже явно стоял день...

— Если ты еще будешь пить, — сказал мальчик. — Он вернется.

Мужчина ошарашено смотрел на паренька. Глаза его смотрели спокойно и словно светились, мягким, ласковым светом.

Паша помотал головой.

— Я не..., — голос его пресекся. — Нет, я больше...

— Не обещай, — сказал паренек. — Помни. Второй раз тебе помочь будет некому.

— А что? — мужчина отчаянно пытался найти слова. — Кто? Я...

— Ты веришь в Бога? — спросил за спиной мальчика высокий парень.

Паша замер. Верит ли он? Он крещен, но в церкви был только тогда, когда крестился...

— А Бог верит в тебя, — мягко сказал мальчик и выпрямился. — Не разочаровывай его больше.

В душе Паши поднялась странная волна. Она поднялась из груди, защипала в висках, ударила хмелем в голову. Неожиданно даже для себя, Паша заплакал. Он удивленно ощущал, как слезы бегут по щекам. И с ними вместе будто убегала тоска. Стало так легко, словно в детстве.

— Верю! — вырвалось у него. — Я... Но кто... Я видел!

Мальчик не стал отвечать, только улыбнулся, светлой и доброй улыбкой. Он повернулся и пошел на дорогу. Мужчина посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на все еще смотревшего на него высокого.

— Если ты не идешь к свету, — сказал тот. — То к тебе идет он.

— Кто? — в растерянности спросил Паша.

— Черт.Дьявол, — ответил парень и, повернувшись, бросил. — И он тебя едва не забрал...

* * *

Сергей подъехал к дому, заглушил двигатель. Посмотрел на ворота. Идти домой не хотелось. Прошло уже три месяца. Он понимал, что жене сейчас плохо, что ему нужно быть рядом... Но ничего не мог с собой поделать.

Диагноз был как удар под дых. Бесплодие. Когда они поженились, то долго предохранялись, все зарабатывали на достойную жизнь... Построили дом, купили эту машину. Жившие раньше небогато, они искренне радовались, что все получается.

В руках у Сергея все буквально горело. Не став звать никого на помощь, только наняв трех работников, он сложил дом, баню. Буквально за лето подвел под крышу, отделал внутри. Радость, что они и их дети, будут жить в красивом большом доме, буквально окрыляла. Он не замечал усталости, приезжал с работы, и до самой темноты, а иногда и при свете ламп, занимался домом. Особо старался, отделывая комнаты для детей. Меньше чем трех он не планировал...

Но забеременеть все никак не получалось. А потом... Все рухнуло в один миг... И ему стал ненавистен этот дом. Алена превратилась из улыбчивой, доброй девушки, в замкнутую мрачную тень самой себя. Она все больше молчала, глядя на Сергея глазами, полными страдания. Мужчина сколько мог, утешал ее. Даже предлагал усыновить ребенка. Но Алена только качала головой и плакала ночами...

Она стала избегать спать на одной с ним кровати. Последний раз они занимались любовью месяц назад. И Сергею больше не хотелось повторять этот опыт. Видеть вместо сияющих глаз, закушенную, будто от боли, губу...

Сергей тяжело вздохнул и взялся за крючок открывающий дверь. Зачем все это, если некому это оставить. Ему одному хватило бы и старого родительского дома, где в углу стояла его кровать. Сергей рассердился вдруг на себя. Что ты разнылся? Тебе тяжело, а какого ей? Женщине... Которая предназначена для того, чтобы дать жизнь? Засовывай свои сопли куда-подальше и вперед! Твоя женщина, любимая жена, там на стены уже лезет, а ты тут расписался!

Мужчина тряхнул головой решительно, открыл дверь машины, вышел наружу, захлопнул с силой, дверь. Вздохнул, словно перед прыжком в воду. С силой провел ладонью по лицу.

Любовь. Вот что нужно! Это-то у нас не отнять! Да, судьба жестока! Но мы есть друг у друга, и это главное!

Перед взором Сергея промелькнули картины юности. Как бегал за Аленкой, как отбил ее у Витьки. Он тогда даже обиделся. Но потом отмяк, увидев, как они друг на друга смотрят. Потом даже свидетелем на свадьбе был. Там он кстати со своей будущей женой, Светкой, и познакомился...

Сергей вспомнил счастливые глаза Алены, когда надевал ей на палец кольцо. Вспомнил, как злился, когда она задерживалась у мамы. Все не мог на нее наглядеться...

И тут Сергей, вернувшись из воспоминаний, увидел стоящего рядом мальчика. За его спиной стоял высокий хмурый парень. Мальчик улыбался. Да так заразительно, что губы Сергея тоже невольно тронула улыбка.

— Главное, любить, — сказал паренек. — И верить.

Он положил руку на руку Сергея, лежащую на капоте машины.

— Тебя ждет радостная весть, — сказал мальчик. — Твоя Вера и Любовь вознаграждены.

Сергей удивленно покосился на него.

— Верьте, и воздаться, — продолжал паренек. — Любите и счастье придет. Испытания лишь укрепляют истинные чувства.

Паренек убрал руку и показал взглядом на ворота. Сергей недоумевающе посмотрел на него, потом на ворота. Потом на высокого парня, который взирал на это с легкой усмешкой. Тот кивнул в ответ на взгляд Сергея.

Мужчина нерешительно снова посмотрел на мальчика. Шагнул к воротам...

... На крыльце стояла Алена. На ее заплаканном лице была написана растерянность. Изумление. Надежда!

— Сереж, — сказала она, когда Сергей вошел во двор. — Сережа, я, кажется беременная!

Сергей ошеломленно уставился на нее. Алена плакала, несмело улыбаясь. Мужчина, потрясенный новостью, посмотрел назад, в открытые ворота, на паренька, что так и стоял возле машины. Он улыбнулся ему ободряюще. Сергей вновь перевел взгляд на жену. Радость прорвалась сквозь изумление, разрывая в клочья туман тоски...

— Нифига себе, — пробормотал он, несмело улыбыяссь...

* * *

Отец Павел хмурясь, стоял возле образов. Снова сломался водопровод. Новый, только что сделанный водопровод! Церкви еще года не было, а было такое ощущение, что ей лет двести. Ломалось буквально все. Начиная от проклятых труб, кончая дверью. Ни с того ни сего, она вдруг могла закрыться, словно прикипая к косяку. А потом также свободно открыться. То свечи, деланные между прочим в одном месте и отлично горевшие в старом храме, здесь то и дело тухли, словно их специально кто-то задувал. Поневоле тут поверишь в провидение. Церковь-то эту, построили, где было удобно, а не где надо...

На улице послышалась громкая буцкающая музыка, приближающаяся к церкви. Священник поморщился. Дело было в том, что немалую часть денег в строительство, вложили люди, так скажем, имеющие проблемы с законом. И теперь они считали, что это вроде как специально для них построенный храм, где они могут в любое время замолить свои многочисленные грехи. Каждый раз новые...

В церковь буквально ввалились трое здоровых бугаев. Небрежно кинув сидящей у входа Настасье пятитысячную купюру, они сгребли все лежащие на столе свечи, и поперлись их ставить. Причем особо они не разбирали, за что ставят, и кому. Ставили везде, словно в торт втыкали, поджигая их блестящими зажигалками.

— Благослови, отец, — хрипло сказал, подошедший лоб.

На его лице было написана вся его биография. Украл, выпил, в тюрьму... Отец Павел, кивнул и пошел одеваться.

— Слышь, а куда он? — громко спросил у первого, второй подошедший громила.

— Деревня! — сказал первый. — Ему ж надо эту свою, как ее... Короче так надо!

Священник тяжело вздохнул. Да уж, прихожане... Вряд ли хоть одну молитву знают, крестятся-то не всегда правильно, зато кресты на толстых цепях, хоть на маковку ставь...

Батюшка покосился на единственную нормальную икону, что была в этой церкви и попросил прощения у Бога, за то, что приходиться исповедовать этих отморозков.

Отец Павел вздохнул и, собрав в кулак терпение, открыл дверь... И замер.

— А чего это? — спросил его тот первый, указывая на иконы.

Иконы, не настоящие, а фотокопии, вделанные в рамку, словно фотографии, как-то странно выглядели. Словно... Реальность в глазах священника дернулась, словно перед взором пролетел дым... Отец Павел подошел к ближайшей иконе. С образа на него взирал Николай Чудотворец. И как взирал... Священник сглотнул. Глаза святого казались живыми! И смотрели очень неодобрительно!

Отец Павел прислушался. Показалось? Будто колокола звенели... Но единственная церковь, в округе, где мог звенеть колокол... Один... Это было далеко!

В груди вдруг толкнулось странное ощущение. Ощущение что вот-вот что случиться. И еще...

В памяти священника внезапно проснулось воспоминание, что он испытывал, побывав в настоящей, намоленной церкви. Он встал тогда под куполом... На него глядели лики... И было такое ощущение легкости, воздушности!

Отец Павел прошел к воротам алтаря. Провел дрожащей рукой по лбу. Постоял немного, а потом обернулся. Оглядел помещение. В глазах его зажегся странный огонь.

— Во гляди! — стоявший у икон бритый наголо бугай, тыкал пальцем в икону. — С нее капает чего-то!

— И здесь тоже! — отозвался другой, стоящий у копии иконы Казанской Богоматери.

Мужчина мазнул пальцем по стеклу. Секунду рассматривал, потом понюхал, лизнул.

— Фу, блять! — выругался он. — Какое дерьмо!

Остальные его товарищи загоготали. "Словно на рынке", — мелькнула у священника мысль.

— Верую в Бога единаго, — прошептал он.

Лизнувший скривился. Покатал во рту слюну. А потом сплюнул на пол!

Еле шаявшие свечи, вдруг вспыхнули ярким огнем. Отец Павел явственно услышал мощный колокольный звон, торжественный, зовущий!

— Эй, это чего? — троица бандитов заозиралась. — Че за фигня?!

— Отче наш! — неожиданно для себя, торжественно и громко заговорил священник. — Иже еси на небеси! Да святиться имя Твое, да придет Царствие Твое!...

Его голос гремел, словно он находился не в маленькой церквушке, а огромном соборе. Глаза отца Павла засияли странным светом. Бугаи удивленно уставились на него.

— Хлеб наш насушный, данный нам днесь!... — слова у батюшки звучали не как молитва, а как Молитва. Они шли, казалось, из самой души, из сердца!

— Во, бля, разошелся, — пробормотал один из бандитов.

— ... но избави нас от лукавого! — с этими словами палец священника уперся в сторону стоящих перед алтарем бугаев. Те на секунду замерли, ошарашенные таким поворотом. Стоящий впереди опомнился первым:

— Это что же, мы черти что ли? — угрожающе спросил он. — Ты че поп, совсем охренел? Забыл, кто платит вам?

— Изыди! — не унимался отец Павел. — Проклинаю вас! И отлучаю от церкви православной, как святотатствующих и сквернословящих в доме Его!

Свечи вдруг разом, как раньше вспыхнули, притухли. Сидящая у входа Настасья испуганно перекрестилась. В углах налились чернотой тени. Подул из ниоткуда ледяной ветер...

Отец Павел изломанной куклой отлетел к стене. Ударивший его бандит, потирая кулак, шагнул следом, навис над священником.

— Ты че, курва, совсем страх потерял?! — прорычал он в лицо батюшке.

— Верую! — вдруг неожиданно резко выкрикнул Павел. — Нет надо мной власти дьявольской!

Из явно сломанного носа у него текла кровь, заливая подбородок.

— Изыди! — повторил он. — Сатанинское семя!

— Да какого хрена?! — вдруг заорал стоящий сзади бугай.

Тот, который бил, оглянулся. Свечи, и так не сильно горевшие, вообще горели еле видимыми огоньками. Свет из окон стал тусклым, будто их задернули плотными шторами.

-Да это че такое?! — заорал уже второй.

Из темных углов, послышалось явственное шипение. И что-то зашевелилось там в сумраке.

— Верую в Отца Единаго, Бога всемогущего! — вновь заговорил отец Павел.

Как только он сотворил крестное знамение, бивший его резко повернулся, словно его укололи иглой. Глаза его словно заледенели, черты лица заострились, челюсть выдвинулась вперед...

От нового удара священник, сбив по пути подставку, на которой стоял чан со святой водой, улетел к двери ведущей в алтарь. Из рассеченного лба, на деревянный пол полилась кровь.

— Во имя Твое! — прохрипел священник.

Если бы его сейчас увидел отец Алексий, что руководил той, старой церковью, он бы очень удивился, что прожженный и циничный Павел, смог сделать все это. Он поэтому и был поставлен на эту церковь, что здесь был очень специфичный контингент...

— Верую в Тебя, в Сына Твоего, на кресте распятого, за грехи наши! — отец Павел вновь перекрестился дрожащей рукой. — В Дух святой, ведущий нас и оберегающий от скверны сатанинской!

Бивший его бугай, скрипнув зубами, снова направился к нему. Но, едва ступив на пол, где была разлита вода, отдернул ногу, словно обжегся.

— Падут на вас ваши грехи! — воодушевился священник. — Гореть вашим душам в геене огненной, за страдания вами причиненные!

Бугай криво усмехнулся и пошел в обход.

— Лоб, да ты че? — попытался его успокоить один пришедших с ним. — Оставь ты его!

Лоб глянул на говорившего. По лицу того разлилась смертельная бледность. Он рефлекторно выставил вперед руки.

— Да я ж , ничего, я ж... Но... , — бандит окончательно запутался в междометиях.

Лоб ухмыльнулся кривой, страшной усмешкой и продолжил путь.

— Нет, все я сваливаю, — вдруг сказал третий. — Пошли вы нахрен со своими молитвами!

Лоб, не обращая на него внимания, обошел лужу, ухмыльнулся, смотря на священника...

Дверь в церковь вдруг резко распахнулась, будто вырванная напрочь. Вспыхнули с новой силой свечи, выгоняя темноту из углов. На пороге стоял мальчик лет десяти.

— И пришел зверь! — звонкий мальчишеский голос, сопровождался громовым, низким, мощным эхом. — И был он силен! И поддались слабые! И пошла стая, чиня беды и горе!

Мальчик шагнул за порог. От него исходило что-то, отчего в груди у священника поднялась мощная, сметающая все сомнения волна.

— И были те, кто сказал нет зверю! — мальчик сделал еще шаг.

В такт каждому шагу мальчика, звенел колокольный звон. Только теперь не далекий, а наполняющий все помещение церкви. Бандиты попятились, на их лицах пропечатался страх. А тот, который бил отца Павла, вообще схватился за уши...