Потому что я зомби. Общий файл

Сбросив крючок с петли, я отодвинула тяжелый запор. Оглядев видимые окрестности, и не обнаружив ничего подозрительного, мягко сбежала по потемневшим от времени и постоянной сырости ступеням. Осторожно прикоснувшись к плечу всхлипывающего существа, тихонько шепнула:

— Вставай, идем.

Гость вздрогнул под моей рукой и поднял облепленную грязью и мусором голову. Встретившись с широко раскрытыми от страха глазами на детском лице, я забыла, как дышать. Передо мной лежала девочка лет четырнадцати от роду, на всю щеку у которой цвела сизая ссадина. Но вовсе не это поразило меня, а ее снежно белые, практически лишенные пигмента глаза. Никогда я еще не видела таких глаз. Здесь, в Амре, люди в большинстве своем кареглазы. Реже встречаются и смески с иными оттенками. Но когда-то давно, еще в прошлой жизни, я слышала про небольшое закрытое царство в северных горах. Они ревностно оберегают свои границы и даже с купцами общаются в специально отведенных местах за пределами страны. Собственно они то и рассказывали нам с отцом про странных людей с белыми, будто нетронутый первый снег, глазами. Царство то зовется Тандаш, а находится очень, очень, очень далеко отсюда...

— Вы поможете..? — с невероятной надеждой воззрились на меня невероятные глаза девочки. Я встрепенулась, стряхивая наваждение: плохое время мечтать о дальних странах.

— Помогу, но тебе придется встать, — ответила гостье, оглядываясь по сторонам.

— Я очень устала, — простонала девочка, и по мокрым щекам ее вновь заструились слезы.

— Значит, попробуем вместе.

Обхватив девочку поперек туловища, вздернула ее на ноги. Это не составило труда, ведь она была не просто худа, а сильно истощена. Бедняжка резко вскрикнула, но на ноги все ж таки встала, вцепившись в меня обеими руками для равновесия. От девочки пахло кровью, а потому, приноровившись к ее нетвердым шагам, я, не переставая, вертела головой. Кто бы ни ранил гостью с севера, он может быть поблизости.

Миновав порог своего скудного жилища, я бережно помогла девочке опуститься на лежанку и поторопилась запереть засовы на входной двери. А северянка же беззвучно плакала, спрятав лицо в грязных ладонях.

— Не реви, — бросила я, доставая из сундука снадобья. — Здесь ты в относительной безопасности.

— Ненадолго, — обреченно всхлипнула девочка. — Они найдут меня снова, найдут и заберут с собой. А Вас убьют, как убили всех, кто пытался помочь...

— За тобой гонятся? Кто? — спросила я, помогая девочке освободиться от грязного плаща явно не ее размера.

— Те, что выкрали из дома, были похожи на людей, — ответила она. По щекам ее, не переставая, бежали слезы. — Их убили другие, назвавшие себя ловчими. А потом нас каждую ночь нагоняли песчаные твари... Ловчие сражались отчаянно, их становилось все меньше, все сложнее приходилось отбивать атаки. А этой ночью...

Гостья не сдержалась и вновь спрятала опухшее лицо в ладонях. Я как раз стянула с худого плеча изорванную, пропитанную кровью блузу из тончайшего мехрила и обнаружила четыре глубокие раны от острых когтей. Покачав головой, пододвинула ближе пузырек со жгучей настойкой, достала вываренные тряпицы.

— Будет больно, — чуть виновато сообщила своей пациентке. — Постарайся не кричать и расскажи мне подробней про эту ночь. Что с тобой случилось?

Опрокидывая пузырек на рану, я готовилась к стенаниям и проклятиям, но стойкая девочка лишь стиснула пальцами края блузы и зашипела сквозь зубы. Уважительно покивав, я принялась за обработку гораздо смелее.

— Этой ночью, — совладав с собой, начала северянка подрагивающим от боли тонким голосом, — со мной оставалось всего четверо ловчих. Один из них был серьезно ранен, обуза, а не подспорье остальным. Ближе к полуночи мужчины заняли круговую оборону. Они знали, что не справятся...

Девочка смолкла и затряслась от беззвучного плача.

— Ну-ну, перестань, — неловко погладила я бедняжку по спутанным волосам. — Ты жива, а значит, они справились.

— Но какой ценой! — горько выдохнула девочка, вскинув на меня опухшие от слез глаза. — Сколько еще людей должны погибнуть ради меня?! Стражи, ловчие, а теперь Вы...

— Меня раньше времени хоронить не стоит, — шутливо возмутилась я, стараясь не показать девочке свою тревогу. — Расскажи лучше, что было дальше, а я закончу перевязку.

— Они велели бежать, — понуро склонила голову уроженка северных гор. — Дождаться команды и бежать, не оглядываясь. Я ждала, на ногах оставался лишь один ловчий, а команды все не было. И я...я...

— Побежала, — помогла я закончить фразу, на что девочка снова горестно разрыдалась. Видно она испытывала нешуточное чувство вины за проявленную слабость, но я не могла ее за это осуждать. Да и ей себя корить не следовало.

— Этим ты спасла свою жизнь, — отметила я. — Ловчий погиб бы в любом случае. Но останься ты там, и смерть его стала бы напрасной. Он дал тебе шанс, и ты поступила правильно, воспользовавшись им.

— Но я не хочу, чтобы из-за меня умирали! — горько прошептала юная девушка.

Невесело хохотнув, я затянула узел на повязке:

— Мы многого не хотим, но судьба редко считается с нашими желаниями. Борись и живи в память о тех, кто умер для тебя. Живи и твори добро для других.

Кроме раны на плече, ссадины на лице и сбитых ног, других повреждений на девочке я не обнаружила. Смазав ушибы и ранки заживляющей травяной мазью, я помогла гостье выбраться из грязной одежды и напоила успокаивающим взваром. Если за нею и впрямь идут твари, то до ночи время на отдых у девочки есть. Твари не нападут, пока светит солнце. Спокойный сон ей сейчас просто необходим. У меня же вдруг мелькнула одна интересная мысль, при успешном воплощении которой выиграют все: и настрадавшаяся девочка, которую зачем-то выкрали из дома, и травница, живущая в бывшей лачужке лесника.

* * *

Как все же порой непредсказуемо бывает мирозданье: только утром, спеша к своему покосившемуся жилищу, я молилась, чтобы прыткий ловчий наткнулся жизненно-важным местом сразу на все колья звероловной ямы. Сейчас же солнце начинает клониться к закату, а я в припрыжку спешу к знакомой полянке, мечтая об обратном. Тот ли это воин, о котором рассказывала девочка, роли не играет. Знаю лишь одно: мужик точно в курсе происходящего, потому как такие ценные кадры без веских причин по задворкам страны не прогуливаются. Да и не нападают с проклятиями на несчастных травниц, волею злой судьбы награжденных частичкой темного семени... Ни сдаться не предложил, ни знанием поделиться, даже не разглядел толком — далеко было. Сходу как заорал: 'Сдохни, тварь'! И заклятьем в спину шарах! Понятное дело, что перетереть недоразумение и объясняться у меня желания не возникло. Захотелось просто бежать далеко и быстро, а еще лучше — зарыться в землю.

Однако сейчас я всей душой надеялась, что моя ловушка вспыльчивого воина не убила и даже серьезно не покалечила. Этой ночью девочку мне не оградить. Понятия не имею, зачем она понадобилась Пустоши, и почему ее защищали сами легендарные ловчие, но видно дело впрямь серьезное. Геройствовать я не планировала, да и высовываться желания не было, но раз уж выдался шанс подгадить Пустоши да попутно попытаться свою шкуру сберечь — грех не воспользоваться.

Плюхнувшись в корнях того же могучего дуба, за которым давеча переводила дух, медленно выдохнула и подняла глаза к тихо шелестящей кроне. Вот, пришла. И что дальше? Подойду, а он из ямы как бахнет заклятием смертоносным, и поминай, как тетеньку травницу звали! Все благие намерения медным тазом то и накроются. Как бы мне извернуться и осведомиться о наличии в яме ловчего, не выходя из своего древесного укрытия?

Не знаю, сколько бы я еще строила планы, прикрывая трусость здравым смыслом, если бы не воин. Знатно он, видать, на пустынников обижен был, судя по содержанию приветствия...

— Я чую тебя, тварь! — со злостью выплюнул он. — Подходи же! Я покажу тебе, как умирают ловчие!

С огромным облегчением мотнула головой. Живой, касатик! Огрызается, выманивает, — видно с магией трудно. И из ловушки до сей поры выползти не сумел, — похоже, поранился. Но это все мелочи, главное живой!

— И без тебя такое видала, — выкрикнула я из своего убежища, — не удивишь. А вот я тебя удивить попробую: ко мне пришла девочка с глазами цвета горных снегов. Умученная, побитая. Говорит, с ловчими шла, да на тварей наткнулись. Не знаешь такой?

Ответ из ямы последовал не сразу. Как видно от наглости моей ловчий выпал в прострацию. Тут я его понимаю: говорящая на всеобщем тварь — явление редкое. А такая, что с ходу девочек не жрет, а вместо этого к ловчим с докладом ходит — и вовсе нонсенс. Однако как только изумление отступило, и разум воина переварил полученную информацию, из ямы донеслась отборная брань.

— Ты! Тварь! — задыхаясь от ненависти, выдавил ловчий, яростно завозившись под землей. — Если хоть пальцем ее..! Если хоть один волосок..!

— Ой, как страшно, — передразнила я воина. — Пыл остуди и слушай! Не в том положении ты, чтобы угрожать. Девочка спит в моем жилище, с ней все в порядке. Но так будет только до темноты. Сегодня ночь плача, ловчий. Если ты действительно на что-то годен и хочешь ей помочь, будь повежливее.

— Я должен поверить твари? — с презрением донеслось из ямы.

Хотя прозвучал вопрос горько и зло, но мне послышалось, будто чуть спокойнее, чем прежде. Расценив это как начало долгой и продуктивной дружбы, я выглянула-таки из-за дуба и нашла глазами чернеющий провал в маскировочном слое ловушки.

— А почему бы и нет? — иронично хмыкнула в ответ воину. — Много к тебе тварей с предложениями подходило? Я первая, небось? Вот и поверь, пока есть возможность. Либо вылезаешь и пытаешься помочь, либо бесславно и тихо помираешь в яме.

Ловчий тянул с выбором томительно долго. Должно быть, предрассудки и застарелая ненависть боролись в нем со здравым смыслом. К счастью, мужчина мне попался разумный, потому как спустя пару минут произнес довольно спокойным деловым тоном:

— Что ты предлагаешь?

— Ты до сих пор в заточении, — с готовностью начала я, — следовательно, не можешь выбраться без посторонней помощи. Я пришла помочь тебе, чтобы после этого ты помог нам.

— Кому это 'нам'? — настороженно уточнил ловчий.

— Девчонке и мне, дубина! — вспылила я, по пояс высунувшись из укрытия.

— Да кто ты такая?! — изумленно вопросил ловчий.

— Тварь! — не удержалась от мрачной иронии я. — А еще твоя выручалочка в случае согласия. Так что, я могу подойти, не ожидая от тебя подлости?

— Иди.., — тихо выдохнул мужчина. — На подлости, как и на геройства, я сейчас не способен...

* * *

— Эко тебя раскорячило.., — протянула я, заглядывая в яму.

Лесник, чьим творением являлась сия замечательная полянка с двенадцатью звериными ловушками, мирно почил уже лет двадцать тому назад. Жителей деревни кормила река, потому хороших рыболовов там было гораздо больше, чем даже плохих охотников. Порой подростки гоняли зайцев да перепелов, но до старых звероловных ям дела им не было. Знали, куда соваться не следовало, и стороной ходили. А забывчивым я напоминала лично.

Маскировочный слой из дерна и лапника я обновляла дважды в год, но вот колья не трогала. По весне, когда Уна выплескивалась через берега, ямы, как и все вокруг, затапливало капитально. Дожди тоже не были редкостью для этой болотистой местности, а потому в ловушках круглый год царствовала темнота и сырость. Особенности здешнего климата и спасли ловчему жизнь. Деревянные колья сгнили и рассыпались прахом под весом мужчины. Но кое-где между ними лесник прикопал кованные металлические гарпуны для охоты на крупную рыбу. И в этот раз один из них поймал действительно ценную рыбку...

— Ты не похожа на тварь, — простонал мужчина, задрав подбородок к свету.

— А ты на ловчего, — парировала я. — С холодным умом тварей гонять надо, чтоб так глупо не попадаться.

Через проделанную воином дыру в маскировочном слое света в ловушку попадало совсем немного. Чтобы разглядеть подробности, я приняла решение убрать остатки 'крышки', любовно выплетенной мною из тростника и посыпанной прелой листвой.

— Сейчас я к тебе солнышко впущу,— прокомментировала я свои действия.

Менее минуты ушло на то, чтобы скатать маскировочную сеть. Правда, добычу мою в процессе слегка присыпало мусором, но это бытовые мелочи, отряхнем. Отерев руки о драные штаны, вновь свесилась вниз:

— Солнышко не слепит?

— Любопытно, почему оно не слепит тебя, — со стоном огрызнулся ловчий. — Амулет? Зачарованная одежда?

— Приготовься, я спускаюсь, — хмыкнула я вместо пояснений.

Спуск по склону земляной воронки прошел гладко. Только внизу, чтобы случайно не насадиться на один с ловчим кол, мне пришлось чуть опереться на его плечо. Мужчина глухо застонал и сгреб пальцами землю от боли. И было от чего... После беглого осмотра своей добычи, я пригорюнилась. Не повезло нам с девочкой, не будет у нас защитника этой ночью. Ведь упал ловчий крайне неудачно. То, что он до сих пор жив и даже разговаривает — просто нелепая случайность, потому что гарпун пропорол его насквозь, выйдя из разорванной брюшины. С такими ранами не живут. По крайней мере, в нашей далекой от цивилизации и научного прогресса глуши.

— Если я освобожу тебя, ты умрешь, — не стала я обнадеживать мужчину.

— Ты освободи, а там посмотрим, — рыкнул ловчий с непонятной мне уверенностью в голосе.

— При обратном ходе крюк вынет из тебя внутренности, — решив, что воин не понимает последствия, пояснила я.

— Делай! — решительно велел ловчий.

Неопределенно пожав плечами, перекинула ногу через туловище своей добычи, практически оседлав его.

— Ты хозяин своей судьбе, я сниму тебя с гарпуна. Но что мне делать с девочкой, когда ты умрешь?

— Я ощущаю тебя тварью, но ведешь ты себя как человек, — заглянув мне в глаза, вкрадчиво проговорил мужчина. — Эта девушка очень важна, она не должна достаться пустынникам. Если в тебе действительно больше человеческого, передай ее тайным. Идите днем, хорошо прячьтесь ночью. Двигайтесь к ближайшему городу, помощь уже идет на встречу.

— От тварей не спрячешься, ловчий, — невесело улыбнулась я, — на личном опыте знаю. Обхвати мои руки как можно сильней. И крепись, — будет очень больно.

Подождав, пока охотник на тварей плотно обовьет мои предплечья длинными пальцами, прочно ухватила его за кожаную куртку на груди.

— Рывок на счет три, — выговорила я, приготавливаясь. — Раз, два...три!

Ловчий закричал не сразу, до последнего пытаясь скрыть свою боль. Но подобное может вытерпеть без звука только лишь камень. Страшный, хрипло-гортанный вопль огласил мирную округу. Перепугано захлопали крыльями птицы, притихли насекомые, а у меня волосы на голове зашевелились.

— Ловчий! Народ с вилами сбежится! Тихо помирай! — прошипела я, бережно опуская обессиленного мужчину на землю возле ржавого крюка, что отнял у него жизнь. Хотя нет, на самом деле жизнь у охотника отняла я. Но мне ни капельки не стыдно, только немного скорбно из-за того, что не удалось избежать убийства. Не заведи я его в ловушку, и ловчий уничтожил бы очередную тварь. Мне же умирать категорически не хочется. Каждый борется за жизнь так, как умеет. В этот раз выиграла я.