Минеральные клоны

— Сучка какашистая!

Это буркнула Сабрина, когда Оля 'Какашкина' затянула волынку по третьему кругу. Понятно, что в записи — будет еще исполнительный директор тратить свое драгоценное время... А 'Какашкина' она потому, что через короткий импульс боли в виске я вполне уверенно 'перевел' фамилию Золотарь. О чем поделился с Сабриной. Исключительно для налаживания отношений с младшенькой. Перевод был благосклонно принят и творчески использован.

— 'Отстойник', сто процентов, один-единственный на всю планету. Попробуй, успей добраться до него за двенадцать часов, когда любой гражданский борт будет сбит ПВО 'белых'!

Ну да, у корпорации 'Пирит' весьма интересная и довольно эффективная кадровая политика.

— Сегодня какое число? — Спросил я у Сабрины.

— Хорошо тебя головой приложило. — Она сочувственно поцокала языком. — Шестнадцатое.

Все еще дуется. Злопамятная девочка, что удивительно при ее рассудительности.

— А время?

— Часа два по местному... — Пожала она плечами. — Точно не скажу — инкомы-то в ауте. Так что у нас дохренища времени — до Дохан дойдем пешочком за полчаса-час. Даже если через завалы.

— А нам туда надо? На эту сепарацию для сегрегации с депортацией?

Меня одарили очень красноречивым взглядом 'почувствуй себя идиотом'.

— Его высочество Тимониан Антрасайт собирается сменить подданство? — Облили меня ядом, желчью и...

Впрочем, я и сам охренел. Это что же получается, я — какой-то местный принц?

Простой мысленный вопрос через цепочку потянул за собой целую ленту ассоциативной информации. 'Советник' сочувственно покивал, а вторая непонятная хрень привычно кольнула болью. Несильно. Явно жалея. Да, парень, ты — прЫнц... И ты попал!

А то я не знал!

Тимониан Антрасайт. Это я — 'советник' гарантирует. Тим. Антрасайт. Это по-английски 'антрацит'. Что такое 'английский'? 'Советник' не знает. А вот 'непонятная хрень' с помощью боли оповещает, что это такой язык. Но расшифровывать не собирается — пользуйся 'ас ис', парень! Но уже и это впечатляет — почти полное совпадение названия корпорации и фамилии. Впечатляет и напрягает.

И еще всплыло. Тимониан и Сабрина Антрасайт — дети Хаммара и Майи Антрасайт. А бабушкой у них (у нас!) работает Двидора Антрасайт. И прадедушкой — Кречет Антрасайт. А вот он уже — председатель совета директоров 'Антрацит корп'. Прежде чем погаснуть, 'цепочка' 'порадовала' всего одной статистической строчкой: 'Антрацит корп. — 4598 звездных систем'.

'Очешуеть! — отреагировал 'второй'. — Это куда круче, чем какие-то там принцы и принцессы!'

Ай, сука, что ж ты болишь-то так, а!

+++

На улице был ранний вечер. Небо с длинными перламутровыми полосками облаков и многочисленными нитками инверсионных следов красиво подсвечивалось снизу уже почти закатившимся солнцем...

И широкая белесая полоса пересекала весь небосвод с востока на запад, изгибаясь исполинской дугой к югу...

'Астероидное кольцо планеты...', — тихонько подсказал 'советник'.

Хотел что-то добавить, но его перебил 'второй':

'А-а-а! Я — гребанный попаданец!' — в панике завопил он. — 'А-а-а!'

'Заткнулись оба!' — мысленно рявкнул я, поморщившись от боли в темени.

Оба притихли и боль быстро сошла на нет. Интересный способ борьбы с мигренью, м-да...

Воздух кажется теплым. Но от дыхания вырывается слабый пар. Снега нет, инея тоже нет. А одет я сравнительно легко — черные мягкие туфли, черные брюки, бордовая рубашка с черным галстуком-веревочкой и черный... мундир, наверно. Но не холодно ни капли, хотя по ощущениям ткань тонюсенькая. И все это чистое — от пыли и грязи подземелья не осталось и следа. Сабрина, между прочим, снова 'косплеит' (да прекрати ты болеть, дрянь!) белоснежного ангелочка без единого грязного пятнышка. И тоже от холода неудобств не испытывает.

Мундир у меня шикарный. 'Безболезненный советник' нашел мой туалет самым обычным, а вот 'болячка' болезненно удивилась антрацитово-черной необычной ткани. И слабым искоркам, пробегающим по красным швам — будто светящаяся жидкость течет по тончайшим прозрачным трубочкам. И — изумительной невесомости одежды, которая нигде не жала и не стесняла.

'Работа портного. Не ширпотреб какой-нибудь!' — равнодушно откликнулся 'советник'на 'одежные страсти' 'второго'.

От главного здания резиденции остался косой 'уголок' из двух стен. Высота и пустые проемы говорили, что этажей в здании не менее трех. Было. Теперь — груда камня. Дымящаяся, но не горящая. То ли нечему гореть, то ли не занялось. И поднимался над развалинами не дым, а скорее бетонная пыль еще не успела осесть. А ветра, чтобы быстро снести в сторону, не было.

Легкость, с которой мы покинули подземный ход, объяснялась просто — вход в него находился не в разрушенном главном здании, а в одной из вспомогательных построек, пострадавших сравнительно слабо.

— Я почувствовала один удар. — Задумчиво пробормотала Сабрина, рассматривая руины. — Не менее двух-трех 'четвертушек' одним залпом. Но пожаров нет. Видимо, ОДАБом заполировали. ОДАБ под землей мог и не почувствоваться. Неужели, хотели наверняка нас грохнуть? — И зябко передернула плечами.

Знания всплыли в голове легко и непринужденно. Без боли. То есть принадлежали 'советнику', а не 'второму'-болезному.

— ОДАБ против бункера? Сабрина, солнышко, не смеши меня! Хотели бы уничтожить бункер — положили бы 'Зубило'. А не знать про бункер они не могли. ОДАБом, видимо, потушили начинающийся пожар.

'Зубило', как охотно объяснила память, это противобункерный боеприпас. Такая дура с прочной головной частью, которая пробивает почву, бетонные перекрытия и взрывается на многометровой глубине. То ли двадцать метров, то ли сто — на этот счет память затруднилась, сославшись на большое разнообразие в этом классе боеприпасов.

— Пф! — Возмущенно вздернутый носик был мне ответом. А потому что возразить старшему брату нечего — старший брат кругом прав.

— С собой что-нибудь берем? Документы, деньги, драгоценности... Депортация — штука такая...

Я неопределенно покрутил пальцами, хотя ничегошеньки полезного о депортации припомнить не смог. Но был уверен железно, что в материальном отношении депортируемым можно только посочувствовать... если у них на руках нет чего-нибудь полезного или ценного. Впрочем, и в этом случае могут случиться... коллизии. Болезненные и даже смертельные. А спросил потому, что не помнил, где эти документы-деньги-драгоценности хранятся. Но если в главном здании — тогда беда-печаль — в этой груде камней мы копаться точно не будем.

— Зачем? — Сабрина даже опешила. — Какие документы? Какие деньги?

Глазки большие, в глазах — настоящее беспокойство. Наверно, я ляпнул что-то совсем уж глупое ('Безналичный расчет, удостоверение личности зашито в инкоме 'на железо', то есть ЭМИ ему не страшен', — подтвердил мою ошибку 'второй'). Но хоть какое-то беспокойство за брата продемонстрировано, и то ладно. Так что не будем усугублять. Я в ответ пожал плечами и направился в сторону ворот... находящихся метрах в четырехстах — резиденция семьи Антрасайт была огромной.

— ... наши денежные счета привязаны к ай-ди наших инкомов. — Сабрина меня быстро догнала. — Инкомы, конечно, не работают, но 'белые' обязаны нам их восстановить! Даже если откажутся восстанавливать — но они не имеют права! — наниты за пару дней их починят! Нам же ставили последние модели! У тебя вообще 'Кабураги-Атом' стоит!

Я не стал напоминать о том, что через сутки все, находящиеся на планете Секура, будут считаться уволившимися из 'Антрацит' и готовыми к найму в 'Пирит'. Сабрина показала себя крайне рассудительным и умным ребенком — вряд ли она менее внимательно слушала объявление. Да и подозрительное совпадение наших фамилий и названия компании намекало — так просто нам с Сабриной место работы не поменять. Это если даже забыть о нашем несовершеннолетии...

Мы ведь несовершеннолетние?

'Ага' — почти синхронно на два голоса выдала память.

Резиденция была огромной, и находилась почти в центре города. В этот раз головная боль от удивления сим фактом была слабой, а 'безболезненная' часть памяти согласно покивала и, гордо надувшись, поведала о крутизне семьи Антрасайт и обыденности такого явления, как размещение главной резиденции в центре своих владений.

+++

Миновав очень красивый и ухоженный парк с милыми дорожками, вышли за ворота. Такие, знаете, ажурненькие и воздушные на вид воротца... четырех метров высотой с очень гармонично вписанными в металлический рисунок листиками, острыми гранями по верху. То есть хрен через эту 'калиточку' перелезешь без того, чтоб не пораниться. Порежешься — как минимум.

Резиденция располагалась на небольшой возвышенности, поэтому город был, как на ладони.

Обычный такой город. Двух-, трех-, четырехэтажные дома-особняки, многоэтажные жилые коробки... Во всех зданиях в окнах беззаботно и уютно горел свет. После бомбардировки, ага. После ЭМИ, ага. Это когда все пробки должно было вышибить к чертям. Не выли сирены, не бегали в панике люди, не носились с мигалками машины (опять кольнуло в висок) экстренных служб.

И разрушений в городе не было. Вообще. Во всяком случае, видимых. Не было раненых, не было убитых, не поднимались жирные черные столбы дыма... и белые — не поднимались. Не полыхали пожары, не стояла пыль от разрушенных до основания зданий.

И никто не торопился на помощь к разрушенной резиденции семьи Антрасайт, такой всей из себя крутой и богатой.

+++

Сабрина уверенно потянула меня за собой. И мы успели бодренько прошагать по безлюдной (и безмашинной) дороге аж сотню метров.

В одном из ближайших дворов тихонько взрыкнул мощный двигатель, полыхнули фары и нас нагнал... БТР. Огромный, брутальный, угловатый. С острыми углами. Восьмиколесный. Покрытый черным-бело-голубым камуфляжем.

'Второй' почти без головной боли быстро (будто боялся эту боль мне причинить) выдал 'на поверхность' сведения о том, что железный монстр похож на какой-то там 'БТР-80' (только пушка какая-то странная — толстая, короткая, прямоугольная в сечении), и кольнул легким удивлением — слишком уж тихо работает двигатель, и не видно выхлопа от мощного мотора, способного перемещать эту многотонную махину.

Правда, тут же два внутренних голоса сцепились между собой, не сумев договориться о типе камуфляжа: 'советник' классифицировал камуфляж, как 'Наст-9', а 'второй' — как 'городской', 'Диджитал Урбан'. А потом 'советник' и вовсе 'расчехлился', опознав в машине 'Джокер-Аманд-93', и практически запинал 'второго' интеллектом — перечислением ТТХ, марок и моделей.

Пришлось 'прихлопнуть' обоих, чтобы предотвратить новый приступ мигрени.

И чтобы не мешали общению... потому что из боковой двери аккуратно притормозившей железной черепахи на плитки тротуара выпрыгнул офицер. Выпрыгнула.

Рослая, широкоплечая. Камуфляж — один-в-один, как на БТР (настолько 'один-в-один', что, казалось, отойди на десяток шагов, и человек сольется с машиной). Закрытая камуфлированная кобура спереди на груди почти у плеча, камуфлированный... автомат, наверно ('Импульсник 'Шквал-Мини' — уверенно шепнул 'советник'). Черный берет с каким-то значком ('Уорент-офицер четвертого класса. Сухопутные войска компании 'Пирит'. — пискнул 'советник' раньше, чем я успел на него шикнуть. 'Второй' недовольно заворочался — ему явно было что сказать — но, оценив мое настроение, мудро сделал вид, что он тут исключительно для хорошей компании и моральной МОЛЧАЛИВОЙ поддержки).

Лицо... Обычное лицо двадцатилетней молодой девахи. Чуть помятое, будто девушка буквально секунду назад проснулась. На щеке даже отпечатался след какого-то прямого угла, довольно пикантно очертив скулу.

— Куда спешим, молодежь? — поинтересовалась она. — Комендантский час скоро начнется.

Сабрина как бы случайно вышла вперед, закрыв меня спиной, но я успел раньше — как-то на автомате приосанился и холодно поинтересовался в ответ:

— А вы кто, уорент-офицер? Может быть это вы, а не мы, готовитесь нарушить комендантский час?

Сабрина хмуро покосилась, но промолчала. А офицер небрежно, но с какой-то отработанной четкостью отсалютовала правой рукой — ладонь пальцами к виску:

— Уорент-офицер Загреба Занович. Вооруженные силы группы 'Пирит', новая администрация города. А теперь — внимательно вас слушаю.

— Тимониан Антрасайт и Сабрина Антрасайт. — Веско припечатал я. — Направляемся на площадь Дохан для прохождения процедуры депортации с планеты.

— О-о-о. — Протянула уорент-офицер. — Не возражаете, если я проведу вашу идентификацию... ваши высочества?

Высочества в нашем лице не возражали. Уорент-офицер достала из набедренной сумки какой-то приборчик — поделие явно для военных — угловатый, немаленький, некрасивый. Поднесла к моей голове, пять секунд подержала. Повторила процедуру с недовольно на нее зыркающей Сабриной.

— Ну, что ж, ваши высочества. Могу вас подбросить до Дохан.

— Это было бы здорово, офицер. — Оценил я. — А за оставление поста вам не влетит?

Сабрина удивилась. Да и уорент-офицер дернула бровью:

— Ну, это уже мои проблемы. — И улыбнулась немного теплее.

Приятная у нее улыбка.

Глава 02

В БТР кроме уорент-офицера были еще четверо пассажиров — водитель и трое бойцов. Водитель — мужчина, бойцы — двое парней и девушка. Все, включая водителя, подстать командиру — рослые, здоровые... и сонные. Экипированы абсолютно одинаково. Едва ли старше, а скорее, младше командира. Странно, почему-то я, пятнадцатилетний щегол, и этих ребят, и их командира считаю младше себя.

На нас с Сабриной посмотрели с любопытством, но — не более.

Расположились на жестких боковых сиденьях. Занович даже заботливо пристегнула нас ремнями, вызвав легкое удивление и у Сабрины, и у своих подчиненных. И тихо скомандовала:

— Трогай!

Двигатель снова тихонько взрыкнул, корпус качнулся, и мы тронулись. Очень хотелось надеяться, что тронулись на площадь Дохан, а не куда-то еще — окон в БТР ожидаемо не было, так что даже если б моя память не была дырявой, отследить маршрут не получилось бы. А куда 'трогать', уорент-офицер водителю почему-то не сказала. А тот не спросил. Может быть, слышал наш разговор? Или знал заранее? И почему я столь подозрителен к желанию симпатичной милой девушки оказать нам помощь?

А я размышлял. И плевать, что памяти нет — размышлять, вообще, полезно. Вне зависимости от...

Нашими 'высочествами' уорент-офицер особо не впечатлилась. Дружелюбна, но без подобострастия. Вот спать девица хочет — тушите свет. Уже, кстати, прикорнула напротив нас в таком же неудобном кресле. Сразу видно опытного военнослужащего — любая поверхность до прямого угла включительно мгновенно используется для урывания лишней минутки сна.

А ведь она — не какой-нибудь высокопоставленный офицер, а всего лишь уорент 'третьего класса'. Что-то между сержантом и 'нормальным' офицером. Но положить ей на наши 'высочества' — чинопочитание на нуле. Что из этого следует? 'Высочества' — это что-то вроде шутки? Или военнослужащий и не должен испытывать никакого пиетета к представителям враждебного лагеря?