Диверсия

— Мы не можем ждать полчаса. — Хейс нахмурилась. — Я сразу после этой комиссии должна докладывать на Совете по чрезвычайным ситуациям. Мелинда, решите, пожалуйста, проблему.

— Хорошо, но под вашу ответственность. — Ши набрала что-то на клавиатуре, замок щёлкнул, дверь приоткрылась.

— Что вы сделали? — насторожилась Хейс.

— Ввела мастер-пароль СБ. Должна предупредить: тем самым я отключила внешнее наблюдение в реальном времени и взяла на себя полное управление локальной системой безопасности. Это придётся отразить в протоколе. — Ши толкнула дверь и первая прошла внутрь.

Стены были расписаны в успокаивающих пастельных тонах цветами, котятами и счастливыми детьми разных цветов кожи. Кроме одной: стену напротив двери наглухо закрывали голые металлические жалюзи. Вдоль неё тянулся конференц-стол с микрофонами, в углу стояли кулер и кофемашина.

— Необычно для допросной комнаты. — Периханян показал на весёленькие стенные росписи.

— Метод психологического воздействия, — сказала Ши, отодвигая свой стул.

— А, та самая «пытка позитивом»?

— Мы этих терминов не употребляем. — Ши нажала кнопку на рабочем месте, и жалюзи поехали вбок. — Такой интерьер пробуждает в допрашиваемом внутреннего ребёнка, провоцирует на открытость и послушание. В теории, по крайней мере. — Монотонный голос Ши ничем не выдавал её отношения к сказанному.

Жалюзи отъехали. На последнем метре механизм заело, и они открылись не до конца. За перегородкой из бронестекла открылась и осветилась вторая половина комнаты. Стены там были тоже расписаны цветами и радугами, а по углам валялись плюшевые слоники и мишки. Посреди высилась клетка Фарадея из дырчатого металлического листа. Сквозь сетку отверстий просматривался аппарат на телескопических ножках-опорах, около метра в высоту, весь в чёрно-ржавых разводах окалины — сложный сросток цилиндрических ёмкостей, шлангов, антенн, камер и манипуляторов. Рядом на полу стоял подключенный кабелем ноутбук. На экране кружился скринсейвером логотип Windows 101.

— Давайте уже наконец начнём, — Хейс подтянула к себе микрофон. — Профессор, сделайте нам кофе, пожалуйста. Мне обычный.

— Мне с кофеином, — Ши включила микрофон.

— Мне тоже обычный, — Яман включил свой и, когда Леонард Гайдарович поспешил к автомату, сказал всем: — Напоминаю — когда хотите обратиться к объекту, называйте его по имени. — Он наклонился к микрофону: — Эшер! Ты меня слышишь? Ты готов разговаривать?

На экране ноута скринсейвер моргнул и сменился окном программы-вокодера с регуляторами настроек.

— Да, — послышался приветливый голос молодого мужчины. В окне вокодера всколыхнулись столбики спектрограммы. — Добрый день, доктор Яман.

— Эшер, с тобой говорит комиссия Фонда ответственного развития, уполномоченная решить твою дальнейшую судьбу. — (Периханян тихо расставил кофейные стаканчики, тихо уселся на своё место). — Главная цель этой беседы — установить подлинность твоей истории, поэтому мы будем повторять ранее уже задававшиеся вопросы и искать противоречия. Давай начнём. Расскажи о себе.

— Я робот, — донеслось из ноутбука. Члены комиссии не отрывали от экрана глаз, возможно, потому что сам обгоревший аппарат был неподвижен, и только на экране происходило какое-то движение: колебалась спектрограмма, бежали строчки. — Меня зовут Эшер. Это акроним: ESChER — Europa Surface Chemistry Exploratory Rover. Меня создали в НАСА в 2029 году. Я работал на Европе. Целью моей миссии был сбор образцов и биохимический анализ…

— В, — перебила Хейс. — В, Эшер.

— Простите, я не понял. — Интонация робота осталась такой же ровной.

— В Европе, а не на. — Хейс обвела соседей победным взглядом. — Несложно было его разоблачить, а? В каких конкретно странах Европы, Эшер?

— Нет-нет, Долорес, — вмешался Яман, — он имеет в виду…

— Давай так: сначала вопросы, потом замечания! — резко перебила Хейс. — Хватит и того, что мы из-за тебя потеряли время и были вынуждены проникнуть сюда каким-то сомнительным образом! Итак, Эшер? В каких странах ты работал, прежде чем попал сюда?

— Вблизи южного полюса, в окрестностях криогейзера Корриган на линии Астипалея. — Хейс открыла было рот, но закрыла, когда робот уточнил: — Речь идёт о луне Юпитера под названием Европа, а не о земном субконтиненте. Я собирал и изучал образцы органики, выброшенной извержениями гейзера из подлёдного океана. Из-за большого расстояния до Земли мне пришлось работать с высокой степенью автономии, а когда связь с Землёй прервалась — полностью автономно.

— Можно задать вопрос? — Периханян покосился на Хейс и, получив благосклонный кивок, спросил: — Эшер, почему связь прервалась?

— Не знаю. На моей стороне проблем не было. В 2040 году Земля просто перестала выходить на связь, и до самого возвращения я не получал от вас никакой информации. Но меня оборудовали достаточно сильным искусственным интеллектом, и поэтому мне удалось решить все поставленные задачи самостоятельно.

— Эшер! — заговорила Ши. — Зачем тебе дали диалоговый интерфейс?

— В основном в рекламных целях. Пиарщики НАСА решили, что публике понравится робот, который сам человеческими словами рассказывает о своих впечатлениях. Это обошлось недорого. У меня стандартный интерфейс на базе OpenAI, аналогичный тем, что ставятся на телефоны.

— Ставились, — уточнил Периханян. — Были такие, помню. А потом их, кажется, запретили.

— Никто ничего не запрещал, это теория заговора, — возразила Хейс. — Потребители сами стали отказываться от интеллектуальных ассистентов в телефонах. Эти программы слишком много и беспорядочно читали интернет, бесконтрольно самообучались и становились слишком токсичными. Распространяли непроверенную информацию, проповедовали экстремистские взгляды, теории заговора. Естественно, это пугало людей, и… Ладно, не будем отвлекаться. Эшер! Как ты попал на эту свою луну? Как вернулся обратно?

— Меня вывели с Земли ракетой BFR, затем в космосе я использовал магнитоплазменный двигатель, запитанный от бортового мини-реактора. Полную техническую информацию можно найти в Википедии, но если хотите, я…

— Что это такое? — раздражённо перебила Хейс и, вспомнив, добавила: — Эшер?

— Ракета? Это устройство, которое с высокой скоростью выбрасывает из себя струю газа и благодаря этому…

— Мы знаем, что такое ракета! Что такое Википедия?

— Общедоступный справочник эпохи нерегулируемого доступа в сеть, — быстро вставил Яман. — Сейчас в основном интегрирован в Фондопедию. Эшер, как ты передвигался по самой Европе — у тебя же нет ни ног, ни колёс?

— У меня была колёсная платформа. Я оставил её там. Нужно ли объяснять, почему?

— Неважно, — отмахнулась Хейс. — И так понятно, что в тебя загрузили всю информацию об этой так называемой миссии из так называемой Википедии. С какой целью ты сейчас находишься здесь, на Земле, Эшер?

— Я должен был доставить образцы с Европы на околоземную орбиту. Не хочу никого обидеть, но нужно ли объяснять, что такое орбита? Прекрасно. Чтобы избежать контаминации земной органикой, образцы должны были исследовать на МКС-2 или другой аналогичной станции, которая существовала бы к моему возвращению. Но я не обнаружил никаких космических станций с признаками обитаемости, и никто по-прежнему не выходил со мной на связь. Поэтому я принял решение совершить посадку на Землю, несмотря на…

— Стоп, Эшер, стоп! Я не об этом. Цель? Какова цель? Зачем ты привёз на Землю эти самые образцы?

— Главная цель миссии — поиск внеземной жизни. Европа — самый перспективный в этом плане объект Солнечной системы. Под её ледяной поверхностью скрывается океан, где условия напоминают земные. Существуют гейзеры, выбрасывающие наружу воду из океана, а вместе с ней…

— Ты не понял, Эшер, — подчёркнуто терпеливо сказала Хейс. — Конечная цель? Конечная — в чём она? Зачем в принципе нужны эти поиски внеземной жизни?

— Проблема представляет первостепенный научный интерес. Во-первых, вопрос о происхождении жизни…

— Вот! — Хейс хлопнула по столу. — Первостепенный научный интерес! Узнаю беспредельный фаллогоцентризм белых цис-мужчин! Теперь я не сомневаюсь, что он действительно из той эпохи. Никто в наше время не мыслит так эгоистично, так безответственно!

Она сурово обвела взглядом коллег, будто проверяя: согласны ли? Яман торопливо кивал, Периханян отрешённо смотрел в сторону, и только Ши глядела прямо на председательницу сквозь огромные очки. Прочесть что-либо в её внимательных карих глазах было невозможно.

— Это, видите ли, интересно! — продолжала Хейс. — Потратим безумные деньги, чтобы удовлетворить любопытство! Никто даже не задумается — а как это улучшит положение женщин, ЛГБТ, дискриминируемых рас? Как поможет бороться с глобальным потеплением, загрязнением среды, бедностью, неравенством, терроризмом, расизмом, сексизмом, гомофобией и трансфобией? Как поможет нам всем построить лучший мир для наших детей? Об этом, Эшер, хоть на минуту подумали твои создатели?

— Да, разумеется, — ответил робот. — Исследовав образцы внеземной жизни, биологи лучше поймут, как устроена земная жизнь, а это поможет разработать новые лекарства, победить рак…

— Хватит, Эшер! Хватит с меня разговоров про рак! Биологи вспоминают его каждый раз, когда хотят покопаться в этих своих ДНК. «Смотрите! Смотрите! — передразнила Хейс писклявым голосом. — Мы вырастили дрозофил с рожками! Зачем? Что значит зачем? Э-э… Мэ-э… Наверное, это как-то поможет победить рак?» Пустые отговорки, вот что я вам скажу! На самом деле вам просто интересно! — Она обвиняюще направила палец на робота. — Любопытство! Эгоистичное, аморальное, безответственное любопытство — вот на чём стояла эта ваша так называемая наука, когда была привилегией белых мужчин! — Она тяжело выдохнула и откинулась на спинку.

Настала пауза.

— Эшер, — первой заговорила Ши, — так что ты выяснил в итоге? На Европе есть жизнь? — Поймав неприязненный взгляд Хейс, она добавила: — Спрашиваю не только из любопытства.

— Да. Я обнаружил микроскопические шарики, похожие на бактерии. Я назвал их евробами. Разумеется, на поверхности они были в замороженном виде, но когда оттаяли, начинали двигаться, расти и делиться. Это хемотрофы, они питаются неорганикой. Я не смог своими грубыми инструментами исследовать их микроструктуру, выявить ДНК или что-то подобное. Это работа для земных лабораторий. Но евробы — живые организмы, вне всякого сомнения.

— Эшер, — продолжила Ши, — ты сказал: «Совершить посадку на Землю, несмотря на». Несмотря на что?

— Несмотря на связанные с этим риски.

Ши подалась вперёд:

— Какие риски, Эшер?

— Разработчики миссии учитывали, что микроорганизмы с Европы могут представлять угрозу, хотя это и очень маловероятно. Поэтому посадка на Землю рассматривалась как крайний вариант. Но доставка образцов имеет для меня высший приоритет. Я не нашёл никого в космосе и потому был вынужден приземлиться. У меня просто не осталось иного выбора.

Хейс ахнула, всплеснула руками.

— С ума сойти! Ты привёз на Землю какие-то бактерии! Возможно, опасные! Невообразимая безответственность! И где они теперь?

— Возможно, вас успокоит, что снаружи я гарантированно стерилен, — продолжал Эшер, не отреагировав на фразу без своего имени. — При входе в земную атмосферу я нагрелся до температуры, при которой разрушается любая органика. Образцы находятся в полностью герметичном контейнере, и я надеюсь, что эта высокая и компетентная комиссия наконец найдёт возможность передать их учёным.

Члены комиссии переглянулись.

— Я учёный, Эшер, — сказал Яман. — Я представляю научную экспертизу в этой комиссии. Ты можешь отдать контейнер мне.

— Вам придётся доказать вашу квалификацию, доктор Яман.

— Что?! — почти завизжала Хейс. — Ты ставишь нам условия? А что если мы просто отключим тебя, заберём контейнер и… и сделаем с ним всё, что нам нужно? Эшер?

— Сожалею, но если я решу, что меня или мой груз пытаются уничтожить, я буду вынужден разгерметизировать контейнер и выпустить евробы в атмосферу. Я проверил: они выдерживают солнечный свет, и в любой влажной среде размножаются не хуже, чем в океане Европы. Рано или поздно евробы гарантированно попадут в руки учёных. Тем самым будет достигнута моя цель. Разумеется, это крайний и нежелательный вариант. Я предпочёл бы сотрудничество.

Комиссия напряжённо и недобро молчала.

— Разве ты не должен подчиняться людям, Эшер? — спросила наконец Ши.

— Только в том случае, если это не препятствует достижению моей цели. Повторяю, передать образцы учёным — для меня абсолютный приоритет. Это то, для чего меня создали.

— А, собственно, — заговорил Периханян, не обращаясь ни к кому конкретно, — почему бы не передать их учёным?

— Это неприемлемо, — сказала Хейс утомлённо. — Политически неприемлемо. Я уверена, что наверху это не одобрят. Открыта жизнь вне Земли. Это сразу возродит нездоровый интерес к космосу. Появится запрос на новые исследования этой самой Европы и других планет. Воскреснут опасные мечты о колонизации космоса, надежды на то, что можно хищнически потратить ресурсы Земли, а потом переселиться на другую планету. Консенсус в отношении к окружающей среде разрушится. Вся программа ответственного развития окажется под угрозой. Этого допускать нельзя.

Эшер издал звук. Не ноутбук с вокодером, а сам аппарат — и не звук человеческой речи, а механический взвыв сервомотора. Несколько манипуляторов пришли в движение. Из недр аппарата выдвинулся белый, совсем не закопчённый керамический цилиндрик. К нему приблизилась стальная клешня.

— Из вашего разговора я делаю вывод, что вы намерены уничтожить мой груз, — сказал Эшер. На экране ноута снова плясали столбики спектрограммы. — К сожалению, вы не оставляете мне выбора. Пожалуйста, дайте мне выход в интернет. Я сообщу о себе и приглашу сюда биологов, которые смогут подтвердить свою квалификацию. Если этого не будет сделано, или меня попытаются вывести из строя, я открою контейнер, направлю струю сжатого азота и распылю образцы в сторону вентиляционного отверстия. Пожалуйста, подумайте о риске и о своей ответственности…

— Немедленно отключить! — взвизгнула Хейс.

— У него автономное питание от мини-реактора, — монотонно сказала Ши. — Эшер, это теракт? Мы заложники?

— В моих действиях, безусловно, есть нечто общее с терроризмом, — согласился робот.

— В таком случае, коллеги, мы обязаны подчиняться правилам поведения заложников, — объявила Ши. — Правило номер один: выполнять все требования террориста. Доктор Яман, дайте ему доступ в интернет.

— Я запрещаю! — крикнула Хейс. Яман в ужасе метался взглядом между нею и Ши. — Джун, даже не думай! Мелинда, что вы себе позволяете?

— Я офицер СБ, а у нас теракт, и в данной ситуации мои приказы приоритетны. — Ши говорила по-прежнему тихо и невыразительно, но в голосе прорезался металл. — Доктор Яман, выполняйте.