| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Мне очень тяжело говорить. У этого сумасшедшего действительно качественный паралич. Но я пытаюсь:
— С такими планами... вы правда думаете... — слова царапают горло, голос хриплый и "плывущий", как у пьяного, — что я помогу вам... найти Гнездо? Своих?
Улыбка сумасшедшего становится снисходительной.
— Я не думаю. Я знаю. Потому что тебе удастся освободиться только тогда, когда у меня появятся новые объекты. Понимаешь?
Я понимаю. И про "освободиться" тоже.
Он придвигается поближе.
— Начнем с чего-нибудь простенького. "Грызун", например. И знаешь, что? — блеклые серые глаза предвкушающе сияют. — Подольше не соглашайся...
Он касается Знака.
Боль набрасывается зверем.
Знакомым зверем.
Мы уже встречались. Тогда, раньше, когда жизнь была расписана от укола до укола... Когти, зубы или иглы у него, мне все равно, мне просто больно. Очень. Я запрокидываю голову, и...
И на меня рушится вода.
Ледяная масса падает на голову и плечи, заливается в рот и нос. Кашляю, ничего не вижу... но двигаюсь! Могу двигаться! Сейчас...
И тут раздается голос, от которого рванувшееся в бросок тело невольно притормаживает:
— Слав, легче! Очнись!
— Макс?
— Нет, блин, господин градоправитель! Тише, а?
— Ты цел? Что тут...
Договорить не удается, судорожный кашель скручивает и дрожащий ком. Горло горит, попавшая вода никак не хочет со мной расстаться. Я мигаю, пытаясь сквозь слезы рассмотреть, куда нас все-таки занесло и где этот... автор Знаков, ищущий испытателей.
Первое, что вижу — это окна. Небольшие, потому что стекло дорогое, но окна! Знакомые, кстати... Значит, не подвал. Потом — напарника. Как раз к этому моменту кашель кое-как стихает, и я могу рассмотреть Воробья уже более-менее уверенно.
Макс выглядит не очень. Но это, к моему изрядному облегчению, не раны и не синяки. И следов веревок, кандалов и тому подобного тоже не видно. Дело куда проще.
Обмотанная полотенцем голова и зеленоватое лицо красноречиво повествует о страданиях напарника, понесенных в процессе битвы с зеленым змием. Следы битвы видны и на прилавке (прилавке?!), и под ним — крошки, пустая фляжка, нацарапанный угольком рисунок — фигура кого-то многолапого и головастого. В смысле, голов у чудища, на мой взгляд (все еще мутный) просматривалось больше, чем одна...
Но это и правда был реальный напарник и реальная лавка. Наша собственная, со вчерашнего дня. И никакого подвала и сумасшедшего вельхо с замашками психа-ученого из голливудских боевиков. На всякий случай пощупал ноги. Двигаются. Руки тоже. Последние, кстати, могли бы двигаться поменьше — трястись в смысле. Как у алкоголика. Стыдно, товарищ Зимин... Вам и вельхо не нужен — сами себя запугали до трясучки.
Кошмары уже снятся.
Я сердито сцепил пальцы вместе, унимая дрожь.
Макс глянул сочувственно:
— Эй, ты как?
— Кажется, у меня сменились кошмары...
Напарник глянул озадаченно, но прилипать с расспросами не стал. Есть в нем эта хорошая черта — не лезть с расспросами, пока не до них.
— На полотенце. И это... прости за воду — иначе никак не получалось тебя разбудить.
Меня опять пробило дрожью.
А если бы не разбудил?
— Ничего, — я с облегчением замотал голову в полотенце. — Печку бы затопить, холодновато.
— Ага. Надо бы спросить, где тут у него дрова или торф этот.
— У кого?
— Да вот же. Остай Биссе Навои, бывший хозяин,— напарник ткнул куда-то в угол, и вынырнув из-под полотенца, я с изумлением обнаружил тело торговца. Завернувшись в шубу, тело уютно похрапывало и знать ничего не желало о наших проблемах. Неудобно, наверное, на полу.
— А почему он домой не ушел? Что вообще вчера было? Я что-то... — Славка потер ожесточенно гудевшие виски. — Что-то плохо помню вчерашний вечер.
Макс поморщился.
— Даже и не знаю. Как хозяин плакал у тебя на плече и пытался вернуть нам деньги, уплаченные за лавку, помнишь?
— Нет. Вернуть деньги?!
— Ты все равно благородно отказался, не переживай.
— Отказался? Не помню... А почему я тогда еще живой? Твой хомяк должен был забодать меня насмерть.
— Рогов не отрастил! На фига нам проблемы с обиженными торговцами? Не кидай, да не кидаем будешь, — Макс беззаботно машет рукой и чуть не роняет полотенце.
— А с чего он вообще?
— Так ты ему доказал, что Нойта-вельхо, как паразитарное сообщество, имеет все шансы на скорую... хм, дезинфекцию. Мол, по всем социологическим законам, уровень напряжения в обществе критический, так что... А у него с вельхо терки какие-то были. Он и обрадовался, что их скоро того.
— Ага.
Конспирация рыдает горькими слезами, и к смерти от когтей и зубов Максова хомяка должна прибавиться погибель от лап заслуженного параноика Гнезда, Старшего Урху. Именно он инструктировал надежду Гнезда до отбытия. А надежда его нализалась с первым попавшимся типом до беспамятства и при этом неизвестно что выболтала. Да как я вообще?..
— А еще вы песню вместе пели. Местную. Ну, ту, что пели девочки из квартала Прачек. Эй, не пугайся так, приличный вариант вы пели, приличный! Я так понял, что она тут в тренде. О, наши травки, которые местный чай, — возрадовался напарник, разворошив мой мешок. — Мы вчера его курить пытались, я думал, не осталось. Я заварю, будешь?
Я молча смотрел на Макса.
— Ты чего?
— Мы... пытались курить? Чай?
— Хм... — Макс озадаченно поерошил волосы. — Ты же вроде меньше всех выпил. Мы с Навои всю фляжку уговорили, а ты один несчастный стаканчик цедил весь вечер, да и тот водой разбавлял. С чего тебя тогда так срубило? Что, реально ничего не помнишь?
Память колыхалась мутным туманом. Из него выплывало то испуганное лицо младшего подкидыша — а куда он делся, кстати? — то восторженные охи Навои по поводу "линейки товаров", то попытки Макса записать новый компромат на членов Нойта-вельхо прямо на прилавке — потому что "блокнот, зараза, уполз куда-то". Бабочка еще летала...
Бред.
— Какая бабочка? Лично я про нее ничего не помню.
— Не помню, вроде синяя. А откуда она взялась в конце зимы и куда делась...
— Поняяяятно. — Макс сунул мне второе, сухое, полотенце и присел рядом. — Ладно, давай вместе. Как в честь богов пили, помнишь?
— Твою самогонку? — меня передернуло. — Ее забудешь!
— Ага... Как вельхо ругали за все хорошее? Хозяин начал, ты продолжил.
— Что-то вроде. За то, что не лечат, хоть и клялись?
— О, вспомнил! С этого начали. А потом вы им много что припомнили, недаром я за запись компромата взялся. Информированный дед попался... вы потом еще собрались идти бить морды Ловчим.
— Зачем?!
— Ну, это он рвался, я так понял, что ты его останавливал...
— Да зачем?!
— Потому что только драконы стоят между этим миром и нашествием Змеев Горынычей — страшных чудищ с другого континента. А эти жадные твари драконов истребляют и тем самым подставляют всех под угрозу! Классная придумка, кстати — респект. Он как увидел, какой это кошмарик, — Макс безошибочно кивнул на рисунок многоголового монстрика на стенке, — так сразу возгорелся. Еле удержали. Если эта сплетня пойдет в народ, драконоловам придется кисло.
— Не только им...
— Ну вот. Потом наш подкидыш с чего-то психанул и свалил ночевать в гостиницу.
— О, это я помню! — обрадовался я. — Мы перепутали его с учеником булочника и потребовали плюшек. Ты какой-то классный рецепт вспомнил, домашний, и хотел плюшек прямо сейчас.
Макс вздохнул.
— Я их и сейчас хочу. Только с нашего "ученика булочника" проще получить ножом в бок, чем плюшку. Тебе не кажется? Ну ладно. Ну, а потом старик пожаловался на юное поколение и его безнравственность, ты согласился... Чтобы продемонстрировать эту самую безнравственность, вы и спели песенку прачек. Два раза приличный вариант, а один раз — ну, не очень. Осудили привычку курить — решили понять, что в ней все находят и скурили мешочек с чаем. Ну, попытались. Потом старик решил, что ты самый замечательный парень и ни капельки не безнравственный. Хотел отдать за тебя свою дочь, да вот беда — она замужем. Но может, ты подождешь, пока подрастет внучка? А ты в ответ обнимал его и обещал сделать магом. Только надо, мол, поискать подходящего дракона...
— ?! — слов у меня просто не было. Все, никакого алкоголя! Никогда! А самогон даже нюхать не собираюсь!
Макс вдруг расхохотался. Он смеялся по-детски заливисто и радостно, придерживая сползающее полотенце, смахивал с глаз проступающие слезы и хохотал. Так смеется малыш, увидав, как папа роняет себе на ногу молоток и теперь прыгает по всей лужайке с энергичными воплями.
Я хлопнул глазами.
— Черт, старик, видел бы ты свое лицо! Ты и правда поверил?
Он замолк.
— Прости, Слав. Отвлечься тебе точно надо было, вот я и... немножко увлекся.
Я молча швырнул в него мокрым полотенцем. Напарник увернулся. Нет, Макс — это Макс. С ним можно ругаться, можно валяться в одном сугробе, прячась от полоумного мага, можно злиться на него до зелени в глазах... но вот скука рядом с ним точно не грозит.
— Значит, ты все выдумал?
— Не все. Но про неприличную песню — точно. И про дракона. Не переживай, Слав, твоя паранойя прошла у моей хорошую школу. Даже под градусом военную тайну не выдашь. Мир?
— Мир. Что ж это все-таки была за бабочка?
— Давай сначала печку растопим? А бабочек и прочих поищем потом.
— И заварим чай... тот, что остался.
Столица. Макс.
Чай мы выпили. На еду посмотрели с одинаковым отвращением и пожертвовали явившимся "подкидышам" и проснувшемуся наконец торговцу. К сожалению, проснулся он как раз тогда, когда пятерка "подкидышей" принесла наш товар. Еще вчера, когда я, придурок, решил споить почтенного остая Навои (и с чего решил, что так лучше всего будет нейтрализовать его наблюдательность?), то убедился, насколько он все-таки... торговец. Новый товар притягивал его с неодолимой силой. Зря все-таки засветил перед ним булавку. Не отвяжется теперь.
Ну что. Приз мне за догадливость.
Старик ел глазами наши мешки с товаром больше, чем свои с золотыми монетками. И ни в какую не выпихивался из лавки, то напрашиваясь на угощение, то показывая, где тут что лежит и где что можно купить или нанять. Он даже с уборкой помогал!
Может, мне все-таки удалось бы собрать свои болящие мозги в кучку и таки изобрести повод выставить его из уже нашей лавки, но тут один из подкидышей, выносивший мусор, влетел обратно с побелевшим лицом:
— Вельхо!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
