Из тридцати в тринадцать

— Сейчас я отправлю тебя в ключевую точку твоей глупой жизни. Не подведи меня, Лина, — глядя прямо в глаза, зловеще возвестила блондинка. — Времени у тебя будет ровно до конца лета.

— А потом? — придушенно пискнула я в ответ.

— А потом... суп с котом!

Голубые омуты вспыхнули в темноте мертвенным светом, который нещадно бил по глазам, вызывая головную боль. Я попыталась зажмуриться, но не смогла, даже взгляд отвести сил не было. Девушка, словно выпивала меня, лишая воли и... жизни. После смерти, ага.

Сколько длилась эта пытка, я не знаю. Может, миг, а, может, и вечность, я потеряла счет времени. Голова закружилась. Или это мир вокруг сошел с ума, закружившись, как воронка урагана, и утягивая меня за собой. Я закричала, а потом пришла темнота. Абсолютная.

* * *

— С днем рождения!

Мне на живот с размаху плюхнулась тяжеленная костлявая туша. Глаза, как плошки, мигом открылись на всю ширину.

— Слезь с меня, дурак, — прохрипела я, пытаясь высвободиться и хотя бы вздохнуть. — Я родилась в 23.55.

— И че? — мой мелкий брат Леха с шальной улыбкой пялился на меня и не торопился покидать теплый насест. — Так сегодня же.

— Раздавишь!

Титаническим усилием я спихнула белобрысого, как и я, шалопая на пол. Вопреки тайной надежде, он не шлепнулся на зад, а ловко сгруппировался и приземлился на ноги.

Я огляделась. Дача. Моя маленькая комнатка, оклеенная глупыми голубыми обоями в розовый цветочек. Они меня всегда бесили, но требовать от хозяев, любезно сдававшим нам на протяжении пятнадцати лет две комнаты и веранду за символическую плату, еще и дизайн менять было неудобно. Они и так за копейки уступали нам (и не только нам) большую часть дома в довольно престижном месте.

Интересно, какой сейчас год? Лехе на вид лет девять-десять, значит, мне тринадцать или около того. Провела рукой по волосам. Длинные. Тогда точно не пятнадцать. Зимой, в четырнадцать я обрезала их до плеч. Потом пожалела, но было уже поздно.

— Ты че зависла, систер?

Перед моим лицом замаячил Лехин курносый нос. Пару мгновений брат полюбовался на мою ошарашенную физиономию, помахал рукой перед глазами и, вздохнув, направился к выходу.

— Поднять — подняли, а разбудить забыли, — прокомментировал он. — Ладно, проснешься, выползай хавать. Мама уже кашу сварила.

— Ага, — отозвалась я и повалилась обратно на подушки.

Чудеса, да и только. Еще недавно я бестелесным призраком парила над собственным телом, вела беседы со Смертью, а сейчас... А сейчас я жива, только вернулась в прошлое, притащив за плечами груз прожитых лет. Ведь я отчетливо помню вчерашнюю пьянку с Марусей, встречу с первой любовью, расставание с Егором...

А, может, я просто глючу? Только вот вопрос, в каком времени. Это меня сейчас так переклинило или, наоборот, там, в будущем я лежу в реанимации, и перед смертью вся жизнь перед глазами проносится?

Я села и потерла лицо, как со сна. Ущипнула себя за плечо. Больно! Синяк будет.

"До конца лета, Ангелина. Помни..." — прошелестело у меня за спиной, а щеки коснулся могильный холод, по очертаниям так похожий на женскую ручку. Я резко обернулась, но увидела лишь две светящиеся голубые точки, которые довольно быстро начали таять.

— А если я его найду? — поспешно прошептала я, пока моя добродетельница не ушла окончательно.

"Будет тебе счастье".

— А. Ага.

И тут меня осенило.

— Так это мне опять все экзамены придется заново сдавать?! И за школу, и за институт?!

Женская душа потемки, но мой праведный гнев позабавил это существо — девушка мелодично рассмеялась. Свет ее взгляда почти пропал, когда до меня донеслось тихое, словно издалека:

"Увидишь".

* * *

Итак, что мы имеем? Мне тринадцать. Выяснила, все-таки спросив, чем вогнала в ступор предков. Сегодня вечером исполнится четырнадцать. Сегодня пятое июля, и времени у меня на поиски того самого пропущенного единственного почти два месяца. Что будет, если я его найду, неизвестно, если не найду... тоже неизвестно, но явно ничего хорошего. Из активов, я знаю точно, что этим летом гордо прошла мимо него.

Бли-и-и-ин! И отправили же меня именно в это время! Тем летом я столько парней отшила, а скольких просто не заметила... Жесть!

Именно тогда наша бабская пятерка стала дружить (сначала ругаться, на чем свет стоит, а потом уже и дружить) с компанией, живущей в конце улицы. Попутно я общалась со своей первой любовью (отпадает по понятным причинам) и его друзьями, к которым в тот год присоединился еще и Дрон. Не дай Бог, он! Проще сразу в могилу! Плюс мой верный друг Серый, который, по счастью, тоже в пролете (было дело, утешал меня между парнями). Нда! Многовато будет. Список, что ль, составить?

— Лина, не спи. Каша уже остыла, а ты ее все ложкой ковыряешь, — вырвала меня из задумчивости мама.

Со списком — это хорошая идея. Так и поступлю. Вот сейчас позавтракаю, возьму велик и поеду с бумажкой объезжать свои владения. Метить территорию, хе-хе.

Очередная порция холодной каши с хлюпом плюхнулась обратно в тарелку. Ненавижу манку!

С веранды я потопала через проходную комнату, которую занимал Леха, к себе, чтобы сменить "ночной колпак", в смысле пижаму, на что-то более подходящее и желательно эротичное. Это в тринадцать я была закомплексованным подростком, который во всем видел недостатки, а сейчас, будучи (в душе) опытной тридцатилетней женщиной, я осознавала, что я просто... великолепно выгляжу! Верхний габарит уже достаточно округлился, нижний еще не расплылся (хотя, особо толстой я и не была никогда). Фигурка — загляденье! А я-то тогда, дура, комплексовала все, завидовала подружкам. Это тем, которые суповой набор. Глянув на себя в зеркало, которое по какой-то нелепой случайности оказалось в комнате брата, я улыбнулась своему счастливому отражению с горящими зелеными глазами на очаровательном личике. И нос не длинный, и глаза не маленькие, и попа не толстая! А жизнь-то налаживается!

— Че лыбишься? Влюбилась? — проворчал Леха, ловко сматывая карандашом кассету, в очередной раз смачно пожеванную его майфуном. Точно, CD-проигрыватель у нас появился только после дефолта, на котором наш неимоверно везучий папа хорошо поднялся.

— Ага! В себя! — клыкасто улыбнулась брату, закончившему крутить несчастную кассету.

Музон, что ли с собой взять? Поностальгировать.

Леха с хлопком закрыл кассетник и со злостью нажал на play. Я замерла на пороге с занесенной ногой.

"Смотри, близится финал.

Этот век все силы растерял,

Словно старый зверь раненый зимой.

Вокруг кладбище надежд,

Вечный страх и торжество невежд.

Будущего нет здесь у нас с тобой..."

Сердце подскочило и забилось в такт ритму песни. Ария! "Генератор зла". Помню, Леха всех достал своим увлечением. Он-то через пару лет и думать забыл, а вот я заразилась намного сильнее. До сих пор иногда в машине ставлю диск с любимыми песнями... Ставила точнее.

Ну, вот и музычка для ностальгии.

— Ле-е-еш, — ласково так протянула я, делая по-кошачьи мягкий шаг назад.

— Ась? — даже не обернулся.

— А ты ведь подарок мне не приготовил, верно?

Кончики ушей брата слегка порозовели, отвечая на вопрос намного красноречивее слов.

— Я готова тебя простить, — выдержав драматическую паузу, за которую уши мальчишки уже полыхали, снизошла я, — если ты мне дашь на денек одну вещь.

— Прости, систер. Бери, что хочешь, — не уловив подвоха, легко согласился мелкий.

— Ты ж моя прелесть, — искренне умилилась на братика и без зазрения совести вынула кассету из магнитофона. — Тогда я сегодня послушаю, ладно?

Надо отдать ему должное, в состоянии глубокого ступора Леха пребывал недолго. Не успела я воткнуть яблоко раздора в свой плеер, как он уже стоял на пороге моей комнаты.

— Систер, — зло прошипел белобрысый, — а ты ничего не напутала? Ветер с моря дул, ветер с моря дул? — закривлялся братец, фальшиво напевая. — Или эври найт ин май дримс? Нафига тебе "Ария"?!

— О! Прямо крик души, — ехидно протянула я, втыкая наушники.

О, да! Вот оно счастье! Смолчать я просто не смогла. Не зря же три года в хоре не на последних лавках отпела. Потом... После этого лета, но это все мелочи.

"За дверь я выгнан в ночь,

Но выйти вон и сам не прочь.

Ты без меня хоть застрелись.

Все решат, что это твой каприз,

Повтори его на бис..."

Я так увлеклась, что, закрыв глаза, начала самозабвенно пританцовывать, и только легкое похлопывание по плечу вывело меня из состояния блаженного транса.

— Систер, ты не заболела? — ошалело спросил Леха и потрогал мой лоб.

— Неа, — помотала головой в ответ.

— А ты не инопланетянин? — опасливо покосился мелкий.

— Ты угадал, — взвыла я, протягивая к нему скрюченные пальцы. — Мы захватили тело твоей сестры-ы-ы-ы! — Леха шарахнулся, запнулся о порог и все-таки сел на задницу. Наконец-то! Ура! — Чтобы отжать у тебя эту кассету-у-у-у! Бу-у-у-у-у-у!

— Тьфу, дура! — ругнулся брателло и поднялся. — Может, хоть "Ночь короче дня" возьмешь? А то этот самый любимый, — тоскливо поинтересовался он, понимая, что лишился на сегодня главного раздражителя всего нашего дома.

— Могу еще и его взять, — любезно согласилась я.

— Фиг тебе! Перетопчешься!

И захлопнул дверь с той стороны.

— Вот и ладушки.

Приладила обратно наушники и зарылась в шкаф. К первому выходу в свет стоило подготовиться.

* * *

Я наворачивала уже третий круг по нашей улице в надежде, что хоть кто-то объявится. Облом. Глухо, как в танке, а жаль. Я ж таки выкопала из закромов шкафа джинсовые шортики по самое не могу, которые я всегда стеснялась носить, и прошлогодний белый топ на бретельках с надписью Barbie, севший на мои подросшие формы, как влитой. Вид получился отпадный. На ноги я напялила найковские кроссы, не забыв при этом подогнуть белые носочки так, что они смотрелись не хуже моих спортивных в будущем. Только, к сожалению, благодарной публики в окрестностях что-то не наблюдается. Видимо, список потенциальных женихов придется составлять на память.

Припарковав своего "железного коня" к достопамятным бревнам в конце улицы, в честь которых и вся восседающая на них по вечерам компашка получила одноименное название, я забралась на самый верх. Ну, не на лавочке же возле дома такие вещи писать, ей Богу! Там столько любопытных глаз и ушей, что мое творчество мигом станет достоянием всего нашего бабского серпентария на пять голов, а оно мне надо?

Итак, приступим.

"Алехандро и Ко", — вывела я аккуратным почерком в книжечке с замочком. Хотя, сейчас он еще не Алехандро, а Шурик.

"1. Димон."

Виды имел всегда, подкатывал ненавязчиво. Матюжник. Впоследствии алкоголик. Интересно, если бы я с ним стала встречаться, он все равно бы спился? Задумалась над этим вопросом всерьез. Дима был симпатичным русоволосым мальчиком. В меру добрым, в меру злым. В меру вежливым, в меру грубым. Этакая "золотая середина", которую, иначе как ни то ни се, я окрестить не могу. Отвращения во мне он не вызывал, но и пылких симпатий к нему я не питала. Ставим знак вопроса.

"2. Дрон."

Меня прямо передернуло от одного воспоминания о нем. Круглолицый, вечно красный, нос картошкой и эти мерзкие слюнявые толстые губы, которые этот придурок всегда выпячивал. А еще этот кретин мнил себя венцом мироздания и искренне оскорблялся, если девушки были иного мнения. Мимо него я не прошла мимо с гордо поднятой головой, я пролетела со скоростью баллистической ракеты, чтобы только этот король обезьян не успел обратить на меня внимания. Впоследствии он нашел себе прыщавую малолетку и, по-моему, таки ж на ней и женился. Вот уж чьей судьбой никогда не интересовалась!

— Прости, бледная с косой, но лучше уж сразу в гроб, — под нос себе побормотала я и поставила жирный минус.

"3. Дюша."

Тоже Андрей. Тихий, кучерявый (не люблю), застенчивый. Вздыхал издалека, боясь приблизиться.

Скрепя сердце, занесла и его в список потенциальных... отцов. В конце концов, никто же не заставляет меня всю жизнь с одним мужчиной жить.

"4. Юрик."

Один раз клеился, но быстро отстал.

Этот индивид был наполовину армянин с соответствующим колоритом. Черные, как смоль волосы (я в курсе, что в оригинале армяне рыжие, но что уж поделать, если у нас в городе только такие, как Юрка, водятся), черные глаза, но при этом от мамы мальчику досталась бледная кожа. Смотрелось офигенно, если честно. Этот достоин знака вопроса.

"5. Жека."

Этот был из разряда Дюши. Тоже скромный, застенчивый, послушный маменькин сынок. Разве что русые волосы были прямые, да глаза серые, а не голубые.

Замечательно. С этими все ясно. Надо присмотреться к четверым из пяти. Теперь "бревна".

Тут и проще, и сложнее. С одной стороны в то лето из этой компашки я "контачила" только с Димой, с другой с этим же Димой мы откровенно дрались, с чего, собственно, общение с "бревнами" и началось. Весь июль мы ожесточенно выясняли отношения, а в августе общими усилиями всех друзей мы зарыли топор войны и дальше гуляли вместе. Кто из них мог на меня заглядываться, даже не представляю, ибо я после ссор с Козлом (сокращенно Кз) ни на кого не смотрела, как на парней. Они были бледным антуражем для злодейств своего предводителя.

"1. Леха."

Шикарный пепельный блондин с глубоко посаженными синими (именно синими) глазами. Выпивоха, но добрый малый. В двадцать три умер в тюрьме от передоза. Нда, перспектива. Два вопроса. Первый — основной, а второй — а оно мне надо?

"2. Серега."

Лехин младший брат. На удивление брюнет. У мелкого жизнь сложилась получше, но благополучием там тоже и не пахнет. Когда я спрашивала общих знакомых год назад, он был все еще жив, а сколько протянет? Его одна проститутка в двадцать гепатитом каким-то страшным наградила. Так, этому точно минус!

"3. Юрик."

Он же Окунь (ловил нам как-то окушков, за что и был переименован). Кареглазый невысокий шатен, вполне милый, но этому минус. Почему? А просто он впоследствии женился на Кате — черноволосой змейке из нашего серпентария. Лишать "заклятую подругу" мужа мне не хотелось.

"4. Шурик."

Юркин лучший друг. Будущий муж Лёли, Катиной сестры. Тоже минус.

"5. Андрей."

Приятный во всех отношениях блондин, кроме одного. Этот его гаденький смешочек. Бр-р-р! Впрочем, ладно. Перевоспитать всегда можно.

"6. Стасик."

Кучерявый, чуть полноватый, пошляк. Не красавец, но с лица воду не пить. Предки у него обеспеченные, что тоже плюс, сам в итоге бизнесом занялся. Надо бы приглядеться.

"7. Егор."

Серая мышь. Маленький, тощенький, длинноносенький. Вопрос.

И, наконец...

"8. Кз."

Назвать его Димой язык не поворачивается. Минус!!!

Я так сильно надавила на ручку, что даже прорвала бумагу. Слева послышались шаги, но я не обратила внимания, продолжая вспоминать потенциальных кандидатов, а зря.

— Эй, Барби. Вали отсюда! — визгливый женский голос заставил поморщиться и обернуться.

О, а вот и неприятности пожаловали. Не по первоначальному сценарию, конечно, но и я уже не та закомплексованная малолетка.