— А зря. Это будет прекрасный мир. Правильный мир. Я учту ошибки как своего мира, так и этого. Не будет больше ни королей, ни дворян, благородность каждого будет определяться благородством его души, а не тем, под каким папкой оказалась его мамка. Маги будут равные среди равных, больше никаких клейм на лице, только всеобщее уважение...

— Ага. И страх.

— Ты идиот, принц. Честно. Даже не идиот, а просто примитивный варвар. Вот представь, что у меня есть выбор. Я могу помогать людям своей магией, ну там исцелять, или давать поговорить с умершими родственниками, и мне за это будет достаток, почтение и уважение. А могу убивать и проклинать, и за это мне будет ненависть и страх всеобщий, я и буду жить как зверь, в пещере, боясь высунуть нос. Вот как ты думаешь, что бы я выбрал?

— Ты уже выбрал. Второе.

— Точно идиот. Я не выбирал — вы отняли у меня выбор. Вы отняли выбор у всех магов, потому что он небогат. Либо стать вне закона, объектом травли и ненависти глупых неотесанных людишек, либо согласиться жить, как собака, на короткой цепи и с клеймом на лице. И все, третьего не дано! Вот потому у меня не будет проблем со сторонниками: слишком многих не устраивает тот выбор, который вы предложили им, и оттого они согласятся на то, что предложу им я. Скажи мне, ты знал, что Рэйзель оказался вне закона до того, как впервые причинил кому-то вред? Он жаждал лишь знаний и признания, охотно делился открытиями. Но вы, глупые людишки, боитесь магии, меряя всех по себе и будучи уверенными, что любой маг неизменно будет использовать свои знания во вред. Не Рэйзель стал страшным злодеем — это вы столкнули его с правильного и мирного пути. Но всякий маг — в первую очереди дитя человеческое. Кем он вырастет — зависит от людей вокруг него, и если тебя устраивают маги на цепи — пеняй только на себя, когда они наконец сорвутся с этих цепей. Вы, слабые 'затупленные', пытались ущемлять и подавлять магов, но структура, где самые сильные находятся внизу, далека от равновесия и устойчивости. Война была неизбежна, так-то. Маги выиграют эту войну. Может быть, еще при твоей жизни. А теперь прощай, принц. Если еще увидимся — это произойдет не раньше, чем через два года, которые покажутся тебе вечностью.

Я встал с кресла и пошел к выходу. Мне вслед понеслась отборная площадная брань, но я просто грохнул окованной медью дубовой дверью и поднялся наверх.

* * *

— В общем, все, — сказал я старосте и сержанту Нибелю. — Мои инструкции насчет принца вступают в силу прямо сейчас, и вы отвечаете самым дорогим, что у вас есть. Ты, староста — за то, что я тебе сказал, а ты, сержант — за сохранность принца.

— Как прикажете, вашмагейшество, — закивали они.

— И отлично. А теперь все по плану. Мужиков за работу, Нибель — обеспечь часовых. Какая бы дрянь сюда ни сунулась — эфириалы ли, солдаты ли, — я должен узнать об этом еще когда оно на три версты подойдет. Внешний ров должен быть готов самое позднее завтра к вечеру.

Впрочем, я особо не переживаю на этот счет: и староста, и сержант свое дело знают, рабочих рук хватает... пока. И теперь я могу выбросить из головы и принца, и хозяйственные заботы: меня ждут великие дела. Дохрена великих и важных дел.

Правда, как говорят китайцы, путь в тысячу ли начинается с первого шага. А я начну сегодняшний этап завоевания мира с завтрака.

Вернувшись домой, я пошел на кухню. 'Домой' будет не очень верно, дом старосты. Но староста в нем не живет: дом находится за периметром укрепленной территории, а ночевать за частоколом не рискует никто из моих подданных, только я и мои девочки.

Зенобия как раз заканчивает возню с завтраком, запах в доме такой, что слюнки не текут разве что у моих телохранителей: они зомби.

Тут на кухню вошла, зевая и принюхиваясь, Альта.

— Ты очень вовремя, — сказал я ученице, — возьми десяток пехотинцев и приведи сюда ту девчонку-волшебницу. Зен, на четверых хватит?

— Вполне, — кивнула Зенобия, — если никто не будет есть за троих.

Альта еще раз зевнула.

— Два момента. Во-первых, я не думаю, что девчонка захочет кушать, вряд ли она от крысиного яда оклемалась полностью... А во-вторых — мне кажется, она тут будет лишняя.

Я ухмыльнулся в ответ:

— Ревность излишня: она тут для дела нужна. Повелевать мертвыми ты умеешь, самое время учиться повелевать живыми.

Альта натянула камзол, взяла револьвер и в сопровождении нескольких зомби-рыцарей, еще позавчера служивших принцу, пошла к дому-тюрьме.

Зенобия тем временем расставила тарелки и насыпала в них кашу с мясной подливой. Пожалуй, именно всяческие подливки — ее коронные блюда, в Валиноре, откуда она родом, подлива или похлебка — как у славян хлеб или у японцев рис. То есть, блюдо, которое должно быть на столе почти в обязательном порядке.

Через минуты три вернулась Альта, довольно бесцеремонно ведя пленницу. Девушка показалась мне сильно осунувшейся и бледной, отчего черные татуированные руны на ее щеках выглядят особенно контрастно. То ли ей все еще сильно нехорошо, то ли Альта не потрудилась сообщить, что ее ведут гостьей на завтрак, а не жертвой на ритуал.

— С добрым утром, — улыбнулся я и указал на свободный стул: — присаживайся и постарайся чувствовать себя как в гостях, а не как в плену.

Альта подвела ее к столу и усадила.

— Оковы снять? — спросила она.

— С рук сними, чтоб не мешали, — разрешил я, — а ошейник пусть останется.

Пленница, не спускавшая с меня взгляда исподлобья, презрительно усмехнулась.

— Боишься...

— Конечно, боюсь, — подтвердил я. — Понимаешь, меня за пятьсот лет пытались убить не раз, не два, и даже не двести, причем маги посильней тебя. И вот он я, живой-здоровый, а они все умерли. Человеческая тупость безгранична, тут бы сообразить, что меня так просто не убить, но нет, постоянно находятся новые тупицы, бессмысленно дохнущие в нелепых попытках меня прикончить. И я боюсь, как бы ты не оказалась одной из них, а то наша дружеская беседа за завтраком накроется медным тазом.

— Я ничего тебе не скажу, чернодушный! Можешь сразу переходить к пыткам!

Я вздохнул.

— Ну какие пытки, а? Это ведь не допрос, а всего лишь светская беседа. Меня совершенно не интересуют никакие твои тайны, ни волшебные, ни военные... Просто тут с новостями туговато, особенно после того, как Порча страну надвое разделила... Ты не стесняйся, кушай, похлебка что надо.

Пленница гордо задрала подбородок:

— Я не голодна! Нет аппетита!

— Да ладно... Если что — никаких ядов. Это вообще вас горожане отравили — не я.

Тут заговорила Зенобия:

— При нелетальном отравлении крысиным ядом аппетит обычно появляется дней через пять, не раньше... Тут молоко полезнее будет. Принести?

Я кивнул, Зенобия вышла и вернулась с большой кружкой козьего молока. Пленница взяла ее двумя руками и отхлебнула.

— Ну, так-то лучше, — заметил я.

Все это время я старался не обращать внимания на легкий запах двухдневной блевотины. Девушка, нахлебавшись отравленного пунша, выжила только благодаря тому, что у нее нашлась пара противоядных рун. Руны, впрочем, оказались примитивным анахронизмом: сработали только после попадания яда в желудок и вызвали рвоту. Хотя нормальные руны срабатывают в тот же миг, как яд попал в рот, и не дают проглотить.

Надо будет дать пленнице одежду посвежее, запашок тот еще... Альта тоже слегка морщит нос, только Зенобия ест с непроницаемым лицом. Впрочем, иного от нее я и не ждал. Ученица инквизитора с почти десятилетним стажем да с восьми лет, она прошла такую суровую школу, что ее выдержке завидуют даже мои зомби.

Тем временем пленница выпила большую часть молока и поставила кружку на стол.

— Чего тебе надо от меня? — спросила она.

— Ну, может, познакомимся для начала? Я — Рэйзель лин Фаннард, хотя ты это и так знаешь. Это — Альта вир Карлайл, моя ученица, а это Зенобия. Тоже моя ученица.

— Грайя Верникс... лин Верникс.

— Из простолюдинок, значит, не привыкла называть имя с титулом... Извини за бестактность, а чего ты такая худая? Щеки впалые у тебя были такие или это отрава так твои силы подорвала?

— Я соблюдаю пост... если ты знаешь, что это такое, что вряд ли.

— Зачем?

— Чище тело — сильнее дух. Только сильная душа может вынести бремя магии и не свернуть с истинного пути! Но ты не поймешь.

Я кивнул и проглотил ложку каши.

— Конечно, не пойму. Я-то всегда думал, что магия — это дар, а не бремя.

— Узко смотришь. Магия — всегда бремя и зло. Только если не для тебя — значит, твой дар есть зло для других!

Да уж, нормально ей мозги промыли... Трудно будет.

— Скажи, Грайя, в твоей семье детей, кроме тебя, много было? — выстрел наугад, но шансы попасть хорошие, статистика она такая...

— Семеро. Три брата и четыре сестры.

— Старшие, младшие?

— Все младшие... Я самый старший ребенок...

— И все остальные тоже выжили и выросли?

— Только один брат и одна сестра. Остальные умерли в детстве или младенчестве.

Бинго. Вот повезло так повезло.

— Грустно, — притворно вздохнул я. — А что, твои родители так сильно ненавидели магов, что не понесли своих больных детей к целителю? Уж лучше пусть помрут, чем к магу за помощью идти?

Грайя посмотрела на меня, как на идиота.

— Должно быть, ты в каком-то своем мире живешь, чернокнижник. Небось, за сотни лет изоляции забыл, как и что в людском обществе?

— Почему?

— Какие еще целители?! Мои родители — простолюдины, обычные крестьяне, откуда им денег на целителя взять?! А маги-целители — их раз-два и обчелся, они только у королей да вельмож есть...

Я начинаю улыбаться:

— А знаешь, почему? Потому что такие, как ты, выбирают злую боевую магию и вынуждены соблюдать посты строгие, вместо того, чтобы выбрать путь целительства, жить в уважении и почитании, в мире со своей совестью, в комфорте и достатке... Если б вы выбирали целительство — целителей было бы много. Лучшие лечили бы королей, средние — богачей, начинающие — крестьян. Благодаря конкуренции стоимость услуг целителя стоила бы намного меньше. Целитель был бы почти в каждой деревне, вот как кузнец, и его помощь была бы по карману даже простым крестьянам вроде твоих родителей...

Зенобия по-прежнему ест с непробиваемым покерфейсом, у Альты непонимающе поднимаются брови, у Грайи на лице растерянность.

— Ну тут вины моей нет... Мне не предлагали выбора. Просто забрали в школу магов, и учили всех одному и тому же...

Я прожевал кусок мяса и заметил:

— Что, правда не предлагали выбирать? Да я шучу, на самом деле, я в курсе. Открою секрет: твоим предшественникам — ну, магам предыдущего поколения — тоже не предлагали выбирать. Просто забирали в королевскую школу магов и учили боевой магии. Знаешь, почему? Потому что у короля свой целитель есть, а жизнь и смерть твоих младшеньких его совершенно не волновала. Ему, видите ли, только боевые маги нужны. И твоих детей ждет примерно то же самое: большинство умрет в детстве.

Грайя пожала плечами:

— От этого никуда не деться, детское здоровье — штука очень хрупкая...

— ...И магов-целителей, которые могли бы их спасти, нету, ага. Ибо всех одаренных забирают в боевую школу по воле короля, дрессируют их жестко и безжалостно, вбивают в голову, что они есть зло, и держат на строгих постах. Смешно, честное слово. Тебе говорят, что магия зло, именно те люди, которые учат тебя магии разрушения. Лицемерием попахивает, ты не находишь? Чем тренировать тебя противостоять злу, можно было бы просто не учить... Знаешь, это так же бредово, как если я сейчас начну укорять своих солдат тем, что они нежить. Хотя именно я и сделал их нежитью.

Грайя забарабанила пальцами по столу: кажется, я показал ей происходящее с непривычной стороны.

— Так-то оно так, но стране не обойтись без магов. Если бы всех нас обучить целительству — кто защитит королевство от боевых магов соседней страны?

— Ты абсолютно права, — подтвердил я. — Боевые маги — с ними то же самое, что и с солдатами. Без армии — никуда. Король забирает в армию кучу сильных людей, которые не работают и не создают блага, а просто маршируют, потребляют жратву и жалованье и периодически убивают других таких же. А король облагает налогами твоих родителей, чтобы прокормить армию, твои братья и сестры родились в нужде и голоде, неудивительно, что померли, тем более что возможности получить помощь целителя у них не было... И ведь главное — король не очень-то и виноват. Ведь без армии и боевых магов на него нападет другой король...

— Ну, так оно и есть, — согласилась Грайя.

Я наклонился вперед и заговорщицки улыбнулся:

— Так может — ну нахрен этих королей, которые тратят на себя и армию народные деньги и отбирают у народа одаренных детей, которые смогли бы стать целителями? Разве не лучше будет вообще без королей?

— Да ты, никак, меня вербуешь на свою сторону? — расхохоталась Грайя.

— Ошибаешься, глупая маленькая девчонка. Ты уже на моей стороне. Скажи мне, каково это — быть цепной клейменой собакой? Это не риторический вопрос — я правда хочу знать, потому что это единственная вещь на свете, которой я не знаю. Ведь я никогда не был ничьим сторожевым псом. Каково это — быть бесправнее крестьянина? Терпеть вторжения в свой дом от инквизиторов, обыски, допросы? Не иметь права ни на неповиновение, ни на отставку, ни на смену занятия — каково это, скажи мне! Впрочем... Зачем мне знать столь неприятные вещи... А ты теперь знаешь, что на цепь тебя посадил и натаскал тот же человек, который отнял у твоих родителей благосостояние, а у твоих младших — возможность выжить. Задумайся — каково это, служить тому, кто сделал тебя своей собственностью? Тому, кто отнял у тебя право жить в мире с собственной совестью и собственным пониманием правильного и неправильного. Какая ирония, какая издевка — научить тебя, что магия зло, но при этом отнять право быть чем-то иным, кроме зла...

— Отличная демагогия, — насмешливо ответила Грайя, — очень убедительная, как это и ожидалось от такого старого и мудрого чародея... Именно поэтому я на нее не куплюсь и никогда не перейду на твою сторону.

Я улыбнулся:

— Ты уже на ней, и никуда с нее не денешься. Моя сторона — это сторона всех магов. Магов, угнетаемых трусливыми и недалекими затупленными. Мой человек уже повез в Нирнкэрн требование выкупа за тебя — ландграф пришлет выкуп и я тебя отпущу. И тогда, оставшись наедине с собой, ты будешь снова и снова мысленно возвращаться к тому, на что я открыл тебе глаза. Рано или поздно тебе придется понять, что зло — не ты. И не магия. Зло — оно в королях... Был один великий мудрец, звали его Нэш. Обычный человек, не маг. Он открыл штуку под названием 'равновесие Нэша'. Равновесие Нэша — это такое состояние, когда никто не может улучшить общее положение, не ухудшив при этом своего личного. Я тебе на примере объясню. Вот есть два короля. Оба они не хотят воевать, но им не дано читать мысли. С точки зрения любого из них, есть четыре варианта. Первый — армии нет ни у кого. И это отлично, нет расходов, и воевать нечем. Второй вариант — у нас армия есть, а у соседа нет. Наивысшая безопасность — ведь нам есть чем защищаться, а соседу нечем напасть. Третий вариант — у нас нет армии, у соседа есть. Мы уязвимы, ведь сосед может напасть, а защищаться нечем. И четвертый — у нас есть армия и у соседа есть армия. Да, есть расходы, но мы защищены и сосед защищен. Так вот. Вначале армии нет ни у кого, но что, если сосед тайно вооружается? Чтобы спать спокойно, мы должны вооружиться. И по этой же причине сосед тоже вооружается. Итого: имеем две страны, ни одна из которых не хочет войны, но при этом обе вынуждены содержать армию. При этом никто не может разоружиться, боясь стать беззащитным. Вот это и есть равновесие Нэша.