Гном и семь Белоснежек

— Но у меня завтра дела...

— Подождите! — добавила собеседница децибелов в голос. — Я ознакомилась с вашим прайсом, так вот, я готова заплатить больше. За неожиданность.

Поразмыслив, я решила, что вполне отосплюсь в воскресенье.

Первыми, кого я увидела в пёстрой толпе, были два отлично знакомых мне парня, два друга, два ди-джея, Олег Майский и Саша Березин. Парни курили в сторонке, живо что-то обсуждая.

— Олежа, Саша! — воскликнула я. — Вот так встреча!

Ди-джеи обернулись, притихли и едва уловимо сдвинули брови. Ну, всё понятно, не узнали меня. В тусовке так: стоит пропустить хотя бы две вечеринки — все быстренько забывают, как ты выглядишь и как тебя зовут. Я же не мелькала в клубах уже год, с тех пор, как рассталась с приятелем ди-джеев, барменом Эдиком Хмелёвым. Всех привлекательных блондинок, пасущихся на танцполах, не упомнишь, так что реакция парней меня совсем не обидела.

— Дуня-яша! — Майский навесил на лицо отрепетированную годами улыбку шоу-мена и распростер руки для объятий. — Действительно, встреча так встреча.

Ах, какая я запоминающаяся, он всё-таки помнит, как меня зовут.

Саша отмер, натянуто улыбнулся и дежурно обнял меня.

— А мы тут на свадьбу пришли, я даже подженишник, — продолжал Олег.

— Вот уж совпадение, — весело отозвалась я, но продолжить не успела, меня окликнул Жорик Калмыков, мажор и бездельник.

Я помахала в ответ и отметила среди гостей ещё несколько знакомых мне персоналий. Например, парень с модной нынче окладистой бородой, Женя, сынуля папочки при чинах, оплачивающего его протирание дизайнерских джинсов в МГУ. Вика Потехина, рыжая бестия в голубом платье с разрезом почти до талии — падчерица аптекарского магната и скандальная блогерша, не выговаривающая ни одного приятного слова. Блондиночка в фиолетовом наряде, так же оголяющем ногу — Яна Грызлова, наследница папеньки с бензоколонками. За папины деньги, вселяющие ощущение вседозволенности, пьяные выходки вроде таскания девиц за волосы, и пушистую карликовую псинку подмышкой Грызлову окрестили светской львицей. Местного пошиба.

М-да, денёк обещает быть морально тягостным. Не люблю эти скопища золотой молодёжи. Сплошные погремушки: сверху блеску много, а внутри — песок. Но таковы законы 'тусовки': как бы ни хотелось, а придётся всем улыбаться. Кто же жених и невеста, если здесь весь 'бомонд'?

Потехина и Грызлова обернулись на меня, ротики растянулись в подобии улыбки. Как и подобало, я приветственно кивнула, но те неожиданно гаденько захихикали и отвернулись.

На секунду мне стало неприятно. Где-то в глубине меня ещё сидит та жалкая, затюканная Дуся, над которой подтрунивали в школе и во дворе. Я не способна была ответить обидчикам — не знала как, меня этому некому было научить. А всё потому, что не рассказывала о нападках сверстников родителям. Закрывшись в своей маленькой комнатке, я лишь бесслышно рыдала и на мамины допросы буркала: 'Всё нормально'. Вот и сейчас тихая, трусливая Дуська внутри сжалась, съёжилась на кровати, губы Дуськи задрожали, в носу защипало — сейчас разревётся.

Так, стоп, Дуняша! С мямлей Дусей покончено! Теперь ты сильная, волевая, интересная, красивая, умная. Ты профи, соберись и работай работу!

Из аутотренинга меня выдернул писклявый голос модельки Саши Косточкиной, которую я тоже сразу узнала:

— Слушайте, а где наш фотограф? — возмутилась она.

Я подняла руку:

— Фотограф здесь!

Все присутствующие вмиг обратили на меня лица. Ди-джеи посерели, блогерша и 'львица' откровенно заржали.

И тут меня обуяла злость. Сонмище напонтованных баловней и пустышек! Нарциссы и накаченные ботоксом куклы, разъезжающие на купленных папочками тачках! Да что вы будете собой представлять, не стань завтра ваших родителей?! Тепличные растения! Да, сюда посмела явиться бывшая спутница хорошо вам известного бармена, не чета вашей кодле, этим я вас так развеселила? Ну уж нет, я не на помойке себя нашла, чтобы терпеть подобное! Извини, заказчица Рада, с фотографом у тебя облом вышел во второй раз. Твоё эпохальное событие снимут подружки на 'айфоны', а я удаляюсь!

— Всё, трындец, — трагически произнёс Березин.

— Полностью с тобой солидарна!

С этими словами я, уже взявшая курс на разворот, ненароком проследила за его взглядом. К нам приближались молодые. Ослепительная миниатюрная блондинка в элегантном кружевном платье с шёлковым шлейфом улыбалась всеми отбеленными до синевы зубами и махала гостям симпатичным букетиком. Её роскошные упругие локоны, пружинящие при каждом шаге, сверкали на солнце, кожа просто золотилась. Причёска, наряд, хорошенькое личико, точёная фигурка — всё делало её похожей на куколку. Эксклюзивную куколку, очень дорогую.

Рада была настолько прекрасна, что я приросла к асфальту и несколько секунд не могла перевести глаз на её спутника. Который оказался... моим бывшим, Эдиком Хмелёвым...

Я пыталась проморгаться, надеясь, что мне мерещится. Но нет, это был он. Красивый, счастливый, под стать спутнице сияющий голливудской улыбкой.

Так вот почему здесь надо мной насмехаются! Согласна, забавно вышло. Снимать свадьбу бывшего — глупее не придумать! Фарс! Абсурд! Вляпалась так вляпалась. Ну и удружил же ты мне, фотограф со сломанной ногой. Обязательно выясню твоё имечко! А может, и не было вовсе никакого фотографа? Может, так поиздеваться надо мной решил сам Хмелёв, вот и подговорил благоверную позвонить мне? Хотя нет, я ведь могла отказаться, а остаться на свадьбе без фотографа — что может быть хуже? Хуже только... Только снимать свадьбу бывшего! Интересно, так в курсе ли Рада, кого наняла фотографом? Вчера, помнится, уговаривая меня по телефону, она сказала, что доплатит 'за неожиданность'. Уж не за эту ли?

Майский подбежал к парочке.

— Эдик, — обнял он Хмелёва и указал жестом в мою сторону, — тут... фотограф уже дожидается...

Бывший перевёл взгляд на меня. В первое мгновение явственно было видно, что он прифигел. Но потом голубые глаза заблестели ядовитой усмешкой. Величественно вскинув голову, Хмелёв подплыл ко мне. Для полноты картины 'барин и челядь' не хватало лишь протянутой длани, к коей я должна была припасть с поцелуем.

— Здравствуйте, — ехидно улыбнулся женишок, — вы наш фотограф? Простите, не знаю вашего имени, всеми свадебными вопросами занималась моя любимая.

Последнее слово Хмелёв пропитал всей присущей ему театральностью. Мне вдруг резко стало смешно.

— Давайте познакомимся, меня зовут Дуняша, — включилась я в игру.

— Дуняша! — бросилась мне на шею Рада, высвободившаяся наконец из объятий подружек. — Спасибо огромное, что ты согласилась! Блин, я так боялась, что ты меня пошлёшь, да ещё прям перед свадьбой. Ты такая отзывчивая, ты супер!

И она чмокнула меня куда-то в волосы.

Вот они, тусовочные повадки: 'ты супер', чмафк-чмафк-чмафк.

Нет, похоже, Рада ничего не знает. Но ведь ей же с удовольствием сейчас об этом напоют. Или никто не захочет портить невесте праздник? А почему, собственно, это должно испортить праздник? Расстались мы с Хмелёвым почти год назад и с тех пор даже не виделись. Скорее всего, сие известие Рада прожуёт, запьёт шампанским и дальше продолжит сверкать своей кафельно-белой улыбкой.

Чья-то рука легла мне на предплечье.

— Простите, вы фотограф? — нарочито любезно спросила низенькая дама с идеально уложенной стрижкой.

В другой ситуации я бы подумала, что мир сошёл с ума, потому что подошла ко мне невесть откуда материализовавшаяся мама Эдика, Нина Павловна, с которой мы были прекрасно знакомы. Но сейчас я снова подыграла:

— Да, здравствуйте, меня зовут Дуня.

— Очень приятно, Дунечка, — расцвела в благодарной улыбке женщина, — пойдёмте со мной, в ЗАГСе просят вас подойти.

Сочтя момент для побега упущенным, я под неоднозначные взгляды толпы последовала за Ниной Павловной, не забыв при этом гордо поднять голову. Внутри усыпанного лепестками роз и конфетти холла без пяти минут свекровь Рады нашла укромный уголок и, бесконечно всплёскивая руками, завела:

— Дуняшечка, ты большая умничка, что правильно ведёшь себя. Ты вообще очень хорошая девочка и очень, очень нравишься мне. Я не знаю до конца, что именно произошло у вас с Эдиком, но так сложилось, так бывает. Вы разбежались, но жизнь ведь продолжается. Сейчас у Эдички новая любовь, и у тебя наверняка тоже всё хорошо. Прошу тебя, прошу тебя как мать, ты же умная девочка, не говори ничего Радочке. Она тоже очень, очень хорошая, это ранит её. Конечно, у вас с Эдичкой всё в прошлом, но Радочке будет больно.

Имейся у Нины Павловны при себе Библия, мне бы наверняка на ней пришлось поклясться, что я ничего не расскажу Радочке. За неимением же священнописания я отделалась лишь положенной на сердце ладонью. Дама удовлетворённо упорхнула, даже не поинтересовавшись, как дела у 'очень хорошей девочки, которая ей очень, очень нравится'.

Следом меня украл видео-оператор, который, жуя жвачку, сказал, чтобы я пригибала голову, если буду 'шастать на линии'. Когда же из зала торжеств заиграл марш Мендельсона, я поняла, что бежать бесповоротно поздно.

Глава 3

Первая наша встреча с Эдиком случилась полтора года назад в клубе 'Богемия'. Тогда я сотрудничала с один журналом и делала для его страниц фото-отчёты светских мероприятий. В тот зимний вечер в злачном пафосном клубе местная радиостанция с размахом праздновала юбилей. Было душно, я то и дело заглядывала в бар за прохладительными напитками. Мастерски орудующий шейкерами бармен постоянно подмигивал мне. Такой банальный, дешёвый флирт меня не пронимал, и, как бедолага ни старался, я не вознаградила его номером телефона.

Каково же было моё удивление, когда на следующее утро этого наглеца привёл в наш дом Мурзик! Сказать, что я остолбенела — не сказать ничего.

— Дуняша, слушай, — вкрадчиво завёл Димуля, положа руку на сердце, — пощади парня и сжалься надо мной. Эдик мне с полчетвёртого утра звонил и слёзно умолял познакомить его с той, что украла его сердце.

— Вы знакомы? — только и смогла вымолвить я.

— Мы же оба из общепита, — пошутил бармен.

— Душечка моя, ma amur, я знаю, ты любишь парней с высоким ай-кью. Эдик тоже любит девушек с ай-кью.

— Не ниже восьмидесяти девяти процентов, — заметил Эдик.

— В общем давайте так, — устало сказал Женевин, — вы идите поболтайте, если ваши ай-кью удовлетворят обе стороны, то я буду просто счастлив. А сейчас, умоляю, отпустите своего купидона спать.

И, не давая мне опомниться, 'сваха' убежал в комнату.

— На смотрины жених должен явиться хотя бы с букетом, — иронично сказала я, продолжая держать незваного гостя в прихожей.

— Согласен, опростоволосился. Спешу донести до вашего внимания, что имею приданное, как то автомобиль марки 'Мазда' и однокомнатную квартиру в новостройке. Также, хочу отметить, умею чинить сантехнику и способен приготовить себе обед, если моя супруга сляжет с гриппом.

В гостиной, за кофе с пирожными, мы мерились ай-кью часа два и остались друг другом вполне довольны. У нас совпадали вкусы и взгляды, Хмелёв оказался интересным собеседником, неожиданно эрудированным, весёлым и располагающим к себе. Вдобавок ко всему он был просто хорош собой: атлетически сложенный шатен с ясными голубыми глазами и обезоруживающей улыбкой на скульптурно вылепленном лице.

Окончательно сразил меня Эдик через неделю знакомства, когда продемонстрировал путёвку в Париж на две персоны. И в этих безумных поступках был весь Хмелёв, с ним никогда не было скучно.

Совсем скоро мы не могли расстаться и на минуту. Я переехала к Эдику, вечерами до изнеможения танцевала в 'Богемии' и перезнакомилась со всеми тамошними завсегдатаями. Но, видимо, я не тусовщица, да и народ в клубе оказывался всё более отвратительным. Устав от этой 'богемной' жизни, я захаживала в клуб всё реже и реже.

Постепенно я стала открывать для себя и двуличность Хмелева. В лицо он каждого восхвалял, а за спиной поливал грязью. На этой почве отношения начали давать трещину, и в конце концов всё закончилось. Банально и прозаично. Однажды Эдик позвонил среди ночи. Но, подняв трубку, я услышала не его голос, а сладострастные стоны какой-то девицы. Видно, кто-то из любовничков задом на телефон сел в процессе совокупления.

Я тут же собрала вещи и вернулась в дом Ларисы. Конечно же, поплакала. Но недолго и не из-за разрыва. Эдик стал мне противен. Меня скорее расстраивала собственная слепота: ну как я могла на этого человека потратить полгода?

Хмелёв бездарно оправдывался, картинно каялся и просил вернуться, но, к счастью, я не успела влюбиться в Эдика до степени всепрощения и всетерпения. А много позднее добрые люди поведали, что красавчик изменял мне не раз, не два и даже не три.

Так что Раду даже жаль. Слегка. Боюсь, никакое кольцо кобеля не исправит.

Церемония прошла заурядно. Торжественная речь регистраторши, оглашение фамилий молодожёнов, которые, к слову, они менять не стали. Так и остались: Эдуард Хмелёв и Рада Байлер. Красивая у Рады фамилия, вспомнить бы ещё, где я её слышала.

На моё счастье, мажоры оказались не фанатами свадебной езды по памятникам, и после ЗАГСа ряженый кортеж покатил на банкет.

С оператором Мишей мы ехали в одной машине. На переднем сидении, возле хмурого плотного водителя, расположился мужчина лет тридцати в немного мятой розовой рубашке. От него на весь кожаный салон веяло перегаром. Именно перегаром. Похоже, незнакомец наливается горячей водицей день эдак второй.

— Охренеть! — возмутился 'видюк'. — Я же свой! А усадили в крайнюю тачку, в самую жопу, как дерьмо какое-то!

— В жопе и положено сидеть дерьму, — отозвался пассажир спереди, — ты на своём месте, Быстрицкий. Вас, барышня, — обратился он ко мне, — я не имею в виду.

— Иди на ..., Храмов! — вызверился Миша. — Что-то тебе, Лёнечка, тоже не в невестином джипе место досталось.

Лёнечка повернулся, пару секунд побуравил Быстрицкого глазами, но промолчал.

Тишина длилась несколько километров. Из центра города мы выехали на окраину, показались частные дома.

— Куда мы едем? — поинтересовалась я.

— А ща увидите, сударыня, — ответил Лёня и спросил: — Эта дешёвка, Потехина, уже с Женькой что ли?

Миша ухмыльнулся:

— Ну, раз с Женькой, значит, не такая уж и дешёвка.

— Но она же ещё месяц назад с Борцовым была! И при этом спала с Никитосом, — недоумевал Леонид.

— Это норма, — равнодушно отозвался оператор.

Храмов прислонился всклокоченной головой к стеклу и забормотал:

— А Никитосик уже нашу светскую львицу за задницу хватал, а она и не прочь... Борцов с Косточкиной походу... Слыш, а она с Калмыковым уже всё что ли?

— Лёня, какая мне на ... разница? Сиди молча!

— Ну да, — цокнул языком собеседник, — ты у нас не сплетник, не то что Толик Щипкович. О-ооой... И все друг дружке улыбались, целовались, обнимались... А глаза такие преданные-преданные, любо-дорого! Когда стемнеет, свет можно будет не включать, всё вокруг озарят их нимбы! А Потехина-то! Подневестница хренова. Как, Мишаня, думаешь, Эдик и после свадьбы будет её трахать?