Я выбираю тебя

Но когда это началось, ради чего продолжается — никто не знал.

Кого-то подобное положение вещей тяготило. Что же до Корво, то он был одним из немногих, кто родился тут, а не был силком или хитростью привезён на Остров. И потому сейчас, наблюдая за разрушением — помилуй, конечно, Номос и страшное человечье божество Вухо-Даму — основы основ, он никак не мог успокоиться и привести ум в ясное состояние.

По крайней мере, так Корво утешал себя, пропустив появление самой шумной, неукротимой и проблемной обитательницы Приюта.

— Здорр-рово, Чёрная Птица! А это что за выдерр-рга с тобой, а?

Он машинально шагнул вбок, прикрывая Тею авторитетом своих учительских одежд.

— Привет и тебе, Нотта-Кракен, — обречённо поприветствовал он обладательницу раскатистого баска. — Как всегда, выглядишь незабываемо.

Широкоплечая женщина в красном, бритая налысо, подозрительно прищурилась:

— Это комплимент?

— Учитывая разницу в наших силах и телосложении — да.

— Ну ты изворотливый тип — и р-раздавила бы, да не придр-раться, — расхохоталась Нотта и спрыгнула с дорожного камня, как бы невзначай перекрывая тропу. — Так что ты за бабу привёл? Новенькая?

На секунду ему показалось, что Тея вот-вот расхохочется.

— Старенькая, — проворчал Корво. До конца он не просох, даже на бойких морских ветрах, что отнюдь не прибавляло ему доброжелательности. — Её в лодке прибило к причалам, недавно совсем. Речь понимает, грамотная, вот только не говорит. Не то чтоб я считал это недостатком...

Нотта заметно — для намётанного глаза, разумеется — напряглась.

— И давно её пр-рибило?

"Проверяет, значит", — догадался Корво и осторожно подобрал слова для ответа:

— Слышала, как что-то громыхнуло в башне у старика? У Альбе? Вот вскоре после.

— С какой стороны пр-риплыла?

Послышался еле заметный, призрачный свист — значит, дело было совсем плохо. Хоть призвать из пучины океанской на сушу своего скользкого любимца Нотта и не могла, но и без того на Острове водилось предостаточно зловредной живности: двухголовые змеи, птицы рох и панцирники. Приютских они благоразумно избегали — собственно, в том и заключалась причина их выживания в столь неблагоприятных условиях — но для того, чтоб угодить хозяйке, могли и изменить своим принципам.

— Её зовут Тея, и она поднялась прямиком со дна океана, — зашёл Корво с козыря. — И у неё нет способности, которая могла бы ей позволить находиться в двух местах одновременно. Я проверил.

— Слово?

— Слово библиотекаря, Нотта. Чтоб мне до конца жизни читать только мемуары Тильвы Страдальца, если я вру.

— Ну ла-адно, — протянула она неохотно, однако еле слышный свист наконец прекратился. — Вовр-ремя, ничего не скажешь... Старший наставник Альбетайни мёртв.

...наверное, Корво уже понял это. Знал подспудно с тех самых пор, как увидел клубящуюся над башней черноту. Потому и отвлекался как мог — на лодку, на несговорчивую незнакомку, на собственное дурное настроение; потому и устоял сейчас каким-то чудом, даже в лице не поменялся, хотя земля под ногами вдруг покачнулась из стороны в сторону.

— Ты уверена? — его голос прозвучал будто издалека.

— Да уж больше, чем хотелось бы, — вздохнула Нотта, спиной приваливаясь к дорожному камню. Молодая змейка вынырнула из раскола, обвилась вокруг её щиколотки, точно серебряный браслет — приластилась. — Это я его нашла. Пер-рвая успела, когда загремело. Вор-рвалась в башню, сто ступеней как одну пер-рескочила, а там — дверь с петель сор-рвана, по стенам копоть. И он. Лежит, р-распухший, обугленный. И знаешь, что самое поганое? Он на животе лежал. Его со спины удар-рили, понимаешь? Кто-то, кого он знал, кому вер-рил, какая-то твар-ррл-л... — она захлебнулась то ли рыком, то ли всхлипом, яростно растёрла щёки, вскинула взгляд на Корво: — И что теперь делать?

— Не знаю, — честно ответил он. — Но хорошо представляю, что делать ни в коем случае нельзя. Не надо скорбеть, не надо бегать по коридорам. И убийцу искать тоже не надо.

Совет был мудрый, выстраданный, но публика, как обычно, попалась неблагодарная. И ладно Тея — что взять с невежественной гостьи, не вкусившей прелестей приютского образования, пускай себе бросается презрительными взглядами... Но недоумённая гримаса Нотты ранила Корво в самое сердце.

— Скорбь развязывает языки, — пояснил он, нахохлившись. — Можно сболтнуть лишнее не тому человеку. Сама ведь говоришь, что наставника Альбетайни убил кто-то, кому он доверял. Значит, один из нас. Так что лишняя откровенность ни к чему.

Нотта цокнула языком с фальшивым равнодушием.

— Опять заумь... — и всё-таки не удержалась от вопроса: — А убийцу почему нельзя искать? Я думала, что наоборот.

— Когда слишком старательно ищешь виноватого, есть соблазн обвинить первого попавшегося.

— Ну, пр-редположим. А по кор-ридорам-то почему нельзя бегать?

— Скользко, — коротко ответил он.

Шутку Нотта не оценила, но хотя бы перестала щуриться и раздувать ноздри так, будто вот-вот разревётся, и Корво выдохнул с облегчением: с его точки зрения, слёзы совершенно не шли сильным женщинам, ещё больше истощали слабых, да и вообще в целом смотрелись со стороны прескверно. И уж тем более не до оплакивания мертвецов было сейчас, когда не погас ещё тревожный сигнал над Небывалым островом, Альбетайни Добряк был не отомщён, и убийца разгуливал неузнанным.

"Один из нас... — пронеслось в голове вдруг. — А ведь не обязательно. Альбе ведь прожил среди алонкеев Ачтаплиса почти десять лет. У него и семья была..."

Опасная мысль — и в то же время успокаивающая: мерзко было предполагать даже, что среди приютских затесался предатель, куда как приятнее свалить всё на приблудного чужака. Однако додумать её Корво не успел, точнее, ему не позволили.

— И всё-таки хор-рошо, что я тебя встретила, Чёрная Птица. Иди в обеденный зал, наши там собир-раются, я пока старух приведу, — хлопнула его Нотта по плечу и, проходя мимо, склонилась к нему и понизила голос: — Смотр-ри в оба. Вот думай что хочешь, а я чую, что тут без Горбатого не обошлось. И не говор-ри, что я тебя не пр-редупреждала.

Договорив, она прибавила шагу — и вскоре скрылась за поворотом тропинки, в красном с головы до ног, точно пламенем облитая, и с ядовитой змеёй вокруг щиколотки. Корво повёл себя как должно: обернулся к Тее, коротко пояснил, куда надо идти, дождался кивка и теперь уже сам повёл гостью, не слишком спеша и сохраняя достоинство наставника. Но кое-что не выходило у него из головы, как ни старался он отстраниться от размышлений, убеждая себя, что это не его, библиотекаря, дело.

Во-первых, каждый камень в округе знал, что Нотта-Кракен недолюбливает Галарина Мури по прозвищу "Горбатый", одного из немногих алонкеев, мало что прижившихся в Приюте, так ещё добившихся известной власти. Одни поговаривали, что лет с десять назад он ухлёстывал за Ноттой, но взаимности не стяжал — и не простил этого. Другие уверяли, что любовь тут ни при чём, просто сильнейшей в своём поколении госпоже охранительнице Небывалого острова не по нраву пришёлся выскочка почти что без талантов, "рыбьего рода"... Так или иначе, неприязнь их была очевидной и взаимной, и ни один из двоих не упустил бы случая обмакнуть другого в грязь.

А во-вторых...

Альбетайни Добряк ведь не просто так, из-за покладистого нрава и благородного облика, заполучил башню старшего наставника со всеми прилагающимися к ней обязанностями и тяготами. Он действительно был сильнейшим на острове — кроме разве что двух великих старух, Урды-Тапу и Вердад, но те на власть давно не претендовали. Альбе видел людей насквозь, почти буквально; их мимолётные желания, затаённые помыслы, даже утерянные, казалось бы, воспоминания — всё становилось податливым воском в его руках, плавилось и принимало угодную форму. Горбатый прислуживал ему много лет, был его первейшим помощником — разве наставник Альбетайни проглядел бы опасность прямо у себя под носом?

"Не исключено, — сам себе ответил Корво и не удержался от вздоха. — Ибо возможности человека воистину безграничны — в том числе и возможность делать глупости".

И ещё одна нестыковка, крошечная неудобная деталь беспокоила его, точно камешек, попавший в сапог.

Башня старшего наставника стояла с северной стороны острова, у вершины. Пещеры же, где обитала Нотта-Кракен, располагались с юга, у самой воды, поближе к тварям морским... Даже если бы она каким-то чудом не спала в столь ранний час и заметила бы обрушение верхних этажей, то добраться туда прежде других ей бы никак не удалось.

Но об этом Корво совсем, совсем не хотелось думать.

— Значит, убийство, — произнёс он вслух, чтобы заглушить неприятные мысли. И обернулся к Тее: — Не вовремя ты к нам заявилась, белобрысая. Альбе быстро разобрался бы, чего ты стоишь и что с тобой делать — или пристроил бы, или посадил обратно в лодку и отправил бы к Номосу в за... в заповедные воды. — Янтарно-жёлтые глаза Теи неуловимо потемнели, и он быстро поправился, смущённо кашлянув: — И ведь Нотта права. Это почти наверняка сделал кто-то из своих. До Небывалого острова просто так не добраться вообще-то — Граница Ада под боком, а значит, шторма, глубинные твари. Да и сам океан шалит: плывёшь себе спокойно, скажем, на север, плывёшь — а потом вдруг оказываешься кракен знает где, будто тебя из одного места вытащили и в другое аккуратно перенесли. Поэтому причалами внизу никто и не пользуется, есть и другие способы, понадёжнее. Ты первая лет за пятьдесят.

Он сказал наобум, но Тея рассеянно, будто механически, качнула головой и показала сначала две растопыренные пятерни, потом два пальца.

— Двенадцать? — озадачился Корво.

Она раздражённо мотнула головой.

— Э-э, двадцать? Два раза по десять, да?

Тея посмотрела на него как на ничтожество, и Корво — воистину освежающее ощущение после стольких лет безраздельного властвования в библиотеке, с заработанным в муках авторитетом — ощутил себя дураковатым воспитанником, который пытается и всё никак не может угадать верный ответ.

"Вот что значит правильно себя поставить, — обречённо отметил он. — Это ведь она объясняет непонятно. Но зато с таким апломбом, что идиотом неизменно оказываюсь я".

— Тридцать? Пятьдесят? Сто? — ляпнул Корво наугад, и Тея вдруг одобрительно кивнула. — Нет, серьёзно, сто? Как я должен был догадаться, позволь спросить? Знаешь, я бы не доверил тебе воспитывать младших учеников. Я бы и старших не доверил, хотя, видит Номос, они сами кого угодно воспитают, и... Погоди! Меня-то подожди! Ты хоть знаешь, куда идти?

Но Тея уже, не обращая внимания ни на крики, ни на размахивание руками, уверенно шагала по склону вверх, лавируя между валунами. Их много здесь было — оранжевых, алых, лиловых, синих и зелёных глыб неправильной формы, и чем больше она забирала к югу, тем чаще ей приходилось буквально протискиваться между ними. Корво перевёл дыхание и немного замедлил шаг, догадавшись наконец, что тайных путей белобрысая всё-таки не знает, только общее направление — а значит, рано или поздно зайдёт в тупик.

Ждать пришлось недолго.

Они едва перевалили через ребро, разделяющее северный и западный склоны, когда тропа, и так еле заметная, резко вильнула в сторону, потом раздвоилась, точно сомневаясь, куда бежать дальше. Левая обогнула огромный валун размером с дом на сваях и многозначительно уткнулась в глубокую, точно бездонную расщелину. Правая подразнила чуть подольше, виляя по склону, пока не растворилась на абсолютно гладком, как стекло, чёрном участке склона, за которым дразняще зеленели Сады Безумия.

Тея осторожно тронула мыском антрацитовую гладь, но наступать благоразумно не стала и обернулась к Корво — с такими несчастными глазами, что все "а я же говорил" застряли у него в горле.

— Наш остров потому и Небывалый, что всё здесь устроено не по-человечески, — ворчливо произнёс он, по учительской привычке закладывая руки за спину. — По прямой тут летают только птицы рох, Нотта-Кракен на птицах рох и младшие воспитанники. И то не все. Ну, что встала? Иди за мной.

Гигантский валун не был таким однородным и гладким, каким казался издали. Его поверхность испещрили сколы и трещины, извилистые, глубокие, и лишь один небольшой — с ладонь — участок оставался безупречно ровным. Стоило нажать на него, и с жутковатым змеиным шипением часть камня вдавилась внутрь — а затем отъехала, открывая потайную лестницу, уводящую вглубь склона.

У Теи вырвался странный короткий звук, а глаза её изумлённо распахнулись. Впервые она явила слабость, и у Корво в голове точно щёлкнуло что-то, как в механической музыкальной шкатулке Ачтаплиса.

Его понесло.

— Мы называем это "умные двери", и как они работают — нам неведомо, — коварно-завлекательным менторским тоном произнёс он, словно очутившись перед целым выводком вечно удивлённых новичков-воспитанников. — Незнакомых они не пропускают вовсе. Но стоит пройти через такую дверь с одним из старых обитателей острова, лучше с наставником, дюжину раз или около того — и она запомнит тебя. Любую умную дверь можно открыть изнутри, ищи всегда самые гладкие участки на стене, на уровне груди. Будешь внимательной — и никогда не окажешься запертой. А ещё не верь тропам: здешние камни очень прочны и не стираются от подошв, и то, что ты принимаешь за дорожки, суть дождевые стоки. Грозы, что приходят с Границы Ада, жестоки и порой ядовиты. Всё, что сверху — обманчиво и опасно, а правда скрыта от глаз... — тут Корво спохватился, что перед ним отнюдь не воспитанница, и кашлянул в кулак. — Впрочем, оставим истории на другое время: нам надо спешить.

Он направился было вниз по ступеням, но Тея вдруг ухватила его за широкий рукав и неуверенно заглянула в лицо, точно желая задать вопрос, но не решаясь.

— Чего тебе?

Тея неуверенно закусила губу. А потом мягко, но настойчиво перевернула его руку и своим тонким прохладным пальцем вывела на ладони знак, затем второй, третий.

Ни с того ни с сего Корво бросило в дрожь.

— Эй, ты чего...

Пятый знак ознобом, щекоткой проступил на запястье, где вены так уязвимо, близко походили к поверхности. Корво сглотнул, на мгновение зажмурился, снова сглотнул — и наконец понял.

— Погоди, давай-ка помедленнее, я... я не успеваю. Письмена всё-таки старые.

Тея замерла. А потом начала вычерчивать пальцем по его коже заново, сосредоточенно, с нажимом.

"Куда... не понятно... Ал-бе... Альбе?"

— Куда мы идём? Будет ли там старший наставник Альбетайни? — предположил Корво, и она кивнула. — После общей тревоги начинается либо война, либо долгие разговоры, и неизвестно, что хуже. Никакие грозные вражеские армии, недоумки и самоубийцы нас не атаковали, значит, собирается Совет. Мы идём в обеденный зал — это самое большое из обжитых мест под землёй. Придут все наставники, охранители, засланцы и воспитанники. И Альбе... Я думаю, его принесут туда. — Тея машинально сжала кулак, царапнув по чужой коже ногтями, и его озарило. — Ты действительно близко его знала и хочешь... попрощаться?