| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Лейтенант почесал стриженый затылок, на мгновение прикрыл глаза и тут же выпалил:
— На двадцать девятый день, что тут сложного?
— Верно. А всего за неделю до полного зарастания поверхности ряски не заметишь опасности — озеро и озеро, ну и что с ним случится? Между тем, судьба лесного водоёма уже предрешена. Идут подспудные процессы превращения его в твёрдую лесную полянку, но их никто не замечает, а потом вдруг революционный скачок — и куда только озеро делось? Так это только пример геометрической прогрессии. А ведь учёные мудаки, которые на прокорме у Лиги миролюбивых наций, утверждают, что революционное сознание внедряется в умы нищедралов и интеллектуалистов по экспоненциальной зависимости.
— То есть, к примеру, лет сто идёт подспудное брожение умов по формуле, а потом — бах! — революция свершилась всего за неделю, — усмехнулся сосунок-лейтенантик, причём усмехнулся довольно-таки глумливо. — Аристократов под гильотину, буржуев на фонарные столбы. Всегда было так. Объективный закон развития человеческого общества не остановить.
* * *
Уголки губ у капитана печально опустились — лейтенант не поддавался убеждению. Полное отсутствие здравого смысла и инстинкта самосохранения.
— А не боишься, что спецслужбы тебя шлёпнут за день до революции?
— Я смерти не боюсь!!! — пустил писклявого петуха ещё юношеским голоском Завьяленко.
— А вот твоя девушка будет горько плакать.
— Нет у меня никакой девушки!
— Правильно, ведь ты — такой...
— Какой — такой?
— Ну, такой-сякой.
— Я не "такой"!
— Такой-такой! У нас в базе интимного слежения хранятся данные видеонаблюдения только за пятнадцать дней. Но я могу дать запрос на базу данных на тёмной стороне Луны. Там в полном вакууме да почти при температуре где-то около абсолютного нуля все сведения о каждом обитателе Земли сохранятся на кристаллических носителях вечно. Уже через полчаса тебе покажут увлекательное кино про твой излюбленный гей-клуб.
— При вашей либеральной демократии это не патология, а норма.
— Но святоотеческое душеспасительное павлечтение новейших христокоммуняк порицает этот порок, между прочим.
— Моя сексуальная ориентация — мой выбор. Личная жизнь никого не касается.
— Это в нашем свободном мире. А в солидарном, теократическом или тоталитарном обществе — это уголовное преступление. Гитлер за это приговорил своего соратника по партстроительству Рёма к смерти. Это только пример из политики. А советский кинорежиссёр Сергей Параджанов за своё пристрастие к мужскому булкощупанию посидел в лагере изрядно. Это уже из истории искусства. Ты тоже хочешь пострадать? Кстати, садомазохизм у христокоммуняк тоже не в почёте.
Капитан вдруг застыл, как охотничья собака перед дичью. Медленно поднял пистолет и скосил глаза. Завьяленко сделал вдох, а выдохнуть не смог, не зная почему. Он не видел, что за их политическим диспутом наблюдает непрошенный свидетель — толстая рыжая крыса поблёскивала на обоих диспутантов умными глазками-бусинками и ничуть не боялся людей, увлечённых дискуссией. Хлопнул с шипением выстрел из пневматики, и крысу разорвало в клочья мягкой безоболочечной пулей, окропив панель стойки накопителя данных красными точками.
— Я так и чуял, что у нас завелась крыса!
Лейтенантик скис, затрепетал и безвольно опустил плечи, а капитан опустил пневматический пистолет.
— Так что ты прячешь за спиной, Володенька?
— Ничего.
По едкой иронии на лице капитана лейтенант Завьяленко понял, что тот видит его намерения насквозь. Он пробурчал себе под нос:
— Это тестер для проверки состояния антивирусной базы параметрической системы станции.
— Ага, тестер, что ж ещё... Через него можно ввести боевой вирус в систему, и вся наша база временного хранения информации, а также база вечного хранения данных на Луне ахнется за считанные секунды.
Лейтенант Завьяленко молчал, уставившись в рифлёный металлический пол.
— Ты думаешь, ты первый такой умник выискался?
Лейтенант захлюпал носом.
— Первым на нашей базе был я. Но мне вовремя мозги вправили, — потёр Швыдкой свой давным-давно перебитый нос. — Тоже в своё время шалел от заветов галилеянина, шевелив онемевшими губами от пламенной страсти над деяниями апостолов. Хотел переделать себя и перестроить весь мир на справедливых началах любви к ближнему и непротивления злу насилием.
Лейтенант бросил на пол свой гаджет.
— И тебе поумнеть посоветую, сынок, но без сложного переходного процесса в психушке, без смирительной рубашки и отупляющих уколов. Удовольствие, скажу тебе, не из самых-самых. На себе познал.
Вид теперь у лейтенанта был как у напроказившего школьника, а не пламенного революционера. Капитан всерьёз испугался, что юный офицер вот-вот расплачется, забыв про честь мундира.
— Разбей каблуком твоё устройство, а сам — руки за спину и согнись в три погибели!
Завьяленко растоптал свой гаджет и покорно принял позу осуждённого на пожизненное заключение.
— Вот так-то оно лучше, сынок. Не бойся, я не из подлюг — не пущу тебе пулю в затылок. Зато наверху майор Манько отделает тебя как бог черепаху. Для профилактики, чтоб выбить дурь из башки раз и навсегда. Так что не обижайся.
Обращение "сынок" тогда уже не имело в армии оттенка тёплого покровительства старшего над младшим, а равнялось уничижительному "сопляк".
— И не бойся — никакого рапорта о тебе не составлю. Внутри хранилища личных данных — мёртвая зона. Мы прослушиваем весь мир, но никто не подслушивает нас. Ну, так к какому решению ты пришёл, сынок?
— Власть банкиров на планете на веки веков! Пожизненная кредитная задолженность — не долговое рабство, а отеческое попечительство сильных мира сего. Пусть мир будет похож на многокрасочный цветник, как при капитализме, а не на чёрно-белую мнемосхему, как у христокоммуняк! — выкрикнул согбенный лейтенант с заведёнными за спину руками.
— То-то же, сынок. Шагай смелей наверх к выходу!.. Мы не пойдём по стопам босоногого сирийского проповедника, а по следам, оставленным копытом нашего чёрного властелина. Пусть этот грешный мир гниёт и разлагается, зато как он при этом пахнет!
Конец_
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
