Почти целый день мы ехали под палящим солнцем практически в никуда. Иногда мне казалось, что орки заблудились и только солнце, неизменно движущееся по утвержденному богами маршруту, разубеждало меня в этом. Жарко... облизнув губы, отпила из предусмотрительно подвешенной к седлу фляжки. Устало утерев со лба пот, вздохнула. Тело ломило от долгой езды, а шляпка не очень защищала от обжигающих лучей. Голова слегка кружилась.

Хорошо оркам. Закутались в балахоны, прикрыли лица и растворились в травяном лесу. Незнающим казалось, что в такой плотной одежде они просто задохнутся, но несколько хлопковых прослоек под тонкой кожей создавали прекрасное ощущение прохлады, смягчая жару. А дриад, похоже, припекающее солнце вовсе не беспокоит. Едут себе и едут, подставляя ему лица, да время от времени посматривая на меня с хмурым интересом.

Когда на закате дня я увидела лес, сначала не поверила своим глазам. Гигантские дубы и ели вырастали на горизонте, являя нам свое величие.

— Наконец-то тень! — воскликнула восхищенно Оля. Практичная моя.

Я же внимала изливающейся на меня магии.

— Что это за место? — прошептала, ни к кому не обращаясь.

И вздрогнула, услышав от одной из дриад торжественное:

— Первая Дубовая Роща!

Предупреждая готовый сорваться с губ вопрос, добавила:

— И ныне единственная.

Ольха

Уловив в голосе дриады направленную неприязнь, зло сощурилась. А вот не надо мою сестру обижать, она совершенно не при чем, а обвинять кого-то в сожжении Рощ, опираясь только на происхождение — несправедливо. Моя сестра этого не заслуживает.

— Послушай, Яра, — подъехав ближе, прошептала я, — стоит ли тебе говорить им, что ты волшебница? А то кто их знает...

Сестра нахмурилась, задумчиво перебирая пряди, выбившиеся из косы. Помолчала немного и кивнула:

— Но и ты помалкивай, талантливая моя.

Это разумно, не раскрывать всех карт в первый же момент. Мы не знаем, что нас ждет, каковы по сути наши хозяева... А где мы будем жить?

А вот и ответ. Объезжая на почтительном расстоянии Рощу и любуясь ее почетным караулом из вековых деревьев, мы не сразу заметили россыпь шатров. В некотором отдалении, но в пределах видимости от обители дриад вырастали из травы разноцветные, то ли лоскутные, то ли кожаные конусообразные крыши. На высоких шестах были развешаны флаги, а то и целые изукрашенные полотнища, лениво трепыхающиеся на ветру.

Дриады и орки, возникшие из трав, церемонно распрощались, клянясь и выговаривая гортанные слова ритуального церемониала. И разъехались, скрестив на нас, замерших в нерешительности, выжидательные взгляды.

Я почувствовала, как рвется в груди что-то... то, что всегда делало нас единым целым.

— Это иллюзия, — твердо сказала Яра, — нас ничто не разлучит.

Может быть. Главное — верить.

— Давай прощаться... — изо всех сил сдерживая слезы, шепчу я.

— Не так уж далеко мы будем друг от друга.

— Сейчас... но позже... — взявшись за руки, соприкоснулись мыслями.

Вместе, всегда!

И мы медленно, нехотя разъехались, до последнего мгновения соприкасаясь кончиками пальцев.

Вместе, всегда...

Последнее теплое и ласковое мысленное объятие и я, постоянно оборачиваясь, направила лошадь следом за сопровождающими. Вот мы с Ярой последний раз встретились взглядами и сестра, махнув на прощание рукой, скрылась за стройными древесными стволами.

Вместе, всегда. Мы рядом! Как... странно и пусто. И на сердце будто камень лежит. Неподъемный такой, гранитный...

Миновав первый круг шатров, я оторвала взгляд от холки коня. Обрушившийся на уши шум требовал хотя бы того, чтобы на происходящее обратили внимание. Один из орков откинул прикрывающую лицо найру и выкрикнул приветствие. Остальные один за другим спешились, передавая поводья коней возникшим, кажется, из ниоткуда, сородичам.

Я огляделась. Действия замерших у стремени орков предполагали, что я должна спешиться. Ладно... хотя покинуть дамское седло после чрезмерно долгого путешествия оказалось не так то просто. Ох! Неуверенно оглядевшись, отпустила повод лошади и сделала пару шагов на подрагивающих ногах. Кровь сотнями иголочек пробежалась под кожей.

Один из орков подхватил меня под руку, не давая упасть. Какой позор...

На всей территории становища трава была выкошена и короткая стерня не мешала ходить. За первой линией невысоких красно-коричневых шатров было много свободного места. А чуть дальше как грибы вырастали новые, разноцветные конусы, большие и маленькие, группируясь штук по пять — шесть, и конца края этому не было видно. Эти куртины образовывали малые круги, в центре каждого возвышался длинный шест с полотнищем, разрисованным непонятными рисунками.

Я жалобно поглядела вслед орку, уводившему лошадь с багажом.

— Не волнуйтесь, — раздалось над ухом гортанное и я едва не отскочила назад. — Посмотрите, вас встречают.

И правда, навстречу мне двигалась большая гомонящая толпа. Впереди вышагивал старейшина. А кто это еще мог бы быть? Высокий, в светлых, свободных одеждах, расшитых цветными нитями. Длинные седые волосы заплетены в косу, и перевиты цветными ремешками, лицо покрыто морщинами. Он шикнул на стоящих позади и сделал приглашающий жест рукой.

Мне?

Делаю шаг вперед, и поддержка исчезает. Еще шаг... бесконечность мира сузилась до колючей стерни, по которой неспешно движутся ко мне местные властители.

Кто-то из них обратился ко мне на своем гортанном наречии, но я отрицательно покачала головой. Не понимаю... Тот, что звал меня, вздернул брови и прокашлялся. И повторил на знакомом мне языке, с легким акцентом:

— Мы, собрание старейшин вольных кланов свободной степи, рады приветствовать у своих шатров новую дочь. Согласна ли ты разделить с нами трапезу?

Я изобразила некое подобие реверанса, пытаясь выиграть время на раздумье. Что говорить? Ах, была бы здесь Яра! Она бы знала... Кажется, это ритуальная фраза, после которой прибывший обретает статус почетного гостя? Как бы сказать половчее?

— Я, Ольха Дривленская, рада приветствовать вас в вашем доме и с благодарностью принимаю приглашение.

В ответ на эти слова старейшина приветливо улыбнулся, отдавая короткий приказ, и две наряженные в длинные расшитые туники орчанки выступили вперед, подхватили меня под руки и повели сквозь расступающуюся толпу. Очень кстати, ноги у меня окончательно отказались передвигаться. Властители последовали следом. Пока меня вели, а скорее несли под руки к одному из центральных шатров, я разглядывала женщин. Те же узкоглазые лица, только с чуть более мягкими чертами лиц, черные волосы заплетены в десятки косиц, каждая из которых украшена бусиной или цветной ленточкой. Туники гладкие, расшитые шелком, а узор из тех, заговоренных, отвращающих зло. Сапожки мягкие, с бахромой по верху.

Внутри шатра было просторно. Низкий длинный подковообразный стол уставлен незнакомыми яствами, вокруг, на коврах разложены подушки. На них надо сидеть? Под потолком натянуты разноцветные ленты, а примерно треть пространства отделена плотной занавесью. Любопытно, что там?

Послушно подошла и уселась, подобрав юбку и скрестив ноги, на указанное почетное место. Ах, как хорошо... нет, было бы хорошо, если бы рядом сидела сестра. Расселись и десять старейшин, странно переглядываясь. Хватило места также и еще нескольким более молодым, но достаточно влиятельным оркам.

Первая трапеза очень важна... только главам кланов и воинам, доказавшим свое право на власть дозволено в ней участвовать. Тот старик, что сейчас уселся от меня по правую руку, назвал меня дочерью, значит... а что это значит? Меня принимают в род, а сейчас предстоит выбрать семью. Но как? Как? А я сижу и не знаю, что делать, да вдобавок, потная, грязная и усталая, как дровосек после суточной рубки.

Одна из женщин обнесла присутствующих водой для омовения в начищенном до блеска медном тазу. Ополоснув руки, покосилась на сидящих в полной тишине орков. Они невозмутимо чего-то ждали. Полог откинулся, и юная девушка в золотистой тунике вынесла на подносе лепешку. В ставшем вдруг торжественном молчании она с поклоном протянула ее мне.

Что делать?

Поняв, кажется, мои затруднения, старик мягко улыбнулся, и сказал:

— Раздели с нами хлеб, гостья, — и одобрительно кивнул, когда я отломила скромный кусок и, поделив его надвое, предложила половину ему.

Солоноватая, жесткая, она встала комом в горле и не желала проваливаться в пустой желудок. О, как я голодна... Пока я боролась за законное право сглотнуть, лепешку пустили по кругу и обстановка разительно изменилась.

Я недоуменно наблюдала, как спадают с окружающих маски спокойствия. Да, оказывается, все они, даже встречавшие нас на поляне, носили маски. На самом деле... да какие же они на самом деле? Ах, у меня, похоже, будет целая жизнь, чтоб разобраться с этим вопросом.

Живые, подвижные лица, эмоции с которых прочитываются безо всяких усилия. Но почему? Похоже, потому, что я разделила с ними хлеб, меня приняли в семью, и отныне не враг, не инородец, а родич. А перед родичами грех притворяться...

А в чью семью я попала? Наверное, этого старейшины... так опозориться, даже не спросив имя приемного родителя... ладно, потом.

В животе неожиданно заурчало, и я украдкой огляделась. Принявший меня старик разговаривал с соседом, но второй, чуть более молодой, судя по виду, орк в одеянии с серебряной вышивкой по краю ворота, приветливо улыбнулся, продемонстрировав безупречные клыки и подложил на стоящую передо мной тарелку кусок мяса.

— Отведай, дочь моего друга.

— Спасибо...

А ели здесь все руками, да. Я невесело усмехнулась. Как нас в детстве отучали от этой дурной привычки, кто бы знал... жаль, я не могу рассказать об этом нянюшке. Она бы возмутилась, узнав о сих варварских обычаях. Прикрыв глаза, я потянулась к сестре, чтоб поделиться славным наблюдением. Ощутив ее рассеянное недоумение и печаль, ободряюще прильнула к ее сознанию.

Мы вместе...

Береза

Подавив тоскливый вздох, спешилась, едва мы въехали под сень многовековых великанов. Меня буквально ошарашила концентрация магии, а сопровождающие прямо таки расцвели, когда эта сила начала ластиться к ним, как игривый котенок. Животные, на которых они ехали тут же рассыпались комками травы, влившейся в общий темно-зеленый покров. Мое перепуганное животное рванулось прочь, но судорожно стиснутые на поводе пальцы не дали ей уйти. Хотя если бы эта... лошадь, так ее, приложила некоторые усилия, то я, неспособная даже шевельнуть ногами, отправилась бы вслед за ней. И с радостью... Но одна из дриад властно перехватила у меня управление...

Поежившись, признала, что для меня здесь сумрачно и зябко. Листва шелестела, приветствуя возвратившихся домой. Кусты и ветви расступались, пропуская нас к самому сердцу Рощи. За внешней стеной было много берез и осин, молодых и старых. Они цеплялись ветвями за подол и волосы, норовили выколоть глаза. А спутницы мои скользили сквозь строй, не задевая ни одного листика. Одна ветка с силой хлестнула по лицу. Я едва успела подставить руку. Ой, больно то как. Остановившись, потрясла ладонью. Ноги отказывались ходить, хотелось сесть прямо тут и расплакаться. Когда же это кончится?

Да еще где-то в глубине души поселилось отчаяние и непривычная пустота. Сестрица, как ты там?

Пригладив волосы, вздохнула и двинулась дальше. Одна из дриад обернулась:

— Побыстрее, королева не будет долго ждать!

— Рада бы, да не могу, — буркнула я, дергая юбку, намертво защемленную ветвями какого-то куста.

Лесная дева фыркнула, что-то сказала своим подругам и подошла ко мне. Прикрыв глаза, ласково погладила ветви и что-то прошептала, сопроводив приказ волной странного волшебства. Лес успокоился, отозвав своих воинов, и принялся настороженно наблюдать. Дальше я дошла без проблем, если не считать того, что ноги болели безумно.

Внутренний круг из кряжистых сосен расступился, и мы оказались на большой поляне. Даже залитая солнечным светом, она выглядела мрачной. Посреди нее возвышался гигантский дуб — прародитель. На его корнях, горбами выступающих из земли и образующих некое подобие трона восседала она — Королева Рощи. В длинном темно-зеленом переливающемся наряде вроде платья, изящная и даже хрупкая. На голове сложная корона из волос, перевитых тонкими серебряными нитями, в темных глазах печаль. А колышущаяся вокруг нее сила... ошеломляла. Это старое, даже древнее существо... могучее и мудрое. По обе стороны от трона стоят несколько Советниц. Они тоже сильны, и способны смять любого мага из тех, которых я встречала.

— Мы приветствуем тебя в нашем доме, гостья леса, — разнесся по поляне мелодичный голос. А Мы — подлинно королевское...

— Я, Береза Дривленская, склоняюсь перед вами, владыки земли, — это единственная каноническая фраза, которую я помню. И опускаюсь на колени в почтительном, искреннем поклоне. Как волшебник перед непостижимой силой...

— Встань, дитя. Не следует принятой во Внешний круг унижаться. Мы принимаем тебя как равную. Сая Риэ-нэ, — чуть повернув голову, обратилась она к одной из стоящих справа женщин, — я поручаю вам опеку над ниэ-сай Березой.

Та покорно склонила голову, широкоскулое лицо скрыли распущенные волосы. У всех остальных они заплетены. Это что-то значит? Я с трудом встала, рассматривая хмурую красавицу, неохотно делающую шаг вперед.

— Ниэ-сай Береза, — обратилась ко мне королева, — тебя проводят в покои, где ты сможешь отдохнуть и привести себя в порядок.

— Моя благодарность... — и совершенно искренняя. Я еще раз поклонилась, понимая, что аудиенция окончена. Уже разворачиваясь, чтобы проследовать за угрюмой провожатой, услышала усталое, но обращенное уже не ко мне:

— Вскоре наступит время выбора...

Следуя за спешащей исчезнуть за поворотом лесной девой, поняла, что деревья высажены спиралью, причем двойной, а то и тройной. Вдоль широкой тропы сменялись ряды дубов и елей, сосен и кленов, мелькали каштаны и березы. Была здесь и молодая поросль, и старые, почтенные патриархи... Говорят, что у каждой дриады есть Основа, с которой она связана крепкой нитью. И если Дерево ее жизни погибнет, исчезнет и сама дриада. И наоборот. Так крепко они связаны...

Покорно свернув на узкую, темную тропу, над которой сплетали ветви какие-то лианы, окончательно запуталась. Как в лабиринте, так и в излучаемых самой землей чарах. Здесь буквально каждый лист истекал разнообразным волшебством. Провожатая остановилась перед мохнатой стеной, коснулась тоненьких стебельков, и под ее пальцами раздвинулся проход. Она приглашающе кивнула.

Боком протиснувшись вперед, я оказалась в комнате-корзине, сплетенной из тонких ветвей ивы. Низкое ложе, застеленное ворохом ткани, коротконогий столик, стулья и полочки, вырастающие прямо из стен и пола. И мои сумки посреди просторного помещения. В потолке большое окно, сквозь которое внутрь проникает солнечный свет.