11. Ярмарка

Остроухие растерянно переглянулись, но напиток дружно пригубили. Голод и жажда вовсе не способствуют выполнению обязанностей. А ведь охраняемая персона... принцесса. Спокойная женщина в светлом, расшитом рунами платье...

И не она одна тут столь высокородная персона. Почему Сегер так решил? Ну, обмолвки обмолвками... А не узнать по тонким, немного нервным чертам лица одной из девушек, той, злотоглазой, представительницу королевской династии, которой он платит налоги? Было бы непростительно. Как и не слышать об объявленном трауре в связи с кончиной принцессы. Причем не одной... прямо таки моровое поветрие прошлось по королевским домам. А значит, все совпадает, остальные тоже принадлежат к высочайшим родам. Ведь по поведению — равные с равными, к тому же из разных государств. Альруна, Дривлен, Мерония, Тирланд, Вридланд, Харрия. Всего шесть стран, и семь принцесс, вроде бы умерших...

Ложь, все ложь... Для обывателей и крестьян.

Потому что трактирщик прекрасно понял, почему и кем откупились проигравшие короли. И не считал это правильным. Как прятаться за спины женщин и детей, так это все горазды! А принять последствия собственных ошибок? Не хотят власть имущие платить так, как подобает! Впрочем, Сегер не отрицал, что могут быть и другие причины для подобной... мерзости. И кто придумал такой обмен? Он бы свою дочь, если бы она у него была, не отдал бы... Никому, ни за что.

Посмотрев на зевающих внучат, прикорнувших в обнимку с серым псом, улыбнулся. Но все же отправил спать обоих.

А принцессы не выглядели несчастными. Скорее странно удовлетворенными собственным положением почетных заложниц. Впрочем... только ли заложниц? Тех не отпускают гулять по бывшим владениям, те не распоряжаются приказным тоном своими конвоирами, не носят с гордостью знаки принадлежности к роду своих пленителей, и, наконец, не так их охраняют. Трепетно, заботливо, опасливо, стараясь не отвлекать от дел, предоставляя полную свободу выбора...

Хм, а ведь коалицию нелюдей составляли восемь рас, и всем досталось по девушке. Где же еще одна высокородная леди?

Почти на закате, когда схлынул основной наплыв едоков и прочего любопытного люда, от торговых рядов показалась и она. Девушка неторопливо шла по широкой тропе, вздымая сапогами мелкую серую пыль. Та оседала на темных штанах пепельными разводами. Простой длинный камзол из плотной синей ткани по меронийской моде разрезанный почти до талии, неловко топорщился на худощавой фигуре. Видно, новый, только что купленный.

Равналь как раз прикидывал, хватит ли у него комнат, что бы достойно разместить всех гостий. И новая посетительница, хоть и ожидаемая, его не особенно порадовала. Все же у него не гостиный дом высшего класса, а таверна. Но леди, шагнувшая через порог на редкость решительно, проигнорировала озабоченный взгляд.

Впрочем, раздражение его быстро погасло. Взгляд черноволосой незнакомки дисциплинировал и мобилизировал. Всех. Последние посетители, встретившись с ней глазами, как-то очень быстро растворились в накатывающейся на землю ночной мгле.

Она взбежала по ступенькам, на миг замерла на верхней и щелкнула пальцами, привлекая внимание мирно беседующей кампании.

Тягучая нега слетела с ограниченного перильцами пространства. Золотой свет, льющийся от десятка свечей, всколыхнулся от невидимого ветра. Сумрак, окутывающий зал, на миг подобрал щупальца, выпуская наружу блеск драгоценностей, искры волшебства и удивление. Мгновение застыло как муха в янтарной смоле. И помчалось дальше с шелестом и шорохом ткани, дыханием и тихим ритмичным постукиванием, выбиваемым на столешнице тонкими пальцами зажегшей волшебный огонь дривленки. Сидящие за круглым столом одновременно повернули головы к той, что нарушила символическое уединение принцесс.

— Судьбы невидимые тропы, что привели меня сюда, на едкость непонятны. Распутаем? — черноволосая гостья вытянула вперед руку и с нее, обретя призрачную плоть, на стол слетел переливающийся сапфировой изморозью дракончик. — То есть... поговорим?

Удивление, задумчивость, раздражение... Весь калейдоскоп чувств сменился на лицах принцесс. А потом пришла спокойная уверенность понимания. Все происходит, как должно.

Харрийская же воительница, выложив на стол свернутую плеть, которую держала за спиной в мгновенной готовности к атаке, неожиданно улыбнулась:

— Благие Горы! А я и не поверила вам, Владычица...

— Чему же именно? — делая пару шагов, спросила черноволосая.

— Вашим словам о том, что мы еще встретимся...

— О, да, но я же обещала, не так ли? Позволено ли мне будет занять это место? — женщина обошла стол, остановившись позади стула с высокой спинкой, оставшегося свободным. Ему принадлежало главенствующее положение...

Трактирщик ступил за незримую черту, очерченную игривым маленьким драконом, волочащим за собой шлейф холодных, льдисто-голубых искр. Странная зверюшка, вроде и магическая, а ни один амулет из развешанных над дверями, не подал ни единого знака. Вот когда юная дривленка чаровала, золотистое кольцо, украшенное насечками, мягко засияло в сумраке, добавив каплю сине-алого в мягкий свет свечей. Пусть и странная, но реакция. Не защита получилась, а поток силы, добавленный в пробуждающее жизнь плетение.

Равналь поставил на стол большой кувшин ледяного морса, и тут до него будто бы издалека донесся голос:

— Кажется, разноцветная мозаика сложилась, правда? Картина мира обрела истинную законченность. Новую, взамен той, что была безжалостно уничтожена. Пустота заполнилась. А пойди все по-другому, реши мои эрреани следовать старому руслу, не пытаясь что-то изменить конкретно для себя, что бы получилось? Сломалось бы, стерлось, рассыпалось пылью все то, что окружает нас. И мы сами... Окончательно и бесповоротно, без надежды на возрождение, — тихо, задумчиво глядя на огонь, сказала Владычица.

— И здесь и там, и в горах и в лесу, и в степи и у моря... — глухо пропела золотоглазая.

— А вы поэт, Селея.

— Все Творцы немного поэты, Владычица, иначе какие же они Творцы?

— Да... Творцы. И воительницы, целители, куртизанки, хозяйки, путешественницы и чародейки нашли свое место. Не так ли?

Рыжая альрунка, сидящая напротив огня, рассмеялась:

— Нашли, нашли, вот только еще не определили, так ли оно нужно...

— Говорите за себя, выше высочество, хорошо? — сцепив пальцы, серьезно попросила смуглолицая Сина. — Мое — мне! Навсегда.

— Ревнивая собственница, — припечатала сидящая рядом с ней зеленоглазая кошка, довольно щурясь на свет.

— О, да! А вы — беспардонная соблазнительница, — припечатал Воительница.

— Увы, уже нет! — с таким горьким сожалением скривила губы бывшая куртизанка Каттина, что по лицам остальных принцесс пробежала легкая, как мотылек, улыбка.

— Маску пришлось оставить? — сочувственно спросила сероглазая тирландка, принцесса эльфов.

— Скорее шкурку сбросить... Да и зачем она нужна? Мой истинный облик теперь устраивает всех, — пожала плечами зеленоглазая.

— Действительно, зачем? — любуясь игрой алого в стеклянном бокале, пробормотала Владычица. — Может, чтобы вырастить крылья?

— А теперь расправить их и полететь! — убежденной честности золотоглазой хватило бы на всех.

— Полетаем?

Они сидели за круглым столом. Золото огня и серебро воздуха сплетались с ароматным сумраком, алые блики играли на лицах, тонкие струйки дыма от витых свечей сворачивались под потолком в затейливые кольца. Сгустившаяся ночь неспешно, но неотвратимо пробиралась в узкие окна, но послушно замирала по углам, не смея нарушать священнодействия. Новые роли, образы рождались прямо на глазах застывшего в дверном проеме Сегера. И он смотрел, и запоминал...

Власть ощутимым пологом накрывала зал, даже дышать становилось трудно. Власть и могущество тех, кто находился на своем месте. И облеченных правом решать судьбы мира. Случайно ли, чьим-то странным помыслом они оказались именно теми кусочками, что закрыли прорехи в ткани бытия, не давая ей расползтись еще больше? Не важно.

Но отныне в этом мире, похоже, появились новые вершители судеб. И роли, которые им предстояло играть всю оставшуюся жизнь, уже были распределены. Вольны ли они были в своем выборе? Или они были вынуждены ступить на этот путь под давлением?

Так ли это важно?

Владычица, Куртизанка, Воительница, Волшебница, Путешественница, Целительница, Хозяйка, Творец... Истинные обличья власти вошли в их кровь...

Равналь покачал головой. То, что происходило здесь и сейчас, было правильно! И принцессы прекрасно понимали и принимали новую судьбу, ничуть не тяготясь прошлым... Но вспоминая его.

— Мир — огромен, — задумчиво говорила одна из дривленок, кажется, Ольха, водя пальчиком по краю бокала, — так почему же людям не хватает места? Или не достает мудрости хранить самое ценное... Жизнь?

— Кое-кто просто не умеет делиться, — фыркнула зеленоглазая Каттина, потягиваясь по-кошачьи.

— Так ли давно ты сама была среди этих кое-кого? — спросила Мелита Реисса.

— Хм, но вот уж войн я точно не устраивала.

— Да? — подала голос Сина, харрийка. — А сражения за вашу драгоценную благосклонность?

— Это совсем другое. Разумеется, я всегда была за то, чтобы в мире было больше мира.

— И любви? — опять Владычица.

— Завидуете? — съехидничала зеленоглазая.

— Ни в коем разе, дорогая кузина...

— Вы ссоритесь? — спросила Селея, отрываясь от нанизывания зеленых бусин на тонкую нить.

— Нет, нет, по-родственному выясняем отношения... — успокаивающе пояснила Мелита.

— Бросьте это, до добра не доведет...

— Уже... уже не довело, — хмыкнула Владычица, поглаживая своего дракончика.

— Знаете, — перебила рыжая альрунка, — я не хочу больше войн. Это слезы.

— И они вовсе не исцеляют, — заметила Целительница.

— Вот и разобрались, не так ли? Война — это зло. Но почему она началась?

— От безделья, — твердо откликнулась Сина.

— От жадности,— хмыкнула Куртизанка.

— От скуки, — предположила, поглаживая навострившего уши пса, Хозяйка.

— Ненависти и глупости, — хором проговорили близняшки.

— Страха... — выдохнула Селея.

— Ведь места хватило бы всем, — задумчиво сказала эль-Сина. — Почему же мы ютимся на узком пятачке, зажатом между гор?

— Лень — страшная вещь. И не только среди людей, — хмыкнула Владычица.

— Теперь даже я с этим согласна, — хмыкнула Куртизанка.

— А мир...— мечтательно протянула дривленка — волшебница, — мир бесконечен.

— Особенно если смотреть сверху... — добавила, прикрыв сияющие в сумраке расплавленным золотом глаза, Селея.

— Ну уж, из глубины тоже можно неплохо рассмотреть подробности, — азартно подавшись вперед, выпалила Береза.

Она задела рукой бокал, полный алого вина. Тот опрокинулся, и брызги цвета расплавленного рубина легли на светлую ткань платья сидящей напротив Целительницы.

— Степи уж точно огромны. Ну да если и не так, не думаю, что до границ так уж близко. Мы проверим... — добавила Ольха.

— А за Харрийскими горами — пустыня... Но и за ней земля не кончается. До войны, помнится, наш канцлер хотел отправить туда экспедицию... Не успел! — Сина макнула палец в лужицу, слизнула терпкую каплю. — Трактирщик! Еще вина!

— Было бы странно, — тихо хмыкнула Владычица, пристально наблюдая за тем, как Равналь, спокойно подвинув разнежившегося дракончика, протирает деревянную столешницу. Сам хозяин, не сосредотачиваясь на разговоре, впитывал царящую в сумрачном зале атмосферу. — Земля даже морем не кончается. Там, за океаном есть и другая суша...

— Да и магия Темного Ущелья больше не преграждает путь в забытые долины.

— В общем, есть, где развернуться! — лукаво подмигнув трактирщику, заметила Владычица. — Но что мы будем делать теперь? Как не допустить повторения войны?

Сегер, постояв пару мгновений в дверном проеме, поторопился на кухню.

Юные властительницы судеб пили вино, и только Мелита Реисса, герцогиня Исса-Мерон, Владычица, крутила в руках бокал ягодного морса. Разговор затих, и решение, еще не озвученное, но не произнесенное, витало в воздухе. Тяжелое, но необходимое.

Ответственность за жизнь. Кто примет ее?

Им нужно подумать, собраться с мыслями, решиться... Мир должен услышать решение. Только лишь произнесенное вслух имеет силу. И сказанное здесь и сейчас станет тем решением, которое придется выполнять. Обязательно, так или иначе.

Хм, как можно назвать происходящее здесь?

Это конклав властительниц, о появлении которых еще никто из простых обывателей не догадывается. Даже лорды и короли вряд ли могут предположить, что появилась еще одна сила, способная... На что? На многое. Пусть они неопытны, но готовы к тому, что будущее может спросить с них свою цену за сегодняшнее решение. И согласные ее заплатить.

Старик передернул плечами, сбрасывая полог власти, сине-золотистой пеленой окутывающий трактир.

Свернул на кухню. Сохраняя на лице невозмутимое выражение, взял поднос с закусками. Подкопченное мясо, нарезанное тонкими ломтиками, свежий хлеб, последние белокожие и ароматные яблоки... Все самое лучшее.

Сидящие тихо, как мыши в подвале, невестки и главная повариха, так и пожирали его глазами, желая узнать, что происходит в зале. Хорошо, что сыновья решили заночевать в городе, намереваясь завершить торговые дела с парой старых друзей.

— Потом, все потом расскажу, — тихо пообещал Равналь женщинам и поспешил обратно. Вот только что стоит рассказывать? И вообще — стоит ли?

Он — только наблюдатель, непредвзятый и спокойный. Слуга, не более. И он сохранит в тайне все услышанное.

Может, картина, созданная им в воображении, его мысли — совсем не похожи на истину. Может, он введен в заблуждение... И расскажи то, что посчитал в своем заблуждении за правду, какие байки пойдут гулять по миру, искажаясь с каждым произнесенным словом? Впрочем, от слухов никуда не денешься, вот только исходить они будут не от него и его семьи!

А в зале...

В старом прокопченном зале с низким потолком, на темных балках которого были развешаны пучки ароматных трав, наконец, было принято решение.

Они стояли кругом, грея в руках бокалы. В лицах — решимость, но не обреченная, а азартная и расчетливая.

— Ну что же... — вздохнула Владычица. — Принимаем?

Серьезные кивки были ей ответом.

— Тогда, — она призывно подняла бокал, — выпьем. За мир, за жизнь и за нас.

Девушки со звоном сдвинули бокалы.

— За нас... — нестройный хор молодых голосов всколыхнул сумрак, заставив заплясать огни свечей. А может, это дракончик, каждая полупрозрачная чешуйка которого наливалась светом, пронесся вокруг собравшихся в круг принцесс...

Легкий ветерок путал волосы, трепал вороты и подолы.

— За нас, обязующихся в меру сил беречь и защищать самое ценное в этом мире — жизнь!

И тонкая серебряная цепь волшебства скрепила слова клятвы.

На следующий день ничего не напоминало о происходившей в таверне мистерии. Принцессы разъехались, как и не было их. Только на столе осталась лежать тонкая длинная нить, унизанная яркими зелеными бусинами. Аккуратно подобрав, Равналь сложил ее в шкатулку с драгоценностями, оставшуюся от покойной жены. Пусть послужит напоминанием о реальности произошедшего, сохранит память. Даже если это и своеобразная плата, не гоже выставлять на продажу нечто, вышедшее из-под руки Творца...