Кусок

* * *

Результатом нападения четырёх неизвестных созданий, похожих на творение безумного вивисектора, на позиции солдат стали четырнадцать убитых и двое тяжелораненых. Одному из них удар когтистой лапы в спину переломил позвоночник, несмотря на защиту бронежилета, не будь которого, то бойца пробили бы насквозь. Второму сорвали всё мясо с левого бедра почти от паха и до колена так же одним движением лапы.

Три туши убитых мутантов были похожи на облысевших горилл, которых кормили спецпрепаратами для ускорения роста мышечной массы. Последний труп походил на поделку голливудских художников и конструкторов, подготавливающий матбазу для съёмок фильма ужаса про нападение на Землю инопланетян. Какой-нибудь 'Чужой' в энной модификации.

При осмотре трупа самого крупного мутанта, который весил не меньше полутонны, заметили на костяных участках тела свежие царапины. Потом бойцы, которым повезло избежать смерти от чудовищных лап, разрывающих бронежилеты, будто, картон, утверждали и стояли на этом, что видели, как пули рикошетили от монстра. В качестве проверки по туше несколько раз выстрелили из СВД и АК-103. Их пули легко пробили внешнюю кость. Лишь АК-74М пасовал перед этой бронёй, хотя оставлял внушительные сколы.

Было над чем задуматься.

Кто-то из солдат выдал версию про космическое происхождение тварей, мол, это были ручные зверушки инопланетян, которые решили вывести из строя 'глаза и уши' обороны страны. И зверушки не простые, а со склонностью к джедайству, то есть, при жизни способные силой воли защищать свои тела от внешних повреждений.

Хуже всего было то, что никакой связи с внешним миром не было, как и не было никаких новостей от разведгруппы, укатившей на броневике перед нападением.

На этом неприятности не заканчивались.

Окончательно слёг Новожилов, а вместе с ним и ещё семь человек. Почти всё время они находились в полубреду, приходя в себя на несколько минут и с трудом осознавая окружающий мир. У половины прочих появились схожие сильные симптомы, оставшиеся, то ли самом деле начали ощущать недомогание, то ли просто от нервов придумали их. Лучше всего себя чувствовал Кондратьев, на которого свалилась чуть ли не вся власть на станции.

Первым делом он вывел из окопов бойцов. Оборону решил удерживать при помощи ДОТов и в зданиях с бункером, посчитав, что в открытых окопах стрелки будут беззащитны перед тварями, от коих пули отскакивают. Окна стали закладывать мешками с песком и землёй, ящиками из пожарных уголков, из-под боеприпасов, так как тары не хватало.

В тех местах, где сектора не могли прикрыть пулёметы из укреплённых точек, он поставил бронемашины.

К моменту, когда рассеялся туман, и появилось солнце, оборона станции была заново создана с учётом известных людям нюансов.

— Твою же мать... — присвистнул Седой, именно такой позывной носил рослый спецназовец, постоянно сопровождавший Кондратьева. Как и многие на станции, самочувствие у него было плохое, хотя старательно держался на ногах.

— Угу, и как тут не поверить в анекдоты про смену ландшафта для введения противника в заблуждение, — поддержал его слова прапорщик.

Удивляться было чему. Вместо привычных полей и дальнего леса с лесопосадками, что располагались в нескольких километрах от холма с радиолокационной станцией, вокруг раскинулся совершено чужой пейзаж. Лес исчез, вместо него появились густые, почти дремучие лесополосы с небольшие поля, заросшие бурьяном в рост человека. Дорога, которая тянулась от холма, обрывалась в трёхстах метрах, там 'бетонка' смыкалась к грунтовой колеистой дорогой.

— И небо чудное.

— Что? — переспросил прапорщик, потом машинально посмотрел вверх, следуя кивку спецназовца. — Ох ты ж!..

Солнце присутствовало сразу в трёх экземплярах. Мало того, по небу иногда пробегали едва-едва заметные всполохи, будто, от северного сияния. Если особо не приглядываться, то можно решить, что это зрение подводит.

— Возможно, какой-то оптический эффект, — неуверенно сказал Седой. — Отражается в верхних слоях атмосферы из-за какого-то вещества. Я в институте проходил на факультете как-то про нечто подобное. Извини, больше ничего не помню... иначе тут не оказался бы, а сидел на аспирантуре сейчас.

— Да уж, — вздохнул Кондратьев. — Ладно, в штаб пошли, узнаем, что там и как. Может, Филиппов что-то придумал с лекарством.

Увы, надежды его не оправдались. Мало того, к Новожилову и первым заболевшим присоединились ещё трое, а симптомы неизвестной болезни обнаружились у всех, кроме Кондратьева.

— Нужна помощь, Семён, или мы тут с ног все свалимся и оставим точку неприкрытой. Хотя бы понять, что происходит вокруг нас, — с трудом произнёс майор медик непослушными губами, которые кривились в судорогах. — Идти тебе придётся. Не знаю, почему отрава не повредила тебе, но это всем нам в плюс. Защищать точку в одиночку не сможешь, а вот найти и привести помощь одному по силам.

— Одному? — уточнил Кондратьев. — Есть же ещё бойцы, которые на ногах нормально стоят.

— А если их срубит через час или два? И придётся бежать срочно, отступать? Ты с ними что сделаешь? Бросишь или примешь свой последний и решительный?

Кондратьев решил промолчать, его ответ и так очевиден.

— Вот то-то же, сам понимаешь. А мне твоя геройская гибель не нужна, — тяжело вздохнул медик.

— Всё понял, пойду готовиться и сразу же отправлюсь.

Глава 2

В качестве транспорта прапорщик выбрал 'уазик' с навесной бронёй. Пусть противоосколочные навесные панели не сильно помогут против когтей монстров, которые одним ударом прорезают четырехмиллиметровую титановую пластину, но они могут подарить чувство защищённости. Разумом он понимал, что это бессмысленно, но подспудно верил, что подобное поможет. Тем более, защита уже была установлена, не снимать же её, тратя такое драгоценное в создавшейся обстановке время?

Когда машина сошла с бетонной дороги на грунтовку, прапорщик подспудно ожидал чего-то... чего-то непривычного, может ощущений духе перехода из мира в мир, разрыва силовой плёнки, как это любят показывать режиссеры в разных фантастических фильмах. Но ничего особенного не произошло, УАЗ только подпрыгнул несильно на стыке дорог, так как бетонка возвышалась почти на десять сантиметров, и всё.

Заметно затрясло, так как колдобин на лесной дороге хватало, причём, свежих. Проехав около трёх километров, прапорщик нашёл несколько отметок, сделанных руками человека — растрепанная автомобильная покрышка, треснутый пластиковый подкрылок, который принадлежал импортному трактору или грузовику, судя по размеру. А уж пластиковых и стеклянных бутылок солдат насчитал два десятка. Возле одной такой остановился, вышел из машины и подобрал. На яркой наклейке было написано:

'Медвежий хмель. Тёмное пиво. Соержание алк. 7,7%'.

А на картинке примерно по пояс, если так можно сказать про зверя, был изображён чёрный медведь, в одной руке держащий деревянную пивную кружку с шапкой белоснежной пены, а в другой горсть зелёных мелких шишек, наверное, от хмеля.

Что сильно смутило Кондратьева, так это дата розлива — две тысячи пятого года, и очень хорошая сохранность этикетки, будто, пролежала тара здесь не больше месяца, а не более десяти лет.

Покрутив в руках бутылку, Кондратьев мысленно пожал плечами и бросил её на прежнее место.

Через двадцать минут дорога спустилась в глубокий заболоченный овраг, посередине которого имелась насыпная плотина, расположившаяся поверх бетонной трубы большого диаметра. Склоны оврага поросли деревьями и кустарниками, болото покрылось высоченными камышовыми и тростниковыми зарослями. Когда Семён скатился на плотину, то ему показалось, что окружающий мир потускнел, словно, на солнце... солнца, накинули светофильтр. Эффект создавался стеной деревьев и тростника.

На плотине прапорщику пришлось впервые за весь путь сосредоточиться на дороге и вождении, перестав обращать внимание на окружающий мир. По-другому было никак — дорога в болотистой низине, несмотря на дренаж, была заполнена грязью, в которой колёса вездехода утонули по самую ступицу.

Подгазовывая, крутя руль из стороны в сторону, так как машина вела себя в грязи, как корова на льду, угрожая свалиться в болото, Кондратьев перебрался через плотину и стал подниматься по ещё более крутому, чем съезд, подъёму, сырому и изрытому змеящимися колеями.

И тут же резко затормозил, а потом и вовсе скатился назад, остановив 'уазик' на более-менее ровном участке плотины, где было меньше всего грязи, чтоб позже без пробуксовки стартануть вверх.

Ему пришла в голову простая мысль, что на склоне ему придётся на пониженной изрядно нашуметь, а что там на дороге за деревьями наверху — бог весть.

Поднялся на бугор, несколько секунд осматривался по сторонам и прислушивался, после чего забежал под защиту деревьев, чтобы не светить, как прожектор на чистой дороге.

Вот так среди деревьев он миновал поворот, сразу за которым открылись два зрелища: далёкая окраина города, утопающая в дымке и две машины в не более чем в двух сотнях метрах от него.

От города, по правде говоря, были видны только три градирни, которые с такого расстояния казались крошечными холмиками. Сколько до них расстояния Кондратьев даже не брался высчитать, явно больше тридцати километров.

Далёкая и такая знакомая человеческая часть настолько сильно увлекла прапорщика, что он не сразу заметил две машины — легковую 'пузотёрку' и странную 'буханку'. Странности последней заключались в её переоборудовании в нечто отдалённо напоминающее транспорт из постапокалиптического фильма про сумасшедших рейдеров.

Та картина, что происходила у техники, Семёну сильно не понравилась. Настолько, что он машинально вскинул автомат и чуть не надавил на спусковой крючок. Едва смог сдержать свой порыв.

Там двое оборванцев, больше похожих на бомжей, насиловали связанную женщину на капоте легковушки. Точнее, насиловал один, а второй вроде как стоял на страже, но выполнял свои обязанности из рук вон плохо — то и дело оглядывался на мерзкое зрелище.

Прячась между деревьев и двигаясь по склону оврага, он добрался почти до самых машин. Несколько секунд собирался, дышал, накачивая мышцы кровью, и быстро выскочил из кустов.

— Замерли! Стоять, нах! — заорал он и дал две предупредительные очереди — по земле рядом с ногами насильников и вдоль борта их машины. А то, что 'буханка принадлежит' им, не оставляет никаких сомнений.

Тот, что насиловал женщину оказался удивительно резвым. Очухался от неожиданного нападения настолько быстро, словно, видел прапорщика еще раньше и готовился его встретить.

Семёна спасли от чужой пули только отточенные на тренировках и стрельбище рефлексы. На миг раньше, чем противник, он выпустил в того короткую очередь из 'сто третьего'. Две пули угодили в левую сторону груди, третья попала в голову чуть ниже глаза. Уже падая мёртвым, оборванец судорожно надавил на спуск пистолета, который успел достать из нагрудной кобуры. Пуля из его ствола улетела в лобовое стекло легкового автомобиля, на несколько сантиметров разминувшись с головой пленницы.

Напарник убитого чуть не последовал следом за ним. Кондратьев перечеркнул бы и его автоматной очередью — настолько был взвинчен и напряжён — в ответ на любое движение. Но неизвестному будущему 'языку' повезло.

— Потерпи, милая, — крикнул прапор связанной, которая елозила по капоту, намертво привязанная к нему, — сейчас отвяжу. Урод, очень медленно поднял руки вверх и потом так же медленно опустился на колени! Живо, если жить хочешь!

У того почему-то от слов прапорщика глаза полезли на лоб и он не сразу среагировал на приказ.

— Оглох, мразь?!

— Не-е, н-е-е, — замотал тот головой, чем чуть не перевёл себя в разряд мертвецов, так как у Семёна в этот миг чуть дрогнул палец на крючке автомата. Не сводя взгляда с автоматного зрачка, он несколько неуклюже выполнил приказ прапорщика.

— Ноги скрестил! Сел задницей на них! Плотно сел, млина! — рявкнул на него Кондратьев. — Вот и сиди. И не дай боже тебе шевельнуться!

Косясь одним глазом на пленника, военный шагнул к девушке и взялся за верёвки.

— Мужик, погоди. Не стоит этого делать, ей-богу! — быстро проговорил несостоявшийся насильник. — Ты ж новичок в Улье, я прав? Совсем недавно сюда попал... туман, неприятный запах химии, изменившийся ландшафт, отсутствие радиосвязи, всё же так было?

Прапорщик непроизвольно вздрогнул, повернулся голову к собеседнику и потребовал:

— Выкладывай, что ты об этом знаешь.

— Да я всё расскажу, всё, только можно мне пошевелиться, а то затекло всё...

— Сидеть! — повысил голос Кондратьев. — Ты тупой или безбашеный? Я тебе что сказал до этого?

— Всё, всё, — испуганно сказал тот, — я понял. Короч, дело тут такое, что и не поверить сразу-то во всю эту шнягу, короч, ты, я и другие реально попали в другой мир...

Торопливый рваный рассказ пленного длился около десяти минут. Семён ни разу не перебил его, хотя вопросов накопилось уйма. В то, что поведал ему незнакомец, вряд ли поверил бы и последний наркоман, да вот только не мог этот мерзавец, что стоял перед ним на коленях с поднятыми руками, знать о многих нюансах, которые так сильно поразили прапорщика несколько часов назад.

Мутанты, химический туман, странное болезненное состояние боевых товарищей.

Про всё это 'язык' рассказывал так, словно, был свидетелем данных событий или сам же их устроил. Но глядя на это жалкое перепуганное создание вряд ли кто поверил бы, что такое по силам ему.

— У нас в машине есть пара памяток для новичков вроде тебя, — закончил речь пленник, который представился Карандашом. — Там ещё подробнее написано всё, чем я рассказал. Просто я не всё помню, что нужно знать новичкам, я уже тут семь месяцев, считай, ветеран Улья. Тут только двое из пяти доживают до такого срока...

— Всё, замолкни, — перебил его прапорщик, потом покосился на девушку, которая всё это время вяло, как автомат дёргалась в путах и по-кошачьи негромко урчала. Как-то ему после всего услышанного расхотелось освобождать её. С другой стороны, мало ли чего этот урод придумать мог, чтобы поразить своего пленителя и тем самым выгадать удобный момент для нападения.

— Вставай, перевяжешь её, чтобы можно было посадить в машину и не опасаться, что укусит, — качнул стволом автомата Семён. — И не дуркуй, Карандаш.

— Да я чё — дурной? — буркнул тот, медленно опуская руки и поднимаясь с колен. — Ай, всё затекло... дай пару минут, чтобы прийти в себя, а то ж не чувствую ничего.

— Минуту тебе, — урезал время Кондратьев. Состояние пленника ему было понятно — ради этого и усадил его в такую позу. Во время 'горячих' командировок так Семён с товарищами рассаживали на асфальте рядом с блок-постом подозрительных пассажиров автобусов или машин, чтобы осмотреть транспортные средства. Через пару минут в такой позе уже не получится сделать резкий рывок в сторону или выхватить спрятанное оружие — тело подведёт.

Постоянно сопровождаемый автоматным стволом, Карандаш ловко отвязал от машины пленницу и не менее ловко связал её вновь, после чего усадил на заднее сиденье, где пристегнул ремнём безопасности. Видно было, что такое ему не впервой совершать. И Кондратьеву было противно думать, где же тот отточил эти навыки. Дальше он собрал свои и своих мёртвых спутников вещи, оружие (бросить автоматы и боеприпасы было выше понимания Семёна, пусть у него совсем неподалёку находится целая оружейка, которую ему не вывезти одному никак) и сложил в задний отсек 'уазика'.