Сказки от Спасска

Выскочив из-за поворота, непутёвый сын Папы Карло увидел спину Пьеро. Тот стоял напротив стены исписанной какими-то кабалистическими знаками, под каждым из которых торчал из стены рычаг с круглым набалдашником на конце. Все рычаги слева от него находились в кажущемся беспорядке — одни застыли поднятые вверх, другие были внизу или посредине. Услышав позади шум, Пьеро повернул к Буратино бледное лицо с опущенными вниз трясущимися концами губ и нерешительно потянул последний рычаг вниз. С жутким лязгом, под его ногами разошлись створки люка, и, сопровождаемый криком ужаса, несчастный грустный клоун канул во тьму. Рядом с сомкнувшимся люком остался лежать только его белый колпак. Осторожной, крадущейся походкой Буратино приблизился и протянул к колпаку руку. Как только он дотронулся до бесхозного головного убора в коридоре безликий отливающий бронзой голос: "Колпак Пьеро — сообразительность плюс двадцать процентов, скорость передвижения минус пятьдесят процентов". Что такое проценты, не дня не ходивший в школу, отпрыск дубового полена не знал, но глянув на головоломку, погубившую несчастного неудачника, понял его ошибку. Протянув руку к последнему рычагу, он подвинул тот в нейтральное положение. Проскрежетав, сотню лет несмазываемыми шестернями стена отошла в сторону, открыв дальнейший проход. Вот оказывается в чём была фишка заносчивого клоуна, кичившегося своим умом. Получается, что без колпака Пьеро был ещё глупее, чем Буратино, раз даже в нем не смог разгадать загадку, так легко поддавшеюся теперь. Жалкий никчемный болтун.

Буратино с сомнением посмотрел на зажатый в руке колпак — сообразительность это конечно хорошо, но терять из-за неё скорость — решительно отбросив колпак в сторону, споро рванул, по вновь открывшемуся проходу. Следующие четверть часа не произошло ничего примечательного. Затем в лицо пахнуло болотной затхлостью. Буратино осторожно подкрался к повороту и, заглянув за угол, злорадно ухмыльнулся. Перед его глазами предстал огромный зал заполненный, покрытой ряской, водой. Из воды торчали осклизлые мостки, на которых сидела дюжина огромных зелёных лягушек, заинтересованно разглядывающих голову человека, затянутого по самую шею трясиной. На берегу лежала, перевёрнутая вверх ногами, огромная черепаха. Фланирующей походкой расхлябанной табуретки, сын бревна и рубанка подошёл к берегу.

— Ну что, Дуремар, нашёл Ключик?

— Нет, о мудрый Буратино, не нашёл. Но я знаю где его искать, и если ты мне поможешь выбраться, то я найду его и отдам тебе.

— Ага, три раза Ха-Ха! Так я тебе и поверил.

— Я подарю тебе свой сачок, ну пожалуйста добренький Буратино.

— Это какой сачок, который лежит здесь на берегу? Так я его и так возьму.

— Но ты не узнаешь где найти Золотой Ключик...

— Не правда, — раздался скрипучей голос Тортилы. — Он пытал меня, и обещал сварить суп, но если ты, Буратино, поможешь мне, то я расскажу тебе, где находится Золотой Ключик.

— Вот видишь, ты мне совсем не нужен Дуремар.

Ухмыляющийся дендромутант наклонился над сваленными на берегу вещами Дуремара. Сначала он прикоснулся к сачку. "Сачок Дуремара — хитрость плюс тридцать процентов, жадность плюс пятьдесят процентов". Пригодится. Затем открыл котомку, в которой оказалась пара интересных вещиц. Первым на свет показался: "Молоток Джузеппе — сила плюс пятнадцать процентов, простодушие плюс двадцать пять процентов". Вот это никуда не годиться, от сачка Дуремара только одна жадность останется. Молоток полетел в сторону. Тортила облегчённо выдохнула, но занятый своим делом мародёр не обратил на это внимания. Следующим на свет показался: "Ошейник Артемона — храбрость плюс сто процентов, самопожертвование плюс пятьдесят процентов".

— Ага, понятно из-за чего ты братец лишился ошейника. Небось Мальвину спасал. Животное оно и есть животное.

А дальше пошли более интересные вещички. В деревянной ладони оказалась зажата табличка с надписью "Слепой". "Табличка Кота Базилио — зрение плюс тридцать процентов, жадность плюс сто процентов". Табличку очень хотелось взять, своей врождённой жадности хватало, да ещё и сачок наверно действовал. Буратино отложил Дуремаров прибамбас в сторону и сразу полегчало. Нет, табличку брать не стоило, а то начнёшь грести что попало, и конец твой будет скор, пример сидел в болоте. Табличка отправилась вслед за молотком. Туда же отправился и "Костыль Лисы Алисы — хитрость плюс пятьдесят процентов, скорость передвижения минус семьдесят процентов". Больше в котомке ничего не было. Снова подхватив сачок, Буратино подошёл к черепахе.

— Колись старая.

— Сначала переверни.

— Не пойдёт, — деревянный хитрец покосился на сачок. — Сперва рассказывай.

Наклонившись пониже, он выслушал шепот старухи.

— Это что всё! — возмущенный крик разорвал тишину над болотом и смахнул лягушек с мостков. — Это каждый ламер знает. Фиг я тебя буду переворачивать, так лежи, дурра старая. Эх, суп бы из тебя сварить, да времени нет.

Юный нахал бодро пошлёпал по мосткам через болото. Проходя мимо торчащей из трясины головы, он, перехватив поудобнее ручку сачка, притопил её, и, подождав минуту, пошлёпал дальше. Но на этом события не закончились. Некто появившийся из того же коридора, что и предыдущий участник, мягкой небыстрой походкой вышел на берег. Он был с ног до головы укрыт серой мешковиной, которая не давала не малейшей возможности опознать его. Разложив перед собой, брошенные Буратино предметы, он надолго задумался. Тортила с тревогой поглядывала на незнакомца, справедливо опасаясь обращать на себя внимание. Наконец Серый, будем называть его так, вздохнул и вытащил из под мешковины фарфоровый глаз. "Глаз Мальвины — харизма плюс пятьдесят процентов, хитрость минус тридцать процентов". Глаз лёг поверх таблички с надписью "Слепой". Яркая вспышка ослепила черепаху. "Ваша жизненная сила увеличена на пятьдесят процентов". Серый продолжал неподвижно сидеть. Затем встал, поднял ошейник и молоток и пошёл к черепахе. Та в испуге засучила лапами. Незнакомец затянул ошейник у неё не шее и, размахнувшись, ударил по панцирю молотком. В этот раз вспышка была гораздо сильнее и к тому же сопровождалась раскатом грома. Черепаха исчезла, на её месте осталась лежать массивная расчёска. Серый нагнулся и поднял её. "Гребень из панциря черепахи Тортилы — мудрость плюс сто процентов, жизненная сила плюс сто процентов". Серый удовлетворённо хмыкнул и двинулся по мосткам. Проходя мимо места последнего упокоения Дуремара, он сплюнул в воду и прибавил шагу.

Буратино в это время уже медленно подкрадывался к театру Карабаса Барабаса. Главный Босс грузно ходил по помещениям театра, грязно ругался и пил граппу из огромной бутылки. Надо было ждать когда он уснёт. Часов у Буратино не было, да он и не умел с ними обращаться, поэтому он не знал сколько прошло времени, пока Карабас Барабас не успокоился, упав рядом с кроватью. Ещё через несколько минут раздалось оглушительное храпение. Буратино на цыпочках пробрался в комнату Карабаса, в которой царил ужасный разгром. Вероятно куклы устроили мятеж, не выдержав издевательств и сексуальных домогательств. Среди разгромленной мебели и битой посуды, валялись клочья кукольных костюмов, клочья ваты и поролона, из которых ранее состояли тела кукол. Единственной целой куклой оставался Арлекин, прибитый огромными гвоздями к стене. Его измученное лицо затеплилось надеждой. Буратино приложил палец к губам, поднял с пола подушку и прижав её к груди, навалился на лицо Карабаса. Когда через пять минут всё было кончено и Буратино вытирал измазанные кровью руки, любуясь на извлечённый из вспоротого брюха Карабаса Барабаса, Золотой Ключик, Арлекин подал слабый голос.

— Буратино освободи меня, я тебе пригожусь.

— Ага, в качестве растопки ты был бы хорош.

Выбросив из камина несколько тлеющих поленьев, юный поджигатель быстро двинулся на выход, сам ведь деревянный. На всё это безобразие из-за угла смотрел Серый.

— Как был ты дурак дубовый, так и остался, он же тебе сказал, "я тебе пригожусь".

Но Буратино естественно ничего не слышал. Счастливый он бежал к каморке Папы Карло, ещё не зная, что радовать уже некого, что Папа Карло вусмерть напившись на поминках Сизого Носа, оступился на лестнице и свернул себе шею. Так Буратино лишился второго и последнего шанса на выживание. Найдя, уже холодного, Папу Карло у входа в коморку, Буратино решительно вбежал в каморку, сорвал со стены холст, изображавший очаг, вставил Золотой Ключик в замочную скважину и решительно повернул. А ведь ему стоило подумать, почему на холсте был нарисован горящий очаг, но видно не судьба. Струя огня из вмонтированного в стену огнемёта оставила от жизнерадостного деревянного человечка лишь несколько чёрных угольков.

Дверь каморки снова отворилась и вошёл в Серый. Скрываться было уже не от кого, поэтому Пьеро отбросил в сторону надоевшую мешковину.

— Эх , Буратино, Буратино... Говорили же тебе — в школу нужно было ходить. Стругацких читать. Знал бы что такое Ловушка. Арлекина надо было с собой брать.

Пьеро наклонился и поднял несколько монет, блестевших среди углей. "Вы получили пять золотых! Уровень пройден! Ваш результат двадцать две тысячи четыреста двадцать очков! На следующий уровень Вы переходите с результатом сто шестьдесят восемь тысяч двести девяносто очков! По состоянию набранных очков Ваш новый аватар — Гарри Поттер! Счастливой ИГРЫ!" Костюм Пьеро преобразился в серую мантию, лицо потеряло свою белизну, между бровей проявился шрам в виде молнии. Гарри хмыкнул, поправил очки и, решительно открыв дверь, шагнул в Хогвартс.

Бременские музыканты.

Славный город Бремен был поистине славным городом. Зловеще звучит, не правда ли? Не видите ничего зловещего, а зря, дело в том, что главное слово здесь, это слово "был". Всё равно не понимаете? Ну тогда начну... Нет, не по порядку. Начну я издалека. Нет, тоже не так — начну я издавна.

Жил был кот. Ну при чём здесь сапоги? Мельницы и осла тоже не было, то есть осёл конечно был, но совсем не тот. Нет, другой осёл. Так, либо меня прекратят перебивать, либо никакой истории не будет. Всё, все молчат, один я говорю.

Итак, жил был петух. Вот-вот сидите и молчите — сказал петух, значит петух. Житьё у него было не сказать, что плохое, но и хорошего он тоже мало видел. Размоченный горох по праздникам, вместо ежедневного сухого овса, это по вашему верх блаженства? Ну-ну, сами бы такой жизнью пожили. Что, хотите про гарем напомнить? А у вас у самих когда-нибудь гарем был? То-то и оно, что только мечтали. Могу даже представить, какой контингент себе напридумывали. А теперь представьте что в гареме вашем шесть куриц. По моему, не поняли — я сказал шесть куриц. Ага, кое до кого стало доходить. Вы думаете у деревенского петуха в сарае шесть писаных красавиц жить будут? Вот и представьте, что живёте вы с шестью, если не самыми уродливыми и склочными гоблинихами деревни, то не далеко от этого. Похоже на эльфийский рай? Вот и я о том же. В общем обрыдло это петуху по самое горло. Кстати о горле, вот оно то у него было золотое... Да не в этом смысле, естественно горло из обычной курятины было, но когда из него начинали изливаться звуки, это было что-то волшебное. И петух прожил в том селе не один год, привыкнуть местные должны были уже, ан нет, как услышат пение героя нашего, так и замирают на месте, словно пыльным мешком пришибленные. А после с полчаса, а то и поболе, кругом тишь, гладь да божья благодать — ни драк тебе, ни скандалов. Сила искусства, однако. Только вдруг незадача вышла, стала в том селе происходить резкая убыль гончарной продукции, а если по простому — горшки биться начали, да не просто так, а те что на плетнях весели, да на завалинках стояли. Причём гибнуть они начали аккурат в момент петушиного пенья. Ну, народ местный сразу смекнул, кто виноват и что делать, и замаячило нашему петушку усекновение башки, с последующем упокоением в котле с лапшой. Петух же, хоть и считал себя местной творческой интеллигенцией, но дураком полным, о жизни понятия не имеющем, всё ж не был. Поэтому взял он крылья в ноги, да и сиганул к ближайшему лесу. Хозяин за ним с полверсты(подскажите меру длинны примерно с километр бытовавшую в германских княжествах в средние века, лучше если чисто германскую) гнался, да не выдержал темпа и осыпался в канаву, а больше за ним и не побежал никто — уважали всё ж певуна. Сбёг и сбег, чай горшки теперь будут целы, а на лапшу всё едино не пригласят.

С этого дня и началась у нашего героя жизнь весёлая. Не менее дюжины раз успел он её проклясть, с тоской вспоминая своё прошлое, ранее казавшееся ему пресным и безрадостным, бытиё. И поголодать пришлось, питаясь сосновыми иголками и расклёвывая шишки, и от лисы побегать. В общем, через две недели наш бывший красавчик, превратился в тощий комок грязных перьев. А на носу была уже осень, и петух понял, что до весны он точно не доживёт. Оставалось одно — прикинуться немым, да и попробовать прибиться к какому-нибудь двору, но очень уж велика была опасность сразу угодить в котёл, либо на сковородку. Искать нужно двор одинокий, с курами, но без петуха, а где ж его такой найдёшь, остаётся только на удачу надеяться. А удача, как известно, баба вредная. Но выхода другого не было, кроме как самому лису или куницу найти, да и покончить счёты с этой постылой жизнью. Поплутал наш петушок по лесу, да набрёл на тропу — не тропу, дорогу — не дорогу(помогите как это лучше синтаксически оформить), в общем просёлок малоезженый. Долго ли шёл, коротко ли, но вышел на поляну, а на поляне той избушка. Кто сказал — на курьих ножках? Обычная изба, только маленькая и старая. И, сразу видно, нежилая — ни тебе гогота гусиного, ни мычания коровьего, ни белья на верёвке, ни дыма из трубы. Ну, хоть под крышей переночевать.

Вблизи халупа производила ещё более жалкое впечатление — крыша прохудилась и походила скорее на решето, дверь висела на одной петле, ставни вообще отсутствовали. Двор не отличался в лучшую сторону — курятник превратился в груду досок, сруб колодца наполовину развалился, недалеко от лежащих на земле ворот громоздились останки какого-то транспортного средства, по крайней мери присутствовали пара оглобель и обломки нескольких колёс. Петух осторожно двинулся к двери, но добраться не успел — из неё вдруг выскочил чрезвычайно грязный комок шерсти и яростно зашипел. Сердце нашего героя упало ближе к шпорам, и он уже попрощался с жизнью, когда понял, что ужасный зверь не нападает, а и сам видно напуган не меньше. Более внимательный осмотр показал, что это всего-навсего кот, да к тому же не дикий, что было бы очень неприятно, а обычный домашний серый мурлыка. К тому же истощённый не меньше самого петуха. Наверно если б у кота было больше сил, то он бы попробовал напасть, настолько глаза и весь его вид отражали чувство голода, но видно он сам уже не верил в свою победу.

— Ты кто? — решил нарушить затянувшуюся паузу петух.

— Слепой что ли, кот я, — слегка расслабившись ответил кот.

— А зовут как?

— В прошлом это всё, если хочешь, зови просто Кот.