|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Кто ходит в гости по ночам.
Странная призрачная тень двигалась по ночному городу совершенно бесшумно, так, что даже невозможно было определить живой это, или какая нежить пробралась на улицы, минуя освящённые стены. Тень легко подплыла к тумбе, на которой кроме уведомлений магистрата, за небольшую плату, местные обыватели так же могли размещать свои объявления. В неярком, но отчётливом свете магического светильника, призрачная фигура приняла очертания невысокого существа в чёрном плаще с капюшоном. Быстро просмотрев рекламу местных мастеров, торговцев и, как же без этого обойтись, проституток, незнакомец застыл перед плакатом, занимавшим заметно больше места, хотя сам текст, написанный крупными буквами, был короток. Громкий топот и лязг железа не испугал ночного гостя, а только заставил лёгким облачком нырнуть за тумбу и раствориться во тьме. Двое стражников, преувеличенно громко топая и гремя здоровенными алебардами, показались из-за угла и двинулись в сторону незамеченного ими пришельца. Поравнявшись с тумбой, старший на вид, бородатый человек, рыгнув пивом и чесноком, ткнул указательным пальцем в вышеозначенный плакат.
— Во!
— А что там написано, господин сержант? — спросил второй, совсем зелёный, стражник.
— Деревня, ты ещё и читать не умеешь. И кого берут в славную стражу нашего прекрасного города? — старший снова рыгнул и выжидательного глянул на молодого.
— Не умею, — салага притворно потупился, но тут же хитро глянув на сержанта добавил. — Но если господин сержант мне прочитает, то с меня ещё одно пиво.
Старший довольно прищурился, шагнул вперёд и, уткнув грязный палец в объявление, стал читать по слогам.
— Семь одиноких и несчастных гномов ищут свою Белоснежку, готовую окружить их теплом и заботой. Ответную ласку и уют гарантируем. Возможно обучение за наш счёт. Откликнись, сестрёнка, мы ждём тебя!.. Строго без интима!
Молодой с удивлением глянул на хохочущего сержанта.
— А что не так, господин?
— Да эти аферюги, на моей памяти, продали не менее десятка дур на местном рабском рынке.
— А разве так можно?
— А почему нельзя, если эти дурищи им бумаги на опекунство подписывают. Вот так вот, салага, учись, а то будешь как я, до старости алебарду таскать.
Хохотнув уже вдвоём, стражники двинулись обходом к следующей корчме, провожаемые внимательным взглядом.
Стук в дверь прозвучал неожиданно. Ну кто может приходить в гости за полчаса до заката? Второй, прихватив боевой молот, подошёл к двери и глянул на сторожевой артефакт — за дверью находился один живой, и вес его не превышал четырёх пудов. Больше никого, в радиусе ста пятидесяти ярдов от пещеры, не наблюдалось, а так как хитро выдолбленный проход в скале извивался сумасшедшей змеёй, то значит и бежать затаившемуся противнику не меньше четверти мили. Второй успокаивающе взмахнул рукой и заглянул в глазок перископа, хотя и понимал, что в наступающей темноте ничего толком не разглядит. Так и случилось, но, по крайней мере, аура у живого была нормальной. Хотя, кто сейчас верит ауре?
— Кого принесло на ночь глядя? — голос Второго звучал ровно, без обычной брезгливости.
— Я по объявлению, — раздался из-за двери тонкий, похоже девичий, голосок.
Пятый поднял большой палец и двинулся ближе к двери, пряча моргенштерн за широкую спину. Остальные тоже расслабились и начали ныкать, схваченное в спешке оружие. Только Четвёртый, самый рослый, не мог придумать куда спрятать здоровенную гизарму.
Второй с сомнение глянул на прислонённый рядом с дверью щит, но решил что это будет перебор. Это была его первая ошибка ставшая роковой. Хотя как посмотреть. Прислонив молот к щиту, это была вторая ошибка, которая уже не могла ни на что повлиять, он сдвинул тяжёлый засов, и тут же получил страшный удар распахнувшейся дубовой створкой. Пока Второй совершал полёт к противоположной стене, Пятый не терял времени даром. Его стремительный бросок вперёд, с отведённым для удара шипастым шаром моргенштерна мог ещё всё исправить, если бы не мощный майя-гири, отправивший его вслед за Вторым. Этот удар Пятый будет помнить долго, ведь два из трёх сломанных рёбер, срастутся плохо и будут помогать ему в предсказаниях погоды последующие двести лет. Но в тоже время эта боль и память, о том из-за чего она его мучает, и дадут ему возможность прожить так долго.
Остальные, давно уже наученные горьким опытом, ощетинились холодным железом, образовав посредине пещеры подобие малого хирда. Первый шаг на встречу друг другу и гномы, и их противник сделали одновременно и замерли. Хотя действия соперников были синхронны причины остановиться у них были совершенно различны. Вошедшая в дверь девица просто давала возможность глазам привыкнуть к изменившемуся освещению, и просчитывала возможные варианты атаки и обороны. Гномы же в остолбенении рассматривали свою противницу.
А посмотреть было на что. Перед ними в обманчиво расслабленной позе стояла молодая, не больше шестнадцати полных лет, девушка, затянутая в лоснящуюся чёрную кожу и кольчужную сетку. Если нормальный мужчина начинает осматривать женщину с ног, то гномов можно смело назвать ненормальными, они были неплохими бойцами и потому оценивали врага, начиная с головы. Уже здесь начинались первые непонятности. Незнакомка не была похожа не на один тип женщин известных им. Во-первых, женщины не носят волосы, убранные в конский хвост, причём в отличии от кочевников, просто перевязывающих свои космы как попало, её затянутые в ниспадающий чёрный фонтан волосы, начинали струиться почти от темени и заканчивались где-то недалеко от шеи. Во-вторых, лицо её было раскрашено. Но как! Не так как раскрашиваются дикари из южных лесов, и уж совсем не так как шлюхи из ближайшего города. Однажды они здорово напились в таверне в Умбаре, после удачной сделки, и познакомились там с одним гондорцем, так вот он рассказывал, что знатные дамы в Минас Тирите раскрашивают лица. Вся таверна тогда долго смеялась, сравнивая знатных дам Гондора с проститутками.
Теперь стало понятно, что гондорец не врал, краска на лице девушки придавала ей хищное очарование, удлиняя ей глаза и делая их похожими на эльфийские, подчёркивала высокие скулы, но в то же время делала это лицо опасным, и даже где-то на грани подсознания внушающим ужас. И последний удар в крышку гроба, из которого медленно выползала паника, наносила чёрно-красная татуировка, начинающаяся где-то под низким лифом, змеящаяся по стройной высокой шее, и хищно наползающая своими последними редкими побегами на правую щёку. Упоминавшийся уже низкий лиф непонятного одеяния страшной, но прекрасной в своём ужасе, гостьи, открывал верх небольшой крепкой груди, а так же оставлял для обзора плоский загорелый живот, прикрытый только редкой кольчужной сеткой. Предплечья крепких, на взгляд гурмана излишне мускулистых рук, закрывались изящными наручами. Перстни, надетые на пальцы опасной гостьи, внушали мысль, что это скорее средства защиты, чем украшения. Стальной наборный, обманчиво хрупкий, пояс переходил в короткую, до середины бедра, кожаную расклешенную юбку, не скрывающую стройных ног, изящность которых подчёркивали высокие, отделанные металлом сапоги. Если вспомнит, что ударом одной из этих ног был отправлен в глубокий накаут Пятый, то можно представить во что далась незнакомке такая видимость изящной стройности. Законченность образа подчёркивала длинная рукоять бастарда выглядывающая из-за левого плеча и, закреплённый на правом бедре метательный нож, в ножнах из драконьей кожи.
Амазонка хищно скривила губы, так что стали видны небольшие, но острые клыки и процедила: "Ну что, козлы мелкие, допрыгались?". Гномы враз побледнели и схватились за бороды. Известно, что главное украшение гнома это борода, о сколько времени и денег тратит каждый гном, превращая её в настоящее произведение искусства. Потому сравнить бороду гнома с козлиной — что может быть оскорбительней? А вот на мелких они совсем не обиделись, наоборот назовите гнома большим или рослым, и мигом обретёте массу неприятностей, сарказм они понимают хорошо. Гостья явно рассчитывала привести их в бешенство, и это у неё получилось. Лёгкий, как звон колокольчиков, смех залил пещеру.
— Успокойтесь, сдались мне ваши бороды. Козлы вы — потому что воняете, и ведёте себя так же. Гномы-работорговцы, это ж надо было придумать, да ещё объявления в газету... Умора!
Гномы неуверенно заулыбались. На счёт запаха это была чистая правда, очень любили они благовонные масла, для умащивания бород. Два золотых за четверть галлона, а хватало, хорошо, если на месяц.
-Всё, халява кончилась. Теперь мы будем жить по новому, — гостья лёгкой походкой двинулась в сторону хозяев. Те попятились, но через пару шагов снова встали и крепче ухватились за оружие. Около стены придушенно завозился Второй, пытаясь выбраться из под придавившего его тела. Незнакомка не доходя до импровизированного хирда свернула в сторону и пошла в сторону обеденного стола, на котором в беспорядке стояли кружки с брагой, миски с солёной капустой и полуобглоданные кости. — Вас, кстати из-за чего из Мории попёрли?
-Да пошла ты на... — начал Шестой, но договорить не успел — метательный нож снёс с него любимый бархатный, отделанный яшмой колпак, пригвоздив его ясеневой обивке стены.
— А вот ругаться матерно не надо. Не люблю. Эту нелюбовь мне привила в детстве одна хорошая женщина, моя няня. Она била меня по губам мокрой тряпкой, до пяти лет. А когда мне пошёл шестой год бедняжка умерла страшной смертью — попила как-то бражки, да захотела капусткой квашеной закусить, а там стекло толчёное оказалось. Как старушка долго мучилась, прощения всё помню у меня просила. Я её конечно простила, всё таки последняя воля умирающей, но ругань всё равно не терплю. Всем понятно?
Гномы закивали головами.
-Ну вот и отлично. А из-за чего вас в Мори терпеть не захотели я знаю, голубая семейка. Но мне по барабану. Только теперь вы будете у меня бисэксуалами...
— Да нам всё равно кого... — начал Четвёртый, но тут же заткнулся под взглядом амазонки.
— А вот кто будет меня перебивать, я тому гланды вырву понятно через что?
Гномы снова закивали.
— О чём это я, а о Мори. Надеюсь у вас нет к ней тёплых сыновьих чувств? Вижу что нет, отлично. Караваны из Мори в Гондор проходят лигах в двух от вашей пещеры, а везут они в основном оружие золото и самоцветные камни. И главное никто не подумает, что грабить их может шайка из семи пида... , извиняюсь сексуальноальтернативных гномов. Теперь о моих требованиях. Отдельную комнату мне, в смысле кусок пещеры отделите, бочку горячей воды утром и вечером и нормальную еду, а не эти помои. Очередь распределите сами. И нечего щериться, я вам гарантирую, что это будет потяжелее шахты. А кто будет филонить — кастрирую. А сегодня забираю вот этого, который меня посылал—
проверим есть ли ему на что посылать. А вот теперь можно задавать вопросы.
Первым пришёл в себя конечно же Первый.
— Как звать то тебя?
— Всё равно, зовите как удобно.
— Хорошо. Тогда добро пожаловать домой, Белоснежка!
Письмо.
Здравствуйте дорогая Матушка. Вы всегда хотели что бы я Вас так называла, но, как Вы прекрасно помните, я очень стеснялась. Как я была тогда наивна и не понимала Ваших ко мне добрых чувств. Ваша требовательность казалась мне мелкими придирками, тем более перед глазами у меня был пример — Ваше отношение к моим названным сёстрам Марьяне и Анне. Эти портные, парикмахеры, косметологи с которыми они постоянно проводили время, а мне оставались уборка, стирка и вся прочая работа по дому и саду. Я с тревогой глядела на угасающего от непосильной работы отца, сколько не приносившего домой денег, всё время Вами обругиваемого и поносимого. Тогда я не понимала, что Вы для меня сделали, как много Вы вложили в моё Будущее. Да-да именно Вы, а не моя тётушка фея. Ведь она дала мне только видимые атрибуты — эти платье, карету и так много сыгравшие в моём будущем хрустальные башмачки. Хотя нет, я уже стала забывать — ведь башмачки мне дал милый Паж. Вы же создали и закалили мой характер. Если бы не Вы кем бы я стала? Женой какого-нибудь никчёмного пьяницы ремесленника, нарожала кучу сопливых детёнышей, причём добрую половину из них от сборщиков налогов и кредиторов своего беспутного муженька, под которых он бы меня подкладывал, и умерла бы от непотребной болезни подцепленной каким-нибудь из этих уродов от портовых шлюх? От всего этого Вы спасли меня... Моя ненависть достигла такого накала, что если бы не та удача с королевским балом, жить Вам и этим дурищам, Вашим дочерям, оставалось не больше недели. Тот яд что я готовила на протяжении года не могут определить ни доктора ни маги. Почему я в этом так уверена? Да потому что никто так не понял причины смерти нашего королька, как я его называла. Горе моё было безмерно. Мы с моим супругом Принцем даже отложили коронацию на неделю. Бедный мой супруг, я всегда говорила, кто нельзя столько пить вина, иначе как объяснить, что не пробыв королём и трёх дней он вывалился из окна пятого этажа. Прискорбно то, что это окно находилось в комнате моей любимой сестрёнки Марьяны, а поздняя ночь и беспорядок в одежде моего супруга, не оставляли ни каких сомнений в том, что там происходило. Потому и самоубийство моей дрожайшей сестры не вызвало излишних кривотолков, кроме конечно способа, это надо же было придумать — перерезать себе горло. Вы, матушка, не глупая женщина и прекрасно понимаете, что новоиспечённому королю не стоило искать свою супругу поздней ночью, мало ли куда она могла пойти с Пажем, и чем с ним заниматься в комнате, отосланной по делам сестры. Так что вся вина в своей и сестриной смерти лежит на нём и только на нём, хотя удовольствия от перепиливания толстой Марьянкиной шеи я получила огромное. Жаль только пришлось сжечь мою любимую ночнушку китайского шёлка, до того она была грязна, я даже не догадывалась сколько кровищи может быть в этой толстой дуре. И вот теперь когда я стала полноправной хозяйкой в королевстве, я могу объяснить Вам, дорогая матушка, из-за чего королевский прокурор объявил Вас виновной в смерти моего дорогого батюшки, и приговорил Вас к смерти через отсечение головы. Могу, но не буду. Когда Вы встретите в аду эту тряпку, моего отца, позволявшему Вам измываться надо мной, он вам сам расскажет о своей кончине. И хотя жить Вам осталось не больше часа, но всё равно спешу Вас порадовать, ваши расходы на косметологов и парикмахеров были не напрасны — Анна пользуется бешенной популярностью в борделе, который содержит моя тётушка, говорят что она так выматывается на работе, что приходится приглашать доктора ежедневно, что бы привести её хоть как то в порядок. Это практически всё, что я хотела сказать Вам в своём письме.
P.S. Ах да, ещё я хотела добавить, что всего этого могло не случиться, если бы пару лет назад Вы проявили бы к своей приёмной дочери хоть каплю сострадания.
Навеки, или сколько там Вам осталось, любящая Вас дочь Золушка.
Трудно быть бревном.
Буратино бежал...Нет, Буратино нёсся... Нет, тоже не так — Буратино летел! Деревянные башмаки антропоморфного дендромутанта грозили развалиться каждую секунду, бумажная курточка висела жалкими обрывками, и только полосатый колпак задорно топорщился на плохообструганной голове. Периферическим зрением он замечал повешенные вдоль коридора факелы, ржавые мечи и топоры, порубленные в давних сражениях щиты, головы различных зверей и не только — пару раз попались головы троллей и один раз эльфа. В темных нишах могла скрываться любая опасность, потому спасение было только в скорости. Впереди показался поворот, деревянный человечек замедлил стремительный бег — то, что за поворотом могло, могло быть опаснее того что скрывалось в нишах. Да что значит могло быть — оно наверняка было опасней, за последние несколько часов, проведённых в этом готическом замке, Буратино уже начал разбираться в подстерегающих здесь опасностях.
Выскочив из-за поворота, непутёвый сын Папы Карло увидел спину Пьеро. Тот стоял напротив стены исписанной какими-то кабалистическими знаками, под каждым из которых торчал из стены рычаг с круглым набалдашником на конце. Все рычаги слева от него находились в кажущемся беспорядке — одни застыли поднятые вверх, другие были внизу или посредине. Услышав позади шум, Пьеро повернул к Буратино бледное лицо с опущенными вниз трясущимися концами губ и нерешительно потянул последний рычаг вниз. С жутким лязгом, под его ногами разошлись створки люка, и, сопровождаемый криком ужаса, несчастный грустный клоун канул во тьму. Рядом с сомкнувшимся люком остался лежать только его белый колпак. Осторожной, крадущейся походкой Буратино приблизился и протянул к колпаку руку. Как только он дотронулся до бесхозного головного убора в коридоре безликий отливающий бронзой голос: "Колпак Пьеро — сообразительность плюс двадцать процентов, скорость передвижения минус пятьдесят процентов". Что такое проценты, не дня не ходивший в школу, отпрыск дубового полена не знал, но глянув на головоломку, погубившую несчастного неудачника, понял его ошибку. Протянув руку к последнему рычагу, он подвинул тот в нейтральное положение. Проскрежетав, сотню лет несмазываемыми шестернями стена отошла в сторону, открыв дальнейший проход. Вот оказывается в чём была фишка заносчивого клоуна, кичившегося своим умом. Получается, что без колпака Пьеро был ещё глупее, чем Буратино, раз даже в нем не смог разгадать загадку, так легко поддавшеюся теперь. Жалкий никчемный болтун.
Буратино с сомнением посмотрел на зажатый в руке колпак — сообразительность это конечно хорошо, но терять из-за неё скорость — решительно отбросив колпак в сторону, споро рванул, по вновь открывшемуся проходу. Следующие четверть часа не произошло ничего примечательного. Затем в лицо пахнуло болотной затхлостью. Буратино осторожно подкрался к повороту и, заглянув за угол, злорадно ухмыльнулся. Перед его глазами предстал огромный зал заполненный, покрытой ряской, водой. Из воды торчали осклизлые мостки, на которых сидела дюжина огромных зелёных лягушек, заинтересованно разглядывающих голову человека, затянутого по самую шею трясиной. На берегу лежала, перевёрнутая вверх ногами, огромная черепаха. Фланирующей походкой расхлябанной табуретки, сын бревна и рубанка подошёл к берегу.
— Ну что, Дуремар, нашёл Ключик?
— Нет, о мудрый Буратино, не нашёл. Но я знаю где его искать, и если ты мне поможешь выбраться, то я найду его и отдам тебе.
— Ага, три раза Ха-Ха! Так я тебе и поверил.
— Я подарю тебе свой сачок, ну пожалуйста добренький Буратино.
— Это какой сачок, который лежит здесь на берегу? Так я его и так возьму.
— Но ты не узнаешь где найти Золотой Ключик...
— Не правда, — раздался скрипучей голос Тортилы. — Он пытал меня, и обещал сварить суп, но если ты, Буратино, поможешь мне, то я расскажу тебе, где находится Золотой Ключик.
— Вот видишь, ты мне совсем не нужен Дуремар.
Ухмыляющийся дендромутант наклонился над сваленными на берегу вещами Дуремара. Сначала он прикоснулся к сачку. "Сачок Дуремара — хитрость плюс тридцать процентов, жадность плюс пятьдесят процентов". Пригодится. Затем открыл котомку, в которой оказалась пара интересных вещиц. Первым на свет показался: "Молоток Джузеппе — сила плюс пятнадцать процентов, простодушие плюс двадцать пять процентов". Вот это никуда не годиться, от сачка Дуремара только одна жадность останется. Молоток полетел в сторону. Тортила облегчённо выдохнула, но занятый своим делом мародёр не обратил на это внимания. Следующим на свет показался: "Ошейник Артемона — храбрость плюс сто процентов, самопожертвование плюс пятьдесят процентов".
— Ага, понятно из-за чего ты братец лишился ошейника. Небось Мальвину спасал. Животное оно и есть животное.
А дальше пошли более интересные вещички. В деревянной ладони оказалась зажата табличка с надписью "Слепой". "Табличка Кота Базилио — зрение плюс тридцать процентов, жадность плюс сто процентов". Табличку очень хотелось взять, своей врождённой жадности хватало, да ещё и сачок наверно действовал. Буратино отложил Дуремаров прибамбас в сторону и сразу полегчало. Нет, табличку брать не стоило, а то начнёшь грести что попало, и конец твой будет скор, пример сидел в болоте. Табличка отправилась вслед за молотком. Туда же отправился и "Костыль Лисы Алисы — хитрость плюс пятьдесят процентов, скорость передвижения минус семьдесят процентов". Больше в котомке ничего не было. Снова подхватив сачок, Буратино подошёл к черепахе.
— Колись старая.
— Сначала переверни.
— Не пойдёт, — деревянный хитрец покосился на сачок. — Сперва рассказывай.
Наклонившись пониже, он выслушал шепот старухи.
— Это что всё! — возмущенный крик разорвал тишину над болотом и смахнул лягушек с мостков. — Это каждый ламер знает. Фиг я тебя буду переворачивать, так лежи, дурра старая. Эх, суп бы из тебя сварить, да времени нет.
Юный нахал бодро пошлёпал по мосткам через болото. Проходя мимо торчащей из трясины головы, он, перехватив поудобнее ручку сачка, притопил её, и, подождав минуту, пошлёпал дальше. Но на этом события не закончились. Некто появившийся из того же коридора, что и предыдущий участник, мягкой небыстрой походкой вышел на берег. Он был с ног до головы укрыт серой мешковиной, которая не давала не малейшей возможности опознать его. Разложив перед собой, брошенные Буратино предметы, он надолго задумался. Тортила с тревогой поглядывала на незнакомца, справедливо опасаясь обращать на себя внимание. Наконец Серый, будем называть его так, вздохнул и вытащил из под мешковины фарфоровый глаз. "Глаз Мальвины — харизма плюс пятьдесят процентов, хитрость минус тридцать процентов". Глаз лёг поверх таблички с надписью "Слепой". Яркая вспышка ослепила черепаху. "Ваша жизненная сила увеличена на пятьдесят процентов". Серый продолжал неподвижно сидеть. Затем встал, поднял ошейник и молоток и пошёл к черепахе. Та в испуге засучила лапами. Незнакомец затянул ошейник у неё не шее и, размахнувшись, ударил по панцирю молотком. В этот раз вспышка была гораздо сильнее и к тому же сопровождалась раскатом грома. Черепаха исчезла, на её месте осталась лежать массивная расчёска. Серый нагнулся и поднял её. "Гребень из панциря черепахи Тортилы — мудрость плюс сто процентов, жизненная сила плюс сто процентов". Серый удовлетворённо хмыкнул и двинулся по мосткам. Проходя мимо места последнего упокоения Дуремара, он сплюнул в воду и прибавил шагу.
Буратино в это время уже медленно подкрадывался к театру Карабаса Барабаса. Главный Босс грузно ходил по помещениям театра, грязно ругался и пил граппу из огромной бутылки. Надо было ждать когда он уснёт. Часов у Буратино не было, да он и не умел с ними обращаться, поэтому он не знал сколько прошло времени, пока Карабас Барабас не успокоился, упав рядом с кроватью. Ещё через несколько минут раздалось оглушительное храпение. Буратино на цыпочках пробрался в комнату Карабаса, в которой царил ужасный разгром. Вероятно куклы устроили мятеж, не выдержав издевательств и сексуальных домогательств. Среди разгромленной мебели и битой посуды, валялись клочья кукольных костюмов, клочья ваты и поролона, из которых ранее состояли тела кукол. Единственной целой куклой оставался Арлекин, прибитый огромными гвоздями к стене. Его измученное лицо затеплилось надеждой. Буратино приложил палец к губам, поднял с пола подушку и прижав её к груди, навалился на лицо Карабаса. Когда через пять минут всё было кончено и Буратино вытирал измазанные кровью руки, любуясь на извлечённый из вспоротого брюха Карабаса Барабаса, Золотой Ключик, Арлекин подал слабый голос.
— Буратино освободи меня, я тебе пригожусь.
— Ага, в качестве растопки ты был бы хорош.
Выбросив из камина несколько тлеющих поленьев, юный поджигатель быстро двинулся на выход, сам ведь деревянный. На всё это безобразие из-за угла смотрел Серый.
— Как был ты дурак дубовый, так и остался, он же тебе сказал, "я тебе пригожусь".
Но Буратино естественно ничего не слышал. Счастливый он бежал к каморке Папы Карло, ещё не зная, что радовать уже некого, что Папа Карло вусмерть напившись на поминках Сизого Носа, оступился на лестнице и свернул себе шею. Так Буратино лишился второго и последнего шанса на выживание. Найдя, уже холодного, Папу Карло у входа в коморку, Буратино решительно вбежал в каморку, сорвал со стены холст, изображавший очаг, вставил Золотой Ключик в замочную скважину и решительно повернул. А ведь ему стоило подумать, почему на холсте был нарисован горящий очаг, но видно не судьба. Струя огня из вмонтированного в стену огнемёта оставила от жизнерадостного деревянного человечка лишь несколько чёрных угольков.
Дверь каморки снова отворилась и вошёл в Серый. Скрываться было уже не от кого, поэтому Пьеро отбросил в сторону надоевшую мешковину.
— Эх , Буратино, Буратино... Говорили же тебе — в школу нужно было ходить. Стругацких читать. Знал бы что такое Ловушка. Арлекина надо было с собой брать.
Пьеро наклонился и поднял несколько монет, блестевших среди углей. "Вы получили пять золотых! Уровень пройден! Ваш результат двадцать две тысячи четыреста двадцать очков! На следующий уровень Вы переходите с результатом сто шестьдесят восемь тысяч двести девяносто очков! По состоянию набранных очков Ваш новый аватар — Гарри Поттер! Счастливой ИГРЫ!" Костюм Пьеро преобразился в серую мантию, лицо потеряло свою белизну, между бровей проявился шрам в виде молнии. Гарри хмыкнул, поправил очки и, решительно открыв дверь, шагнул в Хогвартс.
Бременские музыканты.
Славный город Бремен был поистине славным городом. Зловеще звучит, не правда ли? Не видите ничего зловещего, а зря, дело в том, что главное слово здесь, это слово "был". Всё равно не понимаете? Ну тогда начну... Нет, не по порядку. Начну я издалека. Нет, тоже не так — начну я издавна.
Жил был кот. Ну при чём здесь сапоги? Мельницы и осла тоже не было, то есть осёл конечно был, но совсем не тот. Нет, другой осёл. Так, либо меня прекратят перебивать, либо никакой истории не будет. Всё, все молчат, один я говорю.
Итак, жил был петух. Вот-вот сидите и молчите — сказал петух, значит петух. Житьё у него было не сказать, что плохое, но и хорошего он тоже мало видел. Размоченный горох по праздникам, вместо ежедневного сухого овса, это по вашему верх блаженства? Ну-ну, сами бы такой жизнью пожили. Что, хотите про гарем напомнить? А у вас у самих когда-нибудь гарем был? То-то и оно, что только мечтали. Могу даже представить, какой контингент себе напридумывали. А теперь представьте что в гареме вашем шесть куриц. По моему, не поняли — я сказал шесть куриц. Ага, кое до кого стало доходить. Вы думаете у деревенского петуха в сарае шесть писаных красавиц жить будут? Вот и представьте, что живёте вы с шестью, если не самыми уродливыми и склочными гоблинихами деревни, то не далеко от этого. Похоже на эльфийский рай? Вот и я о том же. В общем обрыдло это петуху по самое горло. Кстати о горле, вот оно то у него было золотое... Да не в этом смысле, естественно горло из обычной курятины было, но когда из него начинали изливаться звуки, это было что-то волшебное. И петух прожил в том селе не один год, привыкнуть местные должны были уже, ан нет, как услышат пение героя нашего, так и замирают на месте, словно пыльным мешком пришибленные. А после с полчаса, а то и поболе, кругом тишь, гладь да божья благодать — ни драк тебе, ни скандалов. Сила искусства, однако. Только вдруг незадача вышла, стала в том селе происходить резкая убыль гончарной продукции, а если по простому — горшки биться начали, да не просто так, а те что на плетнях весели, да на завалинках стояли. Причём гибнуть они начали аккурат в момент петушиного пенья. Ну, народ местный сразу смекнул, кто виноват и что делать, и замаячило нашему петушку усекновение башки, с последующем упокоением в котле с лапшой. Петух же, хоть и считал себя местной творческой интеллигенцией, но дураком полным, о жизни понятия не имеющем, всё ж не был. Поэтому взял он крылья в ноги, да и сиганул к ближайшему лесу. Хозяин за ним с полверсты(подскажите меру длинны примерно с километр бытовавшую в германских княжествах в средние века, лучше если чисто германскую) гнался, да не выдержал темпа и осыпался в канаву, а больше за ним и не побежал никто — уважали всё ж певуна. Сбёг и сбег, чай горшки теперь будут целы, а на лапшу всё едино не пригласят.
С этого дня и началась у нашего героя жизнь весёлая. Не менее дюжины раз успел он её проклясть, с тоской вспоминая своё прошлое, ранее казавшееся ему пресным и безрадостным, бытиё. И поголодать пришлось, питаясь сосновыми иголками и расклёвывая шишки, и от лисы побегать. В общем, через две недели наш бывший красавчик, превратился в тощий комок грязных перьев. А на носу была уже осень, и петух понял, что до весны он точно не доживёт. Оставалось одно — прикинуться немым, да и попробовать прибиться к какому-нибудь двору, но очень уж велика была опасность сразу угодить в котёл, либо на сковородку. Искать нужно двор одинокий, с курами, но без петуха, а где ж его такой найдёшь, остаётся только на удачу надеяться. А удача, как известно, баба вредная. Но выхода другого не было, кроме как самому лису или куницу найти, да и покончить счёты с этой постылой жизнью. Поплутал наш петушок по лесу, да набрёл на тропу — не тропу, дорогу — не дорогу(помогите как это лучше синтаксически оформить), в общем просёлок малоезженый. Долго ли шёл, коротко ли, но вышел на поляну, а на поляне той избушка. Кто сказал — на курьих ножках? Обычная изба, только маленькая и старая. И, сразу видно, нежилая — ни тебе гогота гусиного, ни мычания коровьего, ни белья на верёвке, ни дыма из трубы. Ну, хоть под крышей переночевать.
Вблизи халупа производила ещё более жалкое впечатление — крыша прохудилась и походила скорее на решето, дверь висела на одной петле, ставни вообще отсутствовали. Двор не отличался в лучшую сторону — курятник превратился в груду досок, сруб колодца наполовину развалился, недалеко от лежащих на земле ворот громоздились останки какого-то транспортного средства, по крайней мери присутствовали пара оглобель и обломки нескольких колёс. Петух осторожно двинулся к двери, но добраться не успел — из неё вдруг выскочил чрезвычайно грязный комок шерсти и яростно зашипел. Сердце нашего героя упало ближе к шпорам, и он уже попрощался с жизнью, когда понял, что ужасный зверь не нападает, а и сам видно напуган не меньше. Более внимательный осмотр показал, что это всего-навсего кот, да к тому же не дикий, что было бы очень неприятно, а обычный домашний серый мурлыка. К тому же истощённый не меньше самого петуха. Наверно если б у кота было больше сил, то он бы попробовал напасть, настолько глаза и весь его вид отражали чувство голода, но видно он сам уже не верил в свою победу.
— Ты кто? — решил нарушить затянувшуюся паузу петух.
— Слепой что ли, кот я, — слегка расслабившись ответил кот.
— А зовут как?
— В прошлом это всё, если хочешь, зови просто Кот.
— Тогда я Петух, — решил поддержать его пернатый.
— Угу, понятно. Там, в подполе, я мешок с пшеницей разодрал, думал мышей подманить. Без толку, нет здесь даже полёвок. Зерно почти всё погнило, но что-нибудь найти себе сможешь.
Петух, и откуда силы взялись, буквально ломанулся в дом. Уже копаясь в тnbsp; -Да пошла ты на... — начал Шестой, но договорить не успел — метательный нож снёс с него любимый бархатный, отделанный яшмой колпак, пригвоздив его ясеневой обивке стены.
рухе и набивая живот, он вдруг подумал, что так Кот мог запросто заманить его в ловушку, но выбросил эти мысли из головы. Вдруг на дворе послушался какой то шум, перешедший в яростный визг. Бросив на полдороге процесс насыщения, Петух бросился на помощь своему новому другу. По двору катался чёрно-серый яростный клубок, рычащий и визжащий. Не отличавшийся излишней смелостью Петух, не раздумывая, бросился в схватку, начав яростно клевать чёрную часть клубка. Звуковая тональность драки моментально изменилась, клубок распался в разноцветный чёрно-бело-серый равносторонний треугольник. Чёрной вершиной пресловутого боевого треугольника оказалась хоть и крупная, но тоже крайне худая собака.
— Вы кто такие, и чего набросились? — спросила собака, тяжело дыша и стряхивая кровь с расцарапанной морды.
-Я Кот, а это Петух, а полез ты сам, — ответил Кот, лизнув прокушенную лапу.
— Как это я первый? Это ж ты мне в морду сразу вцепился.
— Да по твоим голодным глазам видно, что сейчас в глотку вопьешься.
— Ну, два дня нежрамши, — пес понурил голову. — Если хотите зовите меня... Нет, зовите Псом.
— Так, пацаны, — взял на себя инициативу Петух. — Что-то мне подсказывает, что собрались мы здесь не просто так, есть в этом какой то высший смысл, и этот смысл мы должны найти.
Рассказ о своих злоключениях Петух закончил быстро, тем более, что видел, как новые знакомцы пытаются прервать его, видимо его история была весьма созвучна с их.
— Со мной приключилось нечто похожее, — начал Кот. — Всё началось в марте. Ну, вы поняли. Начались у моих хозяев по ночам головные боли, мигрени по научному, так фельдшер городской сказал, это уже когда к середине марта вся деревня мучилась. Фельдшера этого вызвали, всей деревней и скинувшись, большие деньги в общем уплатили, но не зря — вычислил мня этот поганец. Остался на ночь, и как только я концерт завёл, хвать меня за шиворот и в мешок. Естественно всей деревне сразу полегчало. На утро экзекуцию назначили, но я утра ждать не стал, вот так уже полгода и перебиваюсь с птички на мышку. Даже лебеду есть пробовал — только на понос пробило.
— И моя история не отличается оригинальностью, — грустно продолжил Пёс. — Разница только в том, что от моего воя на поля и в дома вредители всякие наползают — мыши, крысы да мошки всякие и гусеницы. Да и голодаю я поменьше — с середины лета.
— Так чего же ты голодаешь, дурья башка, если мыши к тебе сами идут? — возмущённо взвился Кот.
-Идти то они идут, — тяжело вздохнул Пес. — Да только в рот сами не лезут, шустрые больно, а я пес сторожевой, не охотничий.
— Эх, молодо-зелено! — глаза Кота замерцали колдовским зелёным цветом. — Давай уж, вой. Будет тебе мышатина, да и Петух живностью подкормится.
Через два часа, солнце уже садилось, друзья по несчастью лежал возле крыльца с раздутыми животами, и осоловелыми от сытости глазами. Думать о плохом не хотелось, но все трое понимали, что счастье это не долгое, на носу зима.
Поспать новым друзьям всласть не пришлось, только взошло солнце, как их разбудил громкий топот. Уже через секунду двор был пуст, прятаться друзья научились хорошо, а ещё через минуту в ворота заглянула настороженная ослиная морда. Ещё несколько минут ничего не происходило, затем, стараясь осторожно ступать, что у него совершенно не получалось, во двор вошёл осёл, во всей своей красе. Что можно о нем сказать? Худым он не был. Скорее он был очень упитанным, похоже ел вволю, а работой его никто не утруждал. А если осла не заставляют работать, то можно сделать стопроцентный вывод, что хозяина у него нет, даже доброго и заботливого. Первым, как самый смелый, из-за колодца показался Петух.
— Ну что скажешь дружище, чем ты людям не угодил?
Пёс и Кот, пока осторожно тоже нарисовались на дворе.
Может представишься, — Кот сел и начал умываться. — Хотя можешь этого и не делать. Ставлю дюжину жирных мышей против крысиного хвоста, что тебя зовут Осёл. Так?
Осёл кивнул.
— Тогда давай, отвечай на вопрос Петуха.
Как можно было догадаться, история Осла была зеркальным отражением историй остальных участников собрания. Естественно зеркало было кривым, но не менее подлым. По словам Осла его рёв наводил на окружающих ужас. Естественно друзья потребовали доказательств, которые тут же были им представлены. После получасового перерыва, когда, на всё ещё дрожащих ногах, комитет по встречи снова вернулся на двор, беседа была продолжена.
— Давно бедствуешь? — поинтересовался Пес, усаживаясь поближе к пролому в заборе.
— Не то что бы бедствую, — осторожно начал Осёл. — А без хозяев я с начала лета. Сначала страшно было, но после того, как пугнул волком пару раз, даже сплю почти без опаски. Ем сколько влезет, вон шкура какая стала, лучше лошадиной — мягкая да блестящая.
— А зимой что делать будешь?
— Не знаю, но слышал, что бывают дикие ослы, они же как то зиму переживают.
— Может и бывают, но есть подозрение, что живут они стаями, — Пёс задумался. — Или стадами. В общем в одиночку фиг проживёшь, как волки оголодают, то найдут способ во сне задрать. Или простудишься, да голос потеряешь.
— И чего делать? — понурился Осёл.
Все задумались. Через несколько минут Пёс оторвал голову от лап, на коих она лежала.
— Надо стаю создавать.
Диспут по поводу создания стаи и последующего выживания растянулся до обеда. Обед оказался на удивление неплохим. Затем сон сморил членов новообразованной стаи. Через час Петух вдруг вскочил на ноги и начал нарезать круги по двору. Его мельтешение не осталось незамеченным, вскоре остальные внимательно следили за забегами Петуха. Напряжение в воздухе достигло своего накала и взорвалось шумным выдохом, когда Петух взлетел на колодезный сруб и замер.
— Мы будем петь!
Видя удивлённые морды своих напарников Петух продолжил.
— Мне приснился вещий сон. Хотя каждый по отдельности мы приносим неприятности, вместе мы можем приносить пользу. Начинаем репетировать.
Репетиция, если смотреть со стороны, носила удручающий характер. Уже через пару часов предыдущее состояние одинокой усадьбы можно было бы назвать словом "процветание". Сейчас же от бывшей усадьбы остались жалкие развалины, только печь ещё держалась, хотя время от времени от неё отлетали одинокие кирпичи, когда Петух особенно сильно повышал голос. Кучи мошкары, слизней и прочей отвратительной живности уже давно затопили бы жалкие остатки бывшего жилья, если бы не прорывающийся время от времени жуткий ослиный рёв. После чего поляну как выметало от любых живых существ, кроме, что удивительно, самой хоровой стаи. Но вдруг что-то стало меняться, то один, то другой голос стали сливаться друг с другом, и превращаться в нечто подобное музыке. Репетиция длилась всю ночь. А утром, вконец потерявшие голос певцы, увидели, что сидят на поросшем невысокой изумрудной травой уютном дворике, окружённым резным забором. Бывший полуразвалившийся дом сверкал янтарными, будто свежесрубленными, стенами и ярко-красной черепицей. Над свежим колодезным срубом торчал высокий "журавль" с новым ведром. А перед красивыми, крашеными голубой краской воротами, стоит элегантный фаэтон с кожаным верхом. Счастью музыкантов не было предела, но он даже не смогли выкрикнуть пресловутое "ура", и через секунду уже спали без задних ног.
С этого дня и началось чудесное путешествие музыкантов в славный город Бремен. Почему именно в него? Точно никто из друзей этого не знал, как то само так получилось. Конечно же их вела туда Судьба, но музыканты об этом не догадывались. Фаэтон запряжённый Ослом, неспешно двигался по просёлочным дорогам, а за ним оставались ухоженные чистые деревеньки и городки, населённые здоровыми и счастливыми жителями. Ничего не предвещало беды. Да и какая беда может грозить сказочным существам, после встречи с которыми, даже неудовлетворённые жёны старых импотентов расцветали как невесты в медовый месяц, да что жёны, даже соседские вдовы готовились к прибавлениям в семействе. Тем более, бедность им больше не грозила — дома их становились, что называется "полная чаша".
Слухи о Бременских Музыкантах летели впереди лёгкого фаэтона, наполняя сердца горожан надеждой и радостью, они готовились увидеть свой город величайшем городом мира. Но не все радовались — может бременский епископ увидел в них страшных колдунов, может решил, что это прекрасный способ обратить на себя внимание Рима, а может просто этому старому желчному старику было противно видеть радость на людских лицах. Епископ был не глуп и понимал, что голословные обвинения не помогут, того и гляди самого в дёгте вымажут. Тогда он решил найти свидетелей дьявольского происхождения Музыкантов. Преданные монахи из соседнего монастыря на фельдъегерских экипажах, предоставленных начальником бременского гарнизона, верным клевретом епископа, помчались в ту местность, откуда началось победное шествие музыкантов. И конечно они нашли старых хозяев Петуха, Кота, Пса и Осла. И конечно те, обозлённые, что счастье обошло их стороной, понятно что друзья решили не показываться в своих деревнях, готовы были поехать на суд и дать любые показания.
И вот, когда фаэтон подъехал к воротам Бремена, Музыканты не увидели ни одного человека, даже охранников. Удивлённые друзья направились по пустым улицам на ратушную площадь, где были тут же схвачены солдатами, уши которых были заткнуты воском. Рты им тут же залили горячим воском, из опасения колдовства. И началось судилище. Правда в показаниях свидетелей была перепутана с ужасным вымыслом. Не все, собравшиеся на площади жители Бремена, верили в страшные истории о выгоревших деревнях и заваленных трупами городах, ставших такими после посещения их Бременскими Музыкантами. Но всё больше и больше глаз, сначала наполненные надеждой, становились сперва удивлёнными, а затем и печальными. В ещё большем количестве загорались огоньки ненависти, сливающиеся в пожар аутодафе.
Таким и был приговор инквизиции — сожжение на костре. Так как приговор был известен заранее столб и костер были уже готовы. Петуха, Кота, Осла и Пса привязали к столбу, обложили хворостом и подожгли, а так как епископ решил насладиться зрелищем, да и "порадовать" горожан, то жечь решили на медленном огне. Но одного инквизиторы не рассчитали — воск размяк и, бьющиеся от боли Музыканты практически одновременно выплюнули свои кляпы и закричали. В их голосах слились ненависть, боль, страх, обида и ещё многое, что чувствует живое существо подвергаемое ужасной казни. И всё кончилось. На месте, где стоял славный город Бремен, осталась только впадина, которая со временем наполнилась водой и получила название Проклятое озеро.
— Учитель, так что Мёртвый город и есть Бремен?
— Да, именно так. Предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечу — именно так в Средиземье попали первые разумные. А так как на нашем курсе представлены все расы, даже хоббит и тролль в количестве по одной штуке, то вот вам первое задание — каждая из рас должна составить свою группу и составить доклад, кто из людей Бремена стал прародителем и почему. Вопросы есть?
— Господин учитель, а правда, что Саурон был епископом бременским?
— А Саурман бургомистром?
— А Гендальф аптекарем?
— Ты чего, Гендальф был главой цеха кондитеров...
— Тихо! Господа студиозусы, на эти вопросы я как раз хочу услышать от вас, университетская библиотека в вашем распоряжении.
— Господин профессор, ещё один вопрос — что стало с Музыкантами и откуда вы знаете про Проклятое озеро?
— Ну, во-первых мистер тролль, это не один вопрос а два, но я отвечу. Когда Мёртвый город переместился в Средиземье, ни столба ни костра на месте не оказалось, и что стало с Музыкантами никто не знает. А про Проклятое озеро я просто придумал. Это же сказка.
Взлёт чёрного Ястреба.
Костёр почти прогорел, но вставать и идти за новой порцией дров всем было лень, всё равно через час уже рассвет, и всё закрутится по новой. Лёгкая полудрёма накрыла отряд мягким вязким покрывалом, и только негромкие звуки расстроенной лютни, да размеренный напев, не давали ей одержать окончательную победу.
Четвёртые сутки пылают кантрины -
Напалмом пропитан Вирджинский удел.
Диктуйте наводку сержант Мухаддинов,
Хорунжий Мазепа, не трожьте прицел.
— Слышь, Ястреб, а чё ты всё гномьи песни нудишь? В берлогу хочется?
Певец положил лютню на колени, достал приклеившуюся в углу рта самокрутку и сплюнул тягучую зелёную слюну.
— А ты чего хочешь услышать, Хомяк, эльфячью балладу или гоблинский рэп?
Невесёлый смех нарушил, дремавшее вокруг костра, спокойствие. Названный Хомяком, поменял цвет лица со светлого на тёмнозелёный, что стало заметно даже в неверном свете угасающего пламени, и потянул из ножен ятаган. Его тут же схватили за плечи, повалили и прижали к земле. Поверженный гигант, а рост его переваливал за два с половиной "стандартных" метра, некоторое время ещё поворочался под навалившейся на него грудой тел и затих.
— Ястреб, ну ты достал, — новый голос принадлежал невысокому, не более двух метров, крепышу с чёрным капитанским аксельбантом. — "Лермонтов" хренов, когда-нибудь мы этого "Мартынова" не удержим и привет тундре. Я тебе сколько раз говорил, что б ты его прекратил доставать?
— Да ладно тебе, Змей. Он же сам нарывается, я что ли начал?
— Ну, "Визбор", я тебе устрою. Сегодня идёшь в передовом дозоре, и попробуй мне хоть одну "сигналку" прозевать — без "плащ-невидимки" полезешь на минное поле фаерболлы снимать.
Слушая гневную речь капитана, музыкант только тихо про себя ухмылялся. Естественно не одной "сигналки" он не зевнёт, и на расчистку никто его без магической защиты не пошлёт. Сделать это, равносильно провалу, который капитану никто не простит, а в первую очередь он сам себе. Операцию готовили больше месяца, потеряли семь драконов, а также гномью подземную лодку. Эльфы клюнули на подставу и в тайне, как им казалось, перебазировали Бункер в Ущелье Трёх Мертвецов, думали там их фюреру ничего не грозит. Ага духи наивные, высшая раса мать вашу растак... Этого командование от них только и ждало. И вот теперь Гудзонский Ястреб вел группу в последний поход. Последний по любому — либо они там все лягут, либо закончат это Проклятую Войну. И никакие вампы из "Мертвой Головы" ни на что повлиять уже не смогут, хоть их туда и согнали аж целый батальон. Да, батальон "Мёртвая Голова" — и смех и грех, но именно столько кровопийцев осталось, после того как их на марше накрыл полк "Красный Ужас" из второй драконьей эскадры. А до этого "Святые Паладины" превратили элитную дивизию в неполную бригаду, к тому же бросившую всё тяжёлое вооружение, при прорыве из Краковского котла. Но даже в таком виде они представляли не малую опасность для разведроты "Кречет" Отдельной Ударной Бригады "Зелёные Орки". Бригада — это всё что удалось набрать, после того как эльфы устроили массовый геноцид в флоридских болотах, единственном месте, где компактно проживали зелёные орки, к слову чёрным повезло ещё меньше, их осталось не более тысячи обоего пола, включая стариков и детей. Служба Генетического Контроля при МГБ вообще запретила набор чёрных в боевые подразделения, так что теперь эльфам попадать в лапы безопасников никто бы не посоветовал — почти все чёрные служили там.
Напряги с Хомяком начались с того, что Ястреб порубил в капусту раненых и медперсонал санчасти какого то из эльфийских полков, в во время Ливийского Рейда. Ни о каком военном преступлении никто даже не заикнулся, наоборот командование, в том числе и ротный, оценили его поступок весьма позитивно, потому как если бы Хомяк и ещё пяток его сослуживцев, испробовавших гостеприимство эльфовских концлагерей, добрались бы до медичек первыми... В общем ничего хорошего, ещё никто не удержался от блевотины, увидев то что творил с пленными Хомяк, особенно с эльфами и гоблинами.
Что пришлось пережить тому в лагере не знал никто, даже бригадный особист от него ничего не добился, но всепожирающая ненависть которую Хомяк испытывал к "высшей расе" и их главным прислужникам, а именно из гоблов набирались зондеркоманды и лагерная охрана, буквально делала того безумным, когда ему удавалось дорваться до мести. Кстати, Ястреб заметил, что побесившись Хомяк, примерно на сутки, становился достаточно адекватным, чем и пользовался перед особо важными заданиями — теперь можно не опасаться, что тот потеряет голову в самый ответственный момент. Змей уже давно разгадал эту тактику, но так как сам не мог позволить себе подобного поведения, потворствовал ему, не забывая распекать подчинённого, дабы положено. Остальные головы себе такими премудростями не забивали, но испытывая к боевому товарищу чувство глубокого уважения, только осуждающе поглядывали на него. Уважать же было за что — не единожды Ястреб спасал роту, вытаскивая её из безнадёжных ситуаций. Капитан много раз пытался вызвать его на откровенный разговор, откровенно недоумевая, почему тот сидит в обыкновенных сержантах, хотя место ему где нибудь в генштабе или, на крайний случай, в штабе фронта. Всё это казалось ротному очень странным, а уж бригадный особист, Ястреб сам видел, собрал досье толщиной в кирпич. А и хрен с ним. Ну выжил он один из клана Болотной Выпи, ну был клан закрытым — с миром общались только трое старейшин, ну накрыли маги клан чрезвычайно убойным волшебством, что даже тела растворились, только ушастые извращенцы умеют использовать магию жизни для убийства. В чём криминал? МГБ не возьмёт его в серьёзную разработку до конца этой операции, уж больно много от неё зависит, а там у них уже руки будут коротки. Ку-ку, мой мальчик!
До входа в ущелье добрались аккурат в полдень. Вампы были на месте — хороший знак! Полдень тоже хорошо! Вон кровопийцы как вырядились — стальные чёрные шлемы с хакенкройцем и длинные чёрные плащи с двойной руной Зиг на рукавах, ну и неизменные дневные маски с затемнёнными стёклами. Ничего, попарьтесь, легче умирать будет. До начала операции оставалось совсем ничего. Штурмовая эскадрилья белых драконов зашла со стороны солнца и удавила по ущелью гномьеми фугасами и буквально пропала, только что огромные белые мишени были в прицелах зенитчиков — и вот их уже нет, только море фаерболов пронзает пустоту дня. Зато зенитчики выдали свои позиции на склонах и по ним незамедлительно ударили подошедшие на бреющем красные. Эти использовали только свои огнеродные железы, оно и понятно — самые мелкие из своего племени, они не могли нести подвесного вооружения, зато и попасть в них было чрезвычайно трудно, уж больно быстрые и вёрткие. Но и они несли потери, что при такой плотности зенитных средств, прикрывавших бункер не удивительно. Вот упал один, за ним второй, потом сразу два. Хотя зенитный огонь значительно ослабел вероятно сказывалось большое количество попаданий, полученными драконами в начале боя, даже те, что держались в воздухе были уже не так подвижны. У многих через обгорелые перепонки крыльев просвечивало голубое небо. Огня у них уже не было, в попытках прикрыть упавших товарищей они пускали в ход свои слабые когти и зубы. Но шансов у упавших не было.
Зубастики считались в эльфийской армии самыми дисциплинированными воинами, после ушастых конечно, но тут вампиры как с цепи сорвались — даже посты побросали, стремясь отомстит драконам, за тот, недельной давности ужас, когда горели живьем их родственники и друзья. Оставшиеся в воздухе драконы, вероятно получив строгий приказ, огласили окрестности траурным криком, в котором смешались боль , жалость и ненависть, скрылись за гранями ущелья. Примерно с минуту вокруг упавших творилась страшная кровавая свалка, и в тот момент когда она закончилась по ущелью нанесли химический удар жёлтые драконы. Ну как жёлтые наносят химудары все знают. Поэтому жёлтых никто не любит. Хотя от этого и не умирают, но на несколько минут кровососы были дезориентированы. Вот и наступил тот момент, ради которого лучшие бойцы орков пришли сюда и молча, закусывая губы, смотрели на смерть драконов. Они и пошли молча и тихо. Даже ятаганы вытянули из ножен без привычного залихватского свиста клинков. Так молча и резали не пришедших в себя вампиров и оставшиеся в живых гоблов из зенитных расчётов. Главное гоблов. Целых две минуты молчания. Больше не имело смысла — кровососы очухались. Тот вой и визг который наполнил ущелье описать уже стало не возможно. За те пять минут, что противники рвали друг друга на куски орки потеряли больше двух третей личного состава. Хоть и элитная рота, но против не менее элитного батальона. Но свою задачу они всё же выполнили полностью. Вампы даже не поняли откуда взялись закованные в сталь и мефрил невысокие, меньше двух метров, существа. Но их непонимание длилось не долго, ровно до того момента, пока они не разглядели серебряного молота на щитах воинов. Огромная туша десантного дирижабля закрыла всё небо. Люди, а это были именно они, более того это было последнее из двух человеческих подразделений, в Армии Света — "Дети Сварога", закончили то, что начали их соплеменники, а именно уничтожение дивизии "Мёртвая голова". Людей в Мире вообще мало, но на их долю выпадала самая тяжёла работа.
Когда Ястреб, затягивая зубами повязку на разрубленном предплечье, вошёл в святая святых Бункера, там уже всё было кончено. Рядом с огромным троном валялся маленький эльфёныш в чёрном мундире. Косая чёрная чёлка сбилась на один глаз, другой остекленел и покрылся россыпью лопнувших кровеносных сосудов, над тонкими, перекошенными от ярости и муки губами ощетинились небольшие неприятные усики. Синюшный цвет распухшего лица отчётливо давал понять, что урод умер от огромной дозы Эльфийской Пыли. Ястребу хотелось плюнуть на труп этого сморчка. Сдох так же как и его кумир — тот испугался застрелиться, а этот, как положено, перерезать себе горло.
Ну вот и всё, пора. Ястреб повернулся и пошёл на выход. Сколько же наших здесь легло? Вот Хомяк заколотый в спину, но додушивший эльфа в мантии архимага. А вот и Змей, весь покрытый уже не кровоточащими ранами, в окружении трупов четырёх гвардейцев клана Золотого Дуба. Элита блин, как он их смог столько нашинковать? На выходе из ущелья стоял пост "Детей Сварога", но те только отдали в ответ честь, даже не окликнув. Ну идёт человек, то есть орк, по своим делам, пусть идёт. Примерно через час неспешной ходьбы Ястреб подошёл к трём высоким чёрным камням — святилищу Белого Ярги. Зайдя внутрь каменного треугольника ,повернулся лицом на восток и постучал пальщем по правому уху.
— База, докладывает агент Ястреб. Задание выполнено, готов к эвакуации.
Вечерний ветерок тихо гнал пыль по пустынной степи , задувая остатки следов, оставленные одиноким орком.
Красный светодиод блока охранной сигнализации настойчиво предлагал поменять батарею, но его нагло игнорировали, через пару часов лагерь всё равно сворачивать, дотянет. Люди в тяжёлых штурмовых скафандрах, оплавленных и покрытых заплатками бронепласта, лежали вповалку, даже не разбив термошатров. Только один высокий, больше двух метров, десантник перебирал, освобождённой от бронеперчатки рукой, на виртуальной клавиатуре и негромко напевал:
Четвёртые сутки, как нет Альфы Вега,
Линкор "Император" изранен в боях.
Девятый Ударный стремится к Победе,
Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг"...
Русалочка.
— Да, Ваша Светлость, как живая. Мы когда в Копенгаген приходим, обязательно наведываюсь сюда. Нет, на Светку совсем не похожа. Откуда знаю? Так служил я с ней, и история эта на моих глазах вся развивалась. Ей богу не вру. Меня как зовут? Извините Ваша Светлость, не представился! Капрал третьего дивизиона сил специального назначения Балтийского Императорского флота Фёдоров Игнат. Нет, конечно, не действующий состав, но отставка с правом ношения и предоставлением личного дворянства. Почему не ношу? Да не любят здесь нашего брата, потому форму оставляю дома, а кортик при мне завсегда, так на всякий случай. Почему не рассказать, расскажу конечно, только промозгло здесь, а там чуточку в стороне, таверна приличная и название у неё 'У русалки'. Ага, с фантазией у датчан плохо, но суть момента передаёт. А фигуру из окна панорамного хорошо видно. Сядем, по бокалу грога закажем, так и рассказ по другому пойдёт.
— Спасибо милейший, больше ничего не надо, если что позовём. Так вот, Ваша Светлость... Хорошо, без чинов, так без чинов. А как к Вам обращаться? Ну так вот, Игорь Юрьевич, что такое третий дивизион спецназа Вы конечно знаете? Правильно, на Балтике нас каждая морская собака знает, и боится, коли есть за что. То, что оперативная база нашего дивизиона размещается на острове Даго Вы, конечно, знаете, и никакой тайны я не раскрою. Сам Выродков её строил. К моменту прибытия интересующей Вас особы служил я уже второй год, да в самой элите — Первом диверсионном отряде. А что бы в него попасть, нужно либо пять лет оттрубить в обычном отряде, либо получит полные сорок баллов на выпускных экзаменах в Выборгском училище спецназа ВМФ, как со мной и произошло, либо иметь специфическую фамилию. Ну, Вы меня понимаете. Вот Светлана Шуйская по третьему варианту и проскочила. Нас тогда в отряде было одиннадцать пар, да Федька Голицын одиночка, вот к нему Светлану на время стажировки и прикрепили. Почему странно? Смешанные пары это нормально. У нас до Светланы девчонок было трое и все в смешанных парах, друг мой Григорий, например, с Ольгой Курбской в паре работал. Ну, это я слегка отвлёкся. Вот Вы опять на фигурку в окошке гляньте, выглядит она конечно мило, но сходства со Светкой никакого, мало того, что вдвое мельче оригинала, у неё лицо даже чисто европейское, а Светлана вся в мать пошла, чисто шамаханская царица. Жгучая брюнетка, глаза чуть раскосые, скулы высокие, грудь четвёртый номер, талия тонкая, двумя ладонями обхватить, и это при почти гренадёрском росте. С хвостом скульптор тоже промахнулся. Двигательный комплекс 'Дельфин-6М', который мы как раз обкатывали, было то ещё чудо. Это сейчас у нас движки на нитрожире, а шестёрка была последняя в серии работающая на этиловом спирте, жутко замодернизированная, максимально облегчённая, и всё равно при этом больше пяти пудов весом. Ну пусть минус пуд на жаберный жилет, всё равно хвост больше четырёх пудов. Почему так много? А Вы знаете, сколько первый 'Дельфин' весил? Больше десяти пудов! Так-то! А когда он появился все на ушах стояли — какой прогресс. Кстати, головной институт, который 'Дельфина' разрабатывал знаете где находится? Будете смеяться, в Казани. Татары ребята дюже башковитые. Почему сейчас хвосты у боевых пловцов меньше? Так я ж и говорю, в качестве питания сейчас нитрожир работает, а тогда его только в 'живой взрывчатке' умели использовать. Это сейчас 'Касатка' чуть больше двух пудов тянет, да и то, из-за того что стали дополнительные баки использовать. А раньше всё внутрь хвоста запихивали, да и КПД на этилене вдвое ниже, отсюда двойной объем псевдомускулов. В общем, как говорят лимонники, прогресс форэва.
Что-то мы опять отвлеклись. Как прислали к нам Светлану, так спокойная жизнь у нас в отряде закончилась. Мало того, что стерва она была первостатейная, так ещё и на передок слаба. Ничего я не наговариваю. Она себя сама называла законченной нимфоманкой. Мужиков она просто коллекционировала. Нет, меня слава богу участь сия миновала, во-первых кто она и кто я, сын крестьянский, а во-вторых, сами на меня гляньте, куда мне с моими статями. Да не прибедняюсь я, тоже вниманием женским был не обижен, особливо в увольнении, да в парадной форме, но на фоне нашей золотой молодёжи выглядел я блекло. Зато морду мне не били, да на дуэли не вызывали. Нет, смертельных случаев не было, ведь у нас в спецуре и дуэли специфические — голые руки, да толща воды над головой, кто первый всплыл, тот и проиграл. В общем мужиков она всех перессорила, с бабами сама вдрызг разругалась. А больше всего они с Софьей Радзивилл рассобачивались. Ну Софья сама по себе личность историческая. Как не слышали? Быть такого не может. Хорошо, про Софью, так про Софью.
Эй, человек, повторить нам. Так вот, в то время Софья уже под водой не работала, её по состоянию здоровья перевели на политработу, комиссаром дивизиона, а было ей тогда чуть за тридцать, но смотреть страшно. Свой позывной оправдывала полностью. Как какой? 'Ведьма' у неё был позывной! А ещё эти две рыбины страшные, с которыми она по ночам купалась, чистые змеи, она их со Средиземки притащила, у нас эти мурены и не водятся. А история с ней громкая была. Случилось это во время Третьей Ливонской войны. Шведы тогда как раз Мемель осадили, а войск для деблокирования города не было, все в Крым ушли. Осадить осадили, а артиллерии крупной в десанте не было, так что город им никак не взять, и тут разведка доносит, что в Стокгольме под погрузкой стоит шестидесяти пушечный фрегат 'Принц Август'. А грузят на него ни много, ни мало восемь 203 мм гаубиц. Если довезут, то тут Мемелю и будет полный кирдык. Флота как такового после Готландского сражения у нас уже не осталось, потому на входе в стокгольмскую бухту закинули две пары боевых пловцов с мобильными зарядами. А сидеть им там пришлось без малого трое суток, при том, что и за сутки можно запросто ласты склеить, не было тогда такого оборудования, как сейчас. В общем когда 'Принц Август' покинул бухту, только одна 'Ведьма' смогла выйти на цель, но всё же она его грохнула. Через три дня шведы запросили переговоры, подписали перемирие и смотались обратно, а 'Ведьма' год по госпиталям болталась, страшная стала до жути, вес набрала до десяти пудов, но в отставку уходить отказалась. Вот они с 'Нимфой' и сцепились, 'Нимфа' это позывной Светкин был. В общем подальше от горя сплавили её на патрулирование Копенгагена , туда как раз английская эскадра притащилась с 'дружественным визитом'. Отправили нас туда двумя парами — её с Фёдором, да меня с Никитой Толстым. Ну естественно носитель нам дали, замаскированный под рыболовную шхуну, ну и начали мы там купаться, да за лимонниками поглядывать. И как назло, у датского принца Эриха появилось новое хобби — ходить на яхте-одиночке вдоль берега, перед местными красотками выпендривался. В общем довыпендривался — налетел на топляк, после чего его скорлупка в пять минут ушла на дно, а этот урод ещё в придачу, и плавать не умел. Злые языки потом трепали, что топляк уж очень вовремя подвернулся, когда Светка в ста саженях была, но тут уж ничего точно сказать нельзя. Ну в общем вытащила она его конечно, а потом долго и с удовольствием делала ему искусственное дыхание рот-в-рот. Ну, долго-недолго, народ всё равно набежал, ну и естественно не прошло и трёх дней, как вся Дания знала, что принца спасла русалка. Ну а за кого её ещё могли принять, в 'Дельфине'-то. Весь остаток смены, а оставалась нам неделя, принц с утра выходил на берег, куда его вытащила спасительница, и ошивался там до вечера вглядываясь в волны взглядом полным томления. Тьфу, вспоминать противно. Светлана сначала на шутки обращённые в её адрес просто хихикала, а потом вдруг перестала, и взгляд у неё стал такой... Амор в общем!
Как только мы прибыли на базу, после пересменки, Светка тут же подала рапорт об отпуске, по состоянию здоровья. Вот тут ей Софья и отомстила за всё — поставила отрицательную резолюцию. 'Нимфа' взбесилась, надела снаряжение и ушла в море. Думали к вечеру вернётся, а она не вернулась. Она оказывается ушла 'прилипалой' с попутным торгашём. Что такое уйти 'прилипалой'? Это когда БП цепляется за проходящее судно, выбрасывает дыхательный зонд и уходит в псевдоанабиоз, в нужном месте отцепляется и далее делает своё дело. В общем через три дня Светка вынырнула около своего рыцаря, тот аж языка лишился. Почему Светка тоже? Ах, по легенде... Ничего она не лишалась — она просто заявила ему, что либо он задаёт ей глупые вопросы, и она уходит обратно, либо они отправляются в койку без всяких вопросов. Эрих парень видно был не глупый и решил, хочет молчать пусть молчит — койка она ценнее. Была ли это любовь? Наверно да. Светлана ведь не с одним мужиком больше трёх дней не крутила, а тут почти месяц. Но всё кончается. Светка потом говорила, что достал он ей своими 'что, да как'. В общем надела она своего 'Дельфина' и, опять 'прилипалой', ушла обратно. Нет, на базе уже всё знали, разведка у нас всегда на высоте была. 'Ведьма' пыталась ей статью пришить, самоволка ещё ладно, но она с секретным оборудованием ушла, но ничего у неё не получилось — перевели от греха подальше на Черноморский флот.
Что дальше было? Ну, Эрих король. 'Ведьма' сейчас в отставке, если не умерла ей должно быть уже за семьдесят. Светка ещё лет десять куролесила. Четыре раза её пытались замуж выдать. Последний, четвёртый, был самый смешной, смылась она, когда свадебный кортеж через Малую Невку переезжал. Как была в белом платье, так из кареты и сиганула. Папаша её глянул на белую фату, уплывающую по грязной воде, так и плюнул. А из флота она ушла по залёту, многие говорят, что она сама не знала от кого, но я думаю ерунда это, баба она была умная, просто перебесилась. Замуж так и не вышла, но детей у неё четверо. Младшая, Ариэль, на самом деле при крещении Елена, в этом году Выборгское закончила, с полными сорока баллами, я в комиссии был. Я ведь в Выборгском тактику диверсионных подразделений преподаю. Вот такая сказка. А статуэтку датчане всё равно хорошую сделали.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
