Шурманов поступил тогда в классических традициях Византийской империи — поставил на планеты гарнизоны с территорий, жители которых не имели к местным никакого отношения. Правда, он творчески развил этот подход — солдаты этих гарнизонов были набраны с планет, пострадавших от действий иных рас. Ну и перед тем, как их отправили в места новой дислокации, до сведения солдат довели, что те, кого они отправляются охранять, снюхались с чужими. Результат был закономерен — мало того, что солдаты жестко контролировали планеты, они еще и безо всяких моральных терзаний исполняли при нужде функции зондеркоманд. Что же, политика "разделяй и властвуй" стара, как мир, и столь же эффективна. Да и за новые территории теперь можно было быть спокойными.

Однако это оказалось лишь первым этапом развития ситуации. Вторым, никем не запланированным этапом стало то, что устрашенные мощью имперского флота и его решительностью соседи уничтоженной республики начали активно проситься под крыло имперцев. Вроде бы, этого и хотели добиться Ковалев с Дайяной, отправляясь на опасные переговоры, но все же чуть-чуть иначе. Мало того, что добровольное присоединение и присоединение, основанное только на страхе, разные вещи, так еще и получили под боком центр сепаратизма, ибо слишком много было среди вновь присоединившихся горячих голов, не желающих иметь с империей ничего общего. Конечно, по сравнению с основной массой населения их было не столь уж и много, а с учетом планируемых реформ и вполне ожидаемым улучшением уровня жизни через поколение они должны были и вовсе уйти в историю, но пока что они были проблемой. Ничего, кстати, удивительного — реальное влияние на ход любого процесса в обществе оказывает не желание большинства, как принято считать, а действия наиболее активной части населения, пусть их и ничтожно мало. Именно это — одна из причин того, что терроризм, особенно с сепаратистскими корнями, в различных проявлениях был, есть и, наверное, не исчезнет никогда. И даже страны, борющиеся с террористами, когда-то проходили через его расцвет на собственной земле и, зачастую, поддерживали его на государственном уровне*. Сейчас же в возрождаемой империи разом появилось почти два десятка планет, пораженных этим вирусом и, если планеты, взятые с боем, как правило не рисковали трепыхаться, не понаслышке зная, какого это ощущать железную хватку имперцев на горле, то не испытавшие это вновь присоединенные миры пока еще не осознавали, чем могут кончиться их неумные действия.

* К примерам такого можно отнести, например, Израиль.

Ну а помимо этой головной боли, оказалось, что сбываются опасения Ковалева и неконтролируемая экспансия грозит обернуться потерей контроля. Невеселый каламбур, как ни крути — у имперцев еще не было подготовлено достаточного количества скоростных кораблей, способных эффективно связать все территории в единую сеть. Нет, конечно, огромное количество трофейных кораблей спешно перестраивалось, переводились на имперские двигатели, но их было пока что мало, производственные мощности оставались слишком ограниченными. В результате сейчас размеры контролируемых территорий достигли той грани, за которой тоненькая паутинка космических трасс грозила лопнуть, и центробежная сила вновь разнесла бы с таким трудом воссоздаваемое государство на части. Рост территорий произошел слишком быстро, а, как известно, всему свое время, каждый плод должен созреть.

Вот такое невеселое положение дел и обнаружил Ковалев, выйдя из госпиталя. Вот уже два месяца он пытался исправить ситуацию. Получалось плохо.

Глава 2.

— Опять не спишь?

Адмирал развернулся, рука инстинктивно легла на кобуру. Что поделаешь, защитный рефлекс, выработанный нервной жизнью и не менее нервной работой — можно забыть носовой платок, кошелек, даже штаны, но ремень с кобурой привыкаешь носить постоянно и, не ощущая давно ставшую привычной тяжесть пистолета, чувствуешь себя голым. Вот и сейчас пистолет был на положенном месте, и Ковалеву стоило заметного усилия остановить движение руки и не выхватить его.

— Не опять, а снова. Не спится.

— Заметно, — Дайяна оттолкнулась от косяка (надо же, стояла, облокотившись на него, уже неизвестно сколько времени, а адмирал даже не заметил) и вошла в кабинет. — Опять хреново было?

— Да нет, все в норме, — бодро соврал Ковалев. — Меня ведь ломом не убьешь — все равно оклемаюсь.

— Ню-ню, так я тебе и поверила, — девушка подошла к адмиралу, встала позади кресла и начала массировать адмиралу плечи. Ее руки были неожиданно сильными для столь хрупкой фигурки. Ковалев блаженно закатил глаза.

— Правда, все нормально. Просто задумался.

— И три часа задумавшись сидел...

— Сколько? — Ковалев аж подскочил в кресле.

— Три часа. Ну, почти три. Сиди, не дергайся. Пока ты здесь прохлаждался, я успела приготовить завтрак, так что...

— Ну да, яичницу ты жаришь долго, — рассмеялся адмирал, и тут же схлопотал подзатыльник. — Все, молчу-молчу...

— Вот и молчи давай. Что за глобальные проблемы решал опять?

— Да все те же.

— Ну, так постарайся о них пока чуть-чуть не думать. Сейчас поедим, а параллельно ты мне все расскажешь. Глядишь, на сытый желудок что-то в голову и придет.

— Ну да, тут без пол-литра не разберешься. Хотя, конечно, ты права, одна голова — хорошо, а полторы...

И, ловко увернувшись от нового подзатыльника, адмирал вскочил, подхватил Дайяну на плечо и отправился к накрытому столу на предмет пожрать.

Надо сказать, что Дайяна успешно развивалась, как личность, кое в чем прогрессируя очень заметно. Во всяком случае, готовить она научилась, что не могло не радовать. Все правильно — надо же только захотеть и, все получится, а когда появляется дополнительный стимул в лице голодного мужчины, прогресс и вовсе неостановим. Поэтому адмирал позавтракал очень даже неплохо, можно сказать, даже вкусно, и вполне сытно.

С удовольствием позавтракав (он, оказывается, незаметно для себя успел проголодаться), Ковалев откинулся на спинку стула, отхлебывая из маленькой чашечки свой любимый кофе. Горячий ароматный напиток пришелся как нельзя более кстати, и единственное, чему огорчался Ковалев, был крошечный размер этой самой чашки. Дайяна, обстоятельно изучив, как положено пить кофе на Земле, переняла оттуда, в том числе, и размер посуды, в то время как адмирал, простая душа, предпочел бы для кофе кружку повнушительнее. Впрочем, он отнесся к размерам чашки философски, не без основания решив, что это — не самая большая неприятность в его жизни. В конце концов, можно и вторую порцию налить, а при желании и третью.

— Ну так что надумал? — с любопытством спросила Дайяна. В третий раз спросила, надо сказать, но первые два раза Ковалев ее вопросы проигнорировал. Сначала — потому что был голоден, ел и не хотел отвлекаться, тем более с набитым ртом, а потом — просто из вредности, чтоб подразнить.

— Да, в общем-то, ничего нового, — адмирал погонял во рту кофе, оценивая его вкус, и блаженно зажмурился — кофе явно удался. — Все хреново, если коротко. Убить кого-нибудь охота.

— Зачем?

— Да просто так, чтоб развеяться, — небрежно откликнулся Ковалев и, увидев вытянувшееся в недоумении лицо Дайяны, рассмеялся. — Да шучу я, шучу, просто я и в самом деле не представляю, что делать дальше.

— Это плохо, — чуть разочарованно откликнулась Дайяна.

— Знаю...

— Но, вообще-то, не все так страшно. Я ведь, кажется, тебе уже говорила — мы форсировали производство двигателей, мобилизовали все верфи. Максимум в течении года у нас будет достаточно кораблей, чтобы стабилизировать ситуацию. Год-то уж как-нибудь продержимся.

— Я что, спорю? Это ты говорила не раз и не два, я все помню, но как раз ситуация с окраинными планетами беспокоит меня меньше всего. Даже если вздумают отделяться — хрен с ними, потом возьмем за жабры. Время пока что терпит.

— Тогда чего ты нервничаешь?

— Ну, вообще-то, нервничаю — громко сказано. Скажем так: я ощущаю некоторый дискомфорт от невозможности повлиять на ситуацию.

— В смысле?

— В прямом. Ты никогда не думала, что кроме внутренних, да-да, теперь уже внутренних проблем у нас есть кое-что еще?

— Адеры?

— Молодец, умная девочка, возьми с полки пирожок. Их там два, тот, что с мясом — посередине.

Дайяна несколько секунд сидела, надув губы — видимо, то ли пытаясь вникнуть в дебри афоризма на "великом и могучем", то ли просто размышляя, обидеться или нет. Впрочем, обижаться она не стала — к язвительности Ковалева она уже привыкла и даже выработала на нее некоторый иммунитет.

— А что адеры? Пока что они всего лишь помеха, не более. Надо будет — раздавим, в исследованной части галактики пока что нет силы, сравнимой с нашей эскадрой.

— Забываешь прописную истину. Нельзя недооценивать врага. Да, они помеха, которую мы можем смести, но мы ведь даже не знаем, где расположено их государство и есть ли оно вообще. Может, они и планет-то своих не имеют, а просто бродяжничают в космосе. Где прикажешь их ловить? А ведь наши лихие товарищи не оставили нам своей эскападой ни одной зацепки. Они в очередной раз доказали всем вокруг, что, взяв в руки большую дубину, можно считать себя самым крутым, и тебе за это ничего не будет. Центральные планеты республиканцев они разнесли, раскатали в блин вместе со всеми, кто на них был. И что в результате? Большой пшик, вот что мы имеем. Информации у нас теперь — ноль, похоже, погибли все, кто хоть что-то знал. Кирдык носителям информации. Поверь, я тоже так умею, ничего нового ни в стратегии, ни в тактике никто не родил. Планеты, которые отошли нам после той бойни — это их окраинные миры. Провинция, с провинциальными интересами и возможностями. Контрразведчики наши там шуршат, разумеется, но толку, я подозреваю, не будет — вряд ли там кто-то что-то знает, если и был кто замешан на адеров, то это было высшее руководство республики, причем, я подозреваю, не все. Конечно, шанс что-то откопать всегда остается, но что-то больно уж хиленький этот шанс.

— Ну и что с того? Если адеры исчезнут с горизонта, то нам это тоже неплохо, а если проявятся снова, то рано или поздно мы на них выйдем.

— Выйдем. И что дальше? Доказательств-то никаких, нам даже предъявить им будет нечего.

— Дорогой, а когда империи требовались какие-то доказательства? Любая империя пользуется своим главным правом — правом сильного.

— Одно это и успокаивает. Если потребуется, повода искать не нужно, предъявим им... Ну хотя бы массовую гибель гренландских тюленей в Красном море.

— Там же нет никаких тюленей, — удивилась Дайяна.

— Во, — наставительно поднял палец Ковалев. — А почему нет? Да потому, что адеры постарались... Ну да ладно, шутки шутками, а ситуация от этого не проясняется. Время, боюсь, играет здесь против нас, адеры развиваются, а мы пока что — извини, нет.

— Ну, фора во времени у нас лет пятьдесят.

— Не так и много, кстати. И не факт, что есть. Пойми, больше всего меня беспокоит, что адеры во многом похожи на нас самих. Такие же решительные, упорные, так же настроены на экспансию... В смелости им не откажешь, и мозги у них, надо сказать, варят. Обрати внимание, они пробуют разные варианты. Не получилось с внедрением через твоего братца... И то лишь потому, что на меня нарвались... Так вот, не получилось внедрение — полезли в силовой контакт. Схлопотали по морде — снова внедрение, но теперь уже совсем другого уровня. Мне эти сеансы массового гипноза оказались совсем неожиданными. Что они в следующий раз выдумают? А главное, они почти не оставляют следов. У нас, считай, так и не было серьезных пленных, а та мелочь, которую мы взяли, мрет раньше, чем мы успеваем выкачать информацию. Ланцет уже нормальную речь с ними позабыл, только матом ругается... Подозреваю, правда, неспроста это — есть у них что-то вроде нашей пси-кодировки, не может не быть... Те трофейные корабли, которые оказались у нас в руках, дают некоторое представление об их технологическом уровне, но и только. Мы даже не знаем, это у них сверхсовременные линкоры или морально устаревшие сторожевики. Их коды на компьютерах мы до сих пор не взломали — они оказались неожиданно сложны, а у нас просто нет соответствующих специалистов. Что дальше? Да ничего мы, если подумать, о них не знаем, и это, честно говоря, меня пугает.

Наверное, для другого мужчины было бы трудно признаться в собственном страхе, особенно перед женщиной. Ковалев не комплексовал — в отличие от многих других людей смелость свою ему никому не надо было доказывать. Дайяна, услышав его, лишь кивнула, принимая это к сведению, и сердито потерла рукой лоб.

— Ты тоже забываешь прописную истину — не стоит переоценивать врага.

— Угу. Тут, главное, не ошибиться, а то съедят и костей не оставят.

— Именно. Но меня, если честно, из всего вышеперечисленного больше всего волнует нюанс, который ты упустил.

— Это какой?

— Почему адеры полезли именно к нам? Вокруг куча цивилизаций и меньше, и слабже, подмять их — не проблема. Но они полезли на людей, сильнейшую расу в этих местах.

— Фиг знает, товарищ начальник. Может, остальных они в той или иной мере уже подчинили. А может, просто нас они боятся и наносят превентивный удар. Что угодно может быть, мне извивы их психологии неведомы.

— А жаль. Впрочем, ты прав — данных для серьезного анализа слишком мало.

— Именно. Я не раз думал о том, почему именно на нас они полезли, не такой уж я дурак, как тебе кажется. Просто пока что ломать голову еще и над этим бессмысленно. Да, если нам удастся понять их мотивы, мы сможем лучше ориентироваться в проблеме, но это пока мечты.

— Ладно, — Дайяна упрямо тряхнула головой. — Не сейчас, так потом все равно придется решать эту проблему.

— Решим, деваться нам все равно некуда. Но ведь проблема-то не единственная.

— И что еще тебя волнует?

— Многое. Тебе весь список огласить?

— Хотя бы основное.

— А основного не так уж и много. Во-первых, меня волнует то, что мы не единственные, у кого в загашнике есть имперские корабли.

— Ты про тот линкор?

— Ну да, хотя он наверняка не единственный. Я тут в архивах порылся — появление одиночных кораблей имперской постройки наблюдалось неоднократно. Очевидно, где-то на периферии осталось немало имперских военных баз, имеющих на вооружении небольшое количество кораблей. Это по отдельности небольшое. А в сумме их должно быть немало, даже с учетом постепенного физического устаревания и неизбежных в дальнем космосе случайностей. Плохо, что о них мы тоже ничего не знаем. Даже меньше, чем про адеров. Помнится, посылали за тем линкором шпионов — так ни один не вернулся. В результате мы имеем абсолютно непредсказуемую величину, и это мне не нравится.

— Я-асно, — задумчиво протянула Дайяна. — А еще что тебя волнует?

— А еще меня волнует, что императора у нас как не было, так и нет. Тех уродов, что нам попадались до сих пор, до власти я не допущу. Да и вообще, за один стол я с ними не сяду... Но это — хрен с ними, придумаем что-нибудь. Не будет у нас легитимной власти — будет у нас просто власть. Калибр орудий является зачастую лучшим доказательством законности правителя, чем генетическая экспертиза. А протесты покойников живых никогда всерьез не волновали. Не хотелось бы так, конечно, но как аварийный вариант — пойдет. Хотя... Может, все же возьмешься?