Мила покрутила еще немного настройку, и не раз слышанный голос произнес:
— ... безопасность, еду, работу. Обещаем жизнь на чистых землях, под защитой армии. Говорит радио "Благодар". Всем, всем, кто нас слышит...
Руванка ругнулась по своему, и снова принялась вертеть ручку настройки:
— Что ж вас не заткнет никто!
Лара посмотрела на нее, недоумевая:
— А мы с мужем к ним собирались! Они ведь многим помогли!
— Ну и зря собирались, это Балаково — 15, бывшая частная тюрьма. Раньше ее заключенные работали на восстановлении АЭС, и на ликвидации последствий взрыва. Теперь это первый и самый большой в наших краях рынок рабов.
— Каких рабов?
— Обыкновенных, человеческих!
Центральные районы страны подверглись ядерным ударам, химическим и биологическим атакам. Администрация теперь выводит из зон поражения свои структуры и войска. Вслед за ними и население покидает пострадавшие территории. Власть на местах переходит к полевым командирам, сплошь и рядом объявляющими себя баронами, ханами, князьями, императорами, а подконтрольные "нечистые" владения княжествами, ханствами, империями.
Тоже происходит и на востоке страны. В Сибири, за Уралом, на Дальнем Востоке возникшие десятки карликовых государств, бьются за ресурсы между собой и хлынувшими из-за рубежа ордами. Уже ушли в небытие "Великая Польша", и "Седьмой рейх", павшие под ударами дружин местных якутских князьков. В результате рейдов пришлых корейских партизанских армий на Уссури развалилось "Тысячелетнее Болгарское царство", просуществовавшее чуть больше месяца.
Чтобы выжить и удержать власть, новоявленным правителям нужны были оружие, еда и рабы. Раба можно заставить добывать еду в поле, в лесу, на реке, на руинах городов. Раба можно приковать цепью к "самовару" и персональная танковая армия получит топливо для своих железных монстров. Существует много разных способов, проверенных столетиями, при которых рабу можно дать в руки оружие и послать его убивать, а тем более трудиться задарма.
Поэтому на "нечистых" землях возник спрос на рабов — мужчин и женщин. И "пятнашка", бывшая частная тюрьма, стала одним из мест, где этот спрос можно удовлетворить.
Когда Мила кончила говорить, и с головой отдалась вождению большегрузного грузовика по пересеченной местности, Лара поймала себя на том, что сидит с открытым ртом, забыв о ребенке, и смотрит вперед, ничего не видя перед собой.
Она захлопнула рот, протерла глаза, и заглянула за спинку сиденья, проверяя сына. Тот лежал на спине и во сне пускал пузыри, которые лопались при каждом толчке грузовика.
Лариса успокоилась, улыбнулась в ответ косящейся на нее Миле, и привалилась к дверце, задумавшись обо всем случившемся за последний день.
Она снова проснулась не сама, ее разбудила Мила, забравшаяся в кабину и хлопнувшая дверью:
— Просыпайся, приехали! Меня разгрузили уже, так что, забирай Водопадыча, он у тебя давно уже не спит, и вылезай, мне машину отогнать надо.
Лара резко обернулась, протирая глаза и заглядывая за спинку. Антошка, лежа на спине, махал руками перед собой, пытаясь добраться до бахромы, свисавшей над ним со спинки сиденья.
— Где это мы? — удивленно спросила Лара, разглядев суету за лобовым стеклом кабины.
Дождь перестал, но видно не надолго, на небе ни одного просвета. Поляна со всех сторон окруженная кленами и дубами. На поляне большая старая кирпичная постройка с двумя дверными проемами без дверей, без окон и крыши. В один проем входили, внося коробки, ящики, упаковки, мешки, сгружая все это с грузовиков, а из другого выходили с пустыми руками, снова направляясь к машинам. Разгружали грузовые машины одни женщины, в основном девушки от 18 до 25 лет.
И кругом на поляне, у машин, возле других зданий, везде были одни женщины. Все в разнообразной одежде, часть одеты в камуфляж, часть в обычную гражданскую одежду, соответствующую погоде, а часть в темно-синих, и черных спецовках, в голубых платочках, скрывающих короткие стрижки. У многих на плечах были автоматы, у некоторых из-под курток выглядывали кобуры и ножны, а у одной из девушек, проехавшей через поляну на мотоцикле, за спиной был лук со стрелами.
В стороне под навесом, стоял стол с дымящимся самоваром, удивившим Лару. Но еще сильнее она удивилась детям, играющим среди машин, и бегавшим перед кабиной. Сначала она приняла их за местных ребятишек, но они все были в черных очках, худощавые, у всех светлые, белесые волосы, и белая, почти прозрачная кожа, с синими прожилками вен. Одеты в просто сшитые платьица, штаны и рубахи из грубой ткани, и на ногах у них были одинаковые странные кроссовки.
— Интернат что ли, для слабовидящих? — смекнула Лариса, разглядев несколько взрослых женщин в таких же очках, одежде из похожей ткани, и таких светлокожих. — А вы как Робин Гуды, помогаете им? Вы ведь еду привезли?
Мила весело рассмеялась. Антон неодобрительно покосился в ее сторону и замахал руками.
— Ага, Робингуды, блин! Вот ведь! Это сказки и легенды ожившие! Вылазь, разберешься еще, мне уж ехать пора. Иди сразу под навес, пока дождя нет, там и вода теплая, и стол, и чай горячий. Увидимся еще!
Пока она перепеленывала ребенка, прислушалась к разговорам за столом, и хмыкнула. Все тоже самое, о чем спорили меж собой и деревенские мужики, коротая дождливые вечера у старого радиоприемника, запитанного от автомобильного аккумулятора!
— Вот скажи мне Петрова, — наседала на женщину в темно-синей спецовке лейтенант Баянова, — как юрист юристу! Ты старая комсомолка и простому народу врать не будешь! Ответь мне прямо — как такое могло произойти, почему обладая самыми передовыми системами ПВО (мы ведь все пресс— конференции вместе смотрели), не смогли спасти ни один город с миллионным населением? Почему нанеся сокрушительный ответный удар, мы ожидаем ядерной атаки?
Лара улыбаясь, принялась укачивать сына, и, закрыв глаза, вспоминала, как горячились мужики, оставшись на уху, после рыбалки, наседая на ее Романа. Тыкали руками в хрипящий приемник, и спрашивали у городского парня, как же так, опять, победив в двух кровопролитных войнах, потеряв уйму чистой земли, ресурсов, и человеческих жизней, ничему не научились? Почувствовали себя неодолимыми и, успокоившись, проспали нападение? И где та помощь, которую, без конца обещают по радио?
Она открыла глаза, почувствовав, что кто-то стоит возле нее. На столе лежал рюкзак с вещами Антона, собранный ею перед отъездом. Лара, помедлив, спросила, узнав, стоящую рядом с ней девушку:
— А Роман? Жив?
— Светлые волосы, шрам под левым глазом, нет ногтя на мизинце левой руки?
Уже по тому как "синий плащ" перечисляла знакомые ей приметы, она понимала, что произошло страшное.
— Был одет в синюю рабочую куртку, с надписью на спине "Куйбышевнефтегаз"?
Лариса, услышав страшное "был", кивнула, и, уткнувшись лбом в стол, заплакала навзрыд.
"Синий плащ" произнесла:
— Мне жаль...
Встали и подошли девушки, сидевшие рядом, принялись утешать, осторожно взяли у нее проснувшегося сына, протянули ей кружку с водой. Когда, немного успокоившись, допив воду и размазав слезы по щекам, она оглянулась по сторонам и увидела девочку в темных очках с ее Антоном на руках. Медленно кружась, она качала ребенка, и что-то напевала ему. Хотела встать, но ее остановил голос, прозвучавший за спиной:
— Не тревожься, краса-улыба, за сына! Завиша не одного малютку вынянчила, любят они ее, а она от них отойди не может. Чувствует требу их.
Лариса обернулась, сзади нее стояла высокая, сухопарая женщина, в темных очках, и, сложив руки на груди, и внимательно следила за девочкой с ребенком на руках.
— Дарья сказала, ты лекарь, — повела подбородком в сторону майора. — Травы знаешь?
— Мало, бабушку плохо слушала...
Она не успела договорить, как лавка под ней качнулась, и Лара поняла, что заваливается на спину. Уже в падении, увидела, как Завиша, присев, испуганно озирается по сторонам, закрывая Антошку локтем от неизведанности. Навес покачнулся, и начал накренятся набок, со всех сторон раздались испуганные крики. Лариса услышала ругань Буяновой и крик майора:
— Бегите!
Она почувствовала, как ее подхватили и потащили в сторону, от рушащегося навеса, от опрокинувшегося стола и лавки, за которыми на поляне осталась испуганная слабовидящая девочка с ее сыном.
— Пустите меня! — закричала, вырываясь от цепких пальцев, в попытке подняться на ноги. На западе поднимались бело-синие клубы, и, уткнувшись в серое небо, расползались в разные стороны над лесом. Над поляной пронеслась стая потревоженных птиц, стремительно скрывшихся за верхушками деревьев.
Все это Лариса успела заметить за мгновение, до второго толчка, опрокинувшего ее снова на землю. На месте навеса стояло облако пыли, кирпичная стена здания покрылась трещинами. В "козлике" включилась и неприятно заорала, не раз слышанная Ларисой, сирена химической тревоги. Мимо нее пробежала в сторону склада, женщина в очках, та, что спасла ее, вытащив из-под разваливающегося навеса. К этому зданию со всех сторон устремились все дети и женщины в черных очках.
Неожиданный, сильный порыв ветра промчался по поляне, раскидав коробки и ящики, едва не сбив Лару с ног. К своему ужасу, заметила, что вместе с другими детьми к этому разрушающемуся зданию, бежит и Завиша с ее сыном. Ловко обегая, раскиданные по поляне ящики, упаковки, девочка бежала со всех ног, временами оглядываясь назад, словно разыскивая кого-то, среди творящегося на поляне хаоса.
Из-под обломков навеса выкатилась Буянова, и заорала в лицо Лары:
— Беги за ними, там убежище!
— Какая стена? Четвертый! Где? Повторите! — услышала она голос майора, спрятавшейся от порывов ветра за "козлик", и присевшей возле колеса.
Лариса поднялась, и бросилась вслед за всеми, к зданию, в одном из дверных проемов которого уже скрылись Завиша с Антоном. Что-то заставило ее обернуться, и она увидела Баянову, пытающуюся приподняться навстречу усиливающемуся ветру.
— Что с тобой? — вернулась, подхватила, потащила вслед за всеми.
— Ногу повредила, — простонала лейтенант. — С навеса балка свалилась, не успела убрать...
Дарья поднялась и вышла из-за машины навстречу ветру, опустила рацию, и остановилась, присматриваясь к раскачивающимся верхушкам деревьев. Лариса протащила мимо стоящего майора Баянову, и услышала сквозь ветер крик из рации:
— Тащ майор, это волна! Бегите, девчонки! Первый, слышите меня, бегите!!!
Майор очнулась, подхватила Баянову с другой стороны, и они вдвоем потащили лейтенанта к дверному проему, в котором им призывно махали люди в черных очках. Ветер усилился, стемнело, резко похолодало. Доносился какой-то гул, который становился все явственнее и сильнее. Земля дрожала, со стены здания, в которое они стремились, сыпались куски штукатурки, подхватываемые ветром и летящие в них.
Едва они приблизились к зданию, как из него выскочили двое парней, выхватили у них лейтенанта, и затащили ее внутрь. Ввалившись следом за ними, она немного растерялась, упустив их из виду в темноте, и не зная, куда идти дальше. Но ее подхватила под локоть майор и уверенно потащила в угол здания, петляя среди брошенного имущества. За стенами здания гул перешел в грозный рокот. Казалось, что стена не устоит под напором ветра.
— Скорее, скорее! — услышав крик, раздавшийся где-то под ногами, она не успела понять, что делать, как рухнула вниз. Ее поймали крепкие руки, тут же следом перехватили и прыгнувшую за ней Дарью.
— Закрывайте!
Раздался скрежет задвинувшегося люка, и в помещении стало тише. Лариса подумала, что все уже позади. Но тут земля снова содрогнулась, и на люк обрушился удар такой силы, что он с треском сдвинулся с места, и сверху на них хлынули струи холодной грязной воды, обдавшие всех с головы до ног.
— Уходим, уходим! — крикнул их один из встречающих, открывая узкую дверь в стене подвала. Сняв очки, он предупредил:
— Осторожнее, там ступени!
Потом они долго, вслед за двумя парнями, несущими на носилках безустанно ругающуюся Баянову, спускались по слабоосвещенным тоннелям, где вдоль стен, стояли всевозможные ящики и коробки. О них, беспрерывно предупреждали дети, все как один снявшие очки, и бегущие вприпрыжку впереди...
По прикидкам Ларисы, они спустились на несколько сотен ступеней, за ними закрылись не менее пяти массивных дверей, две из которых напоминали герметичные двери из убежища ее воинской части. И, наконец, впереди открылась дверь в светлое помещение, и когда они с Дарьей зашли в него, вслед за стайкой ребятишек, их встретили приветственными криками и хлопками в ладони. Лара узнала многих девушек из колонны, но самое для нее главное, было в том, что в первых рядах встречающих стояла Завиша со спящим у нее на руках Антошкой.
Девочка ликующе улыбнулась, и обернулась к светловолосой женщине, стоявшей у нее за спиной. Та кивнула ей, и легонько подтолкнула к Ларе. В светло-голубых глазах девочки, протянувшей ей сына, было столько радости, что Лариса, даже понимая, что она вся мокрая и грязная, не удержалась, нагнулась и обняла обоих. И видимо слезы, некстати навернувшиеся на глаза, неожиданно напомнили ей вкус воды, окатившей ее в подвале разрушенного здания.
Волна, смывшая старый мир, была соленой.
120 лет от сотворения потопа.
Земли Заката к западу от Острова. Последний бункер.
— Я точно знаю, что их у вас нет. Ни друзей, ни союзников. Вы так хорошо прятались, что ваши соседи ничего не подозревали. Пришлый, чужой охотник выследил вас, а войти к вам, в убежище для нас было не трудно. И вы проиграли свой последний бой.
Он повернулся на всхлипы женщины, склонившейся над телом мужчины, убитого им в честном поединке. Тугая косичка из седых волос метнулась по могучим плечам.
— Это был ваш лучший боец? — он огляделся, вокруг стояла толпа худощавых, бледных мужчин, женщин и детей, одетых в пятнистую зелено-желтую одежду, которая совсем не защищала от ледяного ветра, хозяйничающего на бескрайних снежных равнинах.
Никто не ответил этому страшному человеку в кожаной длинной куртке, еще не остывшему от схватки. Дети жались к родителям, женщины к мужчинам, а мужчины пытались загородить их от ветра и хищных взглядов свирепых, косматых воинов в звериных шкурах, выгнавших всех из теплого убежища на холод.
Он перехватил взгляд, брошенный украдкой на запад, в сторону приближающихся снежных туч. Высокая женщина, с растрепанными волосами, с огромным синяком под левым глазом, выпрямилась и, смахнув связанными руками непослушные волосы с лица, с вызовом посмотрела на Фомина, когда поняла, что он следит за ней.
— Они не вернутся! Зачем они ушли туда? Что хотели там найти? Еды? Добычи? Войну? Они все погибли! Там на многие месяцы пути ничего нет, кроме снега. Там "очагов" нет, — он ткнул себе под ноги, — это последнее убежище, найденное за десять лет.
Фомин знал, о чем говорил. Он сам участвовал в походе, который длился два года, а его подготовка заняла у братства более пяти лет. Таких походов на запад было несколько. И не один не обнаружил людей, или следов их жизнедеятельности. Отряд, который зашел дальше всех, добрался до высоких гор, проплутал без результатов в предгорьях несколько месяцев в поисках жизни, потерял треть своего состава, и не нашел там ничего, кроме снега, камней, льда.
