Предчувствия его не обманули: возле столкнувшихся в совершенно пустынной местности краулеров мельтешили джавы, визжа и переругиваясь. При появлении вылезшего из песка крайт-дракона их беготня окончательно превратилась в хаотичное движение. Коротышки ломанулись кто куда, но дракона заинтересовало не это, а совершенно дивный запах, плывший над пустыней.

— О Господи... — простонал дракон, как зачарованный шагая к вывалившимся из вскрытого, будто консервная банка, бока краулера, бочонкам, подмигивающим голографическими печатями. — Алкоголь! Точнее... — он принюхался к содержимому одного лопнувшего бочонка. — Виски!

Верещавшие джавы потрясенно замолчали, наблюдая, как дракон вскрывает когтями один из бочонков, после чего опрокидывает в пасть.

— Эх! Хорошо пошла! — едва не всплакнула рептилия, занюхивая выпивку лапой за отсутствием рукава. — Надо повторить.

Джавы отмерли и загомонили, пытаясь подстрелить обнаглевшее животное из ручных бластеров, извлеченных из широченных балахонов. Дракон даже не почесался. Прикончив второй столитровый бочонок, крайт развернулся, уставившись на гневно потрясающих руками джав.

— Поговорим? — голос дракона вонзался прямо в разумы обитателей Татуина.

* * *

И настала не жизнь, а сказка: чем дальше — тем страшнее. Джавы быстро сообразили, что платить дань крайт-дракону выпивкой гораздо выгоднее, чем стать едой огромного хищника. Две бочки в месяц решали все проблемы с безопасным передвижением, а снабжение дракона работающей техникой приносило бонусы.

Молодой, но очень хитрый крайт не требовал невыполнимого, обожал смотреть новости по голокомму, брал взятки кафом и алкоголем и прекрасно защищал свою территорию от других хищников, не важно, какого вида. Постепенно слухи о таком чуде ширились и множились, территория начала медленно, но уверенно расширяться, а населяющие Татуин рабы и фригольдеры начали называть говорящее чудовище Эккретом, в честь одного из солнц-близнецов, после того как тот помог нескольким беглецам от хатта Джаббы.

Сам Эккрет не возражал, смотрел голодрамы в комфортабельной пещере и благосклонно принимал под лапу фермеров, мигом оценивших все преимущества такого соседства, и горя не знал, пока однажды ночью не отбил у припершегося без спросу племени тускенов пленницу, которую те непонятно с какой радости приготовились долго и вдумчиво пытать.

Сине-желто-зеленая от синяков женщина отправилась домой, к счастливым до невменяемости мужу и пасынку, Эккрет в благодарность получил ядреную сивуху на почках дерева джапор, которую можно было заливать в баки вместо топлива. И впервые наклюкавшийся до полного отключения тормозов и соображалки крайт-дракон обнаружил себя следующим утром в пещере, покрытой странными символами изнутри.

Эту пещеру знали все окрестные, обходя по широкой дуге, так как там, по слухам, водилась нежить. Эккрет тоже на рожон не лез, уж очень тянуло оттуда чьим-то нехорошим вниманием, полным исследовательского интереса, но, видно, сивуха здорово дала по мозгам, раз он полез по пьяни в нехорошее место, которыми Татуин просто изобиловал.

Как он туда попал, Эккрет не смог вспомнить, зато пробуждение оказалось жестоким: мало того, что голова трещала нещадно, так еще и галлюцинации пошли. Напротив стоял высокий блондин в черном, пялящийся алыми глазами, и стремительно трезвеющий Эккрет с холодком понял, что может видеть сквозь хозяина пещеры противоположную стенку.

Висящий на поясе сейбер, пусть и полупрозрачный, тем более не внушал доверия, и когда выглядящий как человек, но чем-то неуловимо отличающийся призрак довольно оглядел нервно сглатывающего крайт-дракона и произнес:

— Таких учеников у меня еще не было...

Эккрет взвыл и попытался удрать, вот только ничего не вышло. Блондин, паскудно улыбаясь, сжал руку в кулак, и Эккрета за хвост втянуло назад в пещеру.

— Ты куда, ученик? — весело оскалился красноглазый призрак. Крайт побился головой о стену, повернулся и сел на задницу, уныло вздыхая и смиряясь с судьбой, повернувшейся к несчастному попаданцу, твердо вознамерившемуся откосить от участия в безумии Звездных Войн, непонятной стороной.

— Как вас зовут, мастер? — пророкотал дракон. Блондин слегка наклонил голову, картинно прижимая руку к груди.

— Дарт Силтар, ученик. Ты рад?

— Неимоверно, учитель, — сарказм так и капал, но озверевшему в одиночестве призраку было все фиолетово. Он осмотрел громадную тушу — за последние годы Эккрет вырос еще на пять метров — и счастливо вздохнул.

— Всегда хотел иметь говорящего дракона.

— А я всегда летать хотел, — буркнул Эккрет и тут же, едва не визжа позорно от ужаса, чуть не полез на стену, поджимая хвост — уж слишком маньячным огнем загорелись красные глаза.

— Ученик... — от призрака так и перло счастьем, — тебе неимоверно повезло. Я — Мастер Алхимии Живого.

У Эккрета потемнело в глазах.

— Но начнем мы с простого... — Силтар сделал несколько шагов вперед, притягивая морду дракона Силой поближе. — Я, конечно, мастер-менталист, но некоторые моменты не очень понял. И ты мне расскажешь, как вот это с тобой произошло и что это за бред про Избранного?

Эккрет лег на гладкий каменный пол, положил морду на передние лапы и принялся облегчать душу.

* * *

Несколько лет спустя

Ситуация складывалась отчаянная. Располовиненный "Разрушитель" мчался к планете, и Скайуокер с Кеноби судорожно метались перед панелью управления, пытаясь хоть что-то сделать со стремительно несущейся к Корусанту половиной корабля.

Канцлер смотрел за попытками замедлиться со странной усмешкой, поторапливая джедаев, щелкающих тумблерами и тыкающих в кнопки. Обломок еле слушался, Скайуокер, равнодушно пару раз протоптавшийся по безголовой Вентресс, которую десять минут назад с удовольствием обезглавил, отомстив за смерть своего мастера — Квай-Гона Джинна — отдавал отрывистые команды своему брату-падавану, сопровождая их матерными комментариями на хаттском.

— Все! — Энакин передвинул последнюю рукоять, готовясь хватать канцлера в охапку и бежать, когда корабль тряхнуло, а затем медленно, натужно, траектория движения изменилась, выводя обломок корабля с пути, ведущего к падению на планету. За гигантским транспаристиловым обзорным экраном мелькнуло что-то огромное, перекрыв на пару мгновений видимость. Джедаи переглянулись. Канцлер недоуменно нахмурился. Корабль, задрав нос, устремился прочь от планеты, словно его тащили на веревке.

— Что...

— Э-э-э-э...

— Привет!

В окно заглянула огромная зубастая морда, ехидно скалившаяся. Люди сглотнули от такого зрелища, не заметив, как возникший за канцлером призрак пробил рукой грудь набуанца, сжав другой его горло.

Канцлер упал, обернувшиеся джедаи могли только в ужасе наблюдать, как мертвое тело неожиданно взрывается темными дымными щупальцами. Отскребя себя от пола, Кеноби осторожно подошел ближе, ткнув как-то резко усохший труп носком сапога.

— Ты видел, Энакин? — неуверенно произнес Кеноби. Скайуокер с кряхтением поднялся.

— Да уж не слепой, — проворчал он. Джедаи посмотрели на обзорный экран: пусто. Переглянулись. Посмотрели по сторонам: вокруг тела Палпатина словно бомба взорвалась.

— Вот, значит, на что Дуку намекал, — вздохнул Кеноби.

— Что делать будем? — Энакин подобрал все сейберы и теперь задумчиво рассматривал трофеи.

— Канцлер старенький был, — цинично улыбнулся Оби-Ван, глядя на труп ледяными глазами. — Непомерные нагрузки, власть... А тут еще и похищение... Сердце.

— Оно самое.

— Что ж... Раз мы больше не падаем, вызываем подмогу, — заключил Кеноби, с каменным выражением лица наблюдая за улетающим прочь громадным крайт-драконом, на голове которого безмятежно сидел в позе лотоса блондин в черных доспехах и мантии, на прощание махнувший рукой.

— Точно.

* * *

— Куда мы теперь, учитель? — Эккрет мерно взмахивал крыльями, летя прочь от "Незримой Длани". Призрак ситха ткнул пальцем.

— Вот туда, на эту синюю звезду курс держи. Нас ждет Камино. Образцы к ним уже доставили.

— Давно пора, — проворчал дракон.

— Ты уже подобрал внешность?

— Да. Думал стать брюнетом, но из уважения к вам, мастер, согласен на блондина!

Драббл третий. Сказка — ложь (Попаданцы!Змей Горыныч, окружающие)

— Мать. Мать. Мать.

Трясущаяся и умирающая от любопытства мелкая нечисть потрясенно пялилась на творящееся на громадной прогалине посреди дремучего леса дикое зрелище: здоровенный Змей, причем редкого вида — двухголового — припал к земле и размеренно долбил головами твердую почву, вгоняя в нее мелкие валуны.

— Мать. Моя. Достойная. Женщина! — наконец утихомирился Змей, садясь на задницу и обхватывая лапами правую голову. Левая тупо пялилась куда-то вперед, даже не моргая стеклянными глазами.

Нечистики переглядывались и шушукались, выдвигая версии такого непонятного поведения грозного хищника. Версий было много, самых разных: от "упился бормотухи, обнеся деревеньку" до "нюхнул экспериментальный состав приворотного, состряпанного на коленке Бабой-Ягой".

— За что мне это?! — взвыла правая голова.

— Нам, — отмерла левая.

— Нам, — покорно согласилась правая, всхлипывая и утирая потекшие сопли ловко подхваченным нечистиком, сдуру сунувшимся слишком близко. Несостоявшийся овинник заверещал, брезгливо отряхиваясь прямо в полете до ближайшего раскидистого дуба: сбрендивший или нет, Змей был очень метким и косоглазием не страдал. — И все равно — за что?!

— Да за все хорошее, — саркастически хмыкнула левая голова, с прищуром разглядывая начинающих рассасываться в пространстве овинников, домовых, банников и прочих мелких духов — остатки погибших поблизости деревенек.

— Что делать будем? — философски вздохнула правая голова, поворачиваясь к левой.

— Ну... как что. Шорох наводить.

— Мне уже страшно.

— Мне тоже. А знаешь, как говорят?

— Про страх? Коньяка здесь нет, тем более в таком количестве.

— Но это же не повод его не искать!

— Согласен!

Змей пожал самому себе лапы, поднялся и активно замахал крыльями, пытаясь взлететь. Огромная многотонная туша поднялась в воздух... и рухнула, ломая вековые деревья и подлесок, словно спички.

Левая голова с трудом приподнялась на длинной шее, снисходительно глядя на правую, отплевывающуюся от веток.

— Думаю, говорить "Поехали!" немного рановато, не так ли, коллега?

— Вынужден с вами согласиться, коллега! — хихикнула правая голова, — тут же злобно уставясь на присевшую на ветку птицу с женской головой, раскрывшую рот и запевшую песню, в которой несчастному Змею пророчилось тридцать и три несчастья. — Но я предпочитаю другое высказывание: "Если я летать не буду — никто не будет!"

Меткий плевок огнем подпалил птице Сирин хвост, заставив стартовать в небо с невероятной скоростью, визжа на все лады и матерно ругаясь.

— Хорошо пошла. К дождю! — оптимистично потер лапами Змей, вновь садясь на задницу. — Итак, что делать будем?

— Прежде всего решать проблему идентификации, — с умным видом предложила правая голова, поправляя лапой несуществующие очки на носу. — Нам нужно имя.

Головы переглянулись. Проблема действительно нарисовалась интересная: двум братьям-близнецам, каким-то странным образом переместившимся из лаборатории, где они проводили крайне интересные опыты, в тушу двухголового Змея, видимо, вовсе не Горыныча — гор рядом не наблюдалось, совсем — требовалось как-то себя назвать. Но как?

В глазах левой головы зажглось желание выпендриться, молчаливо одобренное правой.

— Янус. А-Янус и У-Янус. Как вам такой вариант, коллега?

— Решительно одобряю!

Змей встал на лапы, пару раз хлопнул крыльями, сложил их на спине и попер туда, откуда тянуло вкусными запахами, помахивая раздвоенным хвостом. Разбежавшиеся кто куда духи проводили внезапно резко поумневшего и заговорившего хищника опасливыми взглядами в полном молчании.

* * *

Следующий год Янус провел продуктивно. Хорошенько пошуровав в разоренной какими-то супостатами деревеньке, Змей нашел пару нетронутых погребов, в которых запасся вяленым, соленым и копченым мясом, крупами в мешках, а также несколькими бочками пива, что особенно порадовало.

Эти запасы тратились бережно, по большим праздникам, в качестве поощрения себе, умному и красивому, остальное добывалось охотой. Уже через пару месяцев Змей, единый в двух лицах, научился подниматься в воздух, не только как "Боинг", с разбега, но и как истребитель с вертикальным взлетом, через полгода начал летать, а к концу года уверенно исполнять фигуры высшего пилотажа.

Наличие двух голов с отдельными разумами совершенно не мешало, только помогало высматривать добычу или отбиваться от конкурентов: жизнь вокруг кипела совсем не сказочная.

Как постепенно, с большими предосторожностями, удалось выяснить, Змеи и Драконы с Вивернами в подавляющем своем большинстве были тупыми, как пробки, животными, без проблеска полноценного разума. Неразумных давным-давно практически всех повыбили, используя их собственные инстинкты против них, а имеющих хоть какую-то соображалку с удовольствием ловили маги и колдуны всех видов и мастей, в лучшем случае превращая в домашних любимцев, а в худшем — разбирая на весьма дорогостоящие ингредиенты.

Янусов такой расклад не устраивал, поэтому они прикидывали так и этак, как жить дальше. Пока что их спасало то, что очнулись они на острове — крупном, но все же острове, который в очередной раз обезлюдел вследствие набега каких-то викингов. С одной стороны, хорошо, с другой — не очень, но студент, если припрет, является тварью живучей и хитрожопой, а уж тот, что мнит себя гением науки — так тем более.

После долгих и бурных обсуждений, почему бы не сделать порох — чартерные рейсы до Чили, где вроде как есть природные залежи селитры, почему-то никто не организовал, — было решено сосредоточиться на главном, на том, что всегда имеет ценность и может служить универсальной валютой.

Воевать Янусы не хотели, они хотели вкусно и обильно есть, хорошо выпить и спать в собственном доме, а не в сырой и мрачной пещере на камнях. И мечтали обзавестись связями и услаждать души беседами о высоком с умными и понимающими собеседниками, а не слушать визг девиц, подсовываемых одуревшими от требований любимых чад родителями. И уж тем более они не хотели сражаться с жаждущими подвигов и славы богатырями или алчущими богатств, нажитых непосильным трудом, рыцарями.

А таковые слетятся на остров, как пчелы на мед, стоит им только разузнать, что тут живет имеющий мозги Змей. Через полтора года после такого внезапного попаданства на остров вновь приплыли поселенцы, которым пришлось пережить несколько весьма кошмарных часов, когда на лагерь спикировало огнедышащее двухголовое чудовище, желавшее странного.

Впрочем, когда выяснилось, что никаких девиц ему не хочется, а хочется, чтобы поселенцы, в большинстве своем беглецы от разных баронов и князей, работали на Змея к обоюдной выгоде, разговоры резко перешли в деловое русло.

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓