Здесь водятся драконы

Направленность: Джен

Фэндом: Звездные Войны, Мартин Джордж "Песнь Льда и Пламени", Хоббит (кроссовер)

Рейтинг: PG-13

Жанры: Юмор, Фэнтези, Фантастика, Мистика, Повседневность, AU, Мифические существа, Попаданцы

Предупреждения: Смерть основного персонажа, Насилие, ОМП, ОЖП, Смена сущности, Смерть второстепенного персонажа

Размер: планируется Мини

Кол-во частей: 1

Статус: в процессе

Описание: Сборник не связанных между собой драбблов о попаданцах в драконов. Фэндомы в количестве прилагаются.

Посвящение: Вам.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора: Даже не знаю, что сказать. Накрыло!

Драббл первый. Я, Смауг... (Попаданец!Смауг, гномы и эльфы)

Бильбо медленно полз по проходу к виднеющемуся вдали золотому сиянию, мысленно ругаясь на чем свет стоит для храбрости.

Зверски хотелось хлебнуть из заветной фляжечки, но хоббит не рискнул: драконы обладают крайне чувствительным нюхом, и погибнуть только из-за того, что огнедышащий Змей Севера унюхал легкий аромат перегара, было бы очень грустно.

Нервно поправив перевязь Жала, чтобы не мешал, хоббит неслышно пробирался в сокровищницу. Судя по данным, которые удалось добыть, дракон впал в спячку, и имелся неплохой шанс взять то, что надо, не привлекая ненужное и опасное внимание.

Тяжко вздохнув и мысленно посетовав на свою горемычную судьбину, хоббит добрался до места назначения, осторожно выглянув из-за угла. В сокровищнице было пусто. Кругом, насколько было видно — а пещера оказалась просто громадной — высились холмы и горы золотых монет и ювелирных украшений. Слитки, затейливо сложенные фигурными стенками и пирамидами, притягивали взор. Сверкали блюда, в стратегических местах возвышались статуи, драгоценные камни слепили, сверкая гранями в странном рассеянном свете, исходящем непонятно откуда.

Особенно привлекал здоровенный бриллиант, сияющий собственным светом. Бильбо шагнул вперед, привлеченный невероятным зрелищем, нога чуть соскользнула, и монетка съехала по своим подружкам, тихо звякнув.

Хоббит замер, судорожно сглотнув, чувствуя как волосы на теле — каждый волосок! — становятся дыбом, а по спине потек холодный пот. Но он же невидим! Ведь так?!

Он резво отскочил в сторону, вот только прыжок цели не достиг — его сдавило со всех сторон чем-то длинным и тяжелым, так, что грудная клетка затрещала. Бильбо сдавленно захрипел, а потом заскулил, когда груда золотых монет стекла вниз, открывая лежащего дракона, лениво оглядывающего пойманную добычу.

Бильбо выпучился, понимая, почему не заметил ловушку: чешуя Змея была круглой и золотой, и неподвижно лежащее чудовище отлично сливалось по цвету и фактуре с наполняющими пещеру сокровищами. Смауг поднял хвост, которым обвил, словно питон, хоббита, и принюхался, после чего брезгливо отодвинул воняющего потом вора от морды.

— Фу, вонючка, — прошелестел Смауг. — Да еще и наглая какая!

Бильбо попытался что-то вякнуть, но сжавшиеся кольца хвоста на корню удушили эту попытку.

— И что ты хотел украсть? — дракон прищурился, голова Бильбо едва не развалилась на части от накатившей волны боли. — Даже так... — с холодком протянул Змей. — Аркенстон... Ну-ну. Ни стыда ни совести. Да еще и...

Смауг моргнул, поворачивая голову куда-то влево, прислушиваясь. Бильбо задергался, но все попытки выдраться из тесных объятий хвоста дракона были напрасными. Дракон плавно поднялся и, практически прижавшись к полу, быстро заскользил в боковой проход, так и не отпустив полуживого хоббита. Стены коридора пронеслись мимо, Бильбо, хекая и натужно дыша, вытянул шею, пытаясь увидеть, что же насторожило дракона. К его дикому изумлению и негодованию, внизу, из галереи, прорубленной под той, на которой сейчас расположился Смауг, торопливо выскакивали гномы во главе с Торином Дубощитом, бодро семеня к следующему отнорку.

Хоббит аж заскрипел зубами от злобы: когда он выпустил этих придурков из эльфийской тюрьмы, обговаривая вознаграждение за сие благое дело, то не думал, что его так подставят. Бильбо договорился с Торином, что гномы уйдут от возможного преследования по реке, пока Бильбо добывает Аркенстон, ну и набивает карманы. Торин должен был пошуметь у горы, отвлекая Смауга на всякий случай — а то спячка — спячкой, но подстраховаться никогда не помешает — и уйти, открывая дракону отличный вид на эльфов, которые рано или поздно, но обнаружили бы побег и ринулись в погоню. А там пусть остроухие воюют с этим ужасом как умеют, Торин с гномами обходит гору, идя на встречу с Гендальфом, а Бильбо под шумок набивает карманы и вместительную сумку.

Ну а там можно и дальше думать, что делать.

Вместо этого гномы поперлись вглубь горы, судя по морде Торина — заявлять права на трон, сокровищницу и прочее. И судьба Бильбо их абсолютно не волновала.

Тем временем гномы дружной толпой выбежали на мостик, соединяющий две галереи. Смауг хмыкнул, удобнее растопырил рукокрылья, набрал воздуха в грудь, примерился и выплюнул длинную струю ослепительно-белого пламени, поведя мордой слева направо.

Завизжавших гномов сожгло на месте, обугленные тушки попадали вниз, куда-то в темноту. Бильбо затошнило от резкой вони горелого мяса. Смауг принюхался, шевеля ноздрями.

— Эх... Шашлычком запахло! — с явственно ощутимой ностальгией протянул дракон. — Мангальчик себе, что-ли, соорудить?

Бильбо под взглядом рассматривающего его с гастрономическим интересом ящера не выдержал и обмочился. Смауг брезгливо подержал его над пропастью, встряхнул, сдавив сильнее. Мир померк.

Дракон бросил труп на пол, одним движением кончика когтя отрезал палец хоббита, стряхивая с него светящееся мягким золотистым светом кольцо. Оторвал с перил галереи металлический шар-украшение, прицелился и плюнул, проплавляя ямку, в которую тут же упало кольцо, после чего снова плюнул, запаивая отверстие.

— Ну вот, — удовлетворенно пророкотал Смауг, зубасто скалясь. — Нечего мне мозги полоскать.

Дождавшись, когда шар остынет, дракон подхватил его кончиком хвоста, направляясь в сокровищницу, при развороте ленивым толчком задней лапы спихнув труп Бильбо в темноту, в компанию к гномам.

— Безвременно-безвременно, — мурлыкал под нос Смауг. — Вы туда, а я здесь. Я здесь, а вы туда!

Хихикая под нос, дракон откопал сундук, в котором лежало ожерелье, закинул туда Аркенстон, захлопнул и задумчиво на него уставился. Покосился на шар, который продолжал держать хвостом. Вздохнул.

— И вот оно мне надо? — риторически вопросил Смауг. Почесал лапой подбородок, решительно отодвинул сундук в сторону и принялся осуществлять раскопки. Результатом долгих и нудных поисков стала добротная кожаная сумочка, в которую металлический шар поместился с некоторым трудом.

— Почему же вместо крыльев руки-крюки у меня, — меланхолично бормотал Смауг, цепляя сумку на шею — то еще занятие для дракона, хорошо хоть, ремень оказался достаточно длинным. Закончив со сборами, дракон завалил вход, через который пробрался хоббит, огромным камнем, который даже он сдвигал с напряжением, и неторопливо пополз вглубь.

Через несколько часов он выполз совсем с другой стороны горы, расправил крылья и прыгнул в пропасть, восхищенно рыча. Сделав несколько петель, Смауг осмотрелся и полетел в только ему известном направлении.

Путь для него оказался спокойным. Смауг летел очень высоко, так, что казался с земли птицей, и когда под ним заклокотал вулкан, отцепить сумку и прицельно бросить ее в жерло вместе с содержимым оказалось легко и просто. Обратное путешествие продлилось дольше — дракон пару раз закусил пойманными животными, но все равно спешил домой. Пусть проходы он и перекрыл, но мало ли охочих до приключений придурков шляется вокруг?

* * *

Трандуил, кисло скривившись, слушал отчет. Посланные по следам сбежавших гномов следопыты нашли свидетельства, что беглецы пробрались в гору, где спал Смауг, и мудро отступили, поспешив с сообщением к королю, который маялся от головной боли: мало ему этих идиотов, так и сын чудит, а Тауриель так и вовсе последних мозгов лишилась, вопя что-то о великой любви. К кому? К этому волосатому уроду, рыгающему пивом и воняющему немытым телом? Постыдилась бы!

Мрачные размышления Трандуила прервал буквально влетевший в зал гонец, выпаливший сорванным голосом кошмарную новость. Смауг проснулся и приперся в гости, желая общаться. Волосы короля встали дыбом.

Следующие часы были хаосом: крики, шум, все куда-то бегут, что-то делают... Трандуил взгромоздился на лося и с фатализмом обреченного возглавил поход против чудовища, смирно сидящего на поляне в обнимку с каким-то подозрительного вида сундуком.

Уже то, что чудище не вредило, а чего-то требовало, сводило с ума, а уж когда ошарашенный Трандуил через несколько часов непонимания и страха узрел содержимое сундука, несчастному эльфу показалось, что в мироздании что-то серьезно нарушилось.

— Итак, — король с подозрением прищурился, — ты предлагаешь вернуть нам Сокровища в обмен на?..

— Гора и прилегающие к ней земли объявляются моим суверенным владением, — Смауг явно развлекался. — Я хочу, чтобы там жили мои подданные, которые будут оказывать мне услуги.

— К примеру?

— Поставлять мясо к моему столу, — облизнулся дракон. — Давно говядину с аджикой не ел! И не только ее.

— А...

— А мы заключим договор о взаимопомощи и сотрудничестве. Я с удовольствием прикрою эту границу в обмен на некоторые товары, — кокетливо улыбнулся Смауг, показав несколько рядов кошмарно острых зубов.

— Хм! — Трандуил выпрямился, с интересом уставившись на явно подкованного в политике Змея. — На сколько лет договор?

— Для начала на сто, — оптимистично предложил Смауг. — А там посмотрим.

— Ммм... — благосклонно шевельнул бровями эльф. Советники достали чернильницы и пергамент.

— Итак. Я, Смауг, с одной стороны...

Эльфы с королем во главе азартно торговались, дракон им не уступал.

Мир ждали кардинальные перемены.

Драббл 2. Через тернии к звездам (Попаданец!Крайт-дракон, ситхи, джедаи)

— Бежим, Энакин!

Квай-Гон рванул с места в карьер, Энакин, пыхтя, резво перебирал ногами, надеясь догнать длинноногого мужчину. Сзади несся устрашающе скалящийся черно-красный чужак, нагоняющий их с каждым шагом все быстрее.

* * *

Оби-Ван выпалил приказ, с отчаянием наблюдая, как его мастера и какого-то мальчишку преследует некто, распространяющий флюиды злобы и ненависти, пафосно развевая полами черной — и это в такую-то жару! — одежды. Рампа опускалась слишком медленно, чужак нагонял, мальчишка, оглянувшись, наддал, каким-то чудом обогнав джедая, который вдруг, как раз в тот момент, когда преследователь протянул руку, упал на песок без движения.

Оби-Ван на мгновение замер в шоке.

Рампа опустилась, яхта, управляемая очень опытным пилотом, пошла на снижение.

В голове Кеноби рявкнул чей-то голос:

— В атаку!

Оби-Ван прыгнул с высоты в пять метров, на лету срывая с пояса и зажигая меч.

— Чтоб я сдох... — задумчиво протянул Панака, изумленно наблюдая за тем, как падаван, едва не приземлившись прямо на голову кого-то в черном, с ходу начинает того метелить с бешеной скоростью. Мальчишка, пробежав по инерции еще пару метров, остановился, надсадно дыша, наблюдая за завязавшимся боем выпученными от восхищения глазами.

Джинн продолжал валяться без движения.

Яхта опустилась почти к песку, Панака махнул рукой мальцу, но тот, захваченный невероятным зрелищем, не реагировал, и набуанец его понимал: такое не каждый день увидишь. Алые и голубой лучи сталкивались с бешеной скоростью, Оби-Ван и неизвестный превратились в два силуэта, бежевый и черный, перемещаясь по песку, словно два реактивных облака, сверкающих разноцветными молниями.

Мальчик очнулся, подбежал к Джинну, принялся его тормошить. Безрезультатно. Панака рискнул прыгнуть на землю, подбежать, подхватить тяжелого мужчину под руки и потащить к яхте, пыхтя от напряжения. Мальчишка взглянул на бой и снова залип, но после окрика набуанца очнулся и побежал за ним, с тревогой вглядываясь в лицо джедая, еле-еле дышавшего.

Стрелять в сцепившихся насмерть бойцов никто не рискнул, опасаясь попасть в союзника. Неожиданно голубой луч как-то особенно резко дернулся, и противник джедая осел на песок.

Кеноби гордо вскинул подбородок, подобрал выпавший из руки поверженного противника меч и, пару секунд повертев в руках, прицепил на пояс. Посмотрел на почти располовиненного забрака — судя по рожкам на голове — на небо, откуда изливали жар два раскаленных добела солнца, на яхту. Поморщился, вспоминая тесноту и скученность корабля. Снова с сомнением посмотрел на труп, вздохнул, с подозрением обвел пространство глазами, словно что-то или кого-то выискивая, прислушался и направился к яхте, куда уже затащили начавшего потихоньку ворочаться Джинна.

Энакин носился вокруг на первой космической, изливая в воздух такой концентрированный восторг, что падаван не выдержал и, улыбнувшись, потрепал его по светлым вихрам.

Все загрузились, и никто не заметил, что Кеноби, убедившийся в том, что его мастер жив и здоров, при взлете почему-то дернулся — вместе с Энакином — но промолчал, обменявшись со странно притихшим ребенком заговорщическим взглядом.

Как только яхта скрылась за горизонтом, труп забрака слабо шевельнулся, скребнув пальцами рук по песку. Мутные желтые глаза открылись, но тут неожиданно песок вспучился, стекая в стороны, открывая вынырнувшего из укрытия крайт-дракона. Молодого, всего-то метров десять в длину.

Забрак, оказавшийся совсем даже не мертвым, в ужасе распахнул глаза, когда прямо над ним зависла кошмарная морда, улыбающаяся во все пару сотен зубов. Дракон сел на задницу, словно фелинкс, с любопытством наблюдая за судорожными подергиваниями забрака, которому прорубили бок — глубоко, почти до позвоночника; поднял левую переднюю лапу, демонстративно выпустив здоровенные когти и ловким движением отрубил пытающемуся оттолкнуть чудовище Силой забраку голову. Второе движение рассекло сердца — оба, третье — окончательно превратило ситха в суповой набор дракона.

— От меня еще никто не уползал! — довольно проурчал в ментальном диапазоне крайт-дракон, срезая когтем кусок одежды с потайным карманом, а затем присыпая труп песком. — Теперь тебе ни один Айболит не поможет.

На бархане неподалеку зашуршало: две вомп-крысы высунули любопытные мордочки, учуяв запах крови. Дракон совершенно по-человечески хмыкнул, лениво размышляя о том, что даже песчинка может застопорить жернова истории, а тут — просто прицельно брошенный в спину Джинна камешек, ударивший с такой силой, что на пару секунд сердце джедая остановилось.

Ничего страшного и смертельно опасного, тем более для такого здорового лося, зато каков результат! Самодовольно подбросив в воздух камешек, подобранный у скалы, крайт-дракон захихикал, предвкушая глобальные изменения после его совершенно неожиданной помощи. С любопытством осмотрев и обнюхав свою добычу, дракон вздохнул, задумчиво подергивая кончиком хвоста. Внезапно чувствительные органы осязания уловили нечто интересное: в паре километров к северу навернулось нечто здоровое.

— Кто это там шалит, да еще и без меня? — мурлыкнул дракон, необычайно шустро закапываясь в песок. Надо было проверить: вдруг что-то интересное?

Предчувствия его не обманули: возле столкнувшихся в совершенно пустынной местности краулеров мельтешили джавы, визжа и переругиваясь. При появлении вылезшего из песка крайт-дракона их беготня окончательно превратилась в хаотичное движение. Коротышки ломанулись кто куда, но дракона заинтересовало не это, а совершенно дивный запах, плывший над пустыней.

— О Господи... — простонал дракон, как зачарованный шагая к вывалившимся из вскрытого, будто консервная банка, бока краулера, бочонкам, подмигивающим голографическими печатями. — Алкоголь! Точнее... — он принюхался к содержимому одного лопнувшего бочонка. — Виски!

Верещавшие джавы потрясенно замолчали, наблюдая, как дракон вскрывает когтями один из бочонков, после чего опрокидывает в пасть.

— Эх! Хорошо пошла! — едва не всплакнула рептилия, занюхивая выпивку лапой за отсутствием рукава. — Надо повторить.

Джавы отмерли и загомонили, пытаясь подстрелить обнаглевшее животное из ручных бластеров, извлеченных из широченных балахонов. Дракон даже не почесался. Прикончив второй столитровый бочонок, крайт развернулся, уставившись на гневно потрясающих руками джав.

— Поговорим? — голос дракона вонзался прямо в разумы обитателей Татуина.

* * *

И настала не жизнь, а сказка: чем дальше — тем страшнее. Джавы быстро сообразили, что платить дань крайт-дракону выпивкой гораздо выгоднее, чем стать едой огромного хищника. Две бочки в месяц решали все проблемы с безопасным передвижением, а снабжение дракона работающей техникой приносило бонусы.

Молодой, но очень хитрый крайт не требовал невыполнимого, обожал смотреть новости по голокомму, брал взятки кафом и алкоголем и прекрасно защищал свою территорию от других хищников, не важно, какого вида. Постепенно слухи о таком чуде ширились и множились, территория начала медленно, но уверенно расширяться, а населяющие Татуин рабы и фригольдеры начали называть говорящее чудовище Эккретом, в честь одного из солнц-близнецов, после того как тот помог нескольким беглецам от хатта Джаббы.

Сам Эккрет не возражал, смотрел голодрамы в комфортабельной пещере и благосклонно принимал под лапу фермеров, мигом оценивших все преимущества такого соседства, и горя не знал, пока однажды ночью не отбил у припершегося без спросу племени тускенов пленницу, которую те непонятно с какой радости приготовились долго и вдумчиво пытать.

Сине-желто-зеленая от синяков женщина отправилась домой, к счастливым до невменяемости мужу и пасынку, Эккрет в благодарность получил ядреную сивуху на почках дерева джапор, которую можно было заливать в баки вместо топлива. И впервые наклюкавшийся до полного отключения тормозов и соображалки крайт-дракон обнаружил себя следующим утром в пещере, покрытой странными символами изнутри.

Эту пещеру знали все окрестные, обходя по широкой дуге, так как там, по слухам, водилась нежить. Эккрет тоже на рожон не лез, уж очень тянуло оттуда чьим-то нехорошим вниманием, полным исследовательского интереса, но, видно, сивуха здорово дала по мозгам, раз он полез по пьяни в нехорошее место, которыми Татуин просто изобиловал.

Как он туда попал, Эккрет не смог вспомнить, зато пробуждение оказалось жестоким: мало того, что голова трещала нещадно, так еще и галлюцинации пошли. Напротив стоял высокий блондин в черном, пялящийся алыми глазами, и стремительно трезвеющий Эккрет с холодком понял, что может видеть сквозь хозяина пещеры противоположную стенку.

Висящий на поясе сейбер, пусть и полупрозрачный, тем более не внушал доверия, и когда выглядящий как человек, но чем-то неуловимо отличающийся призрак довольно оглядел нервно сглатывающего крайт-дракона и произнес:

— Таких учеников у меня еще не было...

Эккрет взвыл и попытался удрать, вот только ничего не вышло. Блондин, паскудно улыбаясь, сжал руку в кулак, и Эккрета за хвост втянуло назад в пещеру.

— Ты куда, ученик? — весело оскалился красноглазый призрак. Крайт побился головой о стену, повернулся и сел на задницу, уныло вздыхая и смиряясь с судьбой, повернувшейся к несчастному попаданцу, твердо вознамерившемуся откосить от участия в безумии Звездных Войн, непонятной стороной.

— Как вас зовут, мастер? — пророкотал дракон. Блондин слегка наклонил голову, картинно прижимая руку к груди.

— Дарт Силтар, ученик. Ты рад?

— Неимоверно, учитель, — сарказм так и капал, но озверевшему в одиночестве призраку было все фиолетово. Он осмотрел громадную тушу — за последние годы Эккрет вырос еще на пять метров — и счастливо вздохнул.

— Всегда хотел иметь говорящего дракона.

— А я всегда летать хотел, — буркнул Эккрет и тут же, едва не визжа позорно от ужаса, чуть не полез на стену, поджимая хвост — уж слишком маньячным огнем загорелись красные глаза.

— Ученик... — от призрака так и перло счастьем, — тебе неимоверно повезло. Я — Мастер Алхимии Живого.

У Эккрета потемнело в глазах.

— Но начнем мы с простого... — Силтар сделал несколько шагов вперед, притягивая морду дракона Силой поближе. — Я, конечно, мастер-менталист, но некоторые моменты не очень понял. И ты мне расскажешь, как вот это с тобой произошло и что это за бред про Избранного?

Эккрет лег на гладкий каменный пол, положил морду на передние лапы и принялся облегчать душу.

* * *

Несколько лет спустя

Ситуация складывалась отчаянная. Располовиненный "Разрушитель" мчался к планете, и Скайуокер с Кеноби судорожно метались перед панелью управления, пытаясь хоть что-то сделать со стремительно несущейся к Корусанту половиной корабля.

Канцлер смотрел за попытками замедлиться со странной усмешкой, поторапливая джедаев, щелкающих тумблерами и тыкающих в кнопки. Обломок еле слушался, Скайуокер, равнодушно пару раз протоптавшийся по безголовой Вентресс, которую десять минут назад с удовольствием обезглавил, отомстив за смерть своего мастера — Квай-Гона Джинна — отдавал отрывистые команды своему брату-падавану, сопровождая их матерными комментариями на хаттском.

— Все! — Энакин передвинул последнюю рукоять, готовясь хватать канцлера в охапку и бежать, когда корабль тряхнуло, а затем медленно, натужно, траектория движения изменилась, выводя обломок корабля с пути, ведущего к падению на планету. За гигантским транспаристиловым обзорным экраном мелькнуло что-то огромное, перекрыв на пару мгновений видимость. Джедаи переглянулись. Канцлер недоуменно нахмурился. Корабль, задрав нос, устремился прочь от планеты, словно его тащили на веревке.

— Что...

— Э-э-э-э...

— Привет!

В окно заглянула огромная зубастая морда, ехидно скалившаяся. Люди сглотнули от такого зрелища, не заметив, как возникший за канцлером призрак пробил рукой грудь набуанца, сжав другой его горло.

Канцлер упал, обернувшиеся джедаи могли только в ужасе наблюдать, как мертвое тело неожиданно взрывается темными дымными щупальцами. Отскребя себя от пола, Кеноби осторожно подошел ближе, ткнув как-то резко усохший труп носком сапога.

— Ты видел, Энакин? — неуверенно произнес Кеноби. Скайуокер с кряхтением поднялся.

— Да уж не слепой, — проворчал он. Джедаи посмотрели на обзорный экран: пусто. Переглянулись. Посмотрели по сторонам: вокруг тела Палпатина словно бомба взорвалась.

— Вот, значит, на что Дуку намекал, — вздохнул Кеноби.

— Что делать будем? — Энакин подобрал все сейберы и теперь задумчиво рассматривал трофеи.

— Канцлер старенький был, — цинично улыбнулся Оби-Ван, глядя на труп ледяными глазами. — Непомерные нагрузки, власть... А тут еще и похищение... Сердце.

— Оно самое.

— Что ж... Раз мы больше не падаем, вызываем подмогу, — заключил Кеноби, с каменным выражением лица наблюдая за улетающим прочь громадным крайт-драконом, на голове которого безмятежно сидел в позе лотоса блондин в черных доспехах и мантии, на прощание махнувший рукой.

— Точно.

* * *

— Куда мы теперь, учитель? — Эккрет мерно взмахивал крыльями, летя прочь от "Незримой Длани". Призрак ситха ткнул пальцем.

— Вот туда, на эту синюю звезду курс держи. Нас ждет Камино. Образцы к ним уже доставили.

— Давно пора, — проворчал дракон.

— Ты уже подобрал внешность?

— Да. Думал стать брюнетом, но из уважения к вам, мастер, согласен на блондина!

Драббл третий. Сказка — ложь (Попаданцы!Змей Горыныч, окружающие)

— Мать. Мать. Мать.

Трясущаяся и умирающая от любопытства мелкая нечисть потрясенно пялилась на творящееся на громадной прогалине посреди дремучего леса дикое зрелище: здоровенный Змей, причем редкого вида — двухголового — припал к земле и размеренно долбил головами твердую почву, вгоняя в нее мелкие валуны.

— Мать. Моя. Достойная. Женщина! — наконец утихомирился Змей, садясь на задницу и обхватывая лапами правую голову. Левая тупо пялилась куда-то вперед, даже не моргая стеклянными глазами.

Нечистики переглядывались и шушукались, выдвигая версии такого непонятного поведения грозного хищника. Версий было много, самых разных: от "упился бормотухи, обнеся деревеньку" до "нюхнул экспериментальный состав приворотного, состряпанного на коленке Бабой-Ягой".

— За что мне это?! — взвыла правая голова.

— Нам, — отмерла левая.

— Нам, — покорно согласилась правая, всхлипывая и утирая потекшие сопли ловко подхваченным нечистиком, сдуру сунувшимся слишком близко. Несостоявшийся овинник заверещал, брезгливо отряхиваясь прямо в полете до ближайшего раскидистого дуба: сбрендивший или нет, Змей был очень метким и косоглазием не страдал. — И все равно — за что?!

— Да за все хорошее, — саркастически хмыкнула левая голова, с прищуром разглядывая начинающих рассасываться в пространстве овинников, домовых, банников и прочих мелких духов — остатки погибших поблизости деревенек.

— Что делать будем? — философски вздохнула правая голова, поворачиваясь к левой.

— Ну... как что. Шорох наводить.

— Мне уже страшно.

— Мне тоже. А знаешь, как говорят?

— Про страх? Коньяка здесь нет, тем более в таком количестве.

— Но это же не повод его не искать!

— Согласен!

Змей пожал самому себе лапы, поднялся и активно замахал крыльями, пытаясь взлететь. Огромная многотонная туша поднялась в воздух... и рухнула, ломая вековые деревья и подлесок, словно спички.

Левая голова с трудом приподнялась на длинной шее, снисходительно глядя на правую, отплевывающуюся от веток.

— Думаю, говорить "Поехали!" немного рановато, не так ли, коллега?

— Вынужден с вами согласиться, коллега! — хихикнула правая голова, — тут же злобно уставясь на присевшую на ветку птицу с женской головой, раскрывшую рот и запевшую песню, в которой несчастному Змею пророчилось тридцать и три несчастья. — Но я предпочитаю другое высказывание: "Если я летать не буду — никто не будет!"

Меткий плевок огнем подпалил птице Сирин хвост, заставив стартовать в небо с невероятной скоростью, визжа на все лады и матерно ругаясь.

— Хорошо пошла. К дождю! — оптимистично потер лапами Змей, вновь садясь на задницу. — Итак, что делать будем?

— Прежде всего решать проблему идентификации, — с умным видом предложила правая голова, поправляя лапой несуществующие очки на носу. — Нам нужно имя.

Головы переглянулись. Проблема действительно нарисовалась интересная: двум братьям-близнецам, каким-то странным образом переместившимся из лаборатории, где они проводили крайне интересные опыты, в тушу двухголового Змея, видимо, вовсе не Горыныча — гор рядом не наблюдалось, совсем — требовалось как-то себя назвать. Но как?

В глазах левой головы зажглось желание выпендриться, молчаливо одобренное правой.

— Янус. А-Янус и У-Янус. Как вам такой вариант, коллега?

— Решительно одобряю!

Змей встал на лапы, пару раз хлопнул крыльями, сложил их на спине и попер туда, откуда тянуло вкусными запахами, помахивая раздвоенным хвостом. Разбежавшиеся кто куда духи проводили внезапно резко поумневшего и заговорившего хищника опасливыми взглядами в полном молчании.

* * *

Следующий год Янус провел продуктивно. Хорошенько пошуровав в разоренной какими-то супостатами деревеньке, Змей нашел пару нетронутых погребов, в которых запасся вяленым, соленым и копченым мясом, крупами в мешках, а также несколькими бочками пива, что особенно порадовало.

Эти запасы тратились бережно, по большим праздникам, в качестве поощрения себе, умному и красивому, остальное добывалось охотой. Уже через пару месяцев Змей, единый в двух лицах, научился подниматься в воздух, не только как "Боинг", с разбега, но и как истребитель с вертикальным взлетом, через полгода начал летать, а к концу года уверенно исполнять фигуры высшего пилотажа.

Наличие двух голов с отдельными разумами совершенно не мешало, только помогало высматривать добычу или отбиваться от конкурентов: жизнь вокруг кипела совсем не сказочная.

Как постепенно, с большими предосторожностями, удалось выяснить, Змеи и Драконы с Вивернами в подавляющем своем большинстве были тупыми, как пробки, животными, без проблеска полноценного разума. Неразумных давным-давно практически всех повыбили, используя их собственные инстинкты против них, а имеющих хоть какую-то соображалку с удовольствием ловили маги и колдуны всех видов и мастей, в лучшем случае превращая в домашних любимцев, а в худшем — разбирая на весьма дорогостоящие ингредиенты.

Янусов такой расклад не устраивал, поэтому они прикидывали так и этак, как жить дальше. Пока что их спасало то, что очнулись они на острове — крупном, но все же острове, который в очередной раз обезлюдел вследствие набега каких-то викингов. С одной стороны, хорошо, с другой — не очень, но студент, если припрет, является тварью живучей и хитрожопой, а уж тот, что мнит себя гением науки — так тем более.

После долгих и бурных обсуждений, почему бы не сделать порох — чартерные рейсы до Чили, где вроде как есть природные залежи селитры, почему-то никто не организовал, — было решено сосредоточиться на главном, на том, что всегда имеет ценность и может служить универсальной валютой.

Воевать Янусы не хотели, они хотели вкусно и обильно есть, хорошо выпить и спать в собственном доме, а не в сырой и мрачной пещере на камнях. И мечтали обзавестись связями и услаждать души беседами о высоком с умными и понимающими собеседниками, а не слушать визг девиц, подсовываемых одуревшими от требований любимых чад родителями. И уж тем более они не хотели сражаться с жаждущими подвигов и славы богатырями или алчущими богатств, нажитых непосильным трудом, рыцарями.

А таковые слетятся на остров, как пчелы на мед, стоит им только разузнать, что тут живет имеющий мозги Змей. Через полтора года после такого внезапного попаданства на остров вновь приплыли поселенцы, которым пришлось пережить несколько весьма кошмарных часов, когда на лагерь спикировало огнедышащее двухголовое чудовище, желавшее странного.

Впрочем, когда выяснилось, что никаких девиц ему не хочется, а хочется, чтобы поселенцы, в большинстве своем беглецы от разных баронов и князей, работали на Змея к обоюдной выгоде, разговоры резко перешли в деловое русло.

Янусам понадобилось несколько часов, чтобы внятно объяснить, чего они от людей хотят, и когда вождь наконец уверился, что предложенное — не шутка, восторгу не было границ.

Следующие десять лет прошли в трудах и заботах. На острове имелись остатки разоренных прежними набегами деревень, которые смогли достаточно быстро восстановить. С садами и виноградниками пришлось повозиться, они сильно пострадали, но поселяне смотрели в будущее с оптимизмом, из леса приносили кусты диких ягод и молодые деревья, и вскоре начал давать первые литры драгоценного продукта собранный на коленке перегонный аппарат, а Янусы после снятия пробы возмечтали о монополии на изготовленную на острове, который оказался Буяном, продукцию, одновременно с ужасом прикидывая масштабы вложений.

Через пятнадцать лет первая оптовая партия была выкуплена завернувшими на огонек купцами, а еще через год Янусы поняли, что не так прост путь, ведущий к вершинам финансового благополучия.

* * *

Янусы хмуро рассматривали горделиво стоящего перед ними мужчину. Здоровенный, как шкаф с антресолями, одетый в хорошего качества одежду, он позвякивал кольчугой, поблескивал навершием огромного меча и звался Вольгой Святославовичем.

Появление богатыря еще можно было бы как-то пережить, в конце концов, не в первый раз к ним прутся экспроприировать неправедно нажитое добро, отчуждая в пользу очередного скребущего по сусекам собственных закромов князя. Как с такими бороться, Янусы давно определили опытным путем. Проблема была в другом: Вольга пах родней.

Янусы вздохнули, переглянулись и вновь потянули носами, с грустью вспоминая ходящие про данный экземпляр Хомо Богатырус слухи. И происхождения он высокого: папа — Змей, мама — царевна... И воин не из последних... И оборотень — умеет перекидываться в волка и птицу... А еще Вольга наемничал и в данный момент исполнял поручение какого-то князя, заказавшего разведку богатеющего не по дням, а по годам острова.

— Что ж ты неласково так родню привечаешь-то, — проворчал А-Янус, потирая фингал под глазом. — Нехорошо, знаешь ли, невежливо.

— Очень даже грубо! — подтвердил У-Янус, почесав намятый кулаками богатыря бок хвостами. — Прям как не родной!

На лице богатыря проступила крайняя степень изумления. В чем-чем, а в таком его еще никто не упрекал.

— Родня? — осторожно поинтересовался он, вкладывая свою заточенную с двух сторон рельсу в ножны.

— Она самая, — подтвердили Янусы дуэтом, развивая успех. — Ты ведь Змея, что на Калиновом мосту живет, сын?

— Ну, вообще-то да, — настороженно буркнул Вольга. — Только тятенька помер пять лет назад. С тоски.

— Печально сие, — взгрустнули Янусы. — Но вдвойне печально, что, придя сюда, ты даже не спросил, кто пред тобой. А сразу вот так. Грубо.

Бородатая рожа порозовела, богатырь ковырнул землю ножкой.

— А мы родня?

— Родня, — Янусы убедились, что незваный гость буйствовать не собирается, и махнули лапой, зовя за собой. — Троюродный племянник ты мне, родня близкая и кровная, не седьмая вода на киселе. Так что, пошли, племяш, пир будет в честь знакомства. Выставлю лучшую наливку, не поскуплюсь.

Вольга облизнулся — слава вырабатываемых на острове наливок гремела на весь цивилизованный мир, вызывая повышенное слюноотделение у всех, мечтающих прибрать приносящее баснословные барыши производство к рукам.

— Прощения прошу, дядюшка, — пробасил Вольга, — по незнанию это.

— Ничего, — благодушно махнул хвостами Змей. — Бывает. Сейчас блюда принесут, столы накроют. Отметим воссоединение семьи. И обсудим пару моментов...

Планы Янусы строили самые радужные: Вольга имел силу, авторитет и влияние. Если его привлечь к охране острова и караванов... М-м-м-м... А еще попросить научить, как оборачиваться: его папенька к царевне приставал с непристойными предложениями явно не в облике Змея. Значит... Перспективы открываются блестящие!

— Ты ж сирота теперь, — сочувственно глянули Янусы. — Значит, надо позаботиться о тебе. Да и остепениться не мешает, а то все бобылем... Ай-яй-яй.

— Ну...

— Что, на примете есть кто?

— Как сказать... — протянул смущенно богатырь.

— Думаю, если придешь свататься с богатыми дарами, ни одна княжна не устоит, — заверил Вольгу А-Янус. — А нам как раз нужен умный воевода. Расширяться планируем, еще пять видов наливок хотим делать. Ты как? Племяш?

— Согласен полностью, — сглотнул Вольга. — Дядюшка.

— Вот и хорошо. Соленых огурчиков!

Планы стать монополистами в сфере производства элитных алкогольных напитков явно получили шанс на исполнение. А уж теперь... и не только они.

4. Вы не ждали, а я... (попаданец!Дракон, Таргариены, остальные)

Безумный король ласково провел пальцами с длинными потрескавшимися ногтями по бугристой поверхности яйца.

— Да... — страшный, как чума, мужчина едва не пускал слюни на лежащее в раскаленном очаге яйцо, изредка тихо подрагивающее. Эйрису Второму было... Ну, слово "хорошо" очень слабо описывало то, что он чувствовал. Восторг на грани сумасшествия, безумное ликование, бешеное счастье.

Найденные в тайнике драконьи яйца были настоящим сокровищем. И пусть из двенадцати — неимоверное количество! — ни одно не было живым, тринадцатое, лежащее в отдельном сундучке, оправдало все ожидания, и даже больше.

Большое. Похожее на выполненную искусным ювелиром шишку с плотно сомкнутыми чешуйками, оно было глубокого черного цвета, поражающего глаз чистотой и насыщенностью, и оно было живым.

Этого нельзя было увидеть, но это можно было почувствовать, ощутить, и Эйрис безумно хохотал, пугая жену и сыновей, носясь со своей драгоценной ношей по коридорам дворца как дурак с писаной торбой, по меткому выражению одного зубоскала.

Шутник теперь скалил зубы на стене, разлагаясь под палящим солнцем, а Эйрис сосредоточился на процессе высиживания.

Или проклевывания?

Семье было все равно, как это называется, главное — чтоб их не трогал; придворные мрачно помалкивали, шушукаясь потом в укромных местах; а Эйрис пихал яйцо во все подходящие для вылупления огнедышащей твари места, не зная, куда себя применить, доставая всех, не имеющих возможности разбежаться.

Черный цвет навевал полные эйфории кровожадные мысли, Эйрис мечтал о личном Балерионе, верхом на котором помчится нести... ну, что-то нести, и огромные крылья будут вспарывать воздух, а он, с мечом в руке, сеять хаос и смерть.

Прекрасные мечты, которыми он взахлеб делился с женой и старшим сыном, не замечая страдальческих взглядов. В конце концов яйцо окончательно обосновалось в специально переделанном очаге, куда постоянно подкладывали горючие камни и толстенные спилы деревьев. Жара в комнате стояла удушающая, Эйрис дневал и ночевал возле сокровища, плюнув на все остальное, охраняя лично, и доохранялся, зарубив над очагом не вовремя зашедшего слугу.

Умирающий рухнул в очаг, жутко завоняло горелой плотью, Эйрис, потрясая мечом, исполнял нечто вроде приветственного танца, принятого в каком-то отсталом племени. Неожиданно хрупнуло, и в очаге, под догорающими останками, что-то зашевелилось.

Король тут же отбросил меч, дрожащими руками поднимая трескающееся в ладонях яйцо. Откололся кусок, и в отверстие просунулась крошечная головка на длинной шейке, разинувшая зубастую пасть.

— Я назову тебя Балерион... — выдохнул король, сверкая полными безумия глазами. — Ты будешь...

Дракончик моргнул, поднимая голову к нависающему над ним Эйрису. С каждой секундой осмотра глаза крохи становились все больше и больше.

* * *

Вот не стоило устраивать киномарафон, отягощенный неумеренным употреблением всяческих вкусностей!

Снилась всякая гадость: мозг творчески перерабатывал увиденное и делал какие-то свои загадочные выводы, отягощенные обжираловкой и опиваловкой на ночь глядя. Страшной роже, нависшей над ним, здоровенной, как диван, он почти не удивился. Только выпучил глаза.

— Ты еще что за страхопудало? — попытался спросить мающийся похмельем несчастный, но вместо слов изо рта внезапно раздался какой-то писк, буквально раздирающий громкостью уши. Рожа радостно оскалилась, показав почерневшие и зияющие дуплами, как сухостой в лесу, зубы.

— Балерион! — неожиданно гаркнула рожа, обдав воняющим тухлыми яйцами дыханием. Челюсти сами распахнулись во всю ширь, а желудок совершил попытку самоубийства через побег из организма.

— Буэ! — он задергался, чувствуя, что конечностей мало того что стало больше, так они еще и не такие, как обычно. — Какой нахрен Балерион?! Уйди, собака страшная, глюк похмельный!

Ужасающе огромный великан только затряс его в руках, прижимая к нестерпимо воняющей потом богато вышитой рубахе.

— Фу! — Кошмар почему-то не заканчивался, отягчаясь подробностями. — Мама! Караул! Помогите!

Он задергался, как припадочный, и великан неожиданно отшвырнул его, что-то гневно крича и помахивая разорванной ладонью. Мучающийся алкогольной амнезией страдалец неожиданно осознал себя: крохотным; имеющим четыре лапы и хвост; покрытым чешуей радикально черного цвета, как краска для усов Кисы Воробьянинова; летающим.

Крылья забились с бешеной скоростью, загребая воздух, он поднатужился, истерически пища, и совершенно неожиданно обнаружил себя взлетающим куда-то вверх, под закопченный потолок.

— Балерион! — донеслось снизу, когтистая лапа едва не ухватила за самый кончик вытянувшегося в струнку хвоста.

— Ах так?! — еще шустрее замахал крыльями осознавший себя свежевылупившимся дракончиком человек. — Балерион, значит?! Будет тебе Балерион!

Он сделал несколько кругов почета под потолком, осваивая тело, как следует прицелился и понесся вниз, воя, как несущийся в пике бомбардировщик.

— Банзай!

В горле заклокотало, из ноздрей повалил дым. Балерион прицельно плюнул огненным сгустком прямо в глаз остервенело пытающемуся сбить его плащом королю — судя по съехавшей набок короне.

Попал.

— Есть прямое накрытие! — запищал дракон, описывая петлю, как заправский истребитель. — Банзай!

Второй плевок тоже попал прямо в цель, заставив короля взвыть от боли в обожженных глазах. На шум и грохот сбежалась стража, во главе которой мчался еще один платиновый блондин, но было поздно: воющий и машущий плащом король оступился и неудачно рухнул прямо на очаг, ударившись о камни виском.

Все замерли.

Балерион с торжествующим писком описал круг почета и приземлился на пол, растопырив крылья, угрожающе пуская пар из ноздрей.

Толпа закованных в броню мужчин синхронно сделала шаг назад. Неожиданно они расступились, в зал стремительным шагом вошла женщина, все еще ослепительно прекрасная, невзирая на изможденный вид. Она окинула взглядом зал, обгорающего в огне короля, переступающего на тонких лапках дракончика и тут же приняла какое-то решение, судя по виду.

— Мой красавчик! — женщина подошла к дракончику, подхватила на руки — крайне осторожно, но уверенно, как младенца — и нежно чмокнула в мордочку. — Какой ты красивый...

Она ласково погладила его по спинке, дракончик растопырился, подставляясь под ласку.

— Как тебя зовут, милый?

Дракончик напыжился, придавая себе грозный вид, заворчав. Уставился в глаза королевы. Та еще раз его внимательно осмотрела.

— Балерион?

Дракончик закивал, едва не пуская слюни от поглаживаний и почесываний.

— Сильное имя, — одобрительно кивнула женщина. — Но можно я буду звать тебя Белло? Только для своих.

Балерион важно кивнул, лизнув женщину в щеку.

Если это похмельный бред, то пусть продолжается. Он будет Красавчиком, и там еще посмотрим, кто кого: в битве "Дракон против Семи королевств" он однозначно ставит на дракона.

То есть, на себя.

Драббл 5. Драконы — это не только ценная чешуя... (Попаданка!Хвосторога, Гарри Поттер, маги)

.

Хвосторога была огромной.

Не такой здоровенной, конечно, как китайский огненный шар или валлийский зеленый, но Гарри она казалась огромной, как башня.

И уж точно она выглядела гораздо более опасной и страшной на вид, чем все остальные драконы, вместе взятые: покрытая шипами, острой чешуей, с дымком, выходящим из ноздрей... Хвосторога выглядела воплощенным кошмаром, явившимся специально по его душу, и Гарри, пытаясь сглотнуть пересохшим горлом, казался самому себе маленьким и жалким.

Сейчас он, как никогда, ощущал свою беспомощность. Все чемпионы были старше и гораздо опытнее. У них были знания, а у него — только слава, которой даже подтереться нельзя. От которой один вред: от него отвернулся весь факультет, а друзья делали вид, что его не существует.

Даже хвосторога смотрела на него с явно читающимся на морде сомнением, и Гарри ее понимал: выползло на поле нечто несуразное и пыжится. А что еще ему оставалось делать?!

Уйти нельзя: он тогда лишится магии, а это единственное, что было у него.

Такое нежданное участие в турнире наглядно показало Гарри всю глубину его заблуждений: нет у него друзей. Только знакомые — в лучшем случае. И обратиться за помощью не к кому, даже Дамблдор вроде бы что-то и говорил в его пользу, но так, что все, наоборот, считали, что Гарри все врет. А тут еще и драконы!

Он попытался хоть что-то найти в книгах, но все заклинания, с которыми работали драконологи, были ему пока не по зубам. Бить по глазам? Хвосторогу? Есть лучшие способы самоубийства. Усыпить? Он не вейла, чтобы музыкально чирикать, да и играть на музыкальных инструментах не умеет. И петь. Если споет — дракон точно взбесится.

Оставался один вариант, самый идиотский. И судя по морде, хвосторога с этим согласна. Полностью.

* * *

Маша тяжко вздохнула, даже не пытаясь скрыть скептическое выражение морды. Из ноздрей вырвались облачка горячего пара, десны по бокам зачесались — набухли и приготовились к работе железы, выпускавшие под давлением легко воспламеняющуюся жидкость, которую можно дыханием превратить в струю напалма или, скорее, "греческого огня".

Или ракетного топлива, если взять более современную аналогию.

Стоящий на поле мелкий, неухоженный паренек, от которого разило страхом и неуверенностью, призвал метлу.

Маша фыркнула, сплюнув сноп искр, и поудобнее уселась, напоминая самой себе собаку возле конуры. Хвост обвил кладку шипастым частоколом, крылья слегка растопырились. Цепь напряглась, когда она вытянула шею, глядя на человечка с высоты своего роста, заставив мысленно улыбнуться — прекрасно слышался скрип ошейника.

Маша смутно помнила, что дракон, то есть она, должен сорваться с цепи — по крайней мере, так было в фильме, который она, еще будучи человеком, смотрела когда-то вполглаза. Двумя не получалось: студенты, желающие спать в собственной квартире на кровати и есть не канцерогенный пирожок, идут работать, и она исключением не была.

Зомбоящик бухтел, она уснула... А проснулась вот в этом теле, понимая, что карьере педагога, не успевшей начаться, пришел конец.

После краткой истерики, которую быстро пресекли заклинаниями и распыленными зельями, и долгого сна, из которого не хотелось выныривать, Маша успокоилась и попыталась найти хоть какие-то плюсы в этом диком положении.

В принципе, тело хвостороги ей нравилось. Да, не самый большой дракон, но! Один из самых смертоносных! Юркая, ловкая, стремительная хвосторога, закованная в невероятно прочную чешую, выступающую на теле так, что не погладишь — порежешься, оснащенная шипами, пробивающими камни, с острым зрением, нюхом и прекрасным осязанием, как ни странно, она была похожа на истребитель, за штурвал которого усадили пилота, подключив автопилот-компьютер до кучи.

Маша тогда долго ворочалась, то лапу вытягивая, то крылья раскрывая, то хвостом кренделя выписывая, и с каждым мгновением все лучше и лучше себя чувствовала, ощущая, как начинают работать инстинкты, подсказывая, что и как.

А потом на нее надели ошейник, который — вот сюрприз-то! — был явно загодя подготовлен: кольцо, к которому крепилась цепь, было лопнувшим. Незаметная трещина, которую Маша слышала своим поистине музыкальным слухом.

Это сразу подсказало расстановку сил и ожидаемый расклад, особенно после выступлений предыдущих чемпионов: француженке понадобится пластическая операция — магией и зельями свести ожоги от драконьего огня не получится. Седрику придется пересаживать кожу или срезать обгорелое и выращивать заново. У Крама несколько переломов и отравление продуктами горения — драконий огонь ядовит, в придачу к своим остальным достоинствам.

И это почти взрослые маги.

А что говорить об этом оборвыше?

Маша еле уловимо покачала головой: Гарри не носил прям уж обноски с дырами, но вот вид у него был... Неухоженный. Сразу видно: нафиг никому не нужен.

Пока она размышляла, храбрый до идиотизма ребенок сел на призванную метлу и принялся кружить, подбираясь к кладке. Маша заворчала — инстинкты взбесились. Чужак лез к кладке, в которой не было ни одного живого яйца — то ли передохли во время транспортировки, то ли изначально были мертвыми. В любом случае волшебников что первый, что второй вариант характеризовали не лучшим образом.

Она пригнулась, облизнувшись — Гарри тут же заложил крутой вираж, думая, что проскочит.

— Хрен ты у меня проскочишь, — проворчала Маша, делая вид, что купилась на обманный маневр. Метла со свистом пронеслась сбоку, хвост с таким же свистом прорезал воздух, подхватывая кончиком золотое яйцо и убирая его от загребущих ручонок Поттера, едва не впилившегося от изумления в ограждение. Маша резко выпрямилась, и кольцо лопнуло.

Трибуны ахнули и заорали, разбегаясь, когда Маша, расправив крылья, грациозно прыгнула вверх, клацнув зубами в паре футов от летающего веника.

Гарри описал сложную кривую, но впавшую в азарт Машу стряхнуть с хвоста было невозможно. Хвосторога летела, рассекая воздух, игриво щелкая зубами и прицельно выпуская струи огня, пресекая все попытки зайти сзади и забрать яйцо, теперь удерживаемое левой задней лапой.

Поттер носился с бешеной скоростью, но видно было, что адреналина ему не хватает — скорость реакции начала падать. Пацан не успел увернуться и рухнул на крышу, чудом не сломав метлу. Маша приземлилась рядом, одним коротким огненным плевком обозначив намерения, и прижала его передней лапой.

Поттер застыл, сердце у него колотилось так, что за километр должно было быть слышно. Он поднял палочку и выпустил какое-то заклинание, от которого Маша с легкостью увернулась. Когти рефлекторно сжались.

— Не надо!

— Это почему?

— Что угодно сделаю! — заверещал мальчишка, Маша довольно оскалилась, чувствуя, как стягивается в узел магия.

— Договорились.

Поттер выпучился, ошалело моргая.

— Идиот, — проворчала Маша. Поттер разинул рот:

— А?

— Вдвойне идиот.

— Ты говоришь?! — изумление было неподдельным.

— Да уж получше тебя, мелкий стрекозел, — хмыкнула совершенно не испытывающая мук совести драконица. А что? Ему она ничего не должна, пусть радуется, что не сожрала. Хотя... Маша скептически скривилась, брезгливо повертела тощего заморыша в лапе...

— Говоришь, все что угодно сделаешь? — Маша алчно облизнулась. Поттер сглотнул, сообразив наконец, что встрял по полной программе. — Хорошо. Тогда запоминай: ты разрываешь все связи с семьей Уизли и с Гермионой Грейнджер и начинаешь учиться. Идеально. Ты меня понял?

— А? — мозг Гарри явно завис. Маша сжала лапу, Поттер взвизгнул.

— Понял!

— Замечательно, — презрительно хмыкнула хвосторога. — Теперь...

Лапа подтолкнула яйцо поближе.

— Хочешь?

Гарри закивал, видимо, отнеся хвосторогу к реликтам типа василиска. Ну разговаривает, так что? Змеи вон тоже языками чешут.

— Думаю, мы договоримся.

* * *

Трибуны взревели, когда из-за крыш вылетел Поттер, цепко сжимая золотое яйцо, а хвосторога унеслась куда-то в неведомые дали, невзирая на вопли драконологов.

* * *

— Вместе!

Седрик с Гарри вцепились в кубок, как неожиданно сработал порт-ключ. Оба чемпиона кубарем покатились по земле.

— Лишнего — убей! — прошипел чей-то голос, и тут из кустов ударила струя огня. Раздался короткий визг, завоняло горелым мясом. Седрик с Гарри обалдело переглянулись, пытаясь проморгаться от плавающих перед глазами разноцветных точек. Неожиданно Седрик осел, Гарри не успел заорать, как рядом заворчали:

— Заткнись. Живой он.

— Маша? — прошептал Гарри. Хвосторога поднялась во весь рост:

— Привет, мелочь.

— Что происходит?

Драконица хмыкнула, поднося что-то в лапе. Гарри с любопытством глянул и тут же отшатнулся.

— Буэ!

— Да, зрелище не эстетичное, — согласилась хвосторога, разглядывая еле живого уродливого гомункула. Разума в нем явно не было. — Привет, Волдеморт.

Лапа сжалась, смятое содержимое уничтожили струей огня.

— Прощай, Волдеморт.

— А это что? — с дрожью спросил Гарри, разглядывая нечто круглое, сочащееся густым и красным.

— А это Петтигрю, детеныш. Тот, кто открыл путь Волдеморту в твой дом. Ну, то, что от него осталось.

В кустах вяло зашевелился Седрик, драконица тут же снова огрела его хвостом. Шевеление прекратилось.

— Петтигрю... — прошептал мальчишка. В глазах что-то зажглось. — Сириус? Он же...

— Больной на голову психопат, — отрезала Маша. — Ладно, проблемы решаем по мере поступления. Хватай голову, бери кубок, Седрика, и в школу. Там ждут героя! — сарказмом хвостороги можно было плавить гранит. Поттер заметался, чуть не плача.

— Не получается!

— Да что ж ты такой хиляк! — вздохнула Маша, огляделась и принялась раздавать инструкции: — Прежде всего успокойся. Все закончилось. Ясно?

Она тихо дохнула теплым воздухом в лицо Гарри, лизнула его, и мальчик успокоился.

— Эх, детеныш...

Покосилась на стоящее рядом надгробие, на голову на земле и злорадно оскалилась.

— Детеныш. Хочешь получить настоящую славу?

Поттер заторможенно кивнул — сейчас он был согласен на все.

Маша оторвала у статуи Ангела Смерти на надгробии медную косу и одним махом насадила голову на острие. Поттер зашатался, но устоял. Маша торжественно вручила ему косу с головой, подтолкнула кубок и хвостом подтащила начинающего что-то стонать Седрика ближе.

— Так. Вот что ты скажешь. И сделаешь.

* * *

Седрик, раскрыв глаза, заорал от ужаса.

— Не ори, — буркнул измазанный непонятно в чем мрачный Поттер. — Голова болит.

Седрик встал, рассматривая дивное зрелище.

— Это чьё? — осторожно поинтересовался он, морщась от боли.

— Петтигрю, — пояснил мрачный, как Жнец, Поттер. — Предатель.

— Понятно, — протянул Седрик, рассматривая голову и руку, насаженные на косу. Это следовало обдумать. — Возвращаемся?

— Ага.

* * *

Появление Чемпионов произвело фурор, особенно когда Поттер, сверкая глазами из-за очков, стукнул металлическим древком косы, стряхивая с лезвия голову и руку с чернеющей на белой коже меткой.

— Гарри Поттер — Чемпион! — заявил Седрик, скромно встав рядом с героем дня. — Если бы не он...

С тем, кто способен оторвать врагу голову и руки в буквальном смысле и принести, как трофеи, следует дружить.

* * *

Рон опять набивался в друзья, но Гарри, помня обещание, взятое с него, только молча отходил в сторону. Да и все те гадости, в которых его обвинял Уизли, первым разорвав отношения... Нет. Хватит. Гермиона как ни в чем не бывало пыталась читать лекции и строить. И снова Гарри молча отворачивался, взамен спрашивая Седрика, с радостью консультирующего по самым разным вопросам.

Неделя, оставшаяся до каникул, пролетела молниеносно, в школе к нему теперь относились гораздо более дружелюбно и настороженно одновременно, даже Малфой, но, как только их отправили по домам, Гарри понял, что ничего не изменилось.

То, что его снова запихнули к Дурслям, Гарри не удивило: первый шок прошел, и магам опять стало плевать. К Сириусу его не пустили, Дамблдор вновь нашел причину. Поттер только молча пожал плечами, пряча в карман уменьшенную косу, с которой теперь не расставался.

Дядя привычно наорал, тетя фыркнула... Гарри уныло сидел у окна, когда на газон опустилось что-то тяжелое.

— Детеныш...

Вылетев из дома, он обнял хвосторогу за шею.

— Собирай манатки, чартерный рейс подан.

Мальчишка понесся к себе, Маша, злобно ухмыляясь, подхватила труп Флетчера, направляясь к дому Фигг, вспоминая, как выжигала могилы предков Риддла и домик Гонтов. Труп соглядатая полетел через забор, Маша вернулась, подхватила сундук Гарри, расправила крылья и стартовала. Поттер на Молнии летел рядом.

— Куда мы теперь?

— Мексика, детеныш. А потом — в гости к майя. Надо решить проблему с твоим шрамом. Да и денежек заработать...

— А...

— Не волнуйся, детеныш, — успокоила его Маша. — Мы со всеми разберемся. Последовательно. А пока... Нас ждет увлекательное путешествие. И никакие Волдеморды и Дабльдоги нам не помешают.

Драббл 6. Драконы — это не только ценная чешуя...2 (Попаданка!Хвосторога, Гарри Поттер, маги)

.

Все-таки хорошо быть драконом.

Есть, конечно, нюансы, так где их нет? И у кого?

А еще лучше быть настоящим магическим созданием, а не просто тупой бронированной тварью, ящерицей с крыльями, какой была хвосторога до попадания в ее тушку сознания и души Маши.

Бывшая студентка педагогического института даже не подозревала, насколько изменил реальность факт ее попадания в тело обычного магического животного. Ведь драконы и были животными, недоделками-заготовками, жалкими подобиями настоящей магической расы — это она поняла потом, видя наполненные тоской об ушедшем сны.

Тогда, так нежданно-негаданно получив свободу, Маша активно махала крыльями, вполголоса бурча под нос "На волю! В пампасы!", позволив себе потеряться в эйфории на пару минут. Она спешила убраться подальше от этого дурдома, да вот беда — лететь-то, в принципе, некуда было. Поэтому Маша приняла простое и логичное решение: увидев посреди оказавшегося неожиданно огромным Запретного леса прогалину, тут же приземлилась и принялась спешно маскировать себя выдранными с корнями кустами. Как ни странно, но примитивный способ сработал: пронесшаяся над головой поисковая команда на метлах это убедительно доказала.

А перед Машей встала еще одна проблема: ошейник.

Тут ей повезло. Проклятущая штука была потрепанной — видимо, устроители шоу решили не тратиться особо на то, что должно было пойти в расход. После долгих и упорных царапаний он поддался, и Маша еле удержалась от желания сплясать победный танец, дав себе зарок выкинуть гадость в какое-нибудь подозрительное место как можно быстрее, а потом, успокоившись, приступила к планированию своей дальнейшей жизни.

Маше хотелось стабильности и комфорта, и плевать, что она дракон и, скорее всего, такой и останется на всю свою дальнейшую жизнь, хотя и здесь возможны были нюансы — она отлично помнила некоторые весьма интересные теперь сказки. Да и в романах о Поттере вроде говорилось о магах, которые могли обращаться в животных, а значит, возможен и обратный вариант. Мифы на это жирно так намекали.

Но в любом случае жить в Англии Маша не планировала: климат — ужасный, население — своеобразное, да и где на этой кочке развернуться? Резервации, опять же. Раз она — дракон — значит, надо пространство. И пещера со всеми удобствами и прислугой.

Кроме того, был еще Волдеморт.

Вот тут Маша решительно не желала напрягаться: раз взрослые, опытные маги довели эту ситуацию до абсурда, значит, им было это выгодно, а политику Маша ненавидела всей душой. Поэтому надо хватать Поттера и валить подальше — пацан с невероятного уровня удачей лишним совсем не будет.

Но до этого знаменательного момента требовалось сначала дожить.

* * *

Жить в лесу оказалось неплохо. Дичи навалом, есть ручьи и озерцо с чистейшей водой, никто ее не ищет — ошейник Маша бросила в неожиданно отысканный бочаг. Маша ела, спала, осваивала свое тело и следила за школой, а также пыталась колдовать, здраво рассудив, что раз может говорить и является разумной и даже местами магической, то что-то же должно у нее получиться?

Поэтому она долго и нудно вспоминала услышанное и увиденное в фильме — наскреблось с пяток заклинаний — а потом не менее долго и нудно пыталась их воспроизвести. Махания выломанной веткой, оструганной когтями, ничего не дали, даже простейшие Нокс с Люмосом не действовали. Замучившись, Маша бросила это безнадежное дело, утешая себя мыслью, что палочка выбирает мага, и в ее случае надо содрать с кого-нибудь скальп для начинки деревяшки.

Наступила весна, окончание Тремудрого дурдома неуклонно приближалось, Маша нервничала, заедая стресс всем, что не успело разбежаться.

А затем наступил ее звездный час.

Проследить за Петтигрю, перетаскивающим на кладбище инвентарь, оказалось просто — по запаху. Ни одна ищейка не сравнится! Маша засела в засаде, сохраняя полную неподвижность, а потом следовало лишь дождаться правильного момента — когда сработал портключ в кубке, но все еще живы. От Петтигрю остались только голова и рука — как доказательство — их пришлось отдать Гарри, с которым Маша успела наладить отношения, а ей самой достался трофей — палочка Волдеморта, в ее лапе смотревшаяся зубочисткой.

Но этой зубочисткой оказалось возможно колдовать: коряво и с перебоями, но все же.

И нет, за кровожадную шутку с косой ей стыдно не было. Совсем.

Порадовавшись такой мелкой, но приятной неожиданности, Маша продолжила попытки овладеть магической премудростью. В принципе пока что ее интересовало только одно умение, весьма важное и жизненно необходимое: невидимость. В современном мире просто так не полетаешь, засекут, хотя, как смутно помнилось, системы ПВО вроде реагировали на металлы и электромагнитные излучения, а не на живую массу, иначе бы рехнулись от мигрирующих стай птиц. Но даже если и так, глазастых обывателей никто не отметал, и тут шанс спалиться гораздо выше.

Но Маша не отчаивалась, вспоминая, что, по некоторым данным, драконы могли спрятаться чуть ли не на ровном месте, и их никто не видел, и летать тоже могли в режиме "стеллс", так что она пыхтела, концентрировалась, правильно настраивалась и даже медитировала, самовнушаясь.

Жить захочешь, не так раскорячишься — у нее получилось.

Дальнейшее было проще пареной репы: найти дом Поттера с самим Поттером — опять по запаху или еще чему, что вело ее лучше радара и компаса, задавить соглядатая Ордена — на труп Флетчера она плюнула кислотой перед тем, как бросить во двор мисс Фигг: эта жуть растворяла все, на что попадала, особенно радостно сжирая органику, так что от Флетчера ничего не останется, и фора у них с Поттером будет.

А потом — отлететь подальше, погрузить пацана со шмотками на спину, и рвануть в нужную сторону. Драконы летали очень быстро. Особенно те, которые хотели жить на свободе.

С кем-либо из магов Маша решила не связываться: опасно. Они все попытаются использовать ее в своих интересах, захомутав так, что не вырваться, поэтому надо было драпать подальше, туда, где есть шанс договориться, и тут на ум приходила Мексика. Там силен культ Смерти в ипостаси Санта Муэрте, и Маша отлично знала, чем задобрить божество и в первую очередь ее служителей.

Сожженная хижина Мраксов открыла сокровище: шкатулка с весьма интересным колечком. Шкатулка воняла горелым, но держалась, и Маша, не рискнув исследовать содержимое, запихала все это добро в упертый на заброшенной автозаправке железный ящик, закрывающийся на здоровенный амбарный замок.

От кольца, как и от Мантии, веяло тлением, наводя на мысли о том, что не все так радужно с этими Дарами, как лепетали восторженные поклонники Поттерианы. Достаточно было включить логику: созданное Смертью для людей не предназначено и является ловушкой для возомнивших о себе слишком много смертных. Первое подтверждение дал Поттер, рассказавший, что в Мантии всегда прохладно и после ее ношения долго не можешь согреться, а еще Маше не понравился пофигизм мальчика по отношению к самому себе. Проскальзывали в разговорах намеки, что его жизнь ничего не стоит, что там ему будет лучше, а значит, и обычные мирские блага тоже как-то незаметно отходили на второй план. Его уже не слишком волновало, что он ест и что носит, а ведь Поттеру не исполнилось и пятнадцати.

Не поэтому ли Дамблдор отдал кошмарную вещь ребенку, что хотя бы приблизительно понимал, чем это грозит? Сам-то маг ее не спешил использовать, что очень показательно.

Поэтому Мантию Маша от греха подальше спрятала в ящик, к кольцу; тщательно, сверяясь с картой, купленной, как и припасы и разные мелочи, Гарри, составила маршрут и рванула к месту назначения.

Лететь было тяжело: Маша не рисковала подниматься высоко, опасаясь радаров, приходилось делать крюки, так как летели почти над землей и ночью, активируя невидимость, когда приходилось прятаться, пережидать, а то и пешком идти. Гарри не роптал и не возмущался, наоборот, он даже порозовел, у него появился аппетит, и здоровье начало выправляться, что радовало: ранения и травмы, полученные во время Турнира, в школьном лазарете залечили спустя рукава, что только укрепляло Машу в принятом решении свалить из этого дурдома.

Тем более что, вспоминая краткую встречу с Волдемортом, Маша не могла не заметить, что гомункул был совершенно безмозглым. Мозгов в нем не было, только какие-то простейшие инстинкты и лозунги, выкрикиваемые время от времени. Да и Петтигрю обращался с ним без малейшего пиетета. Значит, после воскрешения должен был появиться кукловод или сработать заложенная в эту куклу программа.

А кому выгодно?

Да кому угодно, начиная с Дамблдора и заканчивая Пожирателями.

* * *

Мексика понравилась им сразу: тепло, ярко, много магии. До Дня Мертвых было далеко, но церкви Катрины* с места на место не бегали, поэтому оставалось только найти подходящую. Тут решили положиться на удачу Поттера.

И она сработала.

Пожилой священник-сквиб выслушал просьбу о помощи, торопливо выпаленную нервничающим подростком, после чего пережил шок, встретившись с самым настоящим говорящим драконом. Падре Анхель даже решил, что съел что-то не то или его заколдовали, но дракон живо развеял его сомнения, а потом стало не до рефлексий — священник чуял эманации зла, исходящие от подозрительно воспаленного и незаживающего шрама на лбу мальчика.

Было страшно, но долг каждого служителя церкви — помогать нуждающимся, тем более просили о помощи милосердную Катрину, и падре Анхель, проведя неожиданных посетителей в маленькую церквушку на отшибе, провел службу, умоляя Святую Смерть помочь несчастным.

Мальчик и драконица щедро пожертвовали на нужды церкви, а еще принесли дары Санта Муэрте — совершенно жуткие кольцо и мантию, во время службы сгоревшие на алтаре в пепел. Сам мальчик тоже дико закричал, когда из шрама потекла кровь и выскользнуло черное облачко, рассеявшееся над алтарем, как и облачко из кольца.

Падре Анхель вытер вспотевший лоб трясущейся рукой и продолжил службу, чувствуя невидимый взгляд и ласковое касание костлявых ладоней.

Потом, когда все закончилось, они сидели, смотрели на усыпанное звездами небо и молчали, переживая случившееся. Гарри спал, Маша тихо беседовала с Анхелем, строя планы на будущее. Их ждали заброшенные города майя и ацтеков, жители которых все еще хранили секреты древних умений и ждали прилета Изумрудного Облачного Змея.

В Англию ни Маша, ни Гарри, возвращаться не торопились. У них еще оставались галлеоны от выигрыша за Турнир, этого на первое время хватит, а потом можно и клады поискать, а то и честно заработать — мелкий маг-недоучка в компании с драконом не пропадут.

Они найдут и учителей, и дом, и свое место в жизни. А английские маги, заигравшиеся в игры, пусть сами решают свои проблемы. Поттеру же помогать никто не рвался — только использовать, не спрашивая согласия.

* * *

Дамблдор угрюмо смотрел на лежащий на столе золотой ключик. После такого дикого появления Гарри с Седриком на поле все полетело псу под хвост. Первым взрывом стали трофеи Поттера: голова Петтигрю и его рука с меткой Пожирателя. Пришлось оправдать Сириуса, хотя толку от бывшего узника Азкабана было маловато. Сириус, которого никто не спешил лечить, все больше сходил с ума, пока однажды совсем не особачился, потеряв связь с реальностью. Дом на Гриммо сначала закрылся, а потом и развалился, начав гнить, остатки сгорели; сбежавшего Сириуса, ставшего псом, отловили маглы и усыпили в приюте. Пришлось поработать обливиаторам, затирая память о превращении трупа.

Исчез Гарри. И новость директор получил через месяц — Фигг заимела проблемы с неожиданно траванувшимися чем-то книзлами и на окружающее не реагировала, а когда среагировала, было поздно. Мальчишка исчез, вещи тоже, и найти его не смогли, а в банк или еще куда он не обращался. А Дурслям банально было плевать, куда делся нахлебник.

Затем в прекрасный солнечный день, сгорела сама собой Старшая палочка, и Дамблдор не знал, что и думать.

Обследование кладбища, где должен был пройти ритуал, ничего не дало, чадящие остатки дома Мраксов наводили на мрачные размышления, а тут еще и традиционалисты зашевелились, снова поднимая головы.

И метка на руке Северуса стала светлеть...

Весь план летел под откос, единственное, что утешало — золото в сейфе Поттера.

Парень в Хогвартс первого сентября и не подумал явиться. Где он? Жив ли?

Неизвестно.

Альбус вздохнул, подхватывая ключ. С паршивой овцы хоть клок шерсти, а политическая борьба требует постоянных денежных вливаний. Он направился в банк, не заметив брошенного в спину взгляда Мастера Зелий, одергивающего рукав.

Его ждали дела.

И большая политика.

*Катрина — имя Санта Муэрте, Святой Смерти.