Конфедерат: Имперские игры

Типично английский стиль! Если есть возможность приберечь инструмент для дальнейшего использования — они непременно это сделают, не обращая внимания на вид, дурной запах и прочие нелицеприятные нюансы. Так было всегда, не стало исключением и на сей раз. Ямайка же была выбрана как место, находящееся ближе всего к Гаити. Этакое послание вновь сменившей империю республике и в частности тамошнему президенту, Фабру Жеффрару, сынку одного из основателей этого псевдогосударства, являвшемуся по мнению практически всех граждан Американской империи форменным позором на мировой карте. Тем, до которого слишком долго ни у кого из влиятельных на мировой арене игроков либо руки не доходили, либо смелости не хватало из-за возможных криков господ либералов и прочих аболиционистоподобных.

Что за послание? Негласное, но понятное даже потомку 'великих африканских мыслителей' в генеральском мундире и восседающем в президентском кресле, а по сути том же трончике, только замаскированным 'фиговым листочком' республиканства. Дескать, будешь плохо себя вести — вернётся 'император', который если и не съест тебя, и даже не принесёт в жертву вудуистским богам, то уж точно убьёт самым жестоким образом у всех на виду.

Работало, понятное дело. Президент Фабр Жеффрар вёл себя по отношению к Британской империи тихо, как мышь в норе, полностью соответствуя британским деловым интересам на Гаити. В остальном же... разве что меньше денег тратилось на пышность, хотя бестолковость и воровство оставались на прежнем уровне. Ах да, ввелись новые виды воровства, более, так сказать, отвечающие духу времени. Под видом строительства образовательных учреждений, а затем и их как бы работы расхищались ой какие немалые суммы. Почему 'как бы работы'? Да по той простой причине, что практически ни один белый человек из вполне обоснованных опасений за собственную жизнь на Гаити и не сунется, а местные 'учёные мужи' вызывали смех даже у закончивших обычную школу. Так было раньше, в начале века. Так же, практически без изменений, оставалось и сейчас.

Но чего у гаитянцев было не отнять, так это их естественного душевного порыва — желания поправить своё никчёмное материальное положение за счёт немного более зажиточных соседей, а именно Санто-Доминго. Тем более, что как только Испания официально восстановила свою власть над отпавшей ранее от метрополии колонией, так начались серьёзные брожения среди населения. Понятное дело, что не среди белой части, а исключительно среди негров и полукровок. Они то всеми силами тянулись в стороны близких им по крови и духу западных соседей, только и мечтая восстановить ещё ни разу не забытые времена, когда именно гаитянцы правили всем островом, а не только западной его частью.

Фабру Жеффрару достаточно было лишь правильно и своевременно скормить сведения — частично правдивые, а не полностью ложные — о количестве готовых к мятежу жителей колонии и о проценте готовых остаться нейтральными... А затем подтолкнуть собственно бунтовщиков к активным действиям, предварительно попытавшись сконцентрировать их в одной из частей Санто-Доминго, а именно в городе Сантьяго и его окрестностях. Городе, из которого медленно, осторожно и аккуратно вытянули белых некомбатантов, оставив лишь готовых сражаться и держать некоторое время оборону мужчин призывного возраста... ну и всю черномазую орду, конечно.

Всё было тщательно спланировано и рассчитано чуть ли не по дням: собственно мятеж, время реакции на него в Порт-о-Пренс, столице Гаити, выдвижение оттуда на помощь мятежникам гаитянских частей. Агенты министра тайной полиции Станича, его заместителя Смита и иных чинов не зря получали немалые суммы в золоте, поскольку сумели создать настоящий шедевр, играя гаитянцами с таким же эффектом, как кукольник со своими марионетками. Причем эти живые и вроде как думающие куклы долгое время не понимали, что являются проводниками отнюдь не своих желаний.

Вот и вспыхнул мятеж, центром которого ожидаемо стал город Сантьяго. Именно туда стали стекаться из всех ближних и не очень мест взбунтовавшиеся негры, рассчитывающие не только пограбить-понасиловать-покуражитья, но и захватить оружие из городского арсенала. То самое, которое как бы было закуплено властями колонии из числа захваченного в Мексике и находившегося ранее в кубинских арсеналах. Много оружия, особенно обычного стрелкового с соответствующим числом боеприпасов. Его же, выгрузив в порту Пуэрто-Плата, показательно привезли в город и временно разместили там, в арсенале. Ну а тот факт, что в большинстве ящиков были отнюдь не винтовки с патронами, до поры знать никому не полагалось.

Хаос, кровь, смерть... Это то, на что рассчитывали лидеры мятежников, ворвавшись в город и будучи поддержанными изнутри немалой частью тамошнего населения. Что ж, они получили всё вышеупомянутое. Правда, не совсем так, как на то рассчитывали, но это уже детали общей картины.

К примеру, грабить хоть и было чего, но отнюдь не в тех масштабах, на который рассчитывали ворвавшиеся в город извне и скопившиеся изнутри шайки. Убивать-насиловать? Да на здоровье, только вот исключительно себе подобных, потому как оказалось, что ни одной белой женщины, девочки или даже мальчика — за исключением нескольких не совсем вменяемых аболиционисток или сторонниц смешения с черномазыми — в городе не нашлось. Однако без насилия и беспорядка, понятное дело, не обошлось. Они ведь уже настроились, а значит не собирались себя сдерживать... совсем не собирались. А уж склонность негров устраивать пожары буквально всюду, она давно была известна. Хорошо хоть в одних набедренных повязках вокруг сжигаемых домов не плясали. По крайней мере, о таких фактах очевидцы не то не знали, не то умолчали из стыдливости.

И началось. Город местами запылал, на улицах творилось настоящее светопреставление... В то время как немногочисленное оставшееся и до зубов вооружённое белое население, собравшись в кулак, сперва отбило первый штурм арсенала, дворца губернатора и ещё пары важных мест, после чего, воспользовавшись некоторой паузой и замешательством в 'строю' негритянских орд, рвануло сперва на соединение, а потом и на прорыв из города.

Прорваться удалось. Не в последнюю очередь потому, что арсенал, резиденция губернатора, городской собор и иные места оставлялись на разграбление и приковывали к себе внимание большей части мятежников. От оставшихся же вооружённые многозарядными винтовками и револьверами сумели отбиться, пусть и понеся большие потери.

А затем... Затем были взрывы. Не оставленные на волю случая, то есть на вторжение в определённое место или на истечение определённого времени, а очень даже управляемые. Проводящий электричество скрытый под землёй кабель, подрывная машинка вне городской черты и парочка специалистов с охраной при них. Результат был на загляденье... воронам, грифам и иным падальщикам. Ведь тот же арсенал взорвался именно тогда, когда внутрь устремилось большое число бунтовщиков. Тех, которые реально тянулись первым делом к оружию, а уж затем грабить и насиловать. Некоторые из их лидеров также не устояли перед тем, чтобы лично поприсутствовать при открытии ящиков с оружием 'на нужды восстания'.

Естественно, рвануло не только в арсенале, но именно тот взрыв был наиболее сильным, эффективным и символическим. Мятежники не получили по большому счёту ничего полезного, помимо полуразрушенного города, а вот потеряли многое и многих. Что именно? Эффект первого удара, часть вожаков, надежду на обзаведение большим количеством отнюдь не устаревшего оружия. Моральный дух опять же... который не удалось поддержать богатой поживой и обильными жертвами среди 'белого мяса'. Зато крики, вопли и визги, требующие и молящие гаитянских союзников-покровителей как можно скорее спешить на помощь... О, они-то как раз и раздавались! И у Фабра Жеффрара не оставалось иного выбора — по его скорбному разумению — кроме как не только не остановить свои больше похожие на вооружённые банды части, но и добавить к ним президентскую гвардию. Тоже не роскошь по меркам любого европейского и даже американского государства, но на общегаитянском фоне...

Зато власти во главе с ныне уже губернатором всей колонии, генералом Педро Сантана, не суетились. Сказать точнее, у самого Сантана были желания подавить мятеж как можно скорее, для чего бросить имеющиеся под рукой войска в Сантьяго и окрестности, но... приходилось слушать тех, кто стоял над ним, а именно вице-короля маршала Прима и союзников из Американской империи. А они говорили ясно и чётко, что надо вытянуть туда, в район Сантьяго, не только местных бунтовщиков, но и спешащих на помощь гаитянцев. Пока же ждать, а заодно выводить из-под смертельной угрозы белое население всех мест, которые могут оказаться по пути в планируемую огромную ловушку. По сути, неприкрытым оставляли лишь один путь из Гаити до охваченной мятежом части Санто-Доминго — от границы через Сабанету и Санта-Крус. Портовые же города, такие как Сан-Фернандо-де-Монте-Кристи, Луперон и Пуэрто-Плата, они и прилегающие к ним территории оставались под полным контролем властей. И с возможностью перебросить туда кораблями нужное число подкреплений, равно как и, в случае необходимости, поддержать корабельным же огнём. Соваться туда для бунтовщиков и топающих к ним на рандеву гаитянских банд было бы верхом глупости даже для этой ни черта не соображающей в тактике и стратегии публики.

Зато эвакуация гражданских и как бы подготовка именно и только к обороне выглядела для бунтовщиков и гаитянцев именно и исключительно признаком слабости властей Санта-Доминго. Равно как и усиленный поиск и обезвреживание бунтовщиков и сочувствующих в других частях острова. Жёсткое обезвреживание, при котором стреляли на поражение при малейших попытках сопротивления и не стеснялись бросать в тюрьмы сдающихся. Ну а маячащие за спинами колониальных войск тени добровольцев из империи оставались до поры и вовсе скрыты. Эти самые 'добровольцы', временно снявшие с себя не так давно одетые военные и министерства тайной полиции мундиры вообще не любили привлекать к себе внимание. Особенно вражеское. Тем более прессы.

Войскам Гаити дали соединиться с бунтовщиками в Сантьяго, предоставили возможность ощутить себя 'без пяти минут победителями', а потом... Сходящиеся удары с двух сторон, от Пуэрто-Плата к северу от Сантьяго и от Консепсион-де-ла-Вега к юго-востоку. С юго-востока ударили по большей части колониальные войска, а вот с севера, от Пуэрто-Плата, объединённые части прошедших Мексиканскую войну солдат вице-короля Прима и 'добровольцы' из бывшей Конфедерации. Что с той, что с другой стороны присутствовали лёгкие полевые орудия, очень даже современные, нарезные и казнозарядные, а также пулемёты Спенсера-Станича, которые могли использоваться как стационарно, так и перемещаться по полю боя на специально сконструированных под эти цели повозках.

И что могли противопоставить прошедшим не одно ожесточённое сражение людям войны, вооружённым новейшим — и стрелковым тоже — оружием обычные мятежники и как бы 'регулярная гаитянская армия'? Да ровным счётом ничего, особенно учитывая то, что ранее конфедератские, а ныне имперские роты применяли привычную тактику: обстрелять из орудий, затем причесать 'взбодрённых' разрывами снарядов пулемётными очередями и только потом на сближении открыть шквальный огонь из 'спенсеров'. Завершить же разгром атаками кавалерии — немногочисленной, но привыкшей к подобной работе, а именно гнать деморализованного противника и расстреливать из укороченных винтовок и револьверов. Последние, кстати, стало куда легче перезаряжать после внесения некоторых изменений в конструкцию и использованию новинки, так называемых скорозарядников. Они повышали и так не самый медленный темп стрельбы до вовсе обескураживающего. Эта дорогая, но эффективная новинка производства оружейных заводов Станича и Ко оправдала себя в полной мере.

Если испанцы вице-короля Прима и губернатора Сантана ещё были склонны время от времени брать пленных — хотя бы и для того, чтобы в дальнейшем судить и повесить большую их часть — то имперцам был отдан негласный приказ не забивать себе голову подобными мелочами и не церемониться с теми, кто этого априори не достоин. Они и не церемонились, особенно помня про случившееся в Винчестере, почитав про 'милые нравы' гаитянцев и сочувствующих, да и закон 'О неграх в форме и с оружием в руках' как то не сильно забылся. Пусть форма у бунтовщиков отсутствовала, да и у гаитянских полубанд была далеко не всегда... подобные мелочи мало кого волновали из прошедших Нью-Йорк, Геттисберг, Булл-Ран, Фолсом и иные битвы.

Гаитянцы с из союзничками-бунтовщиками даже не откатывались — они бежали, роняя оружие, амуницию, вообще всё. Разве что штаны у многих подозрительно тяжелели. И во главе бегущих во всю мочь мчалось то немногое, что осталось от президентской гвардии. Хорошо мчалось, быстро, пользуясь лучшей откормленностью и реквизициями всех оставшихся лошадей. Помогало не всем, но всё же.

Мятеж был подавлен, оставалось лишь окончательно затушить тлеющие искры, пройдясь мелкоячеистой сетью по всем частям Санто-Доминго, не позабыв про самые отдалённые уголки. А ещё обвинить Гаити в неспровоцированной агрессии и официально объявить этому де-юре независимому государству войну. Из Мадрида объявить, понятное дело, с соблюдением всех формальностей.

Это и сделали, вызвав протестующие и одновременно паническо-жалобные писки из Порт-о-Пренс, обращённые, понятное дело, не к Испании, а к другим европейским странам. Первым делом к тем, кому усиление Мадрида было как кость в горле.

А войска, разбившие в клочья гаитянцев, уже подтягивались к границам. Медленно, не торопясь, но неотвратимо. Как говорится, ожидание страшного конца порой вызывает ещё больший страх, нежели когда он, наконец, произойдёт. Вдобавок малые рейды конницы на территорию Гаити, во время которых кавалеристы расстреливали и вырубали всех комбатантов и сжигали/взрывали всё хоть немного относящееся к ценному для Гаити имуществу. Урон как материальный, так и воздействующий на дух, и без того опустившийся где-то на уровень пониже лужи посреди скотного двора.

Пара попыток генералов Жеффрара контратаковать были раздавлены на корню со столь же огромными потерями. Пулемёты, скорострельные винтовки, выучка испанцев и дикси — всё это крыло гаитянцев как козырный король стороннюю шестёрку.

Британцы, меж тем, уже зашевелились, пользуясь царящей в Порт-о-Пренс паникой, которая охватила президента, его генералов прочее окружение, собравшихся уже если не бежать, то прикидывающих и такую возможность. Неудивительно, учитывая тот факт, что попытки начать переговоры были сразу и категорично отвергнуты. Испанцы заявили, что их устроит лишь полная капитуляция Гаити, то есть прекращение огня состоится исключительно на испанских условиях и никак иначе. И вообще, верить сидящим в Порт-о-Пренс идейным наследникам мясника и массового убийцы Жан-Жака Дессалина противопоказано. Более того, иметь дела с такими противно чести любого уважающего себя офицера и аристократа.