Стеклянный Альбион

Увы, магия мне вряд ли будет даваться‒ слишком отличная школа мышления. Но оно и к лучшему: среди псиоников откровенных безумцев было мало, тем более, среди практикующих дисциплину Психометаболизма.

Эта дисциплина направлена как раз на овладение собственным телом до сверхъестественной степени и его усиление силой разума. В Телепатии я разбираюсь довольно слабо: читать память, бить в разум, внушать очень простые образы и чуять враждебность‒ вот мой предел. Кинетика мне давалась лучше: управление энергией было очень полезной дисциплиной в бою. Искривление (управление пространством), Провидение (усиление чувств и разума) и Метасозидание (создание объектов и существ из эктоплазмы) я умел использовать, но особых успехов в этих областях не имел.

Тем временем, прошло где-то четыре часа. Я сбегал до ближайшего магазина и наскоро перекусил, заодно захватив воды, пару шоколадок и путеводитель по городу. Остаток дня я провёл на кладбище, тренируясь, изучая путеводитель и наблюдая за людьми вокруг. Их было немного, и никто особо не выделялся. В город я соваться не хотел: меня просто обязаны были искать, и не факт, что никто ничего не заподозрит, если меня увидит. Однако вечером моё ожидание было вознаграждено: к потревоженным могилам приехали посетители.

Женщина лет тридцати в чёрном платье с вуалью привела к могилам пару детей лет десяти: мальчика и девочку. Прикрыв глаза, я сконцентрировался на колебаниях фона мировой энергии и сразу же понял, что моя догадка была верной: дети явно были одарёнными. В женщине чувствовался слабый огонёк способностей, на грани пробуждения дара, но явно недостаточный для инстинктивного использования. А вот детское необузданное желание, умноженное на дар способно весьма на многое.

Я осторожно подошёл к ним, стараясь не попадать в область обзора. Дети не заметили ничего странного, а вот женщина явно видела, что плиты были сдвинуты, и это её нервировало. Подойдя ближе, я понял как именно это было сделано: девочка, сама того не осознавая, насыщала землю эктоплазмой‒ подобием материи из смеси психической и природной энергии. Она явно обладала талантом к Метасозиданию, и из-за горя он выходил из-под контроля.

‒Вандалам такое не под силу,‒ говорю, оказавшись за спиной женщины. Она резко поворачивается с выражением испуга, которое быстро переходит в гнев.

‒Да как вы!..‒

Её обвинительная речь обрывается: я повторяю свой фокус с глазами, позволяя им сменить цвет на фиолетовый. Демонстративно возвращаю их в естественное состояние и продолжаю:

‒Вы ведь их родственница? Тётя, наверное? А здесь ‒ их родители?‒

‒Да, они погибли в автокатастрофе,‒ женщина отвечает медленно, видимо пересиливая страх. Похоже, больше одарённых в их семье нет, иначе простой фокус не произвёл бы впечатления.

‒У детей неплохие способности, но если они продолжат насыщать землю силой, тут скоро или дух воплотится, или мёртвые восстанут. Учить их, я так понимаю некому?‒

‒О чём вы говорите? Какие мёртвые? Какие духи? Вы в своём уме?..‒

Она явно в шоке. Придётся демонстрировать что-то посильнее. Демонстрирую ей пустые ладони, а потом на кончиках пальцев начинают гореть огоньки. Она замирает, но через несколько секунд берёт себя в руки. Тогда я гашу пламя.

‒Способности? Это какая-то магия?‒

‒Ну, есть разные традиции. Я отношусь к псионикам, мастерам разума. Есть волшебники, колдуны, жрецы и прочие чудотворцы на полставки. Думаю, нам стоит поговорить об обучении ваших племянников, пока они не натворили бед или не влипли во что-то.‒

На несколько минут мы замолчали. Наконец, она решилась нарушить тишину.

‒Кто вы такой?‒

‒Меня зовут Джон Эванс. Я магистр Психометаболизма. Решил перебраться в Кардифф, поскольку в потустороннем Лондоне стало неспокойно, а ввязываться в гражданскую войну волшебников‒ дело неблагодарное.‒

‒Гражданскую войну?‒

‒Да, старые семьи магов теряют влияние, более молодые хотят их потеснить. Первые бьют на упреждение, вторые пока огрызаются и отжимают влияние во властных структурах. Одновременно с этим вырезаются маги в первом поколении, чтобы не дать "молодым" вырастить себе рекрутов. При этом "старики" теряют немногих своих перспективных волшебников и сами лишают себя будущего. В общем, грязь и бардак.‒

Женщина напряглась, явно просчитывая варианты.

‒А псионики в этом не участвуют?‒

‒Нет, мы стараемся держаться подальше от волшебников: с нашей точки зрения, они‒ опасные безумцы, дающие слишком много воли своим желаниям. Даже псионики-дикари и то больше контролируют себя, чем средний волшебник. Мы делаем упор на самоконтроль, и только потом‒ на контроль окружающего мира.‒

Да, я несколько искажал факты, поскольку псион, насколько мне известно, был здесь только один‒ я, но мне сильно хотелось получить место репетитора этих детишек: в моём положении это было бы оптимальным источником дохода. Я успел оценить платье женщины и одежды детишек: качественная ткань, сшитая явно по мерке одёжка, общая ухоженность‒ это выдавало достаточно состоятельных людей, способных это себе позволить.

Тем временем, дети закончили своё бдение и подошли к нам.

‒Джессика, Артур. Это мистер Эванс,‒ представила нас женщина, стараясь скрыть неловкость.

‒Здравствуйте,‒ поздоровались они.

‒Здравствуйте,‒ я на секунду поднял взгляд к могилам и осторожным телекинезом вернул их на место. Их тётя заметила движение, но смогла скрыть изумление. ‒Давайте, я к вам вечером зайду на чай и мы закончим разговор.‒

Мы договорились на встречу у них дома в 9 часов вечера, и на том расстались.

Когда они ушли, я очистил захоронения от эктоплазмы (мало ли кто может позариться) и пошёл к Ангусу сдавать работу. Тот мне, конечно, не поверил на слово, но пообещал, что если завтра всё будет спокойно, он позвонит своему приятелю и назовёт цену вопроса.

‒Скажи, а заброшенные дома с привидениями у вас здесь есть?‒

‒Есть, дальше на севере, дом Холланда на Радри роуд, за трассой М4. Там в принципе недвижимость так себе: ничего нет, всё устарело и прогнило, что могло. Вокруг одни поля для гольфа да фермы. Есть ещё в центре, но они достопримечательности. А эта халупа уже сотню лет никому не нужна.‒

Разумеется, я решил его проверить ‒ после полудюжины часов нудного сидения в засаде руки чесались во что-нибудь влезть, и я не стал отказывать себе в таком удовольствии. Пришлось помучиться с местными поездами и автобусами, а потом пройти ещё несколько миль вдоль дороги, но наконец я нашёл это место: заросший травой участок среди холмов с двухэтажным каменным домом старой постройки. Крыша явно прогнила, в траве могли водиться змеи, да и псионическое чутьё подсказало, что слухи о привидениях здесь возникли не зря. Тропу ко входу я выжег огнём, все возможные обитатели поспешили убраться с дороги. Деревянная дверь присохла к косяку, и пришлось поднапрячься, чтобы её открыть. Когда-то давно это явно был довольно роскошный дом, может, охотничий домик какого-то вельможи или богатея. Но столетие запустения привело к тому, что всё, кроме камня, рассыпалось в прах, сгнило или было утащено бродягами. Пройдясь по первому этажу я понял, что наверх идти бесполезно: там были явно только пыль, тлен и нечистоты. А вот из подвала потусторонней силой фонило очень явно. Туда я и направился.

Спустившись по ступеням вниз, я призвал светляка ‒ эктоплазменный конструкт, летящий впереди и способный принять на себя удар. Сам я укрепил тело метаморфозой и перестроил глаза под Ночное зрение.

Подвал был устроен довольно просто: прямой коридор, три пары дверных проёмов в разные стороны и тяжёлая дверь в конце, явно ведущая в какой-то зал. Первая правая комната была уставлена уставлена шкафами с различным стеклом, будто лаборатория алхимика. Слева же оказался настоящий арсенал инквизитора: точно сказать чем это было раньше я не смог бы, но шипы и зажимы всех мастей как бы намекали. Следующая пара проёмов скрывала натуральные темницы, с решётками, кандалами и даже скелетом на полу одной из камер. Судя по костям, это когда-то была молодая женщина. Третья дверь справа вела в помещение с мягким когда-то полом и различными диванами, теперь уже истлевшими. Слева находилась комната с какими-то станками, упорами и кандалами‒ явно в продолжение пыточной темы. Похоже, когда-то тут было убежище каких-то маньяков, которые в конце концов нарвались на что-то сверхъестественное: вероятнее всего, на необученного мага. Приготовившись атаковать разум поджидающей меня твари, я потянул на себя дверь зала.

Какофония воплей, рыданий и криков оглушила меня на секунду и заставила отступить, но на инстинктах я успел ударить Духовной Плетью и отбросить этот полтергейст. Это явно был он: амальгама из боли и страданий десятков, если не сотен человек, пропитавших это место, слитая воедино магическим импульсом.

Бой с этой тварью оказался довольно нудным: она была заперта в зале и кидалась в меня обломками мебели, когда я высовывался, чтобы приложить её Духовной Плетью. Я в меру сил уклонялся и пытался потратить как можно меньше сил на бой. Наконец, после очередного удара полтергейст оглушительно взвыл и рассыпался тёмными хлопьями. Я проверил его чутьём псионики, затем запустил в зал светляка и только потом зашёл сам.

Зал явно был ритуальным: в центре квадратного помещения шириной примерно в пятнадцать метров, был выбит круг со вписанной в него пятиконечной звездой. Дальше стоял алтарь: стол, украшенный золотом, способный вместить взрослого человека. Там также стояло семь кубков, сделанных из человеческих черепов и украшенных самоцветами. У стен валялись останки людей и мебели, одинаково истлевшие и переломанные.

Алтарь, кубки и вершины пентаграммы я выжег Разрушением (маги его называли Разрушением магии, а псионики‒ соответственно, псионики), чтобы предотвратить возвращение полтергейста. Остальное решил оставить на завтра: запас сил у меня всё же не бесконечный, а ещё визит к Кларкам на носу.

Я вышел на улицу и сразу же начал чиститься от грязи, всё же комплект одежды у меня пока был один. Затем вышел к шоссе и направился к гольф-клубу. От него до дома Кларков я доехал на такси, успев даже помедитировать по пути. Добрался я даже раньше, чем мы договорились, так что зашёл в ближайшее кафе перекусить. Британская кухня мне не особо нравилась, но псионика съедала кучу сил и организм требовал своего.

Ровно в 9 вечера я позвонил в дверной звонок их дома. Открыла мне уже знакомая по кладбищу женщина (я так и не спросил её имени) и жестом предложила зайти.

Я разулся в прихожей и по приглашению хозяйки зашёл в зал, где в кресле в углу сидел мистер Кларк, тут же направивший на меня револьвер. Обманчиво-спокойным голосом он сказал:

‒На столе наручники. Наденьте. И без фокусов.‒

Я улыбнулся. В этот момент, предохранитель на его револьвере отщёлкнулся, заблокировав курок, а миссис Кларк оказалась закутана в эктоплазменный конструкт, выскользнувший из моего рукава. Я выхватил пистолет из её руки, а затем, телекинезом, из руки её мужа.

‒Вот теперь действительно без глупостей.‒

Я высыпал патроны из револьвера на стол, изъял обойму из пистолета и оставил оружие на столе. Затем отозвал конструкт, вернув его на место под одеждой и уселся в кресло.

‒Кажется, я упустил какую-то часть контекста. Не изволите ли объясниться?‒

Как оказалось, Стивен и Агата Моррисоны (Освальд Кларк был мужем сестры Стивена) были сквибами, потомками магов, лишёнными магических сил. Они принадлежали к клубу знакомств, который сводил сквибов в надежде, что у потомков проявится магия. Их родители тоже состояли в этом клубе, но им не повезло‒ их дети родились без магии. Несколько лет назад началась серия смертей, когда очень многие сквибы, в том числе те, чьи дети получили приглашение в Хогвартс или Министерский колледж, начали погибать в странных несчастных случаях. Чета Кларков погибла в таком же (машина сорвалась с эстакады, пролетела почти пятьдесят метров и врезалась в дом, убив хозяев‒ так себе случайность), и дети выжили лишь потому, что гостили у дяди с тётей. Меня приняли за мага-охотника и попытались нейтрализовать.

‒Я никогда не слышал о псиониках, кроме как в научной фантастике, так что насторожился. Вы понимаете?‒

‒Да. Сам бы, наверное, примерно также поступил. Но будь у меня желание вас убить, так бы сразу и сделал.‒

‒Понимаю. Так в чём ваш интерес?‒

‒Я числюсь в списках Министерства как магглорожденный, прошедший обучение у репетитора. Недавно у меня возникли проблемы с магами, которые придерживаются идей чистоты крови и я решил, что стоит сменить личину. Увы, двигаться пришлось в спешке, знакомых за пределами Лондона у меня не оказалось, а тем, кто остался я не доверял. Так что я начал жизнь с нуля для надёжности. Псионики вообще довольно самодостаточны, палочка нам не нужна, инструменты не обязательны, пока есть разум. Так что я решил подработать репетитором, раз уж встретил необученных детишек. Тем более, сейчас Хогвартс‒ это риск, личное обучение куда безопаснее в этом плане.‒

‒Звучит резонно. Но вы выглядите довольно молодо, вы уверены, что можете учить? Это непростое занятие.‒

‒Мне уже не первая сотня лет. Я могу управлять своим телом, так что старение‒ это исключительно психический процесс для меня. И я его неплохо останавливаю.‒

Вот это их явно впечатляет, хотя они и пытаются подавать виду.

‒Даже для людей со слабым даром, вроде вас, освоение дисциплины Психометаболизма‒ это два десятка лет жизни, Предвидение‒ это практически гарантия успеха в бизнесе, а Телепатия‒ решение вопросов надёжности кадров и партнёров. Для детей это намного больше: вершины Метасозидания‒ это создание собственных миров, Кинетики‒ власть над стихиями, Искажения‒ странствия по всей Вселенной. Если вы готовы над этим работать.‒

Стивен цинично усмехнулся.

‒У нас с Агатой нет способностей.‒

‒У вас мало способностей, недостаточно для использования палочки. Но для основ псионики этого достаточно. Да, вершины вам уже не достичь, но и доступного довольно много.‒

‒Почему же вы тогда не обучаете всех сквибов?‒

‒Во-первых, мы не любим светиться, а если сквиб обретёт силу, он ведь не удержится от того, чтобы ей похвастать перед роднёй, что его отвергла. Во-вторых, обычно учат талантливых, у кого есть яркие способности и кто быстро изучит основы ‒ просто чтобы не тратить лишнее время. В третьих, мы ‒ ярые индивидуалисты, и не стремимся к доминированию над всеми, поскольку хорошо знаем свои пределы. Нам обычно незачем стремиться к большому числу посвящённых. Потому мы и не лезем в войну волшебников ‒ нам просто не интересно тратить время и рисковать жизнями ради решения проблем их общества. Увы, иногда это создаёт трудности.‒